***
Они уже достаточно далеко ушли ото всех, Джисон еще оглядывался по сторонам, чтобы их никто не услышал. Местами он был параноиком, но это ему отлично помогало и не раз, впрочем как и сейчас. Он увидел знакомую макушку за одним из столбов, что как дерево высоко возвышалось среди каменных джунглей города. Это был Чонин. — Простите, что пошел за вами, но у меня есть разговор, — было видно невооруженным глазом, что Чонин очень сильно нервничал. Глаза его бегали по кругу и он не могу зацепиться за что-то одно, а руки теребили край одежды. — Все хорошо Чонин, — Минхо положил руку на плечо парня и тот глубоко вдохнул.- Не перетруждайся, говори постепенно и давай продолжим идти, чтобы тебя это немного отвлекло. Минхо оказался прав, монотонные шаги немного успокоили Чонина. Он знал самого младшего лучше всех. Помимо того, что они учились в одной школе, они еще жили недалеко друг от друга. Спокойствие и молчаливость Минхо помогала Чонину чувствовать рядом спокойно. Он знал, что Ли не будет к нему приставать с лишними расспросами, они могли просто молчать, но при этом чудесно понимать друг друга. Но помимо этого всего Чонин чувствовал безопасность рядом с Минхо, а старший же заботился о Чонине, как о младшем брате. Он знал, что этот парень, который так сильно похож на лису совершенно безобидный и слишком добрый для этого мира. Он защищал каждого паучка и таракана, которого пытался убить Сынмин, аккуратно садил его в стакан и выпускал на улицу в траву. Он не мог защитить и позаботиться о себе, но заботился об остальных. Поэтому Минхо решил защищать Чонина, чтобы сохранить все то добро, что сидит в младшем. — Давайте расследовать убийство Йеджи самостоятельно? — голос его звучал как можно тише, чтобы никто не услышал, Ян верил, что даже у каждого кирпичика в здании есть уши и глаза. Что за ними постоянно наблюдают. Глаза бегали из стороны в сторону и все так же не могли зацепиться за что-то. — Боже, лисенок, мысли мои читаешь, — Джисон закинул руку на плечо Чонина и с улыбкой в глазах посмотрел на Яна.- Я как раз хотел тоже самое предложить Минхо, а ты произнес вместо меня. Не зря мы тебя все так любим, — он взлохматил угольные волосы, теперь он выглядел так, будто через него пустили разряд тока и он проник в каждую волосинку. Минхо внимательно смотрел на Чонина и его лохматые волосы. Не выдержав, он начал приглаживать их. Подняв руку он увидел, как Чонин немного сжался, как ежик и попятился назад. какая-то нотка ласки проскочила в глазах Минхо, поэтому он аккуратно опустил ладонь на голову младшего и ловкими пальцами уложил пряди на свои места. Джисон же расстроился, что его такую шикарную дизайнерскую работу пустили насмарку, но его взгляд не переставал быть серьезным с того момента, как они увидели мертвое тело девушки. — Кажется, в одиночку поработать не получится, придется терпеть вашу компанию. Но мне приятно, Чонин, что ты решил сказать об этом. Ты огромный молодец, — с отцовской заботой он обнял младшего и почувствовал, что тот позволил себе расслабиться. — Так ты тоже хотел самостоятельно во всем разбираться? — Джисон обнял всех и пробурчал это на ухо Минхо. — Я хотел вначале немного изучить дело Хёнджина и Йеджи, а потом приходить к вам. Потому что с пустыми словами приходить вообще не прикольно, знаете ли, — Ли выпутался из цепких объятий Джисона, который клещами вцепился в него и сжал так, что воздуха не хватало. Джисон сам по себе человек достаточно тактильный, даже местами слишком, а Минхо напротив нет. Он не любил прикосновения. Мог вытерпеть совсем чуть-чуть. Единственный, кто его касался без спросу был Джисон. Его он терпел очень и очень долго. Знал, что тот не может жить без телесных контактов, поэтому он разрешал себя трогать в любое время и состояние. Эти касания его даже немного успокаивали. А руки Джисона всегда казали мягкими, как перышки. Поэтому иногда это оказывалось приятно, но Минхо об этом никому не говорил, потому что остальные от него не отстали бы. — Кстати об этом, ты говорил, что уже видел дело Хёнджина и не все так радужно как кажется. Что там было? — Хан не унимал свой интерес, поэтому мельтишил ногами на пути в ближайший круглосуточный магазин. В переулке стояла гробовая тишина, будто все знали, что кто-то умер и хранили скорбь по умершему. Даже птицы не пели, все умолкло и время остановилось, казалось, что даже время замерло. Рука Минхо теребила складной нож в кармане, а глаза смотрели то на Джисона, то на Чонина. Но взгляд казался таким, что Минхо вовсе и не смотрел на них, а сквозь их. В кирпичную стену, что была обрисована ужасными граффити. — Придет время и я расскажу, сейчас об этом знать не надо. Идемте за рамёном и обратно к остальным. Так они всю дорогу шли молча. Чонин просто молчал, потому что не привык говорить слишком много. Джисон, потому что понимал, что слова будут неуместны сейчас. А Минхо, потому что думал.***
Как и говорил Феликс, мама даже не заметила, что они пришли. Он сидела перед выключенным телевизором и смеялась, смотря в одну точку. На кофейном столике лежал свернутый листик в трубочку и остатки от дорожки, которую она, похоже, совсем недавно снюхала. Рядом стояла пепельница с давно потушенными окурками и квитанции со счетами. При всей волшебности Феликса, жизнь его была далека от волшебства. Его мать самая настоящая наркоманка. Все деньги, что появлялись в доме отправлялись на новую дозу. Женщина с рыжими волосами и отросшими черными корнями выглядела мягко говоря ужасно. Исхудавшая, со впалыми щеками и темными кругами под глазами. Худощавая настолько, что по ней можно изучать анатомию скелета человека. Кожа землистая и с кровоподтеками от уколов. Она не брезговала никакими наркотиками, лишь бы ей что-то принесло удовольствие. Ей не было никакого дела по поводу сына, возможно, она даже забыла, что у нее есть сын, но Феликса это устраивало. Он мог сам о себе побеспокоиться и решить все проблемы. Он знал, что о нем никто не позаботится никто, кроме него самого и он был этим доволен. Он повзрослел слишком рано, когда ему было десять. Тогда его мать и присела на это все. Вначале совсем не знал, что делать, а потом начал искать место, где бы ему подзаработать, чтобы купить себе еду. В таком раннем возрасте его никто не хотел брать, поэтому стал воровать. Никто ведь и не подумает на ребенка. Когда ему исполнилось четырнадцать, то устроился грузчиком в магазин в соседнем районе. Платили хоть и мало, но на еду хватало. Он не давал эти деньги матери, а хранил их у себя, одну часть вшитыми в матрас. Комнату закрывал на несколько замков, чтобы мать туда не смогла попасть, а вторую часть под отслоенными обоями. Какие-то деньги были с честного заработка, а какие-то со сдачи накраденного. Он открыл замки на двери и впустил всех в комнату. Внутри словно был другой мир. Гирлянды, плакаты с разными группами, суккуленты на подоконниках, плотные льняные занавески выцветшего желтого цвета. Настенная полка с книгами рецептов и ухода за растениями. В террариуме жил хамелеон. Единственная живая душа в этом доме, которая дарила Феликсу любовь. Его звали Скрепыш. Рядом стоял аквариум с тропическими тараканами, которыми Феликс кормил Скрепыша. Для всех загадка, где в этом городке Феликс смог достать хамелеона и за какие деньги он его купил. А может он его украл у кого-то? Никто не спрашивал. Вопросы задавать не принято. Кровать накрыта покрывалом, с несколькими пропалинами от сигарет Чанбина. Шкаф едва закрывался от всех вещей Феликса. Там были цветастые яркие кофты, футболки и причудливые брюки. Разные шорты и гольфы, уютные шарфы и колючие свитера, а еще много чего, о чем он сам не помнил. письменные стол закидан фантиками от конфет и заставлен чашками из-под кофе, несколько тетрадей с высохшими пятнами на листах, погрызанные карандаши и ручки, сломанные линейки. В этой комнате творился хаос, но он выглядел гармонично с таким же хаотичным Феликсом. Пахло жвачками и ягодами, влажной землей и удобрениями для растений. Рядом с суккулентами стоял старый электрочайник и пустая упаковка от рамёна с палочками внутри, которые рожками торчали в разные стороны. Скрепыш медленно переползал с ветки на ветку в террариуме, а Феликс пытался поймать таракана в соседнем аквариуме. Когда наконец добыча оказалась у него в пинцете он отдал ее своему питомцу и повернулся к вошедшим. Чанбин уже рылся в шкафу у Ликса и вытянул оттуда лохматый синий свитер, красный шарф и не менее лохматый оранжевый плед. Сынмин посмотрел на этот свитер и улыбнулся: — Давно я не видел это свое творение, — он подошел к свитеру и коснулся пушистой ткани.- Одна из лучших работ. Чанбин подошел к Хёнджину, без разрешения блондина стянул с него кожаную куртку и натянул свитер цвета ультрамарина. Вокруг шеи как змея быстро обвился красный шарф и все это сверху накрылось оранжевым пледом. — У тебя стресс, поэтому нужно что-то мягкое. Тем более этот свитер связал Сынмин и мы все надеваем его, когда нам тяжело. Это реально работает, — Со погладил Хёнджина по голове.- Скоро станет легче, поверь. — Феликс, у тебя вроде должны быть какие-то из моих спиц? — Сынмин начал обсматривать все ящички в шкафу.- Думаю, что надо связать свитер и для Хёнджина. Сынмин занимался вязанием. Очень часто, чтобы справиться со стрессом или гневом, он брал в руки пряжу, спицы и начинал создавать. У каждого из них обязательно был свой свитер, который им подарил Ким. В них он вкладывал все то, что не мог сказать словами. Его язык любви это мягкая пряжа, пушистое волокно, мелкая вязка с узорами и спокойствие, которое получает носитель его подарка. Его язык любви — это забота. После недолгих скитаний по шкафам блондина Сынмин все-таки нашел кое-какие спицы, которые он специально оставил на всякий пожарный. Он всегда оставлял одну пару в тех местах, где бывал чаще всего. В школе, дома у Феликса, Чанбина и Банчана. Чонин хранит у себя в рюкзаке пару на случай, если Сынмин потеряет свои, которые всегда носит с собой. Минхо держит еще одну пару в школьном шкафчике. Джисон носит с собой пару и часто пользуется ими вместо палочек для еды, за что получает несколько отвесных подзатыльников от Сынмина, ведь металл спиц портится от влаги. Спицы в доме Феликса были холодной серого цвета и слегка погнутые в нескольких местах. Из рюкзака Ким достал большой моток пряжи цвета кофе с молоком, которая занимала там половину пространства, сел на кровать и потянул на нее же за руку Хёнджина. Тот безвольно сел и посмотрел на Кима, который очень напоминал золотистого ретривера. Каштановые волосы под несколькими лучами солнца, которые пробивались в просвете льняных штор отливали золотом. моментами создавалось впечатление, что Сынмин внутри был таким же ярким, желтым и золотисто-теплым, как и солнце. — Знаешь, — первым нарушил эту гробовую тишину в комнате Сынмин.- Оранжевый и синий считается одним из самых ужасных цветовых сочетаний, но почему-то на тебе они смотрятся отлично. Словно ты сочетаешь в себе несочетаемое. Это очень здорово, я считаю. Он очень хотел отвлечь болтовней Хёнджина от всех мыслей, что были в его голове и стал замечать, что тот понемногу засыпает. Феликс снял с самой верхней полки шкафа коробку и достал оттуда расписные белые чашки, которые купил на блошином рынке, когда был младше. Небольшие белые чашки, с ободочком из розовых, голубых и фиолетовых васильков. рядом в той же коробке лежали травы, которые Феликс покупал на рынке у бабулек. Он любил травяные чаи, они его успокаивали. Вода в чайнике вскипала и от ее бульканья он даже немного пошатывался из стороны в сторону, словно пританцовывал. Аромат травяного чая разливался по всей комнате. Все знали, что в комнате у Феликса можно ненадолго попасть в сказочный лес. Ледяные руки от стресса согревала горячая кружка. Нормальному человеку, она бы оставила уже давно ожоги, но не Хёнджину, он не в состоянии чувствовать боль. Все его чувства остались висеть в петле вместе с Йеджи. Он обжигал язык об горячий чай, зубы сводило от высокой температуры, но он не обращал на все это внимания. Тепло изнутри его грело и ему было спокойнее. Свитер Сынмина и вправду помогал, он чувствовал всю энергетику, что вложил в него Ким. Мягкие ниточки успокаивали, а длинные волосы немного электрорезовались в разные стороны. — Мы пришли! — Джисон с ноги открыл двери, потому что в руках были пакеты со всякой едой. Минхо пнул его под зад и шикнул, что Хан мог бы и попросить открыть двери, а не выносить ее, на что Джисон лишь пожал плечами. Чайник снова кипит, но уже для рамёна. На кровати сидят Сынмин, Хёнджин, Минхо и к нему липнет Джисон. На столе Феликс со Скрепышом. На подоконнике за занавеской со спущенными на улицу ногами сидит Чанбин и выкуривает очередную сигарету. Чонин и Бан Чан развалились на полу. все молчат, только дыхание их слышно. Но прервалось оно тихой фразой Хёнджина: — Я сам найду убийцу Йеджи. Похоже полиции тут и правда плевать на все и всех, — он сильнее закутался в плед и отпил чая из цветастой кружки. — Ну да, ага, конечно, — Чанбин слез с подоконника и закрыл окно. Комнату наполнил аромат сигаретного дыма.- Сам он собрался все делать, с того момента, как ты переступил порог нашей компании, мы делаем все вместе. Теперь ты один из нас, поэтому забудь слово «сам». — Полностью согласен с ним, — Бан Чан сел ровно, сложив ноги в позе лотоса. Чонин сделал все тоже самое и придвинулся поближе к Кристоферу. — мы тебя уж точно не бросим. у каждого из нас есть скелеты в шкафу в прямом смысле этого слова, поэтому ты можешь на нас положиться. Мы обязательно узнаем, кто стоит за всем этим. Хёнджин заметно напрягся, он совершенно не хотел подвергать опасности других. А он знал, что все пострадают от его появления в их жизни. рядом с ним люди всегда страдают. Он смотрел на сильного духом Бан Чана, заботливого «отца» всей этой шайки-лейки. Рядом с ним видел робкого Чонина, что ниже травы, тише воды. На подоконнике острого, как васаби Чанбина. Рядом с собой монотонного Сынмина, пушистого как свитера и золотистого как ретривер. Кошачьего Минхо, немного дикого и опасного. Джисона с озорным и слегка всегда удивленным взглядом. а на столе волшебного, бруснично-травяного Феликса. Веснушчато снежного парня с хамелеоном на плече. И при взгляде на него все органы внутри перекручивались на мясорубке, сладковато-металлический привкус появлялся на кончике языка и заливал весь организм собой. Было ужасно приятно, до дрожи в коленках и покалывания в пятках. Кажется, Феликс уж очень сильно начинал Хёнджину нравиться.