Брудершафт

Хрип. Выдох. Метель. Мама, вернись! Джим Кирк распахнул глаза. Он стоял, согнувшись, над стандартным умывальником и безразлично провожал взглядом холодные капли воды, с тихим плеском соскальзывающие вниз по его волосам. - Черт, - простуженным голосом просипел капитан, с трудом разгибая спину. Поясница ныла тупой навязчивой болью, как будто позвоночник превратился в кусок вечного нетающего льда. Надо, наверное, сходить в лазарет. Ревматизм в двадцать семь? Боунз обхохочется. А может, и нет. Когда Боунз в последний раз смеялся? Когда сам Джим в последний раз смеялся?.. Он почти не слышал, как по пути его окликнули четверо инженеров. "Позже подойду", - бога ради, его голос звучал совершенно механически, как у андроида. - Все еще? - хмыкнул Маккой, отточенным движением укладывая капитана на биокровать, - Тебе бы полежать недельку тут. Сам понимаешь, химией такие вещи не лечатся, а упражнения ты без присмотра все равно не делаешь. Джим устало прикрыл глаза. Разумеется, он нихрена не делает. Потому что не помогает. Спок говорит: боль психосоматическая. Боунз машет руками и орет: меньше надо шастать по ледяным планетам. И сбрасывать на них друг друга тоже не стоит. На этом аргументе они оба обычно замолкают, а боль - нет. Уже больше недели. Когда они с Ухурой вернулись с той планеты, Рейна Дита, ощущений не было вовсе. Никаких. Полное душевное и физическое опустошение. И если Кирк еще хоть как-то держался, то она с тех пор не сказала ни одного слова вне работы. Молча поднималась на мостик, молча передавала сигналы на нужные станции. Хриплым тихим голосом докладывала обстановку и снова замолкала, доводя друзей до паники. Джим ее понимал. То, что они пережили, словами было передать невозможно. И жить после этого так же, как прежде... Больно. Куда больнее, чем просто мучаться преждевременным ревматизмом. Кирк знал, что так продолжаться не может. Но не знал, как это прекратить. Кричать? Давить на непрофессионализм? Просить Спока поставить ментальные барьеры? Довести до слез, до ярости, до увольнения по собственному, в конце концов? Нет. Нехорошо. Не в его стиле, черт его возьми. - Капитан на мостике, - раздалось нарочито-радостное чеховское объявление, всегда неизменно оптимистичное. Словно Джим - солнце, разгоняющее своим появлением мрачные тучи. Солнце... Черта с два. В руках у него два стакана, взятых в столовой, а в них плещется нежно-голубая шипучая жидкость. - Заткнись, Спок, - бессильно попросил Джим, заметив уже открывшийся рот старшего помощника, верно опознавшего содержимое стаканов. Не глядя ни на кого, Кирк мягко подобрался к Ухуре и опустил руку ей на плечо. Пустой взгляд из-под густых ресниц. Джим невольно вздрогнул. Не говоря ни слова, он протянул ей стакан. - Кирк, - негромко хмыкнула девушка, окидывая его скептическим взором, - Ты что, спаиваешь меня на рабочем месте? Все вокруг обернулись к ним, позабыв о своих делах. Даже Спок. Это первые вольные слова, сказанные лейтенантом Ухурой за эту неделю. Джим молча приподнял в улыбке уголки губ. Натянуто и совершенно неискренне, потому что в груди по-прежнему холодно и пусто, и улыбаться нечему. Руки у него слегка дрожат. - Джим, - предупреждающе окликнул его Маккой. Вот уж кто точно знает, когда капитан задумал гадость. Или глупость. По-прежнему не оборачиваясь к товарищам, капитан вложил в протянутую руку Ухуры стакан. Долгое мгновение она любовалась причудливым переливом оттенков отборного ромуланского эля. Затем вдруг вздохнула обреченно, словно сдалась, и плавно встала с кресла. Теперь они так близко друг к другу. Непозволительно. Настолько, что не слишком ревнивый Спок издает едва слышное опасливо-грозное фырканье, от которого Джиму хочется спрятаться где-нибудь подальше. Желательно на другом конце галактики. Ничего. Он переживет еще один сеанс мордобоя от своего старпома. Сейчас главное - убедить Нийоту, что все хорошо. Они уже делали это много раз. После первой едва не заваленной сессии, после ее расставаний с парнями и его - с девушками. В барах, в парке, однажды даже у него в комнате. Она сердилась, ворчала, шипела, почти как кошка, но никогда не отказывалась. Она ему доверяла. И сейчас должна довериться. Джим не помнил, откуда подхватил этот ритуал. То ли в каком-то голофильме, то ли подглядел в одном из злачных мест Айовы. Не отрывая взгляда от черных безразличных глаз, он переплел свою руку с ее в локтях. Улыбнулся снова. Господи, как близко. Они пили сладковатый обжигающий эль, слушая оглушительную тишину вокруг и ровное дыхание друг друга. А потом Джим поцеловал ее. Аккуратно, неглубоко и почти целомудренно. Стараясь не думать о том, что на них, раскрыв рты, смотрят все высшие офицеры Энтерпрайз. Ведь Нийота об этом уж точно не думает. Было безмолвие. Был молчаливый фейспалм Маккоя, крайне выразительно выгнутая бровь Спока, нервная дрожь Сулу и стыдливо красные уши Паши Чехова. И именно в тот момент, когда, казалось, абсолютно каждый из них, наконец, набрал воздуха в легкие, чтобы спросить: "Какого черта, капитан?", Ухура вдруг слабо усмехнулась: - Скотина ты, Кирк. И потеряла сознание. Джим мгновенно поймал ее обмякшее тело в объятия. Оценив собственные силы, осторожно опустился на колени, поудобнее устроив лейтенанта на руках. Маккой уже был возле них. Тишину, наконец, прорвало. - Джим, блядь! Какого, мать твою, хрена?! - орал добрый доктор, трясущимися пальцами вынимая из кармана трикодер. - Капитан, я действительно не понимаю, какими побуждениями вы руководствовались в своих в высшей степени неуместных действиях, - довольно резко выговаривал Спок, нехорошо сверкая глазами. - Может, вызвать носилки из медотсека? - суетился Чехов, стараясь не смотреть на неподвижных Кирка и Ухуру. - Или сразу службу безопасности, - бормотал Сулу, опасливо косясь на безмолвного капитана. Джим какое-то время слушал весь этот нестройный хор, медленно слившийся для него в неясный монотонный гул, похожий на вечный звон в открытом космосе... - Молчать, - наконец, сказал он, и в его голосе прозвучало нечто такое, что все возмущения прервались на полуслове, - Боунз, убери эту хрень. - И не подумаю, - огрызнулся Маккой, разглядывая показания на приборе, - Ты что, пропихнул ей в рот таблетку мусцимола? С алкоголем?! Совсем больной, что ли? - Это было необходимо, - из последних сил спокойно ответил капитан. Ему не было страшно. Он доверял своей команде, как Ухура доверяла ему. Беспрекословно. И не напрасно, потому что спустя несколько секунд царившее на мостике густое напряжение словно растворилось в воздухе. Офицеры вернулись к своей работе. Маккой хмуро отложил трикодер и бесцеремонно вздернул Кирка вверх, перекинув его руку через плечо. Спок осторожно, слово фарфоровую куклу, поднял Ухуру. "Опять медотсек. Заебало", - смутно подумал Джим, прежде чем окончательно потерять чувство реальности. Как же холодно. Мама, вернись!