Уроки французского

Франциск задумчиво уставился на нежно-голубое небо, по которому лениво проплавали облака. Под ногами шумели морские волны, ударяясь об борт туристического корабля. Франциск не мог не обратить внимание на то, что этот корабль был огромен, красив и нов, что вообще удивительно, если учесть, как дешево дались их троице места на этом судне. Если хорошенько напрячь зрение, то можно было увидеть вдали маленький кусочек острова, который их корабль покинул больше часа назад. Ветер дул с монотонным и злым воем. Он попытался стянуть с Франциска кепку, с которой тот не расставался с самого утра. Возникало ощущение, что гонимый ветром корабль плыл очень быстро, буквально летел над водой, как птица, но на самом деле, если внимательно следить за тем дальним побережьем, похожим на исчезающий панцирь морской черепахи, то сразу становилось ясно, что плыли они очень и очень медленно. — Мы ведь скоро прибудем, да? — Франциск вздрогнул, отогнал от себя лишние мысли и перевел взгляд на Алису. Что-то он не мог припомнить, когда она успела подкрасться к нему и встать рядом. Она не была похожа на мальчика ни на йоту. У нее была очень тонкая фигурка, а еще — Франциск заметил только сейчас — под джинсовой материей отчетливо виднелись бугорки ее груди. — Ты сняла скотч? — спросил он тихо, чтобы туристы не смогли их услышать. В трех метрах от них по палубе разгуливала компания китайцев с камерами на груди. — Да, — Алиса говорила расслабленно. Кажется, она перестала злиться на Франциска, что не могло не радовать последнего. — Это было даже не больно. Я просто подсунула под него бумагу, чтобы он не крепился к моей коже, но вот незадача… сегодня утром я обнаружила, что скотч лопнул… — ее ярко-малахитовые глаза с презрением уставились на Франциска. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Я? Нет, — тот поспешно занялся внимательным изучением морских волн. — Нам надо как-то снова обмотать твою грудь. Она сильно выделяется. Алиса положила руки на бедра и покачала головой. — Вот как…значит, вот куда ты постоянно пялишься, извращенец! — Опять ты за свое? — мужчина глубоко вздохнул, пропуская через себя потоки накипающей злости. — Просто… я не хочу, чтобы тебя поймали. И… меня тоже. Поразительно, что нас еще не поймали, но это вовсе не значит, что у нас появилось время для шуток. Или ты хочешь обратно домой, да? Алиса моментально остыла. — Знаешь, что я еще придумал… тебе надо расширить плечи, а то они у тебя сли-ишком узкие, — Франциск покружился возле Алисы, словно знатный модельер перед своей любимой моделью, и задумчиво прикусил большой палец. Позже ему удалось уговорить Алису вернуться в их каюту, чтобы наконец заняться преображением. Комната выглядела скромной, но очень ухоженной, словно ее полировали по три раза на дню. Три кровати стояли в ряд — друг за другом — застеленные белым покрывалом, а над ними, над каждой кроватью, висели картины с морским пейзажем. В комнате было всего два круглых иллюминатора, через которые невозможно было даже просунуть голову. Напротив кроватей стоял стол, прибитый к голой стене. Эрик снова где-то пропадал, и как ни странно, за него-то Бонфуа волновался меньше всего. Он даже был искренне рад, увидев, что их каюта пуста, и что теперь они с Алисой могут хоть немного побыть вместе. Пока девушка разгуливала от одного угла к другому, так как делать в комнате было больше нечего, Франциск думал над тем, что же ему привязать к плечам ее джинсовки, чтобы те выглядели немного шире и могуче, как у мужчины. Нужно было что-то твердое. Немного пораскинув мозгами, Франциск вынул из сумки два куска мыла и стал их старательно впихивать в рукава куртки. Алиса не останавливала его и даже не смотрела в его сторону. Она о чем-то усердно размышляла, волнительно стискивая свои бледные пальчики. — Я уверен, что в школе ты теперь главная новость, — сказал Бонфуа. — А? — Алиса обернулась. — В смысле «главная новость»? — Думаю, у вас не так часто из города пропадают девушки, да еще такие, как ты. Губы юной Керкленд задрожали в желании улыбнуться, но она спешно избавила себя от этого. Она присела на край своей постели и спокойно посмотрела на то, чем занимался француз. — Ну…ну и ладно. — А представь себе, как страдает твоя матушка, — Франциск продолжал рассуждать вслух. — Она, наверное, места себе не находит. А твой папа? — Я не хочу о них думать, — холодно отрезала Алиса. — Вообще не хочу. Они держали меня в доме восемнадцать лет. Я никогда не видела моря. — Ты сама не желала выходить из дома. Родители тут не причем. А что же ты будешь делать дальше, когда мы приплывем во Францию? — этот вопрос терзал мысли Франциска уже очень давно. Можно сказать, с самого первого дня их поездки. — Я не знаю… — Алиса пожала плечами. — Я хочу увидеть твой дом. — Но зачем? Девушка вздрогнула, жалобно посмотрев на репетитора, будто мысленно прося, чтобы он прекратил задавать эти спонтанные вопросы. Но Франциск упрямо ждал ответа. Он готов был ждать и десять, и двадцать минут, и, если уж на то пошло, целый час. А может и целую вечность, если потребуется. Он хотел знать — почему? Что толкнуло Алису на эти поступки? — Ты осознаешь, что наделала? — мягко спросил Франциск, оборачиваясь и внимательно вглядываясь в ее блестящие глаза. Они казались ему невероятно большими и глубокими. В них хотелось окунуться, ощутить кожей их волшебное тепло и остаться внутри них навечно, наслаждаясь бесконечной негой. — Я… понимаю… — Алиса ответила ему не менее пронзительным взглядом. И, кажется, ее посетили те же мысли. — Но если бы я осталась дома, разрешив тебе преспокойно исчезнуть из моей памяти, то я не простила бы себе такого. — А как же твое будущее? — Но ведь это моя жизнь, — произнесла она с искренней, по-детски наглой улыбкой на лице. — И я сама решу, как ею следует распорядиться. Родители дали мне все, что было необходимо. Пора уже взять себя в руки и действовать самостоятельно. Я ведь взрослая девочка. — Да… действительно, — удовлетворившись ее ответом, Франциск вернул ей куртку и в завершение дружески потрепал ее по волосам, отчего девичьи волосы стали пахнуть сахаром и медом намного сильнее, чем обычно. Словно он задел ту самую заветную точку, которая открывала перед его мысленным взором врата в рай. Или что-то на подобие рая. Но это что-то было безумно привлекательной вещью, до которой он не смел полностью коснуться. Пока что. Когда корабль причалил к пристани, он в последний раз, на прощание, затрубил в свои три полосатые трубы, из которых валил белый дым. Позже пассажирам разрешили покинуть палубу. Алисе удалось одной из первых выбежать с корабля, пройти через металлоискатель и прочие проверки на наличие оружия и наркотиков. Если Франциска чуть ли не трясло от страха разоблачения, то Алисе было, похоже, плевать на это. Она с любопытством разглядывала мужчин в форме, словно те были экспонатами из музея. Но к счастью проверка прошла быстро и без проблем. Выйдя на улицу, Франциск наконец сорвал с себя ненавистные усы и замял их подошвой туфли. Алиса решила осмотреть пустынную площадь, где стоял всего лишь один одинокий магазин со стеклянными дверями, а где-то в десяти метрах шла широкая дорога. На обочине стояли рядки туристических автомобилей и автобусов. Над головами туристов полыхал белый диск солнца, и из-за его лучей плавилось все — даже камни на земле не могли противостоять этой горячей силе. Алиса сняла кепку и стерла кулачком скопившуюся влагу в волосах. Ей было ужасно жарко, но из-за того, что она якобы являлась мальчиком, ей ни в коем случае нельзя было раздеваться до футболки. И поэтому ей приходилось страдать. Но эти страдания компенсировали морские пейзажи, которые почему-то сейчас Алису прельщали куда сильнее, чем тогда, когда она жила у себя дома и видела нечто подобное по телевизору или на фотографиях в туристических журналах. Она не могла понять, почему никогда не испытывала такой сильной тяги к морю. Словно что-то дремлющее внутри нее начало постепенно пробуждаться после крепчайшего сна. Медленно и лениво выпрямив спинку, это существо стало потягиваться и приходить в себя, оглядывать окружавший его мир с легким любопытством в глазах. Франциск устало сбросил на землю сумки с вещами и облегченно вздохнул. Он выглядел таким утомленным, будто все это время они плыли не на корабле, а сами гребли к берегу при помощи голых рук. Эрик постоянно обращался к своему носовому платочку, чтобы стереть с толстой шеи и лица блестящие и жирные капельки пота. — Ну вот, замечательно. Теперь надо быстрее поймать тачку и валить отсюда, пока на нас не стали обращать внимание, — прошептал он, бегло осматривая площадку, кишащую приезжими туристами. Многие уже бросились скорее к автобусам, дабы оказаться в тени. И лишь китайским туристам все было нипочем. Они продолжали стоять на месте, собравшись в маленькую кучку и с восхищением разглядывать пустынные края французской земли. А со стороны моря шел легкий запах соленой воды. Волны, обрамленные жемчужной пеной, бились о гладкие камни, с каждым ударом создавая звук, похожий на человеческий стон. Накинув на плечи сумки, троица быстрым шагом направилась к таксопарку.

***

— И… и куда мы теперь едем? — спросила Алиса, сидя на заднем сидении салона и с презрением рассматривая игральные кости, висевшие на лобовом стекле автомобиля. Кажется, она впервые в жизни видела такие безделушки. А сам водитель попался им хоть и симпатичный, но очень молчаливый, что, впрочем, шло ему на пользу. Видимо, он твердо знал свое дело и поэтому с непревзойденной решимостью крутил кожаную баранку автомобиля. — Ко мне домой, — бесцветно ответил Бонфуа. Он сидел на переднем сидении вместе с водителем. Иногда мужчины переговаривались между собой на родном языке. Алиса не могла так быстро улавливать смысл их диалога, но она изредка слышала обрывки заученных фраз. — Но, для начала, завезем Эрика в мотель. — Эй-эй! — запротестовал Эрик. — Мы так не договаривались! Я буду вполне счастлив погостить и у тебя. — Да? Что же, моя мама любит гостей, — Алисе показалось, что Франциск произнес это с заметной горечью. — Даже очень сильно любит… сильнее, чем своих родных детей. — А у тебя есть братья и сестры? — тут же оживилась Алиса, услышав слово «дети». — А я с ними познакомлюсь? — Сомневаюсь, — мужчина сидел спиной к ним, Алисе удавалось созерцать лишь малый кусочек его лица, не прикрытый золотыми прядями. — Мой старший брат работает черт знает где и присылает нам только открытки на Рождество. Больше я о нем ничего не слышал. А сестра… — Твоя двоюродная сестра — та еще горячая штучка, Франц, — воскликнул кокетливо Эрик, за что чуть было не получил пальцем в глаз. — Она замужем, дурень! И не смей так о ней говорить. — Но я же не пристаю к ней! — оскорблено выпалил Эрик, покрываясь слоем липкого пота. — Я… все равно я могу только о ней мечтать. — Ты все равно никогда не был в ее вкусе, так что и мечтать не смей. Иначе высажу тебя на обочину. — Хорошо-хорошо, я замолчу! — Вы, наверное, живете в большом особняке, да? — глаза девушки восхищенно пылали. Алиса никогда не говорила с Франциском о его семье и о его доме. — Мы? В особняке? — Франциск саркастично хохотнул. — Ну да, двухэтажный особняк со ржавой крышей. Это и есть наш особняк. У меня не богатая семья, Ал… тур. Мои деды были обычными фермерами и никогда не покидали своих полей. Мой отец работает мастером далеко от дома. Чинит машины, меняет двигатели… А мать — домохозяйка. Живет в четырех стенах убирается там или готовит. Алиса удивленно вскинула брови. — Но я никогда не жаловался на свою бедность, — Франциск откинул голову на мягкое, кожаное, пропахшее бензином сидение и закрыл блаженно веки. — У меня… было счастливое детство. Ах да, и еще, — он внезапно ожил и с шорохом повернулся к Алисе. Девушка все еще выглядела такой ошарашенной, словно ее стукнули молотком по голове. — Наш дом расположен на берегу моря. — Что? Прямо на берегу?! — глаза девушки расширились от неописуемого счастья, хотя казалось бы — куда уже шире? — Ну, в пяти минутах пешим шагом. Но, в общем-то да… — А вода теплая? Чистая? — Кристально чистая. Ты сможешь в ней даже искупаться, если захочешь… Алиса глубоко задышала, отводя затуманенный взгляд к окну, за которым мелькали то деревья, то аккуратно подстриженные кусты, выращенные почти рядом с обочиной дороги, то маленькие домики и магазинчики. Вдали она видела очертания зеленых гор. Дорога была неровной: иногда под колеса попадали кочки, а иногда она петляла, извивалась, будто взбесившийся змей. Позже, наверное, минут через двадцать от всей утомительной и душной поездки, Алиса увидела более симпатичные фасады домов и дивных садиков, напоминавших зеленый оазис среди безжизненной пустыни. Затем, город резко кончился, исчезнув из поля зрения, и снова началась унылая пустошь, которая изредка сменялась зеленым и густым леском. Широкие кроны деревьев заслоняли солнце от извилистой дороги, создавая хоть какую-то прохладу и влажность. «Я буду купаться в море…» — проплыла в голове приятная мысль. Алиса легонько коснулась уголка кожаной сумки, словно убеждая себя в том, что фотоаппарат был рядом и терпеливо выжидал своего выхода в свет.

***

За время длительной поездки Алиса тысячу раз возвращалась к одному и тому же терзающему ее вопросу: как же выглядел дом Франциска? Был ли он действительно таким маленьким и обшарпанным, каким описывал его репетитор? А как выглядела тропа, ведущая к морю? Алиса не часто была в гостях, а в гостях у лучших друзей не была вообще никогда. Она не могла вообразить себе, какого это: попасть в чужую среду, принять правила посторонних людей, жить без внимательного надзора своих предков… для нее это было очень необычно. Такси плавно въехало в пасть густого, зеленого леса. Куда не глянь — всюду виднелись кусты, деревья, покрытые мхом, и назойливые корявые ветви, что со всего маху шлепали по стеклу машины. Сквозь влажную листву отчаянно прорывались солнечные лучи, которые потом начинали игриво скользить по асфальту и по автомобилю, словно стайка блестящих жуков. После недолгой езды по лесу машина резка взмыла высоко над землей, отчего у Алисы заухало в груди. На самом деле автомобиль просто поднялся на каменистый мостик, который пересекал протекавшую под ним реку. Перед любопытным взором Алисы предстала избушка из белого кирпича, частично покрытая покровом зеленого винограда. Алиса сумела увидеть задний двор, окольцованный крепкой оградой, за которой происходило какое-то движение. Похоже, там паслись какие-то звери. С другой стороны стоял продолговатый курятник с маленькими обглоданными ступеньками, покрытыми сеном и куриным пометом. Возле ворот (которые стояли не ради защиты, а для красоты) в землю был вбит старенький почтовый ящик. Такси остановилось как раз возле этого ящика. Расплатившись за поездку, Франциск с измученным видом выбрался из тесного и жаркого салона, немного передохнул и затем выгреб за собой сумки. Не отрывая от дома завороженного взгляда, юная Керкленд машинально распахнула дверь такси и пулей выскочила наружу. Она ничего не говорила, она просто стояла и с удивлением пялилась на здание, заучивая все его детали: начиная с крыши и заканчивая виноградом, который свисал со всех углов домика и был абсолютно везде. Она подошла к почтовому ящику и с небольшой опаской на лице коснулась пальцами его шероховатой поверхности. Привыкшая жить в ужасном порядке, Алиса смотрела на окружившие ее вещи с немой растерянностью. — Ну, вот, госпожа Керкленд. Это мой дом, — сказал Франциск, с прищуром осматривая закрытые окна дома, за которыми невозможно было ничего разглядеть. Был ли вообще там кто-то? Но вот дверь распахнулась, подхваченная яростным звоном дверного колокольчика, и на ступеньках появилась… нет, это была не мать Франциска. Алиса не верила, что эта миленькая черноволосая мулатка в синем сарафане, обвязанным красным поясом, была его матерью. Незнакомка внимательно посмотрела на гостей, склонив голову на бок и позволяя копне жгуче-черных волос растечься по ее худому плечу, после чего звонко закричала: — Бр’атик! Вер’нулся! И она стремглав миновала ступеньки, буквально вспорхнула в объятия Франциску, обхватив ладонями его — белоснежное на фоне ее загорелых пальчиков — лицо, и принялась со страстью расцеловывать его щеки. Алиса молчаливо стояла в стороне, ожидая, когда ее представят. Мало того, девушка очевидно выглядела уж очень недовольной и мрачной, ибо та странная незнакомка, что назвала Франциска «бр’атиком», очень быстро обратила на нее внимание. Она что-то спросила по-французски, и Бонфуа быстро помотал головой, после чего ответил по-английски. — Это Алиса. Моя… моя ученица, — неуверенно произнес он. — Алиса, это моя двоюродная сестра — Лиа. Так называемая Лиа медленно и лениво оторвалась от француза и с натянутой улыбкой протянула Алисе свою смуглую руку. Алиса не ощущала к этой девушке уважения. Мало того, ей совершенно не хотелось пожимать этой Лие руку, и в этом плане их чувства, видимо, были взаимны. — Р’ада познакомиться, — с сильным акцентом пропела Лиа, облизывая пухлые губы. — Я не думала, что у моего бр’ата с возр’астом могут поменяться… гм… пр’едпочтения, — она обратила внимание на широкие плечи гостьи. — Простите, что? — вежливо переспросила Алиса. Они все еще продолжали с жаром пожимать друг дружке руки, крепко сцепившись пальцами. — О, нет, ничего! Я всего лишь р’азмышляю вслух, — Лиа кокетливо засмеялась, и лишь одна Алиса могла без труда распознать в смехе горькую иронию. — И как же вы познакомились? — Лиа продолжала крепко держать гостью за руку, ее длинные и острые коготки впились в кожу англичанки. Алиса постаралась не закричать от боли. Что бы не имела в виду эта Лиа, Алиса осмыслила кое-какие вещи сразу же, стоило ей только взглянуть в глаза этой мулатке: любой взгляд, любой вопрос, любой жест не должен был оставаться без должного ответа. Алиса не хотела выглядеть простушкой. Значит, нужно было проявить себя. — О, это долгая история, а мы очень-очень устали, — Франциск блаженно потянулся. — Я учу Алису французскому языку, и это… как бы сказать… метод моих уроков. Я привез ее во Францию, чтобы ей было проще учиться. Лиа как-то странно и неестественно засмеялась, точно она лучше него — Франциска — знала истину. Ее ногти еще больнее и упрямее впились в кожу Алисы, почти протыкая ее. Боль была мерзкая, но ее еще можно было вынести. — Нет, Лиа, я серьезно. Она моя ученица. — Я так и поняла, Фр’анц. Не глупа, как видишь, — Лиа с очаровательным видом снова склонила голову на бок. — Не волнуйтесь, Лиа, — сказала Алиса, ответно впиваясь короткими ноготками в руку своей новой знакомой. Давно пора было ответить на эти скрытые нападки. Так сказать, зуб за зуб, око за око. Алиса ведь тоже умела строить из себя душку. — Я не любовница этого… — она оценивающе посмотрела на мужчину. — … ми-илого господина, так что вам нечего волноваться. Если честно, то он вообще не в моем вкусе. Франциск изумленно встрепенулся и побагровел. А глаза мулатки хитро сощурились. — А твоя ученица с хар’актер’ом, — задумчиво протянула девушка, аккуратно разжимая пальцы. — Я р’ада, что ты вер’нулся, милый. Мама будет счастлива увидеть тебя в добр’ом здр’авии. О! Пр’ивет, Эр’ик! Как твое ничего? Идемте уже в дом. Давайте, я помогу с вещами, — Лиа оказалась очень трудолюбивой особой. Она с легкостью схватила оба чемодана и, невзирая на их тяжесть, поволокла их вверх по ступеням. — Пф, о, Фр’а-а-анц, ми-илый, — тихо передразнила Лию англичанка. Поморщившись то ли от своих мыслей, то ли из-за палящего солнца, она последовала к дому. Франциск и Эрик шли позади нее. — Ты слышал это? Она поздоровалась со мной. Она помнит меня! — сходил с ума напарник Франциска. — Слушай, это совсем ничего не значит. Прекрати о ней думать. — Но она такая хорошенькая… Затем тут же послышался громкий стук. — Ай! За что? — За все. Не забывай, она моя сестра. И она замужем! — Но мужа-то рядом нет. Они зашли в прихожую, которая состояла из большого платяного шкафа с симпатичной, но давно вытертой резьбой, маленького столика на трех деревянных ножках, вазой с букетом ромашек, цветастой люстры прошлого века и вязанного ковра с рисунком заходящего солнца. В прихожей могли поместиться от силы трое человек. К счастью, Лиа сразу ушла в коридор, который ограждался от прихожей тяжелыми темно-вишневыми шторами, и троица гостей смогла почти с легкостью вместиться в помещении. Разувшись и с облегчением сняв с себя куртки, они пошли дальше по комнатам. Только на этот раз компанию вел Франциск. Как ни как, он рос здесь и он лучше знал, где что находится. Любопытно было наблюдать за тем, как менялось его лицо, когда он заглядывал в какую-то маленькую комнатку и замечал там перемены. Несмотря на мелкие размеры (а домик Франциска был чуть ли не в пять, или шесть раз меньше особняка Керклендов), здесь — на первом этаже — умещались три комнаты и еще кухня, которая располагалась в самом дальнем конце коридора. С кухни веяло не только запахами выпечки, но еще было слышно монотонное бормотание телевизора. — Я подготовлю комнаты, — сказала полушепотом Лиа, взбираясь на огромную лестницу, сделанную из темного дерева. — Вам всем тр’оим. Вы ведь надолго? — Ну, возможно, — без уточнений ответил Франциск, и когда Лиа исчезла из виду, позволил себе положить руку на плечо юной Керкленд, отчего девушка резко вздрогнула. — Сейчас я познакомлю тебя с моей мамой. Думаю, она тебе понравится. — Надеюсь, — Алиса заметно поежилась. — А я тогда посмотрю, какую комнату мне выделила твоя сестрица, — сладко пропел Эрик, поворачиваясь к ступеням. Франциск взглянул на него с недовольством. — Только не трогай ее. — Конечно-конечно, дружище. О чем речь? Когда его спешный топот стих, Франциск тяжко вздохнул и повел Алису дальше, плавно направляя ее к кухне. Перед тем, как перейти через порог, девушка быстро сняла очки, бережно вытерла их об футболку, дыхнула на стекла и снова вытерла, после чего с довольным видом водрузила их обратно на нос. Миссис Бонфуа — как Алиса и догадалась, судя по сильному запаху печеного теста — готовила пироги. Либо она заранее предугадала приезд гостей, либо она просто любила готовить. Из плиты горел свет и шел сильный жар, от которого плавился воздух. На подоконнике стоял маленький телевизор древней модели, на экране двое мужчин, сидя за кофейным столиком, вели милую беседу. О чем они говорили — пес их пойми — ведь они вещали на французском, и Алиса не могла угнаться за их речью. Миссис Бонфуа была похожа на нечто низенькое и пухленькое с заколотыми в один светлый пучок волосами. Она была полной противоположностью Алисиной матери — пухлая, живая, яркая и до невозможности искренняя, словно к ее спине был пришит крохотный моторчик. Она ни секунды не могла продержаться на месте. Женщина то и дело ходила вокруг Алисы, тщательно изучая ее, как опытный сыщик, и что-то громко говорила по-французски. Алиса едва ли ее понимала. Сначала, конечно, она усердно напрягала свой слух, пытаясь понять каждое сказанное миссис Бонфуа слово, но затем устала и оставила это дело, решив лучше просто наблюдать за странной женщиной. Она пыталась найти между ней и Франциском что-то общее, но у нее почему-то это плохо выходило. Ни разрез глаз, ни губы, ни нос, ни даже овал лица… Все у них было разным. Единственное, чем они были немного похожи, так это цветом глаз и волосами. О да, у миссис Бонфуа были светлые волнистые волосы. Алиса не притрагивалась к ним — она бы никогда не посмела этого сделать — но она была уверена, что на ощупь они были такими же мягкими, как у Франциска. Пока Франциск и его мать быстро и горячо о чем-то переговаривались, Алиса смотрела на них с непониманием, перекидывая взгляд то на одного, то на другого, словно находясь на матче по пинг-понгу. Она старалась не подавать виду, что ей страшно или даже просто волнительно, но когда миссис Бонфуа останавливала свой теплый взгляд на ней, девушка ощущала на лице стыдливый жар. Когда Франциск говорил на своем языке, его голос становился намного тише и бархатистее. А порою Алисе начинало казаться, что мужчина не говорил, а мурчал. Это было так красиво и так непохоже на его привычный тон, каким он говорил при английской речи, что… аж мурашки пробегали по коже. — Хм, а ты ей нравишься, — вскоре сказал Франциск. — Хотя, моя мама очень миролюбива, ей все люди на планете нравятся, даже наши политики. Так что не стоит пока обольщаться. — Ну, спасибо, — ответила сухо Алиса, не отрывая напряженного взгляда от его улыбчивой матушки. — Надеюсь, она не выгонит меня из дома? — Нет, что ты! — Франциск рассмеялся, и старая женщина повторила его смех, хотя Алиса готова была поклясться, что та ничего не поняла. — Я сказал, что подрабатываю репетиторством, и что ты моя ученица. Думаю, она поверила. Неожиданно миссис Бонфуа схватила Алису за руки, прикрыв их своими широкими и мягкими ладонями, и что-то быстро, но ласково проговорила. Алиса снова с усилием попыталась перевести ее слова, но не сумела разобрать и двух первых слов. К счастью, от нелепого молчания ее снова спас Франциск. — Она считает тебя мудрой девушкой… — почувствовав на себе изумленный взгляд, он поправился. — Ну, понимаешь, моя мама считает, что, если люди носят очки, то они… мозговиты. Не обижайся на мою маму. — О, что ты, я не могу на нее обижаться, — воскликнула Алиса. — Просто я… я не понимаю ни слова, что она мне говорит. — Ты не волнуйся, — Франциск хотел было одобрительно похлопать ее по плечу, но под напряженным надзором матери, подавил в себе свое желание. — Деревенский язык сильно отличается от городского. Ее порою и городские понять не могут, так что не пугайся. Я сказал ей, что ты плохо общаешься на французском, и она совсем не обижена. Наоборот — она была бы не против принять участие в наших уроках. — Во-о-от как? — Алиса медленно и осторожно выбралась из плена теплых и нежных материнских рук. — Это здорово. Очень здорово. Франциск быстро, почти молниеносно что-то мурлыкнул своей матери и затем помог Алисе встать со стула. Девушка ощущала себя немного опьяненной новой обстановкой, новыми условиями и новыми людьми… у нее кружилась голова. — С тобой все хорошо? Я тебя доведу до твоей комнаты, ты можешь принять душ. Одежду я могу выпросить у Лии, у вас с ней, наверное, схожие размеры… Алиса шла за ним, слабо пошатываясь, как будто после крепкого сна. — Я… просто… просто это необычно… — Что именно? — он помог ей подняться на второй этаж, где воздух был более прохладным и чистым, чем на первом этаже. — Я не знаю, как точно объяснить… — Алиса сняла с головы кепку и вытерла ею вспотевшие волосы. — У меня столько мыслей в голове… Твой дом кажется мне таким непривычным. — Хм, возможно, — Франциск критически осмотрел увешанные картинами и часами стены. — Тебе стоит полежать. Понимаю, ты под впечатлением. Поэтому лучше прими сейчас душ и отдохни. Ты не проголодалась? Алиса с трудом покачала головой. Когда они добрались до нужной комнаты, Франциск показал девушке, где что находится. Провел, так сказать, маленькую экскурсию. Девушка его слушала в половину уха, порою вообще складывалось впечатление, что она уже была где-то далеко-далеко от этого мира. Упав отяжелевшим телом на мягкую кровать, от которой сильно пахло шерстью и молоком, она уставшим взглядом посмотрела на потолок. Она не врала насчет мыслей — их было столько в голове, что становилось даже волнительно — а не треснет ли ее череп от такого скопления? — Я хочу на море… — пробормотала она. — Я хочу увидеть море. Франциск, пожалуйста. — Не сейчас, — строгим тоном отрезал мужчина. — Тебе нездоровится, и я не хочу, чтобы ты померла там, на берегу. Алиса побелела после его слов, словно действительно испугалась. — Хорошо, — на удивление быстро сдалась она. — Потом — так, потом. У нас же много времени, да? — спросила она с надеждой, устремляя утомленный взгляд на мужчину. Франциск хотел ей ответить, но ответ застрял грубым комком на языке. Ведь на самом деле он не знал ничего, не знал, сколько они с Эриком пробудут здесь, и сколько еще Алиса сможет скрываться от своих родителей… К счастью, домик Бонфуа находился достаточно далеко от ближайшего обширного городка. Так что Керклендам придется очень и очень хорошо постараться, чтобы отыскать свою дочь в чаще леса. Франциск почти не сомневался в том, что ближайшие несколько дней они будут в полной безопасности. Но что же делать с его личными проблемами? Можно было бы сразу, не переодеваясь, сорваться с места и броситься в город, вырабатывая план действий на ходу, но… все портило присутствие Алисы. Ее нельзя было оставлять здесь одну. Поэтому… когда все эти мысли одним сплошным импульсом вспыхнули в его мозгу, мужчина лишь медленно и неоднозначно кивнул. Точнее говоря, тяжело это было назвать кивком. Но, к счастью, Алиса посчитала его ответ положительным. — И почему Лиа выбрала для тебя именно эту комнату? — Франциск высунулся в коридор. — Она так далеко расположена от моей… Впрочем, ей виднее. Давай, мойся, а я попрошу сестрицу подыскать тебе одежду… да, в общем… — он застыл на пороге и приоткрыла рот, желая что-то сказать… но не сказав. Он даже не знал, что собирался сказать…а собирался ли? — Что-то еще? — Алиса медленном и лениво потянулась. Усталость растекалась по телу жидким свинцом, а перед глазами начал усиливаться туман. — Ты мне позволишь переодеться? — А, да конечно! — Франциск заулыбался. — Я просто… хотел узнать…тебе ничего не надо? Может, я… Ладно… Понял, я идиот. Пойду найду Эрика, пока он не успел напортачить. И он запер за собой дверь, так ничего толком не узнав и не спросив. Алиса мягко улыбнулась пустоте, представив себе, что Франциск был все еще здесь. Ей безумно нравилась эта забота, которую он проявлял или же которую пытался усиленно проявить. Эти попытки были никудышными, но безумно трогательными. Алиса кое-как нашла в себе силы дотянуться до кожаной сумки, вынуть из нее фотоаппарат, зарядку и несколько тетрадей. Ее тело практически было непослушным, движения казались вовсе скованными. Открыв одну из тетрадей, несколько страниц которой уже были заполнены письмом, девушка щелкнула ручкой и с титаническим трудом заставила себя написать первые строчки.