Слишком семейный бизнес: три забрака с половиной

Дэйлари, вообще-то, любила лесистые планеты. Почему – сама не могла объяснить. Если отец соглашался взять её с собой на задание, и в иллюминаторе «Симитара» показывались покрытые густой чащей холмы, редкие равнины, кое-где реки, озёра, у девочки каждый раз замирало дыхание. Даже пусть не разрешал выходить вообще или дольше чем на минуту. Дэйлари тогда прилипала к депластеклу носом, не отводя взгляда от мощной зелени, отпускала все мысли, растворялась в пейзаже совершенно. В такие моменты она была необъяснимо спокойна и тихо счастлива. Отец это понимал, ни разу не позвал громко, когда было пора улетать, не тряхнул за плечо, хоть вообще-то не церемонился, если было что-то срочно нужно. Дэйлари очевидно не всегда помогали стандартные медитации, энергия её бушевала, и чтобы хоть немного усмирить её, сделать ребёнка рассудительнее, продуктивнее, Мол не возражал: любуется, и пусть. Не будет приставать с расспросами. Он не прогадал. Дочь, видя в лесах разных планет что-то новое, не кидалась тут же донимать его, что за жук прополз, как хищная птица выловила незаметную трёххвостую змею, почему везде листья пожелтели, а на самой верхушке звёздчатого куста вдруг сиреневые. Лес был для Дэйлари предметом тихого исследования, девочка ничего не выпытывала у вековой зелени, просто наблюдала, если что-то особо интересовало, искала в голонете сама. Периодически они выбирались вместе, тренировались между деревьев, лазали, осматривая с высоты всё вокруг (какое ещё баловство? Исключительно для безопасности стоянки!), готовили еду, если лесная влажность не мешала. Именно на опушках и полянах лучше всего дышалось, когда Дэйлари бегала по траве, разглядывая цветы, плоды, мелких животных. Ни разу, приметил Мол, ребёнок никого не раздавил намеренно, ничего не сорвал, не поджёг кончиком лезвия меча. В этот раз, к несчастью, Дэйлари не позволили приземлиться в лесу. Отдав приказ ученику самостоятельно добраться до голокронов, скрытых в самых зарослях, Сидиус приподнял бровь и нежно, как дикий ящер мушке, улыбнулся девочке краем рта. - Мы понаблюдаем отсюда. Очень живописный вид сверху, не правда ли? Дэйлари уже выучила: ни соглашаться, ни возражать лучше не стоит. Она обняла плечи и уставилась в окно, не желая пересекаться с учителем даже взглядом. Понадобится – велит или заставит обернуться. Пока не трогают, сохраняй силы для себя, таков был её первый девиз. С нужной точки отчётливо виднелось замаскированное от посторонних глаз свежее сооружение. Оставил его сам Сидиус или кто-то до него, Дэйлари не интересовало. Проследив глазами за отцом, маленькая полукровка попыталась, как всегда делала, расфокусироваться в разноцветной зелёной дали. Она помнила, что возле мастера это чревато сильным стрессом. Помнила, и было плевать: необъяснимая тревога понемногу завладевала обоими сердцами. Дэйлари сама не вспомнила бы потом, как почувствовала чужое присутствие, услышала гудение двигателя – своего корабля, подавшегося вперёд, следом другого, неизвестного, должно быть, причины перемены места. От прибывших тянуло знакомой враждебной энергией, слишком размеренной и сдержанной для не то что ситха – для любого здорового ребёнка пяти лет. - Как вовремя, - безмятежно проговорил где-то за спиной Сидиус. – Представление начинается, юная леди. Смотри внимательно. На одном из экранов над приборкой показалось изображение: только что читавший информацию очередного голокрона отец насторожился тоже. Ровным шагом Мол покинул обитель, положил отточенным жестом на бедро руку, прикрыл глаза. Ему навстречу вышагнул один из джедаев, кучерявый мужчина средних лет, человек. - Надо же, - морщинистая рука наставника потрепала ей хвостик, и Дэйлари чуть не защемила все лицевые нервы, пытаясь не поморщиться, - совсем как у тебя. Глупый храмовник, очень самонадеянный, хотя, кажется, их кодекс запрещает так себя вести. Думаешь, проживёт он ещё минуту или две? Девочка поджала губы, совсем немножко. Волосы тут же коротко дёрнули, причиняя боль, Дэйлари втянула ртом воздух, но не обернулась. - Как некрасиво не отвечать, дитя, - мерзкий голос становился объёмным, звучал словно со всех сторон. – Я обязательно обсужу с ним этот пробел в твоём воспитании… - Нет! – не выдержала полукровка, вырываясь из руки только чтобы тут же обернуться с умоляющим взглядом. – Не нужно, пожалуйста, я сама виновата, не папа! Он не велел не отвечать вам! Он всегда говорит, что нужно быть п… - слова застревали в горле, но Дэйлари очень хорошо помнила, что такое «обсудить» в устах учителя. Лучше стерпеть все унижения Галактики, чем самой, вместе с отцом, пережить боль от ожогов. Чем потом, помогая мазать каждый, проклинать свою неосмотрительность в очередной раз. Сидиус наклонил голову, внимательно слушая, как она закончит предложение. -…почтительной, - Дэйлари поняла, что багровеет, и опустила взгляд, буравя пол. – Простите, мастер. Больше не повторится. - То ни слова, - он откровенно насмехался, и пусть не впервой, пусть давно уже стоило привыкнуть, научиться терпеть или отключаться, уши и лоб горели, - то целая речь периферийного сенатора. Определись, какова ты на самом деле, а ещё приглядись внимательнее, кого выгораживаешь. Прямо сейчас ты поймёшь. Пока Дэйлари из последних сил пыталась не растерять остатки своей гордости, отец влёгкую расправился с тремя джедаями – при всём желании она никого из этих рядовых не узнала бы, оттеснил кучерявого и его ученицу, совсем молодую человеческую девчонку, к высоким скалам; за ними, прикрывая раненую грудину, поспешил ещё храмовник в защитной дыхательной маске. Девчонка съёжилась: что под металлически-пластинидовым нагромождением крылось? Уродливые ожоги? Срез ровно по подбородку? Гнилая шея? Она напрягла сознание, пытаясь услышать, о чём переговариваются враги. - Надо уходить, - лепетала юная джедайка, - нам его не одолеть! - Доверься Силе, - стоял на своём её учитель. Сидиус едва слышно хмыкнул позади. – Мы сможем его вымотать, вот увидишь, только держись рядом! И ровно через минуту, через десяток отбитых выпадов джедая, через пару ударов, один из которых нанёс смертельную рану обладателю маски, Мол доказал: ошибаешься. Они схлестнулись с кучерявым, девчонка попятилась, глядя на мастера во все глаза, хотела было вступить в бой третьей, дёрнулась, но осталась на месте. Её взгляд был полон настоящего ужаса. - Беги! – крикнул ей учитель, едва успевая блокировать атаку Мола. Падаванка металась: кажется, только что сама предлагала убраться, сейчас ей вроде позволили, а сил бросить наставника, борющегося на последнем издыхании, не было. Дэйлари ни за что не стала бы сочувствовать джедаям – ещё чего, вот только гадкая кусачая мысль села прямо в мозг и колола своим жалом, не давая отряхнуться, избавиться: а как поступила бы ты? Если бы «беги» бросил тебе отец? Корабль последовал к иссушенной равнине, прямо за девушкой. Перепуганная, она не заметила почти нависающей над нею тени, споткнулась пару раз, перекатываясь, сбивая локти, пачкаясь в пыли, травяном соре и мелком песке. Вид у падаванки был загнанный и жалкий. Беспощадная Сила явила ей исход битвы, но девушка только стала чуть бледнее и неверной рукой стиснула эфес своего меча. Враг приближался к ней неумолимо. Мол вышел на равнину неторопливо. Он понимал, тут работа короткая: девчонка едва не впервые вылетела на задание, в каждом её жесте читался страх перед мощным противником, гибель наставника заглушила всё, чему она последовательно училась. Две-три атаки она кое-как отбила, попыталась сама наступать – короткая подсечка, и джедайка распласталась на земле, здорово ударившись спиной, задом, затылком. Мол активировал лезвие, но прикончить отчего-то не спешил. Возможно, тонкий, греющий что-то внутри аромат полной власти над ситуацией был слишком сладок, чтобы прервать удовольствие так скоро. Возможно, он как хорошо обученный воин давал ей шанс подняться в последний раз, чтобы пронзить или снести голову в рывке. А может быть, чувствовал, что с высоты на него во все глаза, замершая в напряжённой позе, безмолвная, смотрит дочь? - Видишь, дитя, - руки Сидиуса легли ей на плечи, - сейчас он расправится с нею. Так же хладнокровно, как с остальными, как с многими до неё. Со столь юной, не успевшей увидеть что-то кроме стен так называемого родного дома. Для твоего отца, как и положено истинному воину Тьмы, она только цель. Ничто не помешает ему. «Нет, - Дэйлари знать не знала, почему всё внутри неё запротестовало вдруг, почему похолодело где-то внутри, под сердцами, - ты говоришь неправду, ты мне лжёшь, как всегда, стращаешь…» Мол не двигаясь смотрел на девчонку. От одного его взгляда любое загнанное слабое существо могло бы остановить сердцебиение, а она сопротивлялась судьбе, тяжело дыша, не отводя глаз – и вот он сам посмотрел в сторону, на миг смежил веки. Дэйлари готова была поспорить на все свои рога: это не обманный жест. Это выбор. - Вот почему тебе стоит стать достаточно сильной, - учитель не отпускал её, но полукровке было плевать. Обопрись на неё хоть десять стариков, тающая надежда, мёртвым грузом лёгшая на сердечки, казалась тяжелее в разы, - такой сильной, чтобы убить его, когда придёт время. Если не сумеешь… Короткий взмах лезвия, гудение, глухой удар. Голова девчонки покатилась по пыльной равнине. Дэйлари проследила взглядом траекторию; ей очень хотелось отвернуться, но что-то изнутри заставляло не делать этого. Не позволять себе. - …твой отец сам тебя уничтожит. Приказ, данный мастером, смелые и безрассудные могут оспорить, а вот поставленная ситхом задача самому себе… о, всё, что задумывает могущественный, будет исполнено. Однажды на её месте будет твоя голова. С кудрями. Повторяй себе это каждый раз, пока не обретёшь ненависть всесильную, способную разрушить всё, в первую очередь низкие кровные привязанности. Твой отец великолепный ситх. Помнишь, верно? Он есть страх, он есть ярость. Истинный охотник. И он тебя догонит. Отбивайся, не то, стоит забыться, он перекусит тебе горло. В висках стучало. Руки не слушались, полукровка словно перестала вообще ощущать свои кисти, свои запястья, да что там, она не смогла бы сейчас ни ровно шагнуть, ни двинуться вообще. Её, как и рассчитывал наставник, переполняла ярость, а с нею тоска и упрямство, на которое, к несчастью, чаще всего в Галактике не способен никто кроме детей. «Ни за что, - мысленно проговорила Дэйлари. Перед глазами мелькали алые пятна. – Папа меня не тронет, даже если ты прикажешь! Довольствуйся, но я тебе не верю!» Кончики пальцев закололо. Дэйлари тихо вдохнула, чтобы прогнать неприятное ощущение, посмотрела вниз на внимательно слушающего похвалу от Сидиуса отца. Теперь он точно почувствовал: поднял голову, встретил её взгляд и на миг едва заметно сощурил глаза. Дэйлари ещё не знала, да и сам Мол, наверное, не помнил, что на Датомире такое выражение лица обозначает короткое и искреннее «не брошу, я с тобой». Но дышать на борту стало значительно легче. Одно сердце успокоилось, второе ещё чуть-чуть покололо и перестало болеть тоже. Были в Галактике вещи, которые Сидиус ни за что бы не понял. По крайней мере, между ними, отцом и дочерью.

***

Каф Дэйлари пила редко – чип на «недостаточном» сердце, дешёвенький, от него мог повредиться. Не клевать носом не получалось: ночь, полная тревожных снов, пролетела почти незаметно, а на утро была запланирована слишком важная, чтобы в последний момент отказаться, работа. Прямо сейчас предстояло напиться по самые уши. Правда, не кафа. Перед нею высились пять молочных коктейлей. Дэйлари зажмурилась, выбрала бокал наугад и попробовала. Приторная пакость без хотя бы запаха мороженого и сливок. Вторая порция была чуть кислее, третья – с горчинкой, вот и вся разница. «Хорошо, что выудила у бармена, где заказывают основу для них, - решила девчонка. – Ни за что не будем подписывать контракт с этой компанией! Что там на очереди? Пожалуйста, только не ещё десерты. Или меня вырвет прямо перед солдатами…» Вчера, разобравшись с парой учтивых министерских просьб, Мол поставил дочь перед фактом: её личный отряд собран и ждёт первых… тренировок? Репетиций? Ах да, первых смотра, построения и приказов. Трудно сказать, что Дэйлари любила меньше – военное дело или слишком много однообразной еды сразу, но в обоих случаях она дала обещание близким. Нарушать своё слово, когда на неё рассчитывали, полукровка не собиралась. Дэйлари открыла заметки, с передатчиком в руках направилась к выходу и, конечно, с кем-то столкнулась в дверях. Пострадавший оказался достаточно крупным мужиком в плаще, шапке, тёплых брюках с кучей кожаных фенек и ремней. Серое лицо его прятали широкие солнечные очки и маска-бандана. - Поаккуратнее, принцесса, - мужик хмыкнул и потянул было руку, чтобы похлопать Дэйлари по плечу. Ещё чего не хватало! Девушка перехватила его ладонь, стиснула и потрясла – крепко, с намёком, что может и оторвать без особых дополнительных усилий. - Не понял? Ты знакомишься? – наглец очевидно скалился под маской. – Прости, я пока занят, но после восьми часов… Вторую руку, замершую над задницей, блокировать было нечем – Дэйлари держала последний напиток, вроде со вкусом сахарной ваты. Думать пришлось быстро, да и с кем, хатт подери, было тут церемониться? Девчонка перевернула бокал ему на шапку и сдавила оба запястья. Мужик оторопел на секунду – этого вполне хватило, чтобы пнуть его в лодыжку, заломить руки за спину и шепнуть на ухо: - Руки прочь, обглодок. Обнимай так своего папочку. С тебя, кстати, полсотни за чудесную болтовню – не ту, что изо рта. Ту, что сейчас туда потечёт. Будь здоров. Мандо, пожалуй, кинулся бы в драку, но этот, закройся и в пять раз большим количеством шмоток, моментально выдал, что нездешний. Он оставался спокоен. - Да ну, - протянул мужик, не разгибаясь, не пытаясь освободиться. – Сейбер. Ты что, из Храма? - Тебе показалось. Глазки залепило, — как можно более глупым голоском протянула Дэйлари, прикидывая, куда валить. Разумный, из такой позы заметивший оружие, мог оказаться достаточно серьёзным противником и отнять лишнее время. – Ещё одно слово, и залеплю я сама. Тоже в глаз. Пошёл в задницу. У столика позади них как раз освободилось кресло. Дэйлари повела рукой, и мужика Силой отшвырнуло прямо на сиденье. Похоже, быстро реагировать этот придурок не умел: Дэйлари спрыгнула с основной парковочной полосы на нижнюю, где остался катерок, завела его, взлетела, а преследования не было. - Жалко, конечно, - рассудила полукровка, опять открывая заметки. – Этот шейк пах гораздо вкуснее. Что там следующее? Оптовый магазин газировок? Верховную же мать! Она выжала педаль на максимум и, конечно, уже не увидела, как бармен, разглядев гостя, моментально побелел; как немедленно направился к нему дроид с кучей салфеток и парой контейнеров; как мужик, скинув перепачканную шапку, обнажил тринадцать коротких колючих рогов и сложил руки в замок, перебирая пальцами. - Как-то не заладился разговор, дорогая родственница. Но это не беда. В официальной обстановке мы, похоже, будем на одной волне. И вправду неплохой коктейль, не хватает только какой-нибудь лёгкой добавки. Бренди. Да, точно. Где у них книга предложений? Дроид поставил салфетки на столик, уехал и так же быстро вернулся. На подносе теперь стояла резная коробочка с разноцветными леденцами в форме семилепестковых цветов. Гость заведения отыскал взглядом бармена, подмигнул, выбрал бирюзовый, подумал и взял за щеку ещё два таких же. Плечи несчастного сотрудника наконец поползли вниз.

***

Бортовые часы пиликнули громко и резко. До назначенного отцом времени оставалось пятнадцать минут. Выругавшись, Дэйлари набрала номер дядькиного передатчика и в ожидании ответа забарабанила ногой по обшивке. Раз, два, три… - Доброе утро, - она не позволила Саважу даже поздороваться, а себе – выдохнуть. – Извини, информацию отправлю отдельно от себя. Ничего не успеваю. Хорошая новость тоже есть: мы и без исследований выбрали себе лучших поставщиков почти по всем направлениям. Вывески ты же примешь сам? Мы вчера обсуждали, какие приедут. Только не вздумай обижаться, хорошо? Если опоздаю, он перестанет со мной разговаривать, а ты… Воздух закончился. Голограмма дядюшки почти не двигалась, забрак невозмутимо ждал конца тревожного монолога. - …а ты и так болтаешь мало. Хорошо? Договорились? - Ты слишком много на себя взяла, - донеслось из динамика. – Предупреждал ведь. Лети куда тебе нужно, я разберусь. - Точно? И напечатаешь всем без меня? - Последние тридцать семь лет как-то получалось. Выдыхай. Нечего до срока лёгкие изнашивать. И добавил чуть мягче: - К какому часу собрать тебе контейнер с обедом? Дэйлари почувствовала, как расползаются в стороны щёки.

***

Слава небесам, в форму запихивать её не собирались. Дэйлари и на дядькину тесную, на её взгляд, броню посматривала с ужасом, и на местную, когда Ферал примерял её во время захвата Сандари. Выправка же семи солдат, словно закованных в доспехи, вызывала, конечно, уважение и даже трепет, но и дискомфорт. Под почти полуденным солнцем её отряд стоял неподвижно, ожидая, пока корабль приземлится на размеченную пару часов назад площадку. «А если зачешется жопа, - нервно подумала Дэйлари и на всякий случай поскребла собственные ягодицы, - или пот глаза зальёт, или чихнуть захочется? Зато шлемы – высший класс. Представляю, как краска воняет, а в такой защите хоть бы что». - Постарайся держаться так же спокойно, - проговорил отец, хмурясь: солнечный луч отразился от блестящего крыла корабля и попал ему, похоже, прямо в глаза. – Не сутулься. Смотри в переносицу, когда отдаёшь приказ. Повтори главное из того, что я говорил. - Пока не было боя, я не имею власти, но имею обязательства, - отчеканила полукровка, пряча в ладонях пальцы, чтобы отогреть. – Никто, кроме меня, не должен об этом думать. - Верно, - кивнул забрак. – Ты заучила правило, понимаешь ли его? Дэйлари призадумалась. Она уже хотела ответить, что не привыкла ничьи действия контролировать каждую секунду, что до сих пор не верит в возможность вообще заставить слушаться нескольких закалённых боями разумных, что очень хочет, чтобы в неё верили, но самой в себя – никак не выходит. Мол, впрочем, так долго ждать не был намерен. - Значит, пока и не надо. Придёт со временем. Выходи, когда я подам знак. Оказывается, они успели приземлиться. Слава технике Мандалора и тревожности! Вот две вещи, которые никогда не останавливаются в развитии. Дэйлари внутренне усмехнулась себе и размяла пальцы в последний раз. Предстояло некоторое время не совершать лишних движений. - Отряд двадцать девять! – воззвал отец, спустившись по трапу. Солдаты как один вскинули головы. Столько металла, прочного, могучего – ни звяка лишнего не допустили. – Смирно! Повернул голову едва заметно: выходи. Все эмоции куда-то пропали, стало глухо и пусто. Дэйлари прикинула, сколько надо сделать шагов, чтобы оказаться рядом, и дала себе внутренний отчёт. Раз пока специальных навыков нет, пригодится самый ненавистный – зажиматься. - Капитан, покинуть строй, - приказал Мол, махнув почему-то второму по счёту бойцу. – Рапортовать новому командиру в полной форме! Он говорил бесстрастно, тем не менее, Дэйлари боковым зрением разглядела едва заметную улыбку. До семейного оскала было далеко, но и этого девушке хватило, чтобы заподозрить какой-нибудь сногсшибательный сюрприз. Слишком хорошо она знала, как Мол обращается со своими союзниками, а её роль сейчас и была таковой. Не шевелясь, не позволяя себе вдохнуть поглубже, Дэйлари присмотрелась к вышедшему вперёд человеку. Шлем держали две руки, одна из них механическая, свежая, высшего качества. Секунда, две, и пришлось серьёзно напрячься, чтобы сохранить каменное лицо. «Да ну тебя, - заколотилось в сознании. – Это даже не испытание. Это форменный подъёб!» Капитан отряда слышать этого, само собой, не мог. Но в сиреневых глазах, когда он пристально посмотрел на Дэйлари, плясали весёлые искорки. - Регулярный отряд номер двадцать девять под командованием Бирша прибыл и к исполнению своего долга немедленно готов! – чётко, беспощадно отчеканил совершенно здоровый и, похоже, довольный своей долей бывший лейтенант Дозора. Чисто выбритая башка взгляду соответствовала, блестела не хуже. Дэйлари почувствовала, что от неё ждут ответа, и проглотила удивление. Горлу стало больно. - Отряду двадцать девять и ка…питану Биршу – вольно! Жалко только, на собственное сознание вполне твёрдый приказ не сработал. Бойцы чуть-чуть ослабили выправку, кое-кто повернулся к товарищу. Бесед пока не было слышно. Бирш шагнул вперёд, словно старый качественный дроид, уверенно и громко. - Позвольте доложить остальное командиру лично, - он явно наслаждался произведённым эффектом. – Отряд готов в любую минуту исполнять ваши приказы, но, верно, вам нужно время? Эту проверку провалить было нельзя. В критических ситуациях Дэйлари собиралась моментально, видимо, сказался горький опыт, и прямо сейчас волнение словно в море смыло. - Мне нужен рапорт, капитан, - ответила девчонка, теперь смело глядя ему в глаза. Форсом Бирш не был, вспомнилось снова, но не был и глупцом: моментально поджал подбородок и весь подобрался, хотя, казалось бы, идеальнее стойки не принять. Дэйлари переглянулась с отцом – в его сознании точно было одобрение. – Предоставите мне его во время патрулирования вверенной нам территории. Служба не ждёт.

***

Солдатские лица различались постольку поскольку, но все были непроницаемы, и Дэйлари решила, что лучше бы поскорее запомнить все фамилии. На днях в библиотеке она выискала пару статей о Дозоре, выбрала подходящие книги о самых прославленных родах воинственной земли, и пока единственное, что отложилось в памяти – ей выделили людей попроще. Неудивительно. Похоже, самоотверженные бойцы готовились сдохнуть с неумелым командиром едва ли не сразу. «Ни за что, - решила Дэйлари. – Кем бы ни были эти семеро, за них я несу ответ. А я своих не бросаю и не подставляю». Бирш держался на разумном расстоянии, пока полукровка сама ему не кивнула. Разумеется, во второе пилотское кресло он не сел – застыл как истукан в зоне видимости. Дэйлари стало неловко сидеть, но она себя всё-таки одёрнула. Если начинать играть по правилам, то прямо сейчас. - В связи со вступлением в новую должность уточняю, капитан, у вас лично. Какого хатта произошло? - Не при отряде, - проговорил он едва слышно. – Им пока рано изливать душу. Занять чем-нибудь? - Чем быстрее, тем лучше, - кивнула Дэйлари. От строгой уставной речи вязало язык. - Так точно. Отряд! Солдаты поднялись со своих мест как один. Надо же, отметила девчонка, у них здесь были какие-никакие поверхности, чтобы поберечь силы. Не больше превозмогания, чем нужно. - По приказу командира проверить сектор на наличие вражеских суден, оружия и символики. Учитывать малейшие признаки. Без прямой на вас атаки с кораблём не связываться. Внести всё найденное в базу, при отсутствии нарушений сообщить по прибытии. Марш! Открылся верхний люк. Загудели ранцы, бойцы один за одним вылетели в светлое полуденное небо и рассредоточились, моментально пропадая из виду. - Эх ты, - протянула Дэйлари. Она хотела было откинуться на спинку кресла, но поборола искушение. – Чтобы у меня так от зубов всё отскакивало. - Вы научитесь. Военное дело не даётся сразу, - тон её прямого… брр, подчинённого оставался нейтральным, и Дэйлари скривилась. – Каждый из нас… - Хорош, - полукровка цокнула языком. – Или, это, отставить. Вот. Пока твои молодцы или всяческие важные персоны нам не мешают, давай говорить как нормальные разумные. И не выкай, а то кости ломит, словно мне сразу пятьдесят. Договорились? - Никак нет. По уставу к командиру нельзя обращаться неформально при несении службы. На вопросы ответить готов. В отношении хаттов: верховный Мандалор приказал мне после восстановления пройти несколько боевых испытаний и счёл пригодным для адъютантской службы. Для мандалорца это настоящая честь. - И перед этим повысил. И капитана можно в личные помощники посвятить? – удивилась Дэйлари. Теперь было даже хорошо, что Бирш держал рожу: он мог бы от души рассмеяться такому надругательству над терминологией. – Это, в принципе, не самое важное. Больше всего меня интересует, почему честь. - Как сам лорд Мол, победив нашего бывшего лидера, занял его место, - новоявленный капитан был весь внимание, хоть и смотрел в лобовой иллюминатор, - так любой, кто поразит истинного воина на нашей земле, становится его вожаком. Отказ служить карается смертью. Но мне ввиду особого случая не полагалось даже её. Впрочем, я не был намерен отказываться. Боец вы стоящий, и командиром будете неплохим. Назначь на моё место кого ещё… Дэйлари вздохнула. Конечно. Бирш прекрасно понимал, кто будет кого учить. Хорошо, что он относился к этому так легко, да и самой ей было как-то проще видеть под своим началом того, кого уже побеждала. Подобное хотя бы немного равнило. - Приказ адъютанту лично, - она очень понадеялась, что этот окажется не глупее Алмека. – Без лишних глаз обращаться ко мне на ты. Понял? Дозоровец притормозил. На миг они встретились взглядами. Дэйлари была готова поклясться: сейчас в душе вновь поднялось что-то очень странное, незнакомое. Это случалось с нею лишь пару раз, перед входом в зал, где Бирша судил отец, а ещё в совершенно неказарменной обстановке. Когда Плума встала на носочки, чтобы поцеловать её в щёку. - Так точно, - теперь его взгляд смягчился. Не было там облегчения. Только долг. - Приказываю также приземлиться на ближайшую поверхность и поговорить сидя. Отряд же выполняет приказ? Они там справятся? Бирш молча посадил кораблик на покатую крышу. Шлем он почему-то оставил внутри, и Дэйлари поёжилась. Доверял ей или себе и своим умениям? Или... хатт, теперь у неё было право распоряжаться его жизнью?

***

- …Дозор стал мне домом, ведь от родного я отрёкся, - рассказывал мандалорец. Дэйлари прислонилась к боку кораблика с прохладной стороны, сам же Бирш не двигался. – Читала теорию, да? На Мандалоре людей с моей фамилией больше нет. - Женщины не считаются? Ты говорил о сёстрах. Он в первый раз глубоко вздохнул. До того можно было подумать, что дышит при исполнении этот удивительный человек, чего доброго, лысиной. - Это дочери моего отчима. Отец погиб на производстве, когда я был вдвое тебя моложе. Мама решила, что одной ей с сыном не справиться, и… - И нашла кусок говна, с которым вы не поладили, поэтому ты ушёл из дома, - перебила Дэйлари, - зато твёрдая мужская рука, даже куча их, летали себе и пугали народ. Верно? - Если ты всё знаешь, зачем просила рассказать? Дэйлари зарделась. Надо же ей было, в самом деле, влезть посреди разговора! - Если честно, всё было гораздо проще со стороны и гораздо гаже для меня. Да, он оказался, хотя лучше мужчине вести себя наоборот, мягким, даже скользким, на людях и боевым дома. Чтобы сравнить. Твой отец строг? У вас есть какие-то семейные правила? - Одно, - кивнула полукровка. – Нет, два. Не теряй формы и приходи на помощь только когда попросят, без этого не лезь. Так было с самого моего детства. Странно было, опасно открываться разумному, который месяц назад хотел тебя убить. Но ведь Дэйлари делала это в ответ. К тому же, мандалорцы, со слов её родных, обладали честью. Бирш так точно – сама убедилась. - У нас дома тоже было только два – не существовать, пока этот человек того не желал, и не сметь отказывать ему ни в чём, иначе заставлял силой, а сил на тех, кто слабее его, отчим не жалел. Это совершенно другое. Я был ещё мальчишкой, ненавидел его, но ничего не мог сделать. Мама держалась за него, потом, когда девочки родились и подросли, не отцепилась бы даже при желании. Она верила, что заслуживает к себе такого отношения, а я – что и сам порчу ей жизнь. Тем, что на меня расходуются её и так слабые нервы. Наверное, до конца этого не понять, пока сам не станешь родителем. - Зато так называемый глава был в полном порядке и не чесался, не мешает ли он кому, - процедила Дэйлари сквозь зубы. Макушка начала зудеть. – Ты поэтому оставил их? - Не оставил, - неожиданно злобно отозвался Бирш. – Я не имел права, я должен был их защитить, и я это сделал. Дождался, пока он напьётся, закинется стимуляторами и сядет у головизора. Мама ведь говорила, что алкоголь и это вещество, принятые вместе, могут остановить сердце. Мне не пришлось долго за горло держать. Как он блевал и дёргался, не забуду. Дэйлари закусила обе щеки сразу, чтобы молчать. Напряжённый, яростный сейчас, её адъютант сжал и разжал кулаки. О, хорошо она знала, что творится в душе в такие моменты. Вместе с сочувствием испытывала настоящее уважение и понимала: ей не хватило ни смелости, ни могущества поступить так же с тем, кто вдоволь поиздевался над всею её семьёй, своими руками или чередой решений и повелений. И сейчас, наверное, не хватит. - А потом я испугался. Сейчас плевать, но в тот день я впервые убил человека. Оставил записку на синтобумаге, чтобы проще было уничтожить, и попросту сбежал. Шатался по нижним уровням, отказывался есть, хотел почувствовать какую-то вину. Не удалось. Я торжествовал. Я знал, что так ему и надо. В те годы нас учили, что насилие не выход, что нужно быть снисходительнее ко всем. Да ты слышала, наверняка, как Сатин вещала со своих балконов. Я не был согласен, но, так как я вырос в этой фальши, не смог оценить трезво все его действия и простить, что самое печальное, себя. Я думал, что стал таким же, нет, ещё худшим человеком. Никто никогда не объяснял, в чём разница между ударом первым и ударом в ответ. Не говорил тем более, что порой не надо ждать особо сильного удара. Да и убийцей из нас двоих был именно я. - Болтовнёй всех дел не решишь, - Дэйлари потупилась. – Ты хотел спасти своих, что в этом плохого? Я тоже никогда не убивала просто так. Только чтобы выбраться или помочь родичам. - Кто мне говорил, что у всех свои правила? – вдруг улыбнулся мандалорец. – С точки зрения отчима недостойными нормального отношения были остальные члены семьи, особенно когда не бросались по первому зову исполнять его желания. Сама ведь понимаешь, бывает, что или ты, или тебя. Но ничтожество не заслуживало быть командиром. А настоящему воину я был рад нести службу сам. Он помедлил. - Теперь мы на одной стороне. Только поэтому я хочу понять, кто ты и чего стоишь как солдат, просто как разумную, пожалуй, уже представляю себе. Несложно. Мне тоже было шестнадцать лет. В отличие от тебя, я запретил себе проживать то, что тяготило. Решил, что и не нужно, ведь я тоже встретил, так сказать, своих. Дэйлари внимательно слушала. - И я выбрал бы их сторону, будь выбор доброволен, и тогда, и сейчас. Твой отец оставил жизнь бойцу, который оказался пригодным для военного дела. Чужого мальчишку, ничего не умеющего, голодного, злого, он принял бы в свою семью? Не отвечай вслух. Подумай над этим. Вспомнились крики мирных райдонианцев - дети там тоже были. Вспомнилась перепуганная юная джедайка на неизвестной планете. Дэйлари едва подавила желание отвернуться. Она прекрасно знала ответ. Похоже, Бирш просто решил не вынуждать её произносить неприятное вслух лишний раз. - Среди нас нет приятелей. Друг другу мы в первую очередь боевые товарищи, связаны долгом и честью, ни шага в сторону чувств. Мне это подошло: я знал, каково бывает в семье, где всё на доверии и прощении, без устава. Семью пусть заводят те, кто способен поступать по совести, если нет нужного правила. Надеюсь, у моих мелких шанс ещё есть. Дэйлари не торопилась отвечать. Ей очень захотелось не навешивать сейчас свои эмоции на и так много пережившего человека. Бирш разворошил старую рану, явно ещё больную, пустил в душу глубже, чем стоило бы. Нельзя было наглеть так сразу. Если ему что сейчас и нужно, так взвешенное, а не просто искреннее слово. - Это пока у тебя нет друга среди товарищей, - проговорила девчонка, отталкиваясь наконец от корабля. – Может, теперь будет. Если ты в ответ не останешься исключительно адъютантом. Понимаешь же разницу между «в первую очередь» и «полностью»? Дозоровец кивнул. Как его там звали? Норэн? Имя как-то не подходило образу, который он держал. Короткая свистящая фамилия, похожая на позывной или кличку, вязалась больше. - Наверное, уже десять раз без меня разобрался, - всё-таки добавила Дэйлари, - но в день, когда всё изменилось, ты стал хладнокровным убийцей «в первую очередь». «Полностью» - когда попал к Визсле и его войску. Затем был наш бой, и я всё испортила. Извини? Обещаю, твоим взводным я этого не скажу. Неожиданно Бирш улыбнулся. Почти так же свободно и легко, как когда дарил бритву на Занбаре. - Спасибо, командир. Начинаем срабатываться. - А чтобы ещё лучше сработаться, - Дэйлари отряхнула брюки от пыли с корабля, - отдаю тебе и через тебя остальным новый приказ. Завтра дядюшка открывает первый в истории наших семейных дел и единственный в своём роде ресторанчик. В центре, в шестом секторе. К десяти двадцати вы должны прийти в гражданском по адресу, я его передам, и поесть вдоволь. Как ответственное за вас лицо я оплачиваю счёт. Приказ понят? - Так точно, - теперь глаза бравого солдата смеялись. – Значит, мы достаточно хороши, чтобы нас угощала женщина, ещё и в служебное время! - Отставить самолюбование! – звонко выкрикнула Дэйлари, корча преувеличенно недовольную гримаску. – Во-первых, в дозоре мы с полудня. Во-вторых, не женщина, а командир отряда! Во имя Силы, как хорошо, что отец решил пошутить над нею. Становилось в самом деле весело.