***
На следующий день Аккерману стало лучше, но кашель ещё остался, и Ребекка настояла, чтобы он полежал ещё день. Леви долго отпирался, но потом сдался, когда она снова начала на него давить и приводить аргументы в пользу того, как важно соблюдать постельный режим. Девушка оставила ему ноутбук, а сама отправилась с Микасой по делам. В ту ночь разговор сблизил их, Микаса больше не чувствовала неловкости и полностью доверяла Ребекке. А та в свою очередь наконец-то расслабилась — не любила, когда между людьми есть невидимая стена из неловких молчаний и недосказанности. — Вроде все, можно возвращаться, — закинув пакеты в багажник, хлопнула дверью Микаса. — Ещё не всё. Нужно ещё в одно место. — Мы же всё взяли, разве нет? — Микаса ещё раз прошлась по списку, не понимая о чем говорит Ребекка. — Нет, кое-что осталось. Не так давно Андерсон узнала небольшой факт о Микасе. При подаче информации на восстановление документов, Ребекка узнала дни рождения Аккерманов. И не так давно Микасе исполнилось двадцать два. Решив, что лучше поздно чем никогда, девушка отправилась в торговый центр, оставляя Микасу в машине. Ребекка не заставила себя долго ждать и уже через десять минут вернулась обратно с небольшой коробкой, обёрнутой крафтовой бумагой и перевязанной лентой. — Вот, — она протянула ей коробку, усаживаясь на водительское сидение.— Это тебе. — Что это? — А ты открой, — Ребекка хитро улыбнулась. Микаса недоверчиво покосилась на неё, потянув за атласную ленту. Стараясь аккуратно распаковать содержимое, девушка оторвала бумагу по сгибу. Не понимая, что перед ней она взглянула на Ребекку. — Ребекка, а что это? — Это телефон, чтобы ты могла, в случае чего, связаться со мной или с Леви. У тебя недавно был день рождения, так что пусть это будет маленький подарок от меня, — она подмигнула ей и начала заводить машину. Подарок? Ей? Микаса с ужасом понимала какой дорогой подарок она ей преподнесла. То, что Ребекка обеспечила их кровом, одеждой и едой уже дорогого стоит, а тут ещё и это. Она вообще не помнила, чтобы кто-то дарил ей подарки. Разве только шарф, который Эрен отдал ей или овсяное печенье в разведкорпусе. Но их дарили каждому, скидывались с небольшого месячного жалования. И то потом все равно делились среди отряда. — Постой, — она положила руку на руль. — Это наверняка очень дорого, я не могу его принять. — Перестань, возьми или я обижусь на тебя, — Ребекка недовольно посмотрела на неё. — Тем более его уже не возьмут обратно. — Спасибо большое, — смущенно проговорила Микаса. — Только я пользоваться даже не умею. — Я научу, за это можешь не переживать. Ну, можем ехать? Получив одобрительный кивок, Ребекка вывернула руль, выезжая с парковки. Дома они оказались через двадцать минут. Оставшийся день Ребекка обручала Микасу новому устройству. Телефон в пользовании оказался не таким сложным, как ноутбук, поэтому уже к вечеру она уверенно пользовалась им. Вечером Микаса решила зайти к Леви. — Как вы себя чувствуете капитан? — Чувствую, что мне больше нет необходимости занимать эту комнату, — Аккерман принялся снимать постельное белье после себя. — Вам лучше? — Микаса решила уточнить, получив неопределенный ответ. — Да, намного. — Поужинаете с нами? Сразу скажу, что готовила Ребекка, — усмехнулась девушка. «Значит съедобное» — выделил для себя Леви и кивнул в знак одобрения. Во время ужина они разговорились про образование и что им не мешало бы получить такое. Вариант со школой сразу отпадал — это сразу вызовет подозрение, что взрослый мужчина и девушка лет двадцати делают в школе. Они должны зайти за своих, ничем не отличается от местных. Исходя из таких соображений Ребекка предложила им курсы либо обучение в колледже. Андерсон дала им время подумать и поразмышлять над сферами, которые для них были более интересны. Закончив с ужином Микаса ушла в душ. Вот они снова одни. И снова молчат. Тишину нарушает только тиканье часов, мурлыканье кота и шум воды в ванной комнате. — Леви, — Ребекка решила первая решила нарушить молчание. — Что? — Почему ты пришёл за мной тогда? — Наверно потому, что ты не умеешь пользоваться своим телефоном и отвечать на сообщения. А если бы он все-таки тебя убил, то было бы сложно объяснять полиции что мы делаем у тебя дома. — Ясно. Прозвучало так отчаянно. Будто стекло разбилось, со звоном рассыпалось на осколки. Или очки розовые упали и разлетелись по полу? Почему стало обидно? Может просто хотелось, чтобы о ней подумали один чертов раз. Видимо, порывы альтруизма били фонтаном только из неё. — Ты хотела услышать что-то другое? — Нет, вовсе нет, — она отрицательно покачала головой, слегка опираясь на столешницу. — Славно. Не хотелось бы, чтобы ты надумала себе разного. Она немного опешила от такого. Значит он думает, что она такая ветреная и легкомысленная, что готова бросится на шею каждому встречному? Либо ему никогда не помогали и не проявляли заботу, либо он слишком высокого о себе мнения и поэтому думает, что она проявляет к нему интерес. И Ребекка даже не знает к чему склоняться. — Ты слишком много на себя берёшь, Леви. — Как и ты. — Знаешь, не вижу смысла дальше говорить с тобой, я спать. Чего и тебе советую, ведь завтра твой первый рабочий день, который приблизит тебя к твоей независимости. Доброй ночи. Последние слова она будто выплюнула. Вложила всю обиду. Но было бы на что обижаться, ничего такого Леви ей не сказал. Лишь правду. И на правду, как говорится не обижаются. Ничего она не надумала и не собиралась, просто хотела снисходительности. И нет, она не просила слов благодарности, вовсе нет. А Леви в свою очередь сделал все специально. Лишние привязанности никому из них не нужны, поэтому отрезал все на корню. Ни дружеские, ни приятельские, ни какие-либо ещё. Хватило. Отживёт свой остаток и все. На заслуженный покой, который даже, черт возьми, не снится.Часть 8
9 апреля 2022 г. в 18:07
Время было около шести утра, когда Ребекка проснулась под страшный кашель, доносящийся из гостиной. Он всё-таки заболел. Ещё бы, попасть под февральский ливень, промокнуть до нитки. Выйти здоровым не получилось бы ни при каком раскладе. Даже то, что она пинками отправила его в душ минимум на десять минут, не помогли. Чтобы он не говорил про свои полевые условия, что они ночами спали на холодной земле, промокали хуже, чем он вчера, не отменяло того факта, что тут совершенно иной климат. Его кашель усилился, когда Ребекка вышла из комнаты. Как бы Леви не пытался сдерживаться, ничего не получалось. Даже усугублялось. Как последний чахоточник кашлял не прекращая.
— Ты заболел, — констатировала девушка, опираясь на дверной косяк.
— А ты наблюдательная. Не сгущай краски, это обычная простуда, — Леви стоял у столешницы и заваривал себе чай.
Мужчина выглядел бледнее чем обычно. Несмотря на то, что в гостиной было прохладно, Леви стоял в одной футболке. Ребекка подошла ближе к мужчине и коснулась тыльной стороной ладони до его лба. Он быстро скинул женскую руку и устремил на ее свой убийственный взгляд намекая на то, что девушка перешла черту, тем самым нарушая его личного пространства. Дверь из ванной открылась, откуда выглянула темная копна волос.
— У тебя жар.
— Дай мне пройти, — он попытался обойти девушку, но она перекрыла рукой ему проход.
— Сегодня ты переезжаешь в мою комнату.
— Это обычная простуда, я не при смерти, ясно тебе? — он пихнул ее в плечо своим.
Как только он договорил, его снова охватил приступ режущего горло, сухого кашля. «Сука» — мысленно выругался Леви, понимая свою уязвимость перед ней. Сейчас не отвяжется же. Не отвяжется. Пока Микаса молча наблюдала за их мелкой перепалкой, невольно вспоминая стычки Эрена и Жана, Ребекка начала копаться в верхнем шкафчике в поисках градусника. Она все-таки оканчивала медицинский как-никак, с больным человеком справится. Ещё бы он не был так ворчлив. Непонятно, в ней сейчас говорила обыкновенная забота или чувство вины за то, что из-за неё Леви чувствует себя плохо. Она до сих пор задавалась вопросом зачем он вообще за ней пришёл. Волновался?
«Бред какой-то» — ответила сама себе Андерсон оборачиваясь и наблюдая за Аккерманом.
Весь бледный, как смерть. Усаживаясь в кресло, мужчина старался придать себе непринуждённый вид, подпирая рукой подбородок. Что ж в сон так клонит? И голова трещит, будто изнутри сдавливает металлический шлем. Он слишком шумно дышит. И говорит уже через нос. А по горлу будто наждачной бумагой провели, даже слюну больно сглатывать. Ноги еле передвигал, будто старик немощный. А ноги ватные, как и руки. И все тело ломит, так будто его избили вчера. Он же не дрался даже.
«Черт, почему так паршиво?» — подумал про себя Леви, не понимая своего состояния.
— Возьми и засунь это в рот, — Ребекка бесцеремонно прервала поток его мыслей, тыча в лицо непонятной белой штукой.
— Я не буду участвовать в твоих извращениях, — он скосил на девушку скептичный взгляд, отмахивая от себя ее руку.
— Это градусник. Сразу скажу — он чистый. Мне нужно знать твою температуру.
— Убери это от меня.
— Я сейчас засуну его тебе в задницу, Леви! Ты, ей-богу, как ребёнок!
Он шумно выдохнул, вырывая градусник из рук, предварительно прокручивая его в руках. И чем эта штука ему поможет?
— Микаса, сделай мне кофе, пожалуйста, я пока умоюсь. И возьми у него градусник, когда тот пропищит. Запомни цифры, которые будут там указаны, — обратилась Ребекка к девушке.
— Я и сам в состоянии, — не успел он сказать, как дверь в ванную уже захлопнулась.
Микаса принялась доставать чашки из шкафа, искоса поглядывая на своего капитана. Она не помнила, чтобы Леви за все годы так сильно простужался. Всегда старался переносить все на ногах. Да и некогда было отлёживаться. Один раз Эрвин освободил его от обязанностей, чтобы тот подлечился, когда Аккерман ошибся в отчётности и ходил словно тень по корпусу, изредка шмыгая носом. Через два дня Леви уже вернулся в строй, к сожалению своего отряда, потому что первым делом, заставил всех убираться в конюшнях. Вообще ребята радовались, когда Леви уезжал в город, тогда весь отряд выдыхал. Боялись и сторонились. А потом привыкли. Страх сменился банальным уважением. С ним было как-то спокойней что ли. Каждый понимал, что Леви не сможет спасти каждого, как бы ему не хотелось, ведь его главная задача защита Эрена. Чувство, что где-то рядом находится их капитан, а по совместительству сильнейший воин человечества, от которого сразу становилось легче.
Градусник слабо пропищал, когда Леви чуть было не заснул. И что эти цифры означают? Зачем вообще все это и без этих причиндалов ясно, что у него жар.
— 101,5. (38,9 °С), — Леви передал градусник Микасе. — И ополосни его перед тем, как отдашь ей.
Леви и сам не заметил, как провалился в дрему. Слышал отдаленно, как открылась дверь, женский полушёпот и звон посуды. Проснулся только, когда холодная рука потрепала его по плечу. На корточках сидела Ребекка протягивая ему стакан с водой и белую пилюлю.
— Вот выпей.
— Что это?
— Таблетка, чтобы сбить температуру. Станет немного полегче.
У неё в аптечке оставалось пару таблеток жаропонижающего. В душе обрадовавшись, что хотя бы они, у неё есть. Без рецепта она ничего кроме отвара шалфея и пастилок от боли в горле, которые ничем не отличаются от обычных мятных конфет, не купит. Ребекка уже успела заказать три теста на ковид, чтобы точно отсечь вариант с двухнедельным карантином и поменять постель в своей комнате. Девушка была решительно настроена отправить Леви спать в ее комнату.
Аккерман с недоверием подкосился сначала на капсулу, затем на девушку. «Хотела бы отравить не стала бы так открыто заявлять о своих желаниях» — пронеслось в мыслях, но он тут же их отсек. Слишком много искренности в глазах, аж тошнит. А тошнит от своей беспомощности. Как там говорят хотелось, как лучше, а вышло как всегда. Да, это определённо подходит под ситуацию. И с чего он вообще решил, что ей нужна помощь. Только хлопот прибавилось.
— Пойдём, тебе нужен отдых, — Ребекка убрала стакан и бесцеремонно стянула с него плед. — Я сегодня посплю на диване с Микасой.
— Я не буду спать в твоей комнате и тут нормально.
— Хватит уже отпираться. Сейчас ты настоящая заноза в заднице. Там прибрано и я постелила чистое постельное белье, — девушка недовольно уставилась на Леви, скрещивая руки на груди. — Тебе нужен отдых и нормальный сон, в горизонтальном положении.
— Капитан, вам правда следует поспать, — подала голос Микаса, вытирая руки о полотенце. — Вы никогда ранее не заболевали так.
— Даже сильнейшим воинам человечества нужен отдых.
Это она издевается так? Если да, то у неё просто отлично получается. Как злит вся эта ситуация, с самого начала все пошло по одному месту и катится в тартарары. Проблема за проблемой накладывается, слой за слоем. И никакого просвета, все только хуже. Беспросветное дерьмо, что в прошлой жизни, что в этой.
— Никогда не зови меня так, — он кинул на девушку свой ледяной взгляд, отчего та невольно поёжилась.
— Ты же хочешь выздороветь ко вторнику? Хочешь перестать зависеть от меня?
Лицо Леви в ту же секунду омрачилось. Не то чтобы он до этого излучал радушие, но сейчас он был явно подавлен. Девушка совершенно не хотела задеть мужское самолюбие, прекрасно зная его ситуацию. Она ненавидела давить на больные места, вскрывать чужие шрамы, но сейчас само вырвалось. Отчего внутри все скрутило от стыда.
— Ты — чертова шантажистка, — яростно выплюнул мужчина, оттолкнувшись от подлокотников, встал на ноги направляясь в комнату.
Хорошо, ещё дверью напоследок не хлопнул. Наверно просто сил не хватило. Этих самых сил и правда не было. Ни чтобы препираться, ни для чего-то ещё. Комната была небольшая, но достаточно уютная. Девушка и правда навела порядок. Леви был тут единожды и то на несколько секунд. Белые простыни даже немного похрустывали и отдавали кондиционером для белья. Нос ещё не до конца заложило, приятный аромат он уловил. Комната светлая, почти белоснежная, за исключением темных штор. Небольшой шкаф, тумбочка и прикроватный столик. Длинное зеркало во весть рост. И что он ожидал? Она все-таки девушка. Надо заметить, что очень ухоженная девушка. И, как оказалось, хитрая. Ее план сработал, хотя она сама вчера призналась, что шансы были минимальные и надеялась она на авось. Даже напомнила кое-кого. Или это все женское обаяние? Без него не обошлось. Женщины всегда им пользуются, особенно, когда играют против мужчин. Как бы невзначай покусывают губы, наматывают пряди на тонкие пальцы, невинно хлопают глазами. Навидался в борделе. И почему его размышления привели его к самому худшему периоду жизни. Глаза свинцовые, предательски закрывались, а разум отключался. В голове засел один единственный образ. Почему-то, когда болезнь, редко, но метко настигала его, он всегда вспоминал о ней.
Тонкие кисти отжали белую тряпку, прикладывая к детскому лбу. Хриплый кашель, вырывался с маленьких высохших губ, каждый раз отзываясь на сердце новой болью. Леви опять ходил босиком по холодному полу. Зимой в подземном городе становилось особенно холодно и сыро. Люди то и дело умирали от воспаления легких, но хотя бы их трупы не испускали зловоние. Дышать было немного легче. Ужасно влажно, но жить можно. Усмехнувшись про себя, женщина снова взглянула на Леви. Маленькая грудь тяжело вздымалась, а брови были сведены в переносице. Что-то плохое снится, тонкие губы подрагивают, а глаза жмурятся. Лучше бы ее настигла эта болезнь, лучше бы она сейчас покрывалась испариной от жара. Уже достаточно грехов на ее душе. А Леви, он же ещё ничего плохого не сделал. Почему он сейчас так мучается?
— Кушель, — грубый мужской голос раздался за дверью, — через двадцать минут у тебя клиент, заканчивай со своим отпрыском и иди готовься. Хорошо постарайся, мужик при деньгах.
Леви неохотно открыл глаза, проснувшись от шума, слегка жмурясь от тусклого света. Свеча почти догорела, нужно будет попросить ещё одну.
— Малыш, мне нужно будет уйти ненадолго, — мелкая ладонь накрыла горячую макушку, — обещаю, что скоро приду. Анабель посидит с тобой.
Леви слегка кивнул, чихая в покрывало, почти как котёнок. Тёплые губы слабо коснулись жгучего лба. Небольшая железная кровать скрипнула, когда Кушель поднялась за хлопковым пеньюаром. Леви не успел и глазом моргнуть, как вместо мамы с ним рядом сидела высокая белокурая женщина. От неё всегда пахло чем-то горьким, что аж нос пробивало и он начинал снова дышать. Тогда Леви не знал, как пахнут сигареты. Но уже на тот момент от запаха становилось противно. Мама пахла иначе. Только раз от ее одежды исходил подобный запах, вперемешку с чем-то кислым. Тогда Леви поморщился, не зная, как пахнут клиенты Кушель.
Анабель всегда соглашалась посидеть с Леви, когда выдавалась свободная минутка. Своих детей у женщины не было и быть не могло. Бесплодие — белый свет для такой работы и хозяину борделя меньше хлопот. Кушель повезло больше. А может и наоборот. Обрекать ребёнка на жизнь в подземном городе — хуже убийства. Одни только грезы о том, чтобы выбраться наружу. Только благодаря этой тонкой ниточке надежды, Аккерман пыталась не падать духом. Теперь ей есть ради кого стараться.
Отдаленно послышался скрип двери. Половицы не скрипели, как дома. И пахло иначе. Это не комната в борделе. Что-то кисло-сладкое приземлилось на прикроватный столик. Открывать глаза не хотелось, мужчина ориентировался только на слух и запах. Все ещё в полудрёме Леви заметил тёмную макушку. Волосы чуть ниже лопаток. Мама?
— Мама? — Мозолистые руки обхватили тонкую кисть.
«Черт, я, что это вслух сказал?» — наконец услышав свои слова осипшим голосом.
Ребекка слегка испугалась, но виду не подала, легко освобождаясь от слабой хватки. Окончательно разлепив глаза Леви увидел не тот образ в голове. Совсем свихнулся. Или это лихорадочный бред? Что за зараза такая?
— Ну, и чего ты приходила? — пытаясь забыть последние несколько минут, спросил Леви.
— Принесла чай с лимоном и мёдом. Тебе нужно больше пить. И хотела сделать тест.
Рядом на тумбочке стояла белая кружка с ещё тёплой жидкостью за ней небольшая коробка.
— Так делай.
— Даже сопротивляться не будешь? — Ребекка потянулась к коробке и начала вскрывать упаковку.
— Если это необходимо, чтобы я перестал чувствовать себя паршиво, то не буду.
— Какой ты стал покладистый, — Ребекка усмехнулась, разрывая обертку где лежала пробирка.
— Не привыкай.
— Давай руку, мистер мне не нужна ваша забота и помощь, — вытянув руку, съязвила девушка.
Мужская рука опустилась на мягкую холодную ладонь. Уже не первый раз замечает, что руки у неё холодные. У Леви же наоборот руки были тёплые, то ли от температуры или сами по себе. Острый металл уколол грубую кожу, оставляя после себя бусинку крови. Несколько капель упало на пластиковую панель. Пятнадцать минут ожидания прошли в полной тишине. А о чем говорить? Они абсолютно чужие люди. Как бы иронично не прозвучала эта фраза, учитывая, что Аккерман сейчас находился в ее постели. Можно ли назвать человека чужим, когда знаешь его ровно неделю, но уже доверяешь ему? После того, на что они пошли вчера. И когда вытащили Микасу. И в тот самый злополучный вечер субботы. Чужой? Нет, это слово тут не подходит.
— Поздравляю, у тебя одна полоска, — усмехнулась девушка, но тут же поняла, что шутка не удалась. Леви же и знать не знает, что такое тест на беременность.
— Что это значит?
— Значит, что мы втроём не будем сидеть на двухнедельном карантине, — объяснила Ребекка, убирая последствия своей мини лаборатории. — Болит что-то?
— Немного горло, голова раскалывается и чертова слабость в мышцах, — всё тем же хриплым голосом произнёс мужчина.
— Если к вечеру не станет лучше, придётся вызвать врача.
— Делай уже, что хочешь.
Он был настолько слаб, что сил препираться с Андерсон у него не было. Да и ей виднее. Ребекка немного выдохнула, две недели с этим ворчуном она бы не выдержала. Иногда еле сдерживается, чтобы не сомкнуть руки на его шее или не дать подзатыльник. Сдерживается. Наверно и он тоже. Единственное, что они могут — это задевать друг друга колкостями. Но несмотря на это Ребекка спускается в аптеку, чтобы взять несколько мятных таблеток для рассасывания и отвар из шалфея, ромашки и эвкалипта. Леви, как послушный пациент выполняет все указания. Каждые полчаса полоскать горло крепким травяным настоем, а потом спит. Мятные леденцы заканчиваются, а Леви уже не чувствует языка и неба, но хотя бы нос задышал.
Когда утро начинается с шести утра, день кажется бесконечно долгим. Будь Ребекка одна, ее утро бы началось где-то в районе одиннадцати или ближе к обеду. Они с Микасой уже успели разложить постиранное утром белье и приготовить обед. Аккерман оказалась весьма любознательной, спрашивать что-то у Ребекки было интересней, чем читать скучные статьи, порой написанные сложным для восприятия языком. Андерсон ещё приводила примеры из жизни, чуть ли не объясняя все на пальцах. С ней было просто и девушка уже не чувствовала неловкости от того, что находится в чужой квартире. Да и для Ребекки в этом была своя выгода, разговоры помогали отвлечься. Какая же она дура, что могла поверить всему, что ей наплёл Зак. Она же никогда не была такой наивной.
«Это просто глупая привязанность. Ты не заслуживаешь такого отношения к себе» — повторяла она себе, как Отче наш, всякий раз, когда хотела дать волю эмоциям.
Микаса нашла какой-то документальный фильм по Дискавери, пока Андерсон набирала номер подруги. По выходным они часто выбирались куда-то погулять или посмотреть фильм. После того как Мэтт остался жить в Нью-Йорке, Хлоя осталась ее единственным другом. Однако сейчас она упорно готовилась к запуску своего фитнес проекта и единственное, что они могли делать вместе - это ходить в зал. А в сегодняшнем случае просто созвониться.
— Привет, детка! — раздался оживленный голос на той стороне мобильника.
— Привет, как ты поживаешь?
— Все замечательно. Запуск уже на следующей неделе, представляешь? я так волнуюсь. Как ты сама?
Хотелось рассказать всю ситуацию, всё, что сейчас было на душе, как было тяжело все эти дни, попросить совета в конце концов. Все ли она правильно делает? Вроде все обошлось и сейчас идёт своим чередом, но напряжение осталось. Как чертова привычка. Ещё хотелось поддержать подругу, но сил не было абсолютно никаких. Она, вероятно, ужасная подруга. Так и есть.Понимая, что ее молчание затянулось, она выдала избитую фразу:
— Все хорошо, спасибо. Я уверена, что все пройдёт хорошо, могу чем-то помочь тебе? Мне так стыдно, что я даже нормально поддержать тебя не могу.
— Детка, все в порядке. Кстати, ты все ещё не выложила фото с концерта, — как бы невзначай напомнила Кинг.
— А? Фотки? — почесав затылок, Ребекка вспомнила про свою разбитую камеру. — Просто неделя была тяжёлая, я обязательно тебе скину.
— Точно, твой проект. Может встретимся с тобой и отметим это?
«Пару часов прогулки не повредят, я смогу немного ее подбодрить» — мысленно подтвердила Андерсон.
— Да, можно. Мне многое нужно тебе рассказать. Возможно завтра или на следующих выходных.
— Хорошо, тогда буду ждать, спишемся, — она издала характерный для поцелуя чмок.
— Да, до встречи.
Тяжело жить «двойной» жизнью, когда приходится обманывать своих близких. Им нужна была правдоподобная история знакомства, которую они втроём будут рассказывать остальным. Сложность была только в том, что почти все знакомые Ребекки знали друг друга. Может и не были знакомы лично, но заочно точно. Над этим вопросом стоило подумать. Но позже. В конце концов у Ребекки выходной. Заслуженный. Двукратный. И раз уж выдалось время можно обработать эти несчастные фотографии. На фоне приятный голос диктора, который объяснял причины глобального потепления, вперемешку с шумом кулера ноутбука. Ноутбук семнадцатого года, уже тяжело вытягивает последнюю версию фотошопа, заставляя Ребекку ждать чуть больше положенного. Ретушь, коррекция цвета, подбор фильтров — всем этим. Кто-то скажет, что это самое скучное в работе фотографа, но ей нравилось. Андерсон съела собаку на концертных съемках, ведь начинала со студенчества, составляя компанию Хлое и Мэтту. Некоторые из фотографий, музыканты выставляли на свои официальные сайты. Гордость тогда переполняла девушку. Она могла бы стать хорошим фотографом. Все бы ничего, если бы не «бы». «Фотограф — это несерьёзно» — эту фразу она слышала каждый раз, когда вместо учебника химии брала в руки фотоаппарат. Она должна была быть полезна людям. «Своими фотографиями ты не спасёшь ничью жизнь. Твои фотографии никому не помогут». Слова отца до сих пор мелькали голове. И не важно, что этими фотографиями она бы спасла свою душу. Но этого слишком мало.
Близился вечер, пока Микаса была в душе, Ребекка решила проведать Леви. Стараясь быть, как можно тише девушка шмыгнула в комнату. Мужчина не спал уже где-то два часа, штудируя книгу взятую из библиотеки. Глаза не фокусировались, мысли были заняты совсем другим, поэтому каждую строчку приходилось перечитывать по несколько раз. Леви даже слегка выдохнул, когда услышал щелчок дверной ручки. Эта тишина, как не странно, давила на него. Может это последствия болезни, поэтому ему как-никогда хочется разговаривать. А может и просто слушать. И не важно что, главное не оставаться в этой гнетущей тишине.
— Как самочувствие? — Ребекка аккуратно присела на край кровати, отвлекая Леви от чтения.
— Не так паршиво, как утром. Но голова с горлом всё ещё болят.
— Тебе нужно поесть, я сделала суп, могу принести сюда.
— Послушай, я не инвалид и в состоянии дойти до кухни.
— Хорошо-хорошо, как скажешь. Разрешишь? — Ребекка потянула руку к его лицу, чтобы снова не переступать границы дозволенного.
— Будто тебе нужно мое разрешение, — он хмыкнул.
Сейчас ее ладонь уже не была такой холодной. А может это у него жар спал. Так и есть. Но лучше от этого не становилось, аппетита все ещё не было, как и сил. Леви задумался, что если вместе с его реинкарнацией исчезла и сила Аккерманов. Поэтому обычный ливень подкосил его здоровье. Колено только недавно стало заживать. Теперь он обычный человек. Нет больше сильнейшего воина, есть только Леви и его обыкновенная фамилия.
Замечая, что Аккерман немного ушёл в себя, Ребекка засобиралась уходить, потянувшись за уже остатками остывшего чая. Одна из чашек выскользнула из рук, удачно приземляясь на торс Леви, выливая содержимое на одежду и одеяло. Секундное молчание и Ребекка уже готова выслушивать нелестные высказывания о том, какая она растяпа. Хорошо хоть не кипяток. Но вместо этого мужчина только лениво прикрыл глаза и шумно вздохнул. Сдержался. Чувствовал себя обязанным, поэтому лишнего не позволял. Иногда вырывалось, потому что Ребекка раздражала. Нет, не так. Его раздражало отсутствие контроля над ситуацией. Она знала, как лучше, пусть порой Леви казалось, что она поступает абсолютно неправильно. Да, с самого начала, когда решила помочь ему, пустив в свой дом. Какой идиот впустит домой незнакомца?
— Черт, прости, я не хотела, — девушка засуетилась, не зная куда себя деть.
— Я надеюсь.
— Сними футболку, я дам чистую, — Ребекка встала, чтобы достать чистую одежду и новый пододеяльник.
— Когда я говорил про разрешение, я не говорил в буквальном смысле.
— Надо же, ты такой чистоплюй, а отказываешься снять грязную футболку? — усмехнулась она, доставая из комода чёрную футболку с эмблемой Metallica.
Не припомнив, что ее брат слушает такую музыку, девушка повернулась, чтобы отдать вещь Леви. Тот уже стоял обнаженный по пояс и стягивал пододеяльник. Ребекка невольно засмотрелась за тем, как перекатываются мышцы на спине и руках. Кто бы мог подумать, что под одеждой скрывается красивое рельефное тело. С виду Леви казался достаточно щуплым, точно не атлетом.
«А по нему и не скажешь» подумала про себя Ребекка.
— Хватит пялиться, — недовольно проговорил мужчина, расправляясь с постельным бельё и поворачиваясь к девушке лицом.
— Ничего я не пялилась, — Ребекка кинула футболку в его сторону, а сама отвернулась.
Щеки моментально залились румянцем. Нет, не то чтобы она не видела обнаженных мужчин, просто сейчас он ее так пристыдил, будто она извращенка изголодавшаяся по мужскому телу. Со стороны все примерно так и выглядело. Но на деле таковым не являлось. Внешне Леви ее не привлекал, был даже не в ее вкусе. Но для своих тридцати четырёх он, признаться, хорошо выглядел.
— Это твоя семья? — он подошёл сзади, указывая на фотографии, которые стояли на комоде.
— Да. Папа, мама и я, — Ребекка украдкой взглянула на него, убеждаясь, что он полностью одет.
— А это твой брат? — он взял в руки рамку с фотографией Джереми.
Леви не знал наверняка, просто ткнул пальцем в воздух. Парнишка лет пятнадцати, очень похож на Ребекку, почти ее мужская копия, только веснушек нет. И более жизнерадостный что ли, в глазах ещё есть задор и огонёк.
— Да, Джереми. Он младше меня на пять лет, — Андерсон грустно улыбнулась, вспоминая, что давно не созванивалась с братом.
— Вы выглядите счастливыми.
— Ага, только на фотографии к жизни это никак не относится.
Ребекка вспомнила, когда последний раз приезжала к родителям. Это был прошлый день благодарения, от воспоминай о котором ее передергивало. Отец тогда сильно напился, как никогда. Мама после сказала, что такое поведение стало частым явлением в последние несколько месяцев. Он уже несколько лет, как был в отставке. Военному человеку, который всю свою жизнь посветил службе было тяжело мириться с нынешними реалиями. Ещё и сын оказался сплошным недоразумением, отказывающимся идти в армию, размениваясь на глупую мечту пинать мячи целыми днями. И ему ничего не оставалось, как забываться на дне стакана. Благо пенсия позволяла.
— Это не мое дело, — он поставил рамку обратно, наблюдая за тем, как Ребекка помрачнела.
Он искренне не хотел вторгаться в ее семейные проблемы, а судя по всему у неё они есть. Да и у кого их не было. В разные времена люди будут конфликтовать, независимо от того где происходит конфликт: на поле боя, во дворе среди друзей или внутри семьи.
— Ничего, все нормально, — девушка повернулась с нему, слабо улыбнувшись.— Отдыхай и доброй ночи.
Ребекка скрылась за дверью, забирая с собой пододеяльник и футболку. Микаса уже ложилась спать, когда Ребекка решила посидеть ещё немного, обработать оставшиеся фотографии. Даже не заметила, как засиделась до полуночи и легла сразу. Из комнаты немного просачивался свет от настольной лампы — Леви так и не ложился.
«Какой же всё-таки упрямый» — подумала девушка, укрываясь одеялом.
Заснула она практически моментально, в последнее время со сном проблем никаких не было. Сказывались ранние подъёмы и много стресса, который отнимал все силы. Тихие всхлипы послышались сквозь дрему, заставляя Ребекку неохотно раскрыть веки. Неслышно повернувшись, она заметила рвано вздрагивающие плечи рядом.
— Микаса? — Ребекка осторожно дотронулась до ее плеча.
Вздрагивания тут же прекратились. Аккерман замерла, будто боялась повернуться.
— Прости, я подумала, что ты заснула. Все нормально, — она махнула рукой, не поворачиваясь, только больше кутаясь в одеяло.
— Если ты поделишься, тебе станет легче, — Ребекка присела, подогнув под себя ноги и включила торшер. — Не бойся.
Микаса колебалась, все ещё не решаясь поворачиваться. Она же никому никогда не открывалась кроме, как Эрену и Армину. Пусть даже сейчас причиной ее слез был первый. Мысленно обругав себя за то, что не справилась со своими эмоциями ещё и разбудила Ребекку, она стала отнекиваться, что все нормально.
— Если ты не готова сейчас говорить, то я понимаю, но в любой момент готова выслушать тебя, хорошо? — Андерсон уже потянулась к торшеру, чтобы выключить свет, как Микаса повернулась к ней, усаживаясь напротив.
Желтый свет падал на ее опухшее от слез лицо. Кожа покрылась красными крапинками. Она вытерла остатки слез с уголков глаз, вобрав в себя чуть больше воздуха, пытаясь успокоиться.
— Я не могу перестать думать об Эрене. Мне просто больно, от того, что он до сих пор не связался со мной. Почему не дал нам возможность попрощаться с ним и с ребятами? Пусть они ничего не вспомнят, но я ведь помню! Я помню всё! Лишь потому что у меня фамилия Аккерман и я азиатка, — она говорила всё очень тихо, чтобы вдруг не разбудить Леви, её голос дрожал. — Даже с капитаном он встретился. Неужели он и правда меня ненавидит?
— С чего ты это взяла? — полушёпотом спросила Ребекка, ненароком подстраиваясь под Микасу.
— Он сам сказал мне, что ненавидел меня с самого детства. Похоже, он решил, что я не заслуживаю объяснений.
После этих слов её глаза наполнились новой порцией слёз, которые рвались наружу. Проговорив свои переживания вслух, она словно убедилась в их правдивости. Это было жестоко со стороны Эрена поступить так с ней. А что, если бы капитан не отыскал ее? Неужели она ему настолько ненавистна, что он готов был оставить на произвол судьбы? Все эти вопросы прокручивались в голове, вызывая новый поток слез.
— Послушай, мне кажется он все предусмотрел и изначально знал, что Леви найдёт тебя. Ну сама подумай, стал бы человек, ненавидящий тебя, давать шанс заново прожить жизнь, не зная горя и печали? — Ребекка улыбнулась, пытаясь правильно донести свои мысли. — Просто Эрену самому не хватило смелости признаться, возможно, если бы он увидел тебя снова, он бы передумал. А исход ты и так знаешь. И никому от этого не легче.
В этих словах и была истина. Ребекка даже сама не поняла, как сделала такое заключение. А ведь, правда, Эрен, специально сказал, что ненавидит Микасу, чтобы ей было не так больно прощаться, после этих слов. Он хотел, чтобы она тоже возненавидела его. По человеку, которого ненавидишь не будешь скучать. Но её чувства оказались сильнее всех слов, которые Эрен ей наговорил.
— А теперь иди сюда, — Ребекка раскинула руки, чтобы обнять её.
Микаса уткнулась ей в плечо. Хлопковая пижама впитала солёные слёзы, пока Ребекка поглаживала Аккерман по спине, пытаясь успокоить.
— На самом деле, я думаю, вам всем повезло. Представь, Армин, живет или ещё будет жить, а может уже жил где-то на берегу моря. Представляешь? И так с каждым близким тебе человеком.
Она решила взять в пример Армина. Из рассказов Леви она запоминала лишь его. Мальчик, который грезил о море. Маленькая хитрость сработала — всхлипы стали затихать, а Микаса отстранилась.
— Спасибо, мне и правда стало легче. Увидел бы меня сейчас капитан, сказал бы, что я развожу сырость, — Аккерман усмехнулась, вытирая остатки слез тыльной стороной ладони.
После слов Микасы из темной стороны гостиной послышался хриплый кашель. Девушки обернулись — Леви стоял, оперевшись об дверной косяк, скрестив руки.
— И давно ты там стоишь? — с ноткой недовольства спросила Ребекка.
— Достаточно, чтобы оценить твои способности к логике, — он подошёл к дивану. — А, ну, хватит разводить сырость, Микаса, — Леви потрепал её по голове, взъерошивая волосы.
«Значит все слышал» — заключила Ребекка про себя.
Слышал. И размышлял. Представил в голове картину, как Зое нашла себе работу исследователем, внесла колоссальный вклад в науку. Или внесёт через несколько лет. А Эрвина он представил великим политиком. Он умел плести языком и был отличным стратегом. Изабель любила животных, таскала бы домой бездомных кошек и собак, а Фарлан бы с ней постоянно спорил. Уголок губ нервно дёрнулся. Он подумает над этим, но чуть позже.
— А теперь, ложитесь спать и не занимайтесь ерундой, — Леви погасил за собой свет и ушёл обратно. Впервые за все время здесь он спал спокойно.