Сигареты

я с братом любили покурить какую-нибудь дешёвку где-то в переулке за школой. особенно, когда приходил он — юноша с покрашенными и вечно лохматыми волосами в бежевом жилете. он всегда просил только одну сигарету, выпрашивал дать огоньку у моего младшего, а после закуривал. спокойно выдыхая дым — он улыбался. он рассказывал разные истории, вёл непринуждённые диалоги, и мы велись. велись на его глубокие и выразительные глаза, в которых таилась тоска и боль. не зная имени того юноши, я и брат волновались за него, он приходил всегда в свежих пластырях и ссадинах. он же на наши беспокойства отнекивался, и говорил, что со скейта упал. верив в это, мы отступали. так проходили дни, недели. а юноша всё равно подходил к нам на большой перемене и просил прикурить. закуривая сигарету, опять вёл незамысловатую нелепицу о том, что любит приводить свою комнату в порядок и поливать цветы в отсутствие матери. мы с этого посмеивались, не боясь показать положительные эмоции. мы никогда не вставляли свои слова во время его рассказов, не смели. только в его компании мы были собой, а не королями роппонги. только он видел наши настоящие и искренние эмоции. и только он мог без страха каждый день выпрашивать у нас по сигарете. он нам за это нравился. нам нравились его голубые глаза, в которых находился целый океан, в котором могло таиться всё что угодно, но не темнота. в очередной раз после звонка мы ждали юношу. не пришёл, появился только на обычной перемене, с разбитой губой. губа была свежо ранена, капельки крови капали на бежевый жилет, окрашивая его в некрасивый цвет. тут то всё стало ясно — подрался малый. только вот, он не сказал нам правду. опять соврал про скейт. и мы поверили. сделали вид, что поверили. немного с тусклым взглядом он улыбнулся, и снова попросил у меня сигарету. риндо ухмыльнулся, я же дал ему её. с счастливым лицом он просит огоньку, и брат отдаёт ему свою зажигалку. делая затяжки, он непривычно молчит. нас это удивило, поэтому решаем спросить первые мы. на вопрос как у него дела, он отвечает, что всё нормально. и снова молчит. докурив сигарету он её кидает на асфальт и тушит кроссовком. помахав нам рукой, он уходит, оставив нас наедине со своими мыслями. почему этот малолетний, такой пустой? я и брат любим его легкомысленные разговоры, так почему он молчит? гордость не дала у него это спросить. махнув на это всё рукой, мы уходим по звонку на урок. на следующий день, того юноши не видно. спросив присутствие крашенного у его одноклассницы она отвечает, что не знает. на это я зло цыкаю и иду на улицу — обратно к брату. не понимая, откуда у меня такое чувство беспокойства, решаюсь не сообщать брату об отсутствии крашенного блондина. придя к нему, застаю весёлого его болтающего с пропавшим. почему-то кажется, что камень быстро упал с сердца. подкравшись, я взъерошиваю его жёлтые, как спелая пшеница волосы. он на это хихикает, но сигарету не просит. не зная, радоваться или плакать я начинаю открыто обсуждать его опоздание. он снова смеётся своим мягким, но хриплым голосом, из-за чего тепло разливается по всему телу. брат, увидев мою реакцию тоже подхватывает смешок. становится стыдно. опять, на следующий день он опаздывает. приходит спокойно, уже без пластырей. сигарету не просит, начинает спрашивать о нашем самочувствии. весело отвечаю, что у нас с братом всё отлично, но замечаю худые запястья юноши. риндо это тоже видит, и берёт его за запястье крепкой хваткой. спустя минуту, неожиданно выдаёт: - одни кости. ты вообще питаешься? дурень. от этого в груди закололо. не поняв своей реакции, обращаю внимание на крашенного, что пытается оправдаться диетой. но мы знаем, что это ложь. отпустив мальца, закуриваю дешёвую сигарету. за мной повторяет брат, и как по привычке, юноша просит тоже. отдав последнюю сигарету что была у меня в порванной пачке, говорю чтобы по-меньше курил. он же на это хихикает, но ничего не отвечает, лишь отводит взгляд куда-то в бескрайнее небо усыпанное пушистыми облаками. внезапно, он закашлял. сначало это был обычный кашель от того, что он затянулся куда дольше чем позволено, но после на его ладони виднелись алые, как рубин брызги. медленно приблизившись, узнаю, что это чистая кровь. брат перестаёт улыбаться, смотря на блондина. сам он, не в силах что либо сказать убегает. на пару с братом, остаюсь в недоумении. в зоне сердца чувствуются покалывания, которые сильнее, чем обычно. хватаюсь за левую сторону груди и сжимаю на ней ткань рубашки. был сентябрь, но для него погода кажется слишком холодной. мурашки появляются по всему телу. чувствую, как ещё тёплая рука брата ложится на моё плечо. слышу, как он вслух говорит о том, что боится за юношу. также как и я. на следующий день он не приходит в школу. в этот раз, к его однокласснице заявляться не смею. снова выйдя на большой перемене с братом в уже родной переулок тот достаёт новую пачку мевиуса, протянув мне сигарету он зажимает другую в своих устах. закатив глаза не понятно на что, я принимаю табак, и взяв огня с собственно купленной зажигалки глубоко вдыхаю ядовитый дым. смотрю на небо. пасмурно и мрачно. мрачно так же, как у меня с братом на душе. не видев этого парня всего несколько часов, мы смеем оказывать слабину. риндо рвано выдыхает дым, молчит. я не лучше. не дождавшись юноши, мы бросаем длинные бычки на асфальт и уходим. внутри играет жуткая апатия ко всему происходящему. почему, тот юноша не пришёл? так проходят сутки. недели. месяцы. а его нет. на территории школы мы не видели его, да и он не приходил. думали мы с братом, что отпустим. нет. с каждым днём наша привязанность становилась глубже и глубже. не зная имени юноши, мы с ним общались, смеялись, давали прикурить.. а ведь он, тоже не знал наши имена, от чего становится обидно. задумчиво выкурив две сигареты, мы с братом удаляемся с улицы. снимая пальто и отдавая раздражённой вахтёрше, что бурчит на нас за горький запах, мы направляемся не к себе, а в класс того блондина крашенного. в классной комнате было тише, чем в коридоре. риндо замечает, что все девочки шепчутся без улыбки или хихиканья, а парни так вообще по одному за каждой партой в молчанку играют. я, как старший из братьев, иду к группе девчонок, что стояла ближе к выходу. заметив меня, они замолкают, и пялят угрюмым взглядом. осторожно спрашиваю, где пропадает мальчик их возраста, с крашенными в жёлтый цвет волосами и голубыми очами в бежевом жилете. весь шёпот остановился, и одна из девочек, та, что с персиковыми волосами и родинкой возле нижней губы, тихо ответила: — я поняла, о ком ты говоришь. он от рака лёгких умер вчера утром, долго боролся...

***

именно в тот день, на надгробии, мы узнали имя юноши.и именно в тот день мы позволили слезам волю. такемичи ханагаки. будучи больным от рака лёгких, курил дешманские сигареты на пару с хулиганами, дрался, но успевал шутить и привлекать внимание своей болтливостью. на его похоронах, присутствовало много людей, начиная со школьных возрастов, заканчивая стариками. именно тогда я хотел, чтобы малец как всегда подошёл ко мне и начинал просить сигарету, а после выпрашивал бы огоньку у риндо. мы оба этого хотели, но это уже было невозможно. готовы ли мы признать, что только с ним чувствовали себя комфортно и уютно? да. как бы сильно мы не хотели думать, что наш юноша не будет говорить нам всякие нелепицы на школьных переменах — болело сердце. мы слишком привыкли к нему. слишком привыкли к его незамысловатым диалогам, его запаху ландышей, постоянной улыбке на грязном от ссадин лице. мы не успели попрощаться. теперь, мы даже не встретимся. хотелось разорваться на мелкие кусочки, лишь бы снова увидеть его хмыканье и зажатую меж зубов незажённую сигарету. это в прошлом, прошлым жить нельзя, но мы продолжим.