***
У дежурного дома ждали двое забраков, безоружных, но крепких. Выходит, больной может быть буйным, прикинул Цавок-Ла, придётся удерживать. Главное, не нанести увечий. Он обернулся к Вискусу, тот сам кивком головы велел дежурным отойти. При всём могуществе своём Шикаройя помнил, что находится на чужой территории, и всегда уважал местную власть. В доме стоял один только широкий лежак; на нём, стиснутый простынями, спутанный жёсткими верёвками по рукам и ногам, лежал паренёк. Цвет его кожи в темноте разобрать было невозможно. Несчастный скулил, рвал тряпку зубами, дёргал путы и порой, когда впивались особо больно, ревел раненым синтобарсом. Цавок-Ла без страха поднял его подбородок и, видя, как паренёк жмурится, метко плюнул ему на лоб. Слюна зашипела, мальчишка взвизгнул и распахнул глаза. - Я не ядовит, - пояснил Цавок-Ла Вискусу, чьи глаза тоже расширились в гневном удивлении, - но нужно было отрезвить его. Что произошло, почему он связан? Пытался напасть на других? - До этого не дошло, - покачал головой старый наставник Братьев Ночи. – Сидел на общем собрании, понурив голову. Обычно после этого и начинаются приступы, но сегодня никто не обратил внимания. Когда я обратился к нему, вскинулся, растолкал сидящих впереди и принялся крушить наше лобное место, топтать костёр голыми ногами, хватать угли. Двое самых сильные едва выкрутили ему руки, отвели сюда, а дальше ты видишь сам. И до того он мог вредить себе, кричать и бесноваться, но гораздо реже. Ты сам знаешь, каков бывает гнев. Мы все были уверены, что это пройдёт. Шикаройя ничего не ответил. Потёр подбородок, вынул одну из ампул – в ней мерцал в темноте бирюзовый порошок, столь мелкий и прозрачный, словно под стеклом клубился эфир. Когда Цавок-Ла отнял пробку, в доме запахло свежей водой, морским прибоем – увы, никто, кроме самого Цавока, не знал этого запаха вживую. - Выйди, Вискус, и вели своим воинам не заходить, пока не закончу, - проговорил Цавок-Ла, наклоняясь над юношей. Тот затих и наблюдал, заворожённый голубоватым сиянием неизвестного зелья. Шикаройя стукнул по краю ампулы, рассыпая тонкую линию поперёк лба больного, по щекам, к уже сформированному волевому подбородку, и легко дыхнул, раздувая пыльцу по всему лицу. Зрачки в карих глубоких глазах расширились, нахмуренный лоб расслабился – юноша впал в подобие транса и застыл. - Теперь я читаю тебя, - ворковал Цавок-Ла, рассматривая что-то ему одному понятное в чертах мальчишки. – Теперь я вижу всё, что дурманит твой разум. Бедное дитя. Рано, раньше нужного разделён со своими корнями. Одинокий, непонятый. Изгнанный с законного места. Верно? - Ты прав, - ответил Вискус из-за двери, - мать отдала его мне двухлетним, на два года раньше положенного. - Ещё и это, - в голосе Шикаройя послышалось притворное сочувствие. – Ты ищешь крови. Родной своей крови. Тебя полощет, как тряпку на ветру, как ветку по волнам. Тебе нужна опора, достаточно крепкая, чтобы направить внутреннюю силу. Ты не справляешься сам. Я чувствую твою кровь. Она так хорошо мне знакома. Отвечай мне, щенок! Он отвесил юноше крепкую пощёчину, но тот лишь покорно кивнул. - Ты болен сколько себя помнишь? - Да, господин. - Ты сопротивляешься? - Да, господин. - Превосходно, - Шикаройя осклабился, в его глазах отразилась вся ярость молний, бьющих в скалы и равнины снаружи. – Последнее. Твоё имя? - Гареф, господин. Цавок-Ла замер на половине движения, но тут же расслабил мышцы и коротко усмехнулся. - Как неожиданно. Теперь я понимаю, отчего ты нездоров, и смогу излечить тебя. Усни. Вискус ждал Цавока снаружи. Дежурных наставник уже отпустил. - Мне нужна кровь ближайшего родственника, чтобы приготовить для него целебное питьё. Для этого придётся отлучиться. Сонная пыль удержит его в течение часа. Этого мне хватит. - Нет нужды, - Вискус поднял руки, словно пытался остановить колдуна. – Гареф из рода Хенар. Трое его дядьев живут в поселении, каждый из них готов будет отдать столько крови, сколько потребуется. Она подойдёт. - Ты ошибаешься, брат Вискус, - Цавок-Ла улыбнулся уголком рта, показывая клык. – Не подойдёт. Я знаю, где достать ту, что поможет. Не тревожьте Гарефа, пока я не закончу. Полечу один. Седлая киберскутер и выдвигая депластиновый навес, чтобы не вымокнуть окончательно, Шикаройя промолвил так, чтобы никто не услышал: - К несчастью, эта кровь теперь грязна. Последствия будут тяжёлыми, но бешенство тоски пройдёт. - Постой, - Вискус остановился перед катером, положил руки на передний движковый блок. – Что ты возьмёшь за его исцеление? Цавок-Ла помедлил, словно ожидал, кто первым опустит взгляд. Старый забрак был несокрушим, а время таяло. Больше сонной пыли при себе не было. - Когда настанет час, - протянул Шикаройя, приподнимая руль, чтобы дать старт, - ты без сожаления изгонишь Гарефа из поселения. Навсегда. Это будет необходимо, чтобы мальчишка выжил. Катер унёсся вдаль, оставляя Вискуса и нескольких наблюдателей в тоскливом недоумении. Но что им оставалось, кроме как поверить серокожему забраку? Цавок-Ла был подлецом, на его руках высохло достаточно крови, истаяло разрушенных жизней, разбитых надежд. Однако своё дело он знал и никогда, сам строгий, но трепетный отец, не стал бы обманывать и губить ребёнка. Гарефу в начале осени исполнилось лишь тринадцать лет.***
- При атаке клином ты находишься посередине, между вторым и третьим рядами бойцов, - Бирш поставил маленькое яблочко так, чтобы оно заняло соответствующую позицию меж дивных фруктов, зовущихся глазом крайт-дракона. – Боковые фланги обеспечивают удар слева и справа соответственно, твоя задача – направлять и следить, чтобы не зашли сзади. Запомнила? Дэйлари сосредоточенно кивнула. На удивление, постигать теорию боя в специальном закутке с усиленным кондиционером почти готового к открытию ресторанчика оказалось проще. По вечерам, когда дежурство, по-прежнему руководимое Биршем, заканчивалось, и солдатам давали вольную, они садились здесь, брали наглядные пособия – после третьего урока Дэйлари перестало хотеться съесть фрукты, так они уже вязались с образами бойцов – и усиленно занимались. Оборонительные позиции девчонка выучила на отлично, оставалось несколько атакующих. - Я не всё знаю о твоём оружии, - вдруг заметил адъютант. – Сейбер, ножи. Носишь огнестрельное? - Нет, плохо умею стрелять, - честно призналась Дэйлари. – Отцу это не понравится. Адепты Силы вообще чему угодно мечи предпочтут. И воздействие Силой, конечно, это из рук не выбить… - Думаю, чем большим арсеналом ты овладеешь, тем лучше сможешь руководить боем, даже если применять не придётся – нужно же знать, как оно работает. Дротики? Кнуты? Блокирующие плазменные шутеры? Виброоружие? - Ничего из этого, - Дэйлари удивлённо выпучилась. – А мандалорцы всё, что ли, тренируются использовать? - Это лишь малая часть всего, - добро усмехнулся её наставник. – Ты не представляешь себе, сколько разнообразного оружия вообще придумано за то время, пока существует наша великая земля. Пре Визсла, да не сочтут упоминание его имени за неверность, носил при себе больше всех боевого снаряжения. - И сейбер, - напомнила полукровка. - И его, - согласился Бирш, - что приводит к двум выводам: не только форсы способны владеть световым оружием, раз, даже идеальное умение им сражаться не исключает использование другого, два. Больше умений – быстрее мозг. А командиру это необходимо. - Ты прав, - Дэйлари хотела было закусить ноготь, но вспомнила, что ещё командиру необходимо держать себя в руках при бойцах. – У Конфедерации, кстати, есть такой генерал Гривус, не знаю, чувствителен ли он к Силе, но к высокому точно тянется: собирает мечи поверженных им джедаев. Увидеть бы стиль его боя, да Сила пока не сводила нас. Так что, думаешь, мне всем, что сыщется, учиться драться? - Выбери для начала одно, самое близкое тебе, - покачал головой адъютант. – Если я буду недостаточно хорош в бою с ним, ты всегда сможешь обратиться к коммандос Тайного Мандалора. Они-то всему обучены. - Честно тебе сказать? – Дэйлари немного сжалась. – Я их до сих пор побаиваюсь. Это убийцы высшего класса. - Все они верно служат лорду Молу, - Бирш сделал самое спокойное лицо, на которое был, видимо, способен, - не причинят никакого вреда и без причины не откажут и тебе. Дело не моё, тут я тебе не наставник, но лучше бы вам наладить контакт. Может произойти что угодно. Алмек… Дэйлари приподняла бровь. В принципе, она догадывалась, что может сказать ей Бирш, и решила не перебивать. - Он беспринципен, - мандалорец поджал губы. – Выгода – единственное, чего ищет этот человек. Уязвимого он скорее пнёт, чем прикроет, если отыщется более сильный покровитель, который и велит пнуть. - Это так, но на дурака премьер не похож, - задумалась полукровка. – У тебя есть личные поводы ему не доверять? И Бирш раскрыл то, чем не делился ещё ни с кем в жизни. Дэйлари, с другой стороны, и неоткуда было знать, как в прошлом, ещё в услужении у Сатин, Алмек рискнул заказать поставку незнакомого чая в школы Сандари, как дети массово травились три дня подряд, как никто не спохватился вовремя, а сам он и думать забыл о контроле, получив деньги. - Минутку, - размышляя, Дэйлари даже высунула язык. – То, как ты описываешь поставщиков… это могут быть Пайки! Стоит предупредить отца? - Думаю, теперь они будут осмотрительнее, - успокоил её Бирш. – Как и сам Алмек. Второй раз ошибиться ему просто нельзя. Есть другой момент. Кабинет министров раньше, насколько я знаю, регулировала герцогиня. Сейчас Алмек набрал людей под контролем чужака, знающего, возможно, меньше о нашем быте, наших мирных порядках. Он почти стопроцентно приготовил себе лазейки, которых новый Мандалор не заметит, потому что вообще не предполагает их там. - Почему тебя это так волнует? Жалко малышню? – Дэйлари подпёрла подбородок руками. - Среди детей была моя младшая сестра, - взгляд адъютанта потух. Он уставился в пол и некоторое время не двигался, не говорил ничего. – Мы не виделись несколько лет, но, во-первых, это оскорбление чести моей фамилии, во-вторых, они все, и моя мать, и девочки… - …дороги тебе по-прежнему, - вздохнула полукровка. – Послушай, давай отменим одно занятие. Навести их, проведай. Убедишься, что всё хорошо, легче станет жить. Что думаешь? Бирш только головой мотнул. Спорить Дэйлари не решилась. Для некоторых решений нужно созреть, чужие советы могут оказаться совсем не ко времени.***
Лето на Мандалоре близилось к концу, но вечера ещё оставались тёплыми, и на балконе Дэйлари уселась без лишних одëжек, в одной тонкой тунике. Перелистнула список контактов в комлинке: узел связи в комнате, станционарный, именно своей немобильностью ей не нравился. На глаза попалось, последнее в списке, имя Плумы. - Ух ты, вот до тебя с передатчика, наверное, и не дописаться, - Дэйлари почесала в затылке. Успехов в бритье она особых так и не добилась. Во дворце Сандари работал дроид-парикмахер, которому уж выбрить лысину после замысловатых укладок Сатин и придворных дам не составляло труда. По правде говоря, Дэйлари ещë надеялась, что когда-нибудь и Бирш поможет ей избавиться от лишних волосков. Он делал это мастерски. И руки… одна рука у него вполне приятная. – Так, куда это меня заносит. Плума-Плума-Плума. Какое время суток сейчас на кейджской половине Кварцита… Дэйлари справилась об этом, открыв голонет. Оказалась ночь, самая середина. К тому времени, как проснулась бы Плума, самой Дэйлари полагалось спать. Решив, что наберëт утром, не обязательно завтра, как-нибудь, Дэйлари потянулась, отложила передатчик и уронила голову на руки. Мимо неë на катерах и подах неслась жизнь. Счастливая ли, тоскливая? Точно можно было сказать, что непрерывная, и, хотелось верить, более упорядоченная, чем было до еë отца. Дэйлари поймала себя на мысли: стало проще закрывать глаза на методы правления Дарта Мола. Они, к еë тайной радости, имели меньше хитросплетений, чем сидиусовские. А, впрочем, откуда ей точно знать? Стали бы допускать малявку к тонкостям власти. Будучи крошечной, Дэйлари не пыталась воспользоваться своей незаметностью и подслушать что-то, взять на вооружение свежую информацию или даже компромат. Смелость у полукровки отросла гораздо позже. Оставшись без отца, Дэйлари не только защитника лишилась, а и напарника, за которого стоило беспокоиться. Есть в одиночестве привлекательная сторона – отвечаешь за себя, и на этом всë, больше никто не занимает твои мысли. С отцовского балкона донëсся запах местных сигарет. Дэйлари поморщилась: - Ну и вонь. Даже топливные выхлопы перебивает. Видимо, не было мне ещë в жизни настолько плохо, чтобы так спасаться от проблем. Помахать ему или не приставать? Позвал бы, наверное, будь я там нужна. Любопытство перевешивало, но полукровка отыскала баланс: уцепилась руками за борта и свесилась, чтобы видеть отцовский балкон. Дроид-прислужник как раз открыл дверь, ввозя на широкую площадку ещë два дивных плетëных стула к уже имеющемуся. На столе из той же морëной лозы на тëмно-серой тканой салфетке стояла невысокая полупрозрачная пепельница. Видимо, отец не мог себе позволить перепачкать симпатичный столик. Самого его на балконе не было, зато Дэйлари разглядела дядюшек и стиснула зубы. Так вот кто дымит. Интересно, курят ли что-нибудь на Датомире? Или они начали тут? Ферал благодарно принял кресло и уселся, расставляя ноги не шире вежливого. Саваж потрогал спинку, перенëс опору. Шкряб! Облицовка под ножками мерзко застонала. - Так постою, - мрачно решил дядюшка. - Чего брат хотел, как ты думаешь? – Ферал аккуратно стряхнул пепел в изящную вазу. – Министра не позвал, но и малышки тут нет. О, кстати, раз так. Когда ты собираешься на родную землю? - Не сейчас, - Саваж ответил не сразу, вначале долго смотрел куда-то влево. - Что мешает? Заведение ты уже открыл. Как раз к стабильному доходу, какой скоро будет… - Именно, ещë только будет, - старший дядька смял остаток сигареты в руке и распахнул ладонь в воздухе. Пепел понесло вслед за кораблями. – Всë нужно делать последовательно. Закончу одно, займусь другим. Хватит суеты. - Или ты боишься, - проницательно заметил Ферал. Сложился в кресле почти пополам, выжидающе глядя на брата. – Быть послан, например. Давай полетим вместе, вместе же придумаем, как объясниться. Доверие распространяется на нас обоих. Если вдруг… - Мне нельзя позволять себе страх, - опять перебил. При его-то выдержке. – Нельзя включаться эмоционально, брат. Опять случится приступ. Не прощу себе. Я буду делать что должен с холодной головой. Поэтому сначала ресторан. За ним всë остальное. «Что это остальное, вот бы узнать, - Дэйлари закусила губу, прищурилась. – Неужели на Датомире у меня где-то и тëтушка есть? Нет, вряд ли, не всë так просто. А что тогда? Долг, клятва, потайные дела? Ну, умно держать пермакритовую рожу тогда. Особенно когда разрывает на части». Послышался обиженный механический визг: отец отпихнул помощника от двери. Дядюшки переглянулись и сделали вид, что считают летящие мимо катера по цветам. - Я же сказал, я открываю сам, руки ведь на месте, - недовольно выговаривал Мол; поглощаемые депластеклом, слова глохли немного. – Принеси документы от министра финансов. Лучше я посмотрю их здесь, да. Отец уселся в кресле, подпалил сигарету… не с того конца и воздел глаза к небу: - Что за проклятье. С самого утра день катится к хатту. Я собрал вас здесь ненадолго, скоро мы все сможем вернуться к своим делам. Сегодня утром среди всей почты мне прибыло письмо за подписью главы очень серьëзного клана. Я его только открыл, решил дождаться вас и прочитать втроëм. Ваши догадки, почему. - Клан ещë не имеет членства в «Багровом Рассвете», иначе была бы не почта, а сеанс связи, - Ферал прижал к ладони мизинец и безымянный палец. – Хотят присоединиться? Ты… спрашиваешь нашего совета, надо ли принимать? - Или у других кланов с ними вражда, - отстранëнно отозвался Саваж. – Хотя бы у одного. А сотрудничать конкретно нам с ними выгодно. - И то, и другое мимо цели, - оскалился отец. – Разве что чуть-чуть соприкоснулись. Я обсуждал бы обе проблемы с главами, а не с вами, будь оно так. Мне нужны сейчас не аналитические способности и не дипломатические навыки. Дело в крови. На это забраки уже не отвечали, пояснений не просили. Видимо, не захотелось ошибаться во второй раз и предполагать не то. - Я слышал эту фамилию ещë когда жил при учителе, - Мол вынул из дорогого кожаного конверта крошечный чип для передатчика. Можно сказать, древний, такие десять лет назад считались старомодными. – Без сомнений, моего образования хватит, чтобы предсказать, как себя может повести этот разумный, но я хочу также узнать от вас как от датомирцев… Чип вошëл в слот. Голограмма отобразила страницу текста и широкий оттиск внизу. Братья узнали его, кажется, моментально: Ферал поджал рот, Саваж вообще облизнулся, это могло значить только, что ответы на свои вопросы Мол получит исчерпывающие. - …стоит ли иметь дело с семьëй Шикаройя не только политику, но сыну Датомира? И если да, в каких сферах он будет полезен, а где опасен?***
Стражи около входа в главный зал не было. В отличие от богатых сопланетников, Дуку вообще держал мало слуг, заменяя их всë чаще механическими помощниками последних моделей. Но вряд ли ожидающие приëма графа стали бы выкидывать глупости: его светлость был в свои годы превосходным воином, врага бы обезглавил без труда. В лучшем случае. Среди любителей особо жестоких пыток граф вроде бы не числился. И всë же рисковать вызвать хотя бы подозрение у тëмного форсъюзера? Гостья его светлости была достаточно осторожна, чтобы не позволять себе резких жестов, а тем более слов. Войдя, она достаточно почтительно поклонилась и не поднимала головы, пока по всему залу не пронеслось: - Довольно, дорогая. Я хочу видеть ваши глаза, поднимите их. Аудиенцию Дуку проводил не в одиночестве. За столом на изящном кресле пониже сидела ровно, проявляя для своего возраста неплохую выдержку, совсем юная девушка; детская пухлость только начала сходить с еë черт, платье не предполагало ни корсета, ни поддëвки, каблуки туфель едва были выше согнутого пополам пальца, искусная причëска ещë не венчалась ни тиарой, ни шитым драгоценными камнями ободком – тем не менее, она определëнно занимала высокое положение здесь. Гостья отметила все детали. Уголок губ дëрнулся, когда она посмотрела, повинуясь, в глаза графу. Без страха, но и без вызова. Трудно было сказать, что она чувствует. Даже ситху. - Что же, буду надеяться, что я не ошибся, - Дуку коротко усмехнулся. – Ваша правительница поступила мудро, послав именно вас: теперь у меня больше оснований доверять ей. Союз крепче, когда его гарант не из простых разумных, коих на планете тысячи. Вам передали условия договора? Порядок действий, который вам предстоит? Посланница только успела приоткрыть рот, как двери зала хлопнули вновь, на этот раз громче, бесцеремоннее, чем когда заходила она сама. Размашистым шагом к столу подошëл рослый, чуть сутулый, но крепкий молодой мужчина. Каштановые волосы его были закручены в тугие косы-жгуты и подобраны завязкой, при каждом движении хлестали ниже лопаток словно кнутики, на тëмно-медовой коже проступили капли пота, но он их не смахнул – то ли не полагалось, то ли было не до того. Полы свободной туники и широкие брючины создавали ощущение, будто молодой разумный плывëт по полу, так был плавен его шаг. Вероятно, тоже форсъюзер, обученный. Только управлял собою хуже, чем граф: поджатая массивная челюсть выдавала напряжение. - Дитя, тебе здесь нечего делать, - спокойно, чуть ли не участливо заметил ему Дуку, немедленно переводя на вошедшего взгляд. Его слова немного охладили пыл: мужчина притормозил, не занял места за столом, как собирался. – Этот разговор тебя не касается. - Учитель, я хочу знать, почему, - в серо-голубых глазах промелькнуло нетерпение. – Вы доверяете диверсию неодарëнной, вообще не умеющей сражаться первой встречной? Вместо того, кого всю жизнь готовили к служению? Я вас чем-нибудь разочаровал или оскорбил, чтобы… - Сейчас, Кхтер, ты к этому близок, - выражение лица Дуку не изменилось. – Тебе надлежит ждать задания ещë какое-то время. В нëм проявишь свои таланты, свою породу значительно лучше. Ты ведь знаешь, я ни перед кем не объясняюсь. Слава небесам, до старческой умственной слабости мне пока далеко, полагаться на свои опыт и здравый смысл ещë могу. Кхтер, верно, запунцовел. На щеках его расцвëл лиловый отлив. Должно быть, учителя он уважает, просто… проявил несдержанность. Породу, или как там граф это назвал? - Тем не менее, ты мой соратник уже, не просто ученик, - ловко он наслоил милость на чувство вины, надо будет запомнить и пользоваться. – Моя новая подопечная, в отличие от тебя, не пышет жаждой пролить кровь за кровь, она подойдëт к делу с более холодной головой. Верно, дорогая? Кивка хватит. И полуулыбки. Эмоциями милорда уже ученик перегрузил. Хотя, кажется, тëмные форсы себя в них не ограничивают? Неважно. Она тут пока не своя. - Ну а ты, Кхтер, ещë немного потерпи. Скоро ты сможешь дать волю своему нраву, я даже не буду против полной отдачи взаимообучению. Не более полугода осталось, как к нам присоединится твой брат, вдвоëм вы… великий разум, что опять тебе не по душе? Теперь Дуку смотрел в глаза ученику с заботой на грани снисходительности. Взгляд Кхтера блеснул: мужчина разгневался пуще прежнего, но графа это напрягать перестало. Словно такой реакции и добивался. Всех держит за цепочки. Вот и ещë одну протянул. Как раз зачесался загривок. Гостья не позволила себе поскрести зудящую кожу. - Велите мне делить с ним кров или убить его, я смиренно приму вашу волю, - ни нотки смирения в тоне Кхтера не слышалось, - но называть его братом не требуйте, учитель. Он мне не родич. Он поганый бастард с дерьмовой кровью! Его гнилые корни, я уверен, ещë отзовутся нам. Не получится вытравить воспитание в пыли и бантьих отходах матерью без принципов и достоинства ни огнëм, ни контролем сознания. Наше учение даст ему больше свободы, чем всему их позорному роду, начиная с прародительницы, стоило бы позво… Вот он, момент. Гостья сложила вместе ладони, дождалась знакомого горячего покалывания и разомкнула пасс, оставляя сжатыми крест-накрест лишь пальцы; сквозь них виднелось фиолетовое свечение плазмы. Лëгкий импульс, мысленный щелчок – чернильного оттенка гало окутало еë кисти, потянулось до локтей, к покатым плечам. Лишь дождавшись этого, гостья взмахнула пальцами, направляя фиолетовую энергию в сторону Кхтера. Ученик ситха даже обернуться, ощутив вмешательство, не успел. Синева его глаз плавно перецвела, подëрнулась дымкой. Даже зрачок помутнел под фиолетовым, словно под линзой. Гостья вдохнула полной грудью, поймала взгляд своего пленника, протянула глубоким глуховатым голосом: - Не смей говорить подобных слов о женщине, о матери, бесчестный, иначе небеса лишат тебя мужества, так ценимого всеми ва-ами… - Нгх, - сильный форсъюзер, разумеется, пытался сопротивляться: и головой потряс, и плечами подëргал. Ничто не помогло, глаза не обрели родной цвет. Дуку подался немного в его сторону, разглядывая, запоминая. Девочка же приподняла брови и хмыкнула… довольно злобно? - Спасибо. Отпустите его, - граф рассчитывал на моментальное повиновение, но гостья выждала ещë две секунды, лишь потом Кхтер смог встряхнуться, отшатнуться в сторону. - Кто ты такая, незнакомка? - Ты узнаешь однажды, - ответил за даму Дуку. – Сработало на тебе, значит, с… нашими друзьями проблем тем более не возникнет. Помните, дорогая. На вас рассчитываю не я, но ваша родина. Ступайте… или нет. Скажите мне, какую мишень вы избрали. Будьте уверены, стен зала информация не покинет. Меня все поняли? Девица бодро закивала. Кхтер тоже качнул головой, нехотя. - Я играю по-крупному, - гостья ласково улыбнулась, на всякий случай отвела взгляд к окну. Как бы не приняли за агрессию теперь. Напирать рановато. – Думаю, вы будете согласны, ваша светлость, что чары, которыми я владею, заденут вернее того, кому не хватает ни времени, ни сердца очаровываться обычно. Сталкиваться с другим даром опасно. Как и с разумным, чьи мысли заняты наведением порядка. Как и с нерасцветшим бутоном. - Не сердца, а сердец, - поправил Кхтер. Гостья сложила пасс. Зубы мужчины заскрипели. Ну до чего приятный звук! - Тем лучше. Спасибо за замечание, лорд… как ваша фамилия, прошу прощения? - А еë нет, - подала вдруг голос девчушка. – Из нас троих ни у кого нет. И у тех, кого учитель ещë не нашëл, тоже не будет. Вот так! Нам хватает имëн. - В таком случае, мне лучше приступить немедленно, господа и леди. Буду ждать распоряжений. - Не подведи нас, у тебя лишь один шанс, - граф заговорил вдруг сухо, жëстко. – Не думай, что контролируешь ситуацию, или я посчитаю тебя глупой и отниму эту единственную возможность спасти всë, что тебе дорого. Пещеру с кристаллами можно аккуратно выщербить, а можно и просто подорвать. Результат… для меня будет схожий, от тебя зависит, как я поступлю. Гостья поклонилась. Накинула на лицо серебристую вуаль, поправила на пальцах аргиевые перстни прямо через синюю перчатку, отступила к двери и неслышно покинула зал. Великая Сила редко даëт красивый голос без тонкого слуха, по крайней мере, женщинам еë земли. Дроиды не удивятся, что леди решила полюбоваться картинами на стенах в коридоре. Только бы форсъюзеры не поймали с поличным. У них, впрочем, явно будет что обсудить друг с другом… хочется надеяться. Оставшись наедине с учениками, граф позволил себе уложить голову на руки и тяжело вздохнуть. Мужчина и девушка безмолвно переглянулись. Им было и до того прекрасно видно, как измотан мастер. Не первый день и, видит Сила, не последний. - Кхтер, должно быть стыдно, - Дуку смотрел перед собою. – Или ты едва начавший ходить младенец? Устроил сцену перед послом, показал слабость, неуравновешенность. Еë народ в наших руках, надо, чтобы трепет не сменился бунтом, у меня нет времени подавлять. Чтобы больше я не видел этого, дитя. Посмотри, твоя сестра держит себя в руках. Хотя, казалось бы… ты услышал меня, ученик? - Да, мастер, - Кхтер поклонился будто надломленный. Больше ни слова не сказал: Дуку, очевидно, не закончил наставлять. - К малютке ты относишься с нежностью, я же знаю, - голос графа вдруг потеплел на полградуса. – Почему такая ярость относительно… ещë одного? - Он отвратителен, мастер, - Кхтер не стал подбирать слов. – В нëм собралось всë худшее, что могло быть. За последние годы он впитал ещë и вражеского вдобавок к своей природе. И сердце его рвëтся домой, к мертвецам – а разве человек в таком состоянии может слушать и слышать? Дуку подождал с ответом. Не поворачиваясь, проследил, как девушка складывает руки в замок на коленях и морщит крупный, тяжëлый, совсем не идущий нежному лицу нос. Что бы она ни испытывала, внешне не покажет. Тяготы прошлого порой работают на благо будущему. - Я понимаю твою горечь, - граф поднялся с места, за ним немедленно встали и все остальные. – Твоя жизнь началась иначе, чем человека, который, по твоему мнению, недостоин своего счастья. Ходить тебя ведь учил именно я. Когда твоя мать умерла. И говорить, и владеть собою, и познавать мир, и сражаться. Вот твоя благодарность мне? Голос его был скорбен, но взгляд отражал недобрую хитрость. Кхтер прокашлялся, опустил голову. - Я не позволил бы себе и мыслей подобных, мастер, - лиловыми стали даже его уши, немного торчащие в стороны. – Моя жизнь, какова она есть, лишь ваша заслуга и ваша… бесконечная щедрость. - А потому? - Потому я буду вечно должен вам, - Кхтер почтительно поклонился, взял руку наставника и коснулся губами костяшки указательного пальца. Дуку покачал головой. - Не перегибай. Ты сейчас похож на храмовника. Можно ли выдумать тëмному воину худшее оскобление! Кхтер, впрочем, понимал, что и так натворил дел. Не ответил. - Относись ко мне как к наставнику и как к воспитателю пополам, - граф оправил плащ, вытянул ладонь и направился к окну. Желчные тучи разошлись, давая несколько минут красной полосе заката. – Только тогда ты преуспеешь. «Ведь больше у тебя никого нет, - мысленно продолжила девушка. Гребень заколол макушку, она ловко повернула его в волосах, не вынимая. – Зато у твоего брата будет. Это тебя и злит, я-то знаю. Сочувствовать бы, да что-то разучилась…» Ночь вступала на Серенно в свои права. Блеснули глаза молодой ученицы, словно две звезды появились в полуночном тëмном небе – и все тревоги спрятались, растворились, заняли полагающиеся им места.