***
— Ты что влюбился в него? Опять полезли гейские замашки? — Мерл был выпивши и не на шутку зол. Диксоны разводили костёр в их первую ночь после тяжкого решения на шоссе — между родным братом и названным. — С чего ты взял? — Дэрилина! Да ты просто глянь в свои косые узкие глаза! Они же давно на мокром месте! Как ты вообще посмел раздумывать там, скотина? Разве стал бы метаться, если б не эта голубая дурь в твоей башке? Дэрил знал: такой разговор запросто может закончиться парой оплеух и очередной неделей с синяками на лице. Но в тот миг ему было плевать. Страшным казалось другое. Ведь если Мерл так говорит, значит и Рик мог разглядеть его чувства. Ведь Рик-то поумнее будет и вообще полная противоположность брату. Один воровал и приторговывал наркотой, второй ловил преступников, один бьёт до синяков, если попасть под горячую руку, второй же заботится и внимателен к каждой пустяшной царапине, один груб, второй всегда тактичен и вежлив. А ещё один вечно гонит прочь. А второй всегда зовёт идти вместе. Когда это случилось с ним? Когда из глаз действительно потекли слёзы, и он, будучи в полном одиночестве и далеко от группы, сам признался себе, что весь смысл его жизни — хоть видеть Рика? А первая радость — если Рик на него посмотрит, улыбнётся, даст какое-нибудь поручение? А уж когда дотронется, положит руку на плечо, по телу побежит дрожь, и придётся скорее уйти, хотя мгновение это хочется сделать вечным… — Иди в жопу, Мерл! Я не раздумывал и пошёл с тобой. А шериф… Все же знают, что он по бабам. — Ах вот она — мировая грусть! Натурал значит. А ты у нас гей. И с тех самых пор, как его сучка откинулась, ты спишь и видишь занять её место в кроватке этого мусора-копа. — Я сказал, иди ты в задницу! Пришлось отойти от огня, которого так ждало уставшее тело и замёрзшие руки. Лёгкие втянули горький дым сигареты. Устроившись на берегу ручья, наткнувшись на который, Диксоны и решили тут заночевать, Дэрил посмотрел на отражение в воде. Худой нескладный мальчишка, не тянувший и на свои двадцать пять. Нелепо остриженный замарашка с острыми скулами. А глаза и правда узкие, а ещё покрасневшие уже от подступающих ежеминутно слёз. Кто он такой? Грязный реднек. Но всё-таки Когда?.. Ведь и сам себе он долго не решался признаться. Голова кружилась от воспоминаний. Сперва вспышка ненависти, а после… После, выходит, эта ненависть обратилась в любовь. Быстро как в расхожей поговорке и совершенно непостижимым образом. А ещё пришло чувство, что он обрёл семью. Такую, о которой всегда мечтал. Где все работали, а не тусили по кабакам, гаражам и хатам наркоманов. Где переживали друг за друга, помогали и выручали. И центром этой семьи был Рик. У него были жена и сын, у него был лучший друг, а ещё уважение и признание окружающих. Светлый рыцарь на белом коне и он — деревенщина и бродяга. Что могло быть нелепее? И захочешь, да не придумаешь ничего дурнее. Прямо сказка про Золушку! Или скорее быль про мотылька, летящего на огонь. Вот такой он наивный дурак. Слёзы всё-таки потекли по щекам. Окурок сам потух в руке. А из-за деревьев в темноте раздался грубый голос Мерла: — Дэрилина, ты жрать идёшь? Заебался тебя ждать. Но могу забрать себе твою порцию. Так что поспеши, говнюк ты мелкий! Сон развеялся. Было до ужаса холодно, а сквозь щели лачуги видно кружащийся снег. Просто адская зима! Хорошо хоть пёс, свернувшись калачом, исправно грел ноги. Пальцы рук же опять не гнулись от онемения. Нужно было уходить, искать ночлег понадёжней. С тех пор, как ему добро досталось в одной бойне с мертвецами, да так, что пришлось отлежаться пару дней, всё пошло наперекосяк. Тело не слушалось, все движения давались с трудом, а руки немели. Кожа на них становилась белой, трескалась, и приходилось оттирать и привязывать листья. Диксон понимал, что болен, но привычные средства не действовали. Выносливость, сноровка, необходимость быть начеку и кормить — хотя бы пса — держали его на ногах. Но обмороженные пальцы с трудом уже позволяли пустить стрелу из арбалета. В тот день, когда он ушёл из своей лачуги, над ним пронёсся вертолёт. Так было и в день гибели Рика. Этот звук, этот образ из жизни прошлой свидетельствовал о том, что эта прошлая жизнь где-то до сих пор есть. И эти люди там — они как-то связаны, могут знать. Он ведь нашёл Кольт Питон под мостом! И трепетно хранил его всегда на поясе под одеждой. Но он не нашёл Рика… Весь день они брели по лесу вдоль берега. Пёс убегал вперёд, но после сразу возвращался поддержать своего хозяина. Диксон должен был понять, что за люди прилетали на той вертушке? Что им нужно было здесь, и какие следы они за собой оставили? Опытный зоркий глаз не пропустил свежих следов широких шин на заросшей травой дороге. Даже не внедорожник, военная техника. Перемещаясь как положено следопыту — незримо, неслышимо, не оставляя никаких следов и не касаясь чужих, он вышел к приземлившемуся на большой поляне хеликоптеру. Они не улетели, они здесь. Так кто они? Одно из окон было разбито и заделано наспех по-простому. Диксон забрался внутрь, нашёл там овсяной крупы, тушёнки, но главное армейский спальный мешок и аптечку — перепачканную кровью, но не пустую. Ничего о хозяевах вертолёта обнаружить не удалось, зато измученный сталкер спал в ту ночь сытым, в тепле, обработал и перевязал свои руки и принял лекарств понадёжнее природных. Наутро ему было намного легче, хоть болезнь полностью и не ушла. Дэрил продолжил преследовать таинственных пришельцев, и вскоре понял, что свежие следы шин ведут его в Александрию. На подступах к «родовому гнезду» он оказался ещё до рассвета. Засел в засаде и увидел, как из ворот выехала машина. Стёкла её были сильно затемнены, и разглядеть лица водителя и пассажиров не представлялось возможным. Диксон понял только, что внутри четверо мужчин — трое кроме водителя открыли окна и были наготове снимать из своего оружия гнилушек. Бронированный монстр уехал, и оставалось лишь преследовать его дальше. Дэрил постоянно задавался вопросом: александрийцы впустили этих чужаков. Почему? Кто они, чёрт возьми, и не задурили ли голову его друзьям, наобещав золотые горы, а на деле просто пользуясь их тяжёлой, почти отчаянной ситуацией? Окликнуть дозорных, войти и узнать — худшее решение для такого как Диксон. Он всё выяснит сам! И не важно, что ради этого придётся пешком преследовать маневренный армейский автомобиль, полный до зубов вооружённого народа. Совершив многочасовой переход под снегом и ударами ледяного ветра, Дэрил вышел на знакомый ранее заброшенный дом невдалеке от реки. Раньше ему приходилось ночевать там, парень знал, что в гостиной сложен камин. Он и сам мог бы скрываться там от непогоды, но мужчину останавливали не слишком приятные воспоминания. Теперь же его явно опередили. Машина была припаркована рядом с небольшим деревянным строением, а в маленьких оконцах виделись отсветы огня в очаге. Не оставалось ничего иного как искать укрытие под корнями деревьев. Дэрил смертельно устал, руки совсем не слушались, он едва сумел развести костёр и поужинать остатками украденного в вертолёте. Пёс облизывал его щёки, заслоняя от ветра. Сон сразил мгновенно. А когда Диксон проснулся, обитателей хижины уже не было. Оставался только один, и из переговоров по рации Дэрил понял, что остальные переправились на тот берег и что-то ищут там. Голос по ту сторону был едва слышен и сильно искажён. Но показался знакомым. Весь день отряд чужаков прочёсывал один берег, а Диксон — за ними — второй, в надежде увидеть незнакомцев и разгадать тайну их миссии. Наткнувшись на старую лодку, что валялась кверх дном напротив его старой лачуги, мужчина даже переправился на тот берег. Опаснее, но вернее! Неистлевшие останки обезвреженных зомби указывали ему путь. Будь Дэрил в добром здравии, он догнал бы их. Возможно даже пленил одного и заставил бы выложить всё начистоту. Но преследование, увы, шло с запозданием. На землю опустились сумерки, даже уже сгустились, гонимые подступающей мглой, когда сталкер вышел на вторую переправу — к лодке, доставившей сюда людей, прибывших на хеликоптере. На его глазах трое в зимней военной форме сели в лодку и отправились к своему тёплому убежищу. Из-за кружащего снега и ветра все они были в капюшонах. Один — самый здоровенный и высокий — грёб вёслами лицом к Диксону, глаза стрелка даже различили уродливый шрам через всю щёку. Двое остальных сидели к нему спиной. Издавать какие-либо звуки было покамест смертельно опасно, и Дэрил затаился. Мгла уже почти не позволяла различать чужаков, сошедших на тот берег, как вдруг один из них зажёг факел. Ветер сдул с него капюшон, и сердце замерло… Какая-то секунда, может быть даже меньше — но он видел Рика! Его светлые кудрявые волосы, густую бороду и глаза. Рост, походка — всё вдруг встало на места, выдав родной и любимый образ. Диксон бессильно опустился на землю. Пёс тихо и обеспокоенно поскуливал, вертясь вокруг него. Всей душой хотелось броситься в воду и достичь того берега вплавь. Но такой подвиг мог стоить сталкеру жизни. — К нашей переправе, Мальчик, живо к нашей переправе! В темени морозной ненастной ночи несчастному парню предстояло преодолеть не менее шести миль, но ноги сами несли его сквозь бурелом и ухабы, сердце бешено билось. Там был Рик, его бы Диксон не перепутал ни с кем! Он вернулся, он выжил, он здесь — в каких-то несчастных нескольких милях! К своей старенькой лодке Дэрил добрался в полной тьме. Чугунную голову невыносимо клонило к груди, ноги едва держали, рук он вообще не чувствовал. В этом месте довольно было просто отталкиваться шестом от дна, но и это привычное действо далось ему с трудом и болью. У самого берега лодка села на мель, пришлось вылезать, насквозь замочив ноги в ледяной воде. И так следовать дальше по лесу. Он оступался и падал, пёс лизал горящие в лихорадке щёки, и Дэрил вновь поднимался и шёл. Едва зажившая глубокая рана на бедре сильно разнылась от холода, парень начал хромать и передвигаться медленнее. Холод так терзал, словно тело вобрало его в себя даже более, чем могло вместить. Путь, бывший некогда обыденной прогулкой по берегу с верным четвероногим другом, стал подобен прохождению всех девяти кругов ада, о которых реднек раньше слышал лишь понаслышке, но теперь доподлинно знал, каково это. И вот они — отсветы огня за деревьями. Хижина совсем близко. А значит и Рик. Он ведь не мог ошибиться! Конечно же не мог! Но как поступить теперь? Просто постучаться в дверь? А если его мгновенно застрелят, а то и вовсе примут за ходячего?.. Вид у истерзанного болезнью парня был тот ещё. Дэрил стоял у самой кромки леса, глядя на знакомую запертую дверь. Сперва он решил позвать, но голос его почти полностью сел из-за сильнейшей простуды и глотания морозного воздуха. Мысль — не лучшая, но единственно воплотимая — осенила его, когда картина вокруг уже поплыла перед глазами. — Пёс, голос! — если что, его мальчик успеет убежать, ну а сам он, похоже, не переживёт эту ночь в любом случае. Овчарка повиновалась. В окне мелькнула чья-то голова, и спустя минуту дверь отворилась. На пороге показался всё тот же детина со шрамом и автоматом наперевес. За ним второй, которого Дэрил видел здесь утром. Сталкер прятался за деревом, не производя никаких звуков. Лишь когда глаза различили фигуру любимого, он показался, одним большим пальцем вытащил из-за пазухи Питон, положил на обе ладони и протянул Граймсу. Тот бросился к нему, обнял, и по телу мгновенно пошло тепло, изгоняя весь холод. А что бывает, если к огню поднести кусок льда? Правильно, он растает. Обеспокоенный голос Рика доносился очень издалека: — Дэрил, что с тобой? Да ты весь горишь! Умоляю, скажи, что не укушен! Просто скажи! Я не прощу себе… Всё…***
— Как он? — обеспокоенно спросил Тигр. — К счастью, укусов и опасных ран на нём нет. Но парень насквозь простужен и отморозил пальцы рук. — С этим мы справимся. Он уснул? — Даже не приходил в сознание. Я вколол ему антибиотиков, он теперь не скоро очнётся, слишком измотан. — Иди к нему, Лев. А мы позаботимся об овчарке. Вот увидишь, рядом с тобой Дэри быстро поправится. К слову, отличный у тебя парень! Мы, выходит, выслеживали его, а он нас, — Рик кивнул. — Да, он лучший на свете. — Иди уже. Вы ждали этой встречи три года. — Три года, четыре месяца и двенадцать дней.