Ты взял новое имя, Но прежнее помнит тебя. И бежит за тобой, спотыкаясь, по звонкому следу, Отраженное в тысяча тысяч зеркал. Ничего не бывает последним.
Немного огня - серединa пути, Немного огня тебя может спасти В блеске обмана...
Снейп шел по Хогсмиду и ругал сам себя. До него только минут через десять дошло, почему ему показалась странной реакция Гермионы на его обвинения. Девчонка ничего не знала. Вообще ничего. Она даже не понимала, за что на неё наорали, и явно была непричастна к поджогу. И тем более она не служила Темному Лорду и не предавала самого Снейпа. Мерлин, откуда у него вообще взялись эти мысли о предательстве??? Предать может лишь тот, кому доверяешь... Северус недовольно поморщился. Мда, докатился. И, кажется, впервые за долгое время он чувствовал себя виноватым из-за того, что сорвал злость на маленьком ребёнке. Обычно он преспокойно оскорблял всех на уроках, снимал баллы ни за что... но почему-то сейчас зельевару сильно хотелось отыскать где-то маховик времени и заранее оставить себе записку о том, что Грейнджер невиновна. Мерлин, да девчонки наверняка даже на матче не было! Она же пришла в гостиную только в 3 ночи, жутко уставшая, и скорее всего проснулась уже после всех этих событий. Кроме того, эта маленькая принцесса с кривой улыбкой, оказывается, совершенно не умела врать: Северус успел заметить, как она покраснела, стоило только ему упомянуть о "краже"... И при этом после обвинения в порче мантии никакого смущения не последовало, лишь изумление. И вовсе не потому, что ей не было стыдно. Просто она этого не совершала. А Северус был настолько зол, что не обратил ни на что внимания, ещё и банку её разбил... Не специально, разумеется. Он не собирался этого делать: просто на эмоциях швырнул предмет куда-то в сторону, а потом, услышав звук бьющегося стекла, внезапно впал в ступор. У него никогда ничего случайно не разбивалось. Вообще никогда и ничего за исключением посуды и какой-то сувенирной дребедени, но её он часто ломал намеренно, позволяя выплеснуться злости в простых физических действиях, а не в виде сгустков тёмной магии, которые могли бы взорвать половину школы. Все свои флаконы с зельями и банки с ингредиентами он специально зачаровывал, чтобы их можно было не только спокойно носить в карманах, но и вообще не бояться за их сохранность. Порой Северусу казалось, что он вполне мог бы практиковаться у себя в кабинете в аврорских боевых заклинаниях, и ничего бы страшного не произошло: все важные вещи там давно были неразбиваемые, непотопляемые и несжигаемые. И он как-то не подумал, что магглорожденная первокурсница, несмотря на всю свою гениальность, просто не могла догадаться зачаровать банку. Не подумал... Последнее время это становилось слишком опасной привычкой, не думать. Сначала побежал проверять камень вместо того, чтобы искать тролля, потом, опять не подумав, сунулся к церберу, когда сигналка сработала... Не подумав, заставлял работать маленькую девочку много часов подряд, что было бы сложно не только ей, но и обычному взрослому человеку, который не привык по двое суток без сна и пищи простаивать у котла, чтобы закончить очередной эксперимент. А сейчас вот, снова не подумав, обидел её, ту, кто безропотно, молча делала в лаборатории на протяжении почти половины суток всё, что он скажет. Выполняла грязную работу, подавала инструменты, не ныла, не просила дать немного отдохнуть, старалась его не раздражать и не задавала глупых вопросов... Да вообще никаких вопросов не задавала! И это — Грейнджер! Что же с ней произошло? Нет, тролль в туалете — это понятно. Но... Что произошло с её личностью? Из-за чего она так кардинально поменялась? Разумеется, Снейп читал, что из-за стрессовых ситуаций человек может сломаться и замкнуться. Но в том-то и дело, что зельевар не видел, чтобы гриффиндорка замыкалась более, чем раньше: наоборот она, кажется, подружилась с Лонгботтомом, могла за себя постоять в словесных стычках, да и вообще затюканной не выглядела. Возможно, она и была в каком-то роде сломанной... но не сломленной. Точно нет. С таким задумчиво-мрачным настроением Северус аппарировал в Лондон недалеко от Дырявого котла. Пугая всех своим кислым лицом, он прошёл сквозь бар, ни с кем не здороваясь, и, минуя Косой переулок, свернул в Лютный. Если Дамблдор и думал, что зельевар будет продавать тролля через аптекарские лавки, то сильно ошибался. Гораздо большую сумму при меньших хлопотах можно было получить, найдя частных лиц, готовых платить нужные деньги за печень и сердце тролля. А значит, его путь лежал в "Белую Виверну". Когда он вошёл в паб, пользующийся спросом не только у наёмников, киллеров и воров, но и у "чёрных", нелегальных зельеваров и знати, обычно желающей купить что-то запрещённое, там было ещё пусто: лишь два человека что-то обсуждали, сидя за дальним столиком и прикрывшись чарами конфиденциальности. За барной стойкой никого не было. Его всегда удивляло это место, больше похожее на лавку старьевщика-сороки, чем на самый популярный бар "теневого мира": все свободные от бутылок полки были уставлены блестящими безделушками, многие из которых владелец "Виверны" мастерил сам в свободное от работы время, а одна из стен общего зала, за которым находились кабинеты для "приватных" бесед, была занята гигантским книжным шкафом. Было совершенно неясно, зачем в пабе книги, но, даже когда здесь происходили пьяные драки, этот шкаф всегда оставался нетронутым после подобных сражений. Впрочем, как и безделушки хозяина. Достав сигарету и прикурив от невербального инсендио, Северус сел и принялся ждать, разглядывая обширную коллекцию вредноскопов, чтобы чем-то себя занять. Минут через пять он услышал шаркающие шаги, и, наконец, из служебного помещения вышел высокий пожилой человек с длинными волосами необычного медного оттенка, собранными в низкий хвост, и цепким взглядом. По слухам, Лукас Олбэйн, основавший "Виверну" примерно 40 лет назад, ничуть не изменился с тех пор: он выглядел максимум лет на 50, и лишь руки выдавали настоящий возраст — старые, морщинистые и похожие на коряги. Обычно хозяин паба прятал ладони за тканью перчаток, но сейчас был без них, видимо, не ожидая встретить старого знакомого. — Лукас, — поприветствовал его Северус кивком и потушил сигарету о пепельницу. — Север, — удивлённо уставился на него мужчина яркими серо-голубыми глазами, доставая из кармана белые атласные перчатки. — А я-то думал, что запах твоих ментоловых палочек мне просто почудился. Чем обязан? — А разве я не могу просто так навестить старого знакомого? — приподнял бровь Снейп, рассматривая старомодный костюм собеседника. Лукас по-доброму усмехнулся, в свою очередь оглядывая Северуса с ног до головы: — Ты? Не смеши меня. Думаешь, я поверю, что у тебя есть время на светские визиты, Север? Я же знаю, что любую свободную минуту ты обычно посвящаешь своим любимым котлам, склянкам и вонючим ингредиентам. Выкладывай старику, зачем пришёл, — потребовал он. Порой зельевара поражало то, как хорошо его изучил Лукас. Да, они познакомились около десяти лет назад, когда Северус неделями не вылезал из трактиров, оплакивая смерть Лили, но Снейпу иногда казалось, что Олбэйн знает его гораздо, гораздо дольше. — Ну, я, в общем-то, как раз по поводу "вонючих ингредиентов", ты прав, — признался зельевар, вытаскивая из кармана список с количеством тех частей тролля, которые им удалось вчера упаковать. — Купить или продать? — заинтересованно спросил хозяин "Виверны", наливая себе любимый лимонный мартини, бутылка с которым почти всегда стояла открытой под барной стойкой. — Продать. У меня тут туша горного тролля имеется, естественно, уже разобранная... — пояснил он, протягивая листок, который Олбэйн, отставив в сторону бутыль с алкоголем, тут же развернул и принялся читать, напялив перед этим большие очки на чуть кривоватый нос. — Интересненько, — протянул он через пару минут, оторвав взгляд от списка. — Откуда взял? Неужели это у вас по Запретному лесу такое теперь бегает? — Бери выше. Его замочила первокурсница в туалете на втором этаже, — не удержавшись, фыркнул Снейп. Лукас икнул от неожиданности. — Что, прямо в замке? — Именно, — ухмыльнувшись, ответил зельевар. Теперь, спустя какое-то время после данного события, ситуация его даже немного забавляла. Совсем немного. — Мда, как обычно, безопасность в Хогвартсе ни к чёрту... Загадочные дела у вас творятся. Как зовут-то эту юную воительницу? — изумлённо поинтересовался пожилой маг, отпивая немного мартини. — Гермиона Грейнджер, — со вздохом сказал Северус, уставившись на деревянную поверхность стойки. События сегодняшнего дня снова всплыли у него в памяти. — Какая-то одарённая ведьма из Дагворт-Грейнджеров? — Олбэйн задумчиво побарабанил пальцами по краю бокала, немного нахмурившись. — Да нет, обычная магглорождённая заучка. Грохнула его Левиосой, опустив его же дубинку на несуразную башку. Кстати, мозг там был, как мы выяснили, но очень, очень маленький, — довольно цинично ответил Снейп. — Мы? — с любопытством уточнил Лукас, приподнимая брови, из-за чего его дурацкие очки сползли на кончик носа. — Ты всё-таки завёл себе ассистента? — Мы обрабатывали тролля вместе с мисс Грейнджер, — покачал головой декан Слизерина. — Север, — укоризненно посмотрел на него Лукас. — Дети не должны расчленять трупы. Как ты вообще это допустил? — Да что в этом такого? — раздражённо нахмурился зельевар. — Значит, то, что они по программе обязаны разделывать рогатых жаб, это никого не смущает. Но даже Альбус почему-то ругался, когда... — Ну уж если даже господин директор находит это неуместным, значит, наверно, тебе стоит задуматься, почему? — жёстко припечатал Лукас, доливая себе ещё немного напитка. Порой Северус замечал его поразительную нелюбовь к Дамблдору, и его всегда это удивляло. Впрочем, он никогда не спрашивал, почему его друг так относится к старику и почему никогда не называет того по имени, только этим безличным "директор". У них вообще было негласное правило: не лезь другому в душу, и в твою тоже не будут лезть. Ну, насколько это возможно, конечно. — Я подумаю об этом, — нехотя пообещал он, скрестив руки на груди. По крайней мере, он уже решил для себя быть чуть менее требовательным и давать девочке немного отдыхать каждый час, если... нет, когда он пристроит её помогать с экспериментами. — И не допустишь, чтобы эта юная мисс снова была в опасности, — твёрдо добавил Олбэйн, продолжая сверлить зельевара взглядом. — Не допущу, — согласился мужчина со вздохом. И что-то ему подсказывало, что это обещание будет сдержать гораздо сложнее, чем клятву заботиться о сыне Лили. — Какой-то ты слишком покладистый, Север. Подозрительно это. Что снова тебе нашёптывает твоя совесть? — участливо поинтересовался пожилой маг, наконец-то отводя взгляд. Северус поморщился. — Порой мне кажется, что ты меня знаешь лучше, чем я сам себя, — заметил он недовольно. — Так я прав? Ты снова что-то натворил, и теперь винишь себя за это? — уточнил Лукас, снимая очки и убирая их обратно в чехол. — Я... обидел мисс Грейнджер. Обвинил её в том, что она не совершала, — нехотя признался зельевар. Все равно же не отстанет, пока не докопается до правды. И не потому, что ему любопытно, а потому, что видит, что это Северуса тревожит. — И что будешь делать? — никаких слов о жестокости его поступка, никакого осуждения. — Лукас всегда спрашивал по делу, помогал с проблемами, а потом никогда не напоминал ему о прошлых ошибках. Именно то прекрасное качество, которого всегда не хватало Альбусу. — Не знаю, — он пожал плечами, задумчиво уставившись в окно. Здесь, в Лондоне, было теплее, чем на севере Англии, а серое небо предвещало скорый дождь. Как всегда. — Может, попробуешь извиниться? — предложил маг, чуть приподняв рыжие брови. Снейп поморщился. — Ты же знаешь, я не делал этого с тех пор, как... С тех самых пор. — О, да. Он надолго запомнил ссору с Лили и то, как он униженно просил у неё прощения и пытался объясниться. Больше он подобных ошибок совершать не намерен. — Ну, нужно же что-то порой менять? Понимаю, ты — профессор, а она всего лишь первокурсница, но... просто сделай ей что-нибудь приятное, и больше не обижай. Думаю, для начала этого будет достаточно, — заметил медноволосый маг, взмахом палочки очищая бокал после мартини и убирая его на место, рядом со своей коллекцией аморфных стеклянных фигурок. В последние два года Олбэйн сильно увлёкся маггловским искусством выдувания стекла, и теперь переплавлял старые бутылки из-под виски, ликёров и других напитков в разноцветные шарики, стаканы, вазы... ну и, другие бутылки, конечно же. При виде их, в голову Снейпа пришла идея, и он застыл на пару секунд, что-то напряжённо обдумывая. — Лукас... а у тебя случайно не найдётся лишнего красивого флакона или бутылки? Небольшой? Пожилой волшебник задумался, а потом, пробормотав "сейчас", скрылся в подсобке. Через минуту он вынес оттуда пузырёк размером с ладонь Снейпа. — Подойдет? — спросил Олбэйн, ставя на барную стойку настоящее произведение искусства. Снейп удивлённо приподнял бровь. — А тебе не жалко такое отдавать? Эта вещь вполне могла бы занять достойное место на выставке муранского стекла... — Жалко, очень жалко, — улыбнулся Лукас, весело глядя на своего друга. — Но, думаю, так будет правильно. Бери. — Спасибо, — произнёс Снейп, осторожно пряча бутылочку в карман и сразу же накладывая на неё свои любимые чары для хрупких вещей. Не дай Мерлин разобьёт такую красоту! — Если вдруг я могу для тебя что-то сделать... - с намёком произнёс Северус, вставая со стула. Олбэйн покачал головой. В глазах его плясали смешинки. — Но ты всё-таки подумай, — добавил зельевар и, не прощаясь, направился к выходу. Уже у самых дверей Лукас его окликнул: — Север! А что с троллем-то? — Просто попытайся найди покупателей на всё это, — оглянувшись, ответил Снейп, неопределённо махнув рукой в сторону списка. — Как всегда, 3% с выручки твои, —добавил он и, выйдя на улицу, сразу же аппарировал. Ему нужно было ещё успеть заскочить в Тупик Прядильщиков за своими записями.***
Кто-то любил смешивать чай с молоком. Кто-то — кетчуп с майонезом. Больше всего на свете нынешний директор Хогвартса обожал мешать правду и ложь, искренность и притворство. Говорить то, что другие хотят услышать, сладко улыбаться, манипулировать эмоциями (своими и чужими), плести тонкую паутину — всё это уже давно вошло в привычку. Но порой он уставал играть на публику, ведь иногда даже актёрам нужен отдых, — и тогда сквозь его маску пробивалось истинное лицо. Каждый раз, когда такое случалось, директор досадливо морщился. Он винил себя за то, что так сорвался этой ночью и начал открыто угрожать. Ему нужно было быть аккуратнее с Северусом, но порой этот парень выводил его из себя. И пусть он действительно хотел сначала сделать из Грейнджер марионетку, Снейпу об этом было знать вовсе не обязательно. Девочка была бы идеальной кандидатурой: умная эгоцентричная магглорождённая, так наивно восхищавшаяся учителями и безусловно верившая авторитетам... В ней всё было идеально: и высокомерие, и желание выделиться из общей массы. Но кто-то спутал все его карты, передвинул фигурки на шахматной доске, устроив переполох на Хеллоуин, и такая красивая кукла сломалась, став дефектной. Директор считал себя знатоком человеческих сердец. Невозможно убить и при этом не расколоть душу: он знал это по себе, знал, как от тебя с каждым новым убийством раз за разом откалывается кусок, превращая в разбитое зеркало. Уже тогда, когда он зашёл навестить первокурсницу в больничном крыле, директор ясно увидел длинную трещину на сердце девочки: и тьму, выглядывавшую из неё. Такая марионетка больше не годилась на то, чтобы стать другом для Избранного. Зато прекрасно подходила на роль врага. А так как одновременно с этим неприятным событием его шпиону вдруг вздумалось начать показывать свой характер чаще, чем обычно, то директор решил отдать девочку на перевоспитание именно Снейпу, зная, как сильно тот ненавидит детей и его приказы, особенно если их периодически повторять. Бывший пожиратель должен будет окончательно сломать гриффиндорку: и заодно перестать обращать такое пристальное внимание на действия "великого светлого мага". И зельевар действительно повёл себя сначала так, как и надеялся волшебник: внимательно следил за мисс Грейнджер, начал о ней беспокоиться с рвением курицы-наседки... О, это было в стиле Северуса! И также в его стиле было пренебрегать советами директора. С такой тьмой внутри девочка могла стать в будущем опасным противником, и Снейп не должен был взращивать в ней склонности к насилию, или, не дай бог, любовь к тёмной магии. Нет! Он должен был постоянно поливать её своим ядом, вызывая неуверенность в себе, завалить её работой настолько, чтобы у той не оставалось ни одной мысли о том, чтобы вмешиваться в планы взрослых! А потом, когда у декана Слизерина закончится срок годности, на смену ему останется новый прекрасный специалист по зельям: такая же злая, презираемая всеми и ненавидящая мир (ведь дети так легко перенимают привычки и характер тех, с кем часто общаются!), но невообразимо слабая и не являющаяся боевым магом — такая, которой можно будет легко манипулировать. А если она ещё и влюбится в Северуса, будет вообще замечательно. Безответная любовь, что может быть лучше?... Только разве что безответная любовь к мертвецу. Директор жёстко усмехнулся, крутя на пальце кольцо с большим рубином. Что ж, однажды у него получилось привить страх к тёмным искусствам тому, кто сам происходил из тёмной семьи. А значит в этот раз у него должно выйти гораздо, гораздо лучше. — Мы же не дадим девочке принять неверное решение, да, мой хороший? — пробормотал волшебник, невидяще глядя в огонь. Фоукс на своём насесте тихо курлыкнул.***
Когда Золотое Трио вернулось в гостиную, большинство празднующих победу Гриффиндора в матче уже разошлись: кто-то отправился гулять, наплевав на не самую лучшую погоду, кто-то остался играть во взрывающиеся карты, и поэтому общая комната стала казаться почти пустой. Ребята уселись в кресла у камина, в кои-то веки оказавшиеся свободными, и Гарри тихо спросил: — А что мы будем делать, если Гермиона всё ему расскажет? — он явно нервничал. Если декану Слизерина станет известно, что они его подозревают... Он и так с первого же дня, казалось, возненавидел мальчика, а теперь... — Естественно, всё отрицать, — презрительно фыркнул Рон, закидывая ногу на ногу. — У неё нет никаких доказательств. — Ребят, я... я не думаю, что она расскажет кому-то, — немного замявшись, сказал Невилл, смущённо теребя край подушки. — Она же неплохая, просто... Слишком верит в учителей. — Не в учителей, а в Снейпа, — поправил его Рон. — А ты слишком веришь в неё! Она же сущий кошмар! Сам же слышал, ей плевать, что Гарри был в опасности! Грейнджер волнуют лишь правила и собственная репутация отличницы, — скривился он в отвращении. — Брейк, брейк, ребята, — вмешался Гарри. — С Гермионой пока всё ясно, просто не будем больше ничего ей говорить. Зря вообще решили спросить её о Фламеле... — на этих словах Рон снова фыркнул. — Ладно, сейчас у нас и более важная проблема имеется: как не допустить того, чтобы Снейп украл то, что находится на третьем этаже? — А что... — задумался Нев, — что если Гермиона нам и поможет? — Каким это образом? — сразу же набычился Уизли. Чего ещё эта зубрила могла сделать такого, чего не могли они сами? — Оооо, ого, — протянул уловивший мысль Гарри. — Ты имеешь ввиду, что раз она общается со Снейпом, то наверняка будет в курсе его планов? И поможет нам за ним проследить? — Ага! — закивал головой Невилл, облегчённо выдыхая. Он очень не хотел терять лишь недавно возникшие дружеские отношения с гриффиндоркой. — А так как мы с ней общаемся, ну, я общаюсь, то она может случайно проговориться, если Снейп вдруг соберётся на третий этаж. — Ты думаешь, он расскажет ей, что хочет что-то украсть? Ну-ну, — хмыкнул Рон. Эта идея ему совершенно не нравилась. — По крайней мере, это шанс, — пожал плечами Гарри, задумчиво глядя в огонь. Парни замолчали, слушая, как за окном завывает ветер, и думая каждый о своём. — А всё-таки классно ты ему мантию поджёг, — вдруг вспомнил Рон, мечтательно улыбаясь. — А как он прыгать начал! Невилл покраснел от смущения. — Да, всё ещё не могу поверить, что ты решился на такое, — заметил Гарри. — Ты же всегда боялся Снейпа просто до ужаса... — Я и сейчас боюсь, — Невилл сглотнул. — Лишь бы он не узнал! Просто... Я же видел, что он тебя проклинает. Я не мог ничего не сделать, — пояснил он, разглядывая ковёр. Гарри тепло улыбнулся ему. — Спасибо тебе, Нев. Ты настоящий друг. Услышав это, Лонгботтом покраснел ещё больше. Как бы он ни симпатизировал Гермионе, Невилл всегда мечтал подружиться именно с Гарри Поттером. К тому же бабушка часто рассказывала ему о Победителе Тёмного Лорда, и сейчас, сидя рядом с знаменитым мальчиком, которому сегодня, наверное, спас жизнь, он был счастлив. Тем ценнее для него были слова Гарри. После них Невилл точно поверил: с этих пор они действительно смогут стать друзьями, потому что невозможно не подружиться, когда ради спасения другого идёшь сражаться со своим главным страхом.***
Гермиона вернулась в гостиную лишь за 5 минут до отбоя. Она потратила весь день на то, чтобы найти, кто такой Фламель, периодически начиная волноваться, размышляя о том, соврал ли Уизли по поводу ранения профессора или же нет. Жаль, она не могла ему никак помочь. Так же, к сожалению, её поиски в библиотеке оказались тщетными: либо она искала не там, либо о Фламеле не было написано в общедоступной литературе. А узнать о нём было важно: Прежде чем соваться на третий этаж, ей нужно было понять, что там прячут. А то вдруг это старый носок Мерлина, который имеет лишь историческую ценность? Печально вздохнув, гриффиндорка переоделась в пижаму, расчесала волосы в темноте (Лаванда, Парвати и Фэй уже спали) и, задвинув полог, устало упала на кровать лицом в подушку, но внезапно напоролась подбородком на что-то твёрдое. Кто-то из соседок решил подшутить? Или она вчера снова заснула над книгой? Да вроде бы нет... Удивившись, Гермиона зажгла Люмос и приподняла подушку. Этим "чем-то" оказалась маленькая бутылочка из нежно-синего стекла, с вплавленными в него разноцветными рыбками, пускающими пузырьки и гоняющимися друг за другом среди водорослей. Вещь невероятно тонкой работы, безупречно красивая... Кто же мог ей это прислать? Порадовавшись, что уже задёрнула полог, девочка осторожно взяла записку, лежавшую рядом с произведением искусства. На ней острым убористым почерком было написано: "Мисс Грейнджер, синий огонь разрешено использовать в Хогвартсе для обогрева. Эта вещь будет гораздо удобнее банки, и её можно носить в кармане, к тому же бутылка зачарована на неразбиваемость. Подобные чары Вы можете найти в учебнике за третий курс, думаю, Вам не составит труда самостоятельно их освоить. Отработки для Вас не отменяются, тк я вынужден готовить довольно много зелий для больничного крыла, и у меня часто просто не хватает рук. Учитывая то, что Вы умудрились прошлым вечером ничего не разгромить в моей лаборатории, смею надеяться, что Вас можно туда пускать, в отличие от большинства остальных