Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом, Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин. Целый мир придуман, целый мир придуманных истин, Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.
Flёur — Будь моим смыслом
Микаса проснулась рано, все никак не могла отойти от своей армейской привычки вскакивать ни свет ни заря. Она не спешила раскрывать шторы, чтобы пропустить солнечный свет в спальню. В их с Жаном спальню. Вот уже пару месяцев она живет у него в Мюнхене. Опустив босые ноги на слегка холодный пол, Микаса осторожно пробралась из комнаты, захватив с собой тёплый кардиган. С утра всегда холодно. Она бросила короткий взгляд на Жана, который крепко спал, закутавшись с головой в одеяло, и осторожно прикрыла дверь в комнату. Вчера он опять лёг ближе к двум ночи — был занят картиной. Аккерман старалась его не тревожить, ведь он выделил ей небольшой уголок для её творчества. Не так давно Микаса стала вязать вещи на заказ, которые, благодаря сотрудничеству с Элеонорой стали достаточно популярными. Параллельно с вязанием она всё ещё посещала курсы немецкого и французского, совершенно забыв про итальянский. Он ей был уже ни к чему. По средам она посещала уроки кройки и шитья для начинающих, а по понедельникам и четвергам ходила в тренажёрный зал. Для общего развития или чтобы просто не оставаться в пучине своих мыслей. Жан был замечательный. Порой ей казалось, что она его не заслуживает. Он устроил ей самый лучший день рождения, который у неё когда-либо был. И не менее прекрасный День Святого Валентина, о котором Микаса даже знать не знала. Она коснулась небольшого кулона, висевшего у неё на шее, в виде маленькой птички, как она потом узнала — колибри. Жан подарил ей его на день рождения. Теперь на её шее серебряный кулон, а не красный потрёпанный шарф. Микаса остановилась у белой двери, с матовым стеклом, которая была закрыта не до конца. Жан никогда не запрещал ей заходить туда, более того организовал маленький уголок для её хобби. Она невольно улыбнулась, вспоминая, как Жан ругался собирая шкафчик для пряжи, крючков и остальных принадлежностей. Всё отнекивался, что сам справится, а по итогу Микаса расправилась со всем за десять минут, когда Кирштейн пыхтел полчаса. Тогда она даже не подозревала, как задела мужское самолюбие и хрупкое эго. Но он не злился, по крайней мере, не показал этого. Она осторожно шмыгнула в приоткрытую дверь, наблюдая как посередине стоит ещё незавершенный холст. На полу лежали плотно закрытые тюбики с краской, а на мольберте его измазанная краской чёрная футболка. Он всегда переодевался, чтобы не испачкать одежду. Это была одна из самых светлых комнат, после кухни. А светлой она была из-за огромного окна, который выходил на узкие улочки Мюнхена. Если открыть форточку, то можно было почувствовать аромат свежего хлеба и пряных булочек с маком из пекарни на первом этаже. Квартира Жана же находилась на третьем. Она подошла ближе к мольберту, чтобы рассмотреть то, над чем Жан трудился всю эту неделю. На полу местами можно было заметить въевшиеся в дерево мазки от краски. Сбоку расположились запечатанные в бумагу холсты, выстроенные в ряд. Некоторые из них были на выставке. Незаметно от Жана она спрятала все картины с Эреном и Атакующим титаном назад, но сейчас она не сумела спрятаться от него. Еще свежий, не до конца высохший холст, был прямым напоминаем о Йегере. Между бушующими волнами океана был никто иной, как Эрен. Его каштановые отросшие волосы, растрепались от беспокойного морского бриза, вместе с темной мантией. В последнее время он стал часто рисовать Эрена. Без лица. Но Микаса и без этого понимала, кто изображён на холстах. Её пугало это до чёртиков, порой доходило даже до того, что Эрен пытался связаться с ней таким образом и пристыдить за неверность. Она отшатнулась, по привычке хватаясь за горло, в поисках шарфа. А сейчас её кожу будто обожгла прохлада металла. В попытках сглотнуть горький ком, образовавшийся в горле, на глаза навернулись непрошеные слёзы. Ей казалось, что она сумела избавиться от этого гнетущего чувства вины, но нет. Заслышав за спиной посторонний шум, она быстро смахнула влагу с лица и немного замешкалась, будто её застали с поличным. — Ты уже проснулась? — спросил Жан ещё сонным голосом, подходя ближе к Микасе. Жан не очень жаловал, чтобы его незаконченные картины кто-то видел, но Микасе он готов был простить всё. И девушка это понимала, отчего чувствовала себя ещё хуже. — Ты что-то рано, опять всю ночь работал? — на последнем слове нос предательски шмыгнул. — Ты что, плакала? — Жан тут же встревожился, взяв её слегка влажное лицо в ладони. — Что случилось? — Всё в порядке, просто немного заскучала по родным. Это не было ложью. По крайней мере, не полностью, ведь Эрен был ей не чужим человеком. Поэтому она не соврала, а уже как это понял Жан — дело второстепенное. — Хорошо, что хочешь на завтрак, сеньорита? — Яичницу, — воодушевилась она, — и добавь тех специй. А я схожу за булочками с маком. От мыслей о еде её желудок тут же дал о себе знать, громко заурчав. У Жана очень хорошо получался омлет и глазунья, поэтому Микаса просто не могла отказаться от его предложения. — Может на немного откажемся от булок? А то боюсь, я скоро не влезу в свои брюки, — усмехнулся он, почесав затылок. — Значит, составишь мне компанию в тренажёрный зал. Жан все ещё удивлялся, как Микаса умудрялась держать себя в такой прекрасной форме. Её прессу даже он мог позавидовать. Она быстро юркнула между ним и дверью, бросив вслед, что пошла собираться. Микаса собралась быстро, опять же спасибо армейской дисциплине. Накинув на себя легкую куртку, она спустилась вниз по лестнице, прямиком в местную пекарню. Этот аромат свежеиспеченных булочек сводил ее с ума. На улице уже с раннего утра сверкало яркое солнце, напоминая о приближении тёплых весенних деньков. — Юная мисс, вам как обычно? — так приветствовал её добродушный пожилой мужчина, вероятно, владелец этой маленькой пекарни. — Да, — Микаса улыбнулась, копаясь в кармане в поисках купюр. Под «как обычно» подразумевалось две булочки с маком и большой капучино, который предназначался для Жана. Быстро расплатившись, она побежала обратно, стараясь не расплескать кофе. Жан уже успел расправиться с завтраком и переодеться. Микаса сумела предположить, что Жан поедет работать, поэтому проснулся так рано. — Я взяла тебе кофе, — Микаса произнесла дежурную фразу, которая звучала каждое утро. — Ты уезжаешь работать? — Спасибо, — он коснулся губами её прохладной щеки, — да, на окраине открывается кафе, нужно сделать хотя бы наброски для будущей росписи. Хочешь поехать со мной? Когда Жан так говорил это означало, что работать над этим он будет как минимум пару недель. Она успела изучить нюансы его работы, хоть могла спросить обо всем, что её интересовало. Частенько Микасе предоставлялась возможность ездить с ним, чтобы не оставаться одной. Она брала моток пряжи и устраивалась в углу, чтобы не мешать, а в перерывах они обедали в уютных кафе. — Наверно, сегодня останусь дома. Ты не против? — Конечно, нет. Ей хотелось побыть одной и разобраться в себе. Окончательно, чтобы больше не терзать себя пустыми догадками, но перед этим она решила узнать кое-что у Жана. — Жан, могу я задать тебе вопрос? — Конечно, ты же знаешь, что да, — он немного насторожится, но виду не подал. — А титаны и тот мир… они всё ещё снятся тебе? — Ты про новую картину? — спросил он, получив кивок от Микасы, продолжил: — нет, это просто небольшие воспоминания из прошлых работ, я уже давно не окунался в эти кошмары, да и честно, желания особого и нет. Хочу вечером начать новую. — А как же эта? — удивилась она, что Жан оставит холст незавершенным. — Закончу на днях, намаялся я с ней, хочу немного отдохнуть. Микаса довольная таким ответом, принялась за свою порцию завтрака, с аппетитом уплетая приготовленное Жаном блюдо. Он самодовольно наблюдал за ней, казалось, ещё больше влюбляясь в эту девушку из его снов. Когда она согласилась перебраться к нему, спустя уйму уговоров, Жан был на седьмом небе от счастья. По началу Микаса безумно смущалась, особенно, когда узнала, что спать они будут на одной кровати. Это забавляло Жана, поэтому он осторожничал с ней, пытался всячески подстроится. Были и небольшие стычки, но благодаря гибкости его характера, они благополучно сводили все конфликты на нет. Вскоре Жан поспешил выполнять проект, оставляя Микасу одну. У Жана в квартире имелась посудомойка, поэтому возиться с посудой ей не пришлось. Она планировала закончить один кардиган и сразу отправиться на почту, попутно немного погулять, ведь погода располагала к этому. Она зашла в мастерскую Жана, собираясь приступить к вязке. Она взяла пряжу, а взгляд предательски скользнул по холсту. Слюна стала ужасно вязкой, не сглотнуть. Микаса сделала стежок, но тот получился слишком натянутый. Ещё один — такой же. Она занервничала, схватив пряжу и незаконченный кардиган и выбежала из комнаты. Это невыносимо. Её будто прожигал осуждающий взгляд Эрена, хоть на картине он стоял спиной. Он словно кричал ей о предательстве. И прежде всего самой себе. Неужели она никогда не сможет избавиться от этого? Когда Жан был рядом, ни одна подобная мысль не сумела проникнуть в её голову, но стоило ей остаться одной чувство вины съедало не изнутри. Она захлопнула дверь в мастерскую и ушла в гостиную. Микаса включила телевизор, выкрутив звук чуть больше половины. Может хоть так она сумеет заглушить непрошеные мысли, мешающие жить. Она попала на новостной канал, но главное, женщина говорящая о погоде в западной Европе, отвлекала Микасу. Аккерман распорола те злосчастные стежки, что она сделала в мастерской, начиная всё заново. Микаса управилась к обеду, поэтому засобиралась на почту. Так у неё пройдёт ещё четверть дня, а там уже и Жан на подходе. Но вот только Жан задержался почти на два часа, отчего Микаса подлетела к двери, словно ошпаренная, шокируя при этом Кирштейна. Она была такая жалкая, что сравнила себя с дворнягой, ждущей хозяина. Осталось только тапочки в зубах принести. А ведь с Эреном так и было. Жан напротив, крепко обнял её, все ещё пребывая в шоке от внезапных порывов нежности от Микасы. Чаще всего она была сдержана и холодна, редко проявляла инициативу, поэтому Жан действовал сам, прощупывая почву. — Успела соскучился за семь часов? — усмехнулся он, выпуская её из своих объятий. — Ага. — А я предлагал поехать со мной. — В следующий раз так и сделаю, — она снова пришла в норму. Успокоилась. Они быстро отужинали, обмениваясь тем, как прошёл день. Микаса соврала о том, как она успела погулять и завершить работу, упуская подробности о том, как мучилась весь день, думая, а не было ли это ошибкой начать отношения с Жаном. — Я хотел заняться картиной, если ты не против или посмотрим что-нибудь? — предложил он, замечая, как Микаса стала витать в облаках. Жан иногда не понимал с какой стороны к ней подступиться, казалось, одно неверное движение и слово, то она испариться, как пар. Он готов был пожертвовать своим вдохновением, хотя понимал, что отдавать себя другому человеку полностью, ничем хорошим не закончится. Но все равно продолжал. — Нет-нет, работай над картиной, а я… я найду чем заняться, — отмахнулась она, понимая, что и без этого позволяет себе слишком многое. — Хочешь посидеть со мной? — вдруг, неожиданно для себя, предложил Жан. Он не любил, когда за ним наблюдают в то время, когда он занимается творчеством. Это отвлекало, нервировало и раздражало. В школе искусств он злился на однокурсников и мог разорвать свои труды. Огрызался на маму, когда та заглядывала к нему, когда он трудился над очередным холстом. А она всего-навсего приносила фруктов. В юности многим попадало из-за его дурного нрава, а потом он повзрослел и остепенился. Повзрослел. Поэтому решил попытать удачу ещё раз, предложив Микасе стать свидетелем его творчества. — Но ты же не любишь, когда за тобой наблюдают. — Не люблю, когда посторонние, но ты же вроде как моя девушка, — он заметно смутился, выдавив из себя глупый смешок. — Хорошо, — она тут же согласилась, в душе радуясь его предложен, ведь вряд ли бы она уснула так рано. Жан снял, мозолящий глаз Микасы, портрет Эрена и поставил новый чистый холст вместо него. И будто мысли прочитал: убрал подальше, к старым картинам, чтобы не было видно. Микаса села в кресло, поджав под себя ноги и наблюдала за тем, как руки Жана намечают первые штрихи для будущей работы. Воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая только шарканьем грифеля по белой материи. По началу Жану было некомфортно, а потом он привык, вспоминая, как уже работал при Микасе. Но разрисовывая стены, он не придавал значения тому, кто находится в помещении и наблюдает за ним. Это была работа. Ему сказали — он сделал. А когда это шло от души, то ощущения переворачивались на триста шестьдесят градусов. Чувства обострялись. Микаса даже боялась дышать, чтобы вдруг не спугнуть вдохновение. Жан отложил карандаш, хватаясь за кисточки и открывая пластиковые крышки от тюбиков с краской. Выдавливая немного от каждого цвета, он отложил их в сторону. И принялся творить. Его движения были плавные и выверенные, иногда резкие и хаотичные. Микаса смотрела, как на его кисти проглядывали выпуклые вены, а под футболкой еле заметно ходили мышцы на спине. Жан был очень сосредоточен, он немного хмурился, слегка сощуриваясь, и останавливался, наверно, думая над композицией. Микаса не знала. Она просто завороженно наблюдала за ним, за каждым его движением, будто под гипнозом. Она, как и сам Жан, потеряла счёт времени, поэтому сама не заметила, как заснула на кресле. Жан заметил это только, когда Микаса тихо засопела, обхватив себя руками. Он понял, что увлёкся, заглядывая в телефон, подмечая, что время уже глубоко за полночь. Он снял с себя испачканную в краске футболку, кидая её на мольберт и щёлкнул выключателем. Жан подхватил Микасу на руки, разбудив её при этом. Она спросонья уперлась руками в твёрдую грудь Жана, уткнувшись ему в шею. Сон смешался с реальностью, а после она встретилась с наглой мужской ухмылкой. Она точно не помнила, что ей снилось, но это было явно что-то непристойное. А тут ещё и Жан щеголяет без верха. — Я и сама могу дойти, отпусти, — смущенно запротестовала она. — Дай хоть немного поносить тебя на руках, тем более мы уже на месте, — он мягко опустил её на кровать, слегка нависая над ней. На руках её и правда никто не носил. Никто не гладил её по бёдрам, так как Жан сейчас. Не обращались, как с драгоценностью, которую боялись потерять. Не целовали с такой нежностью, которую она сама подавляла в себе все эти годы. Она солдат, боевая единица, вторая после сильнейшего воина человечества. Не девушка, нет. А ведь в ней столько чувств, столько любви и ласки, столько нежности, которые она плотно закрыла на пятьдесят замков. Жан стал целовать её в шею, мягко царапая фарфоровую кожу губами. Микаса обвила его шею, притягивая к себе для поцелуя. В груди разгоралось пламя, от дотлевающих угольков её недавнего сна. Они целовались страстно, пылко, с искрой, пытаясь насытиться друг другом, словно странники водой, после жаркого дня. Микаса прикрыла глаза, наслаждаясь ласками Жана. Он гладил её мягкую кожу на животе, задрав футболку к верху. Стоило ей на мгновение прикрыть веки, как перед глазами встал образ Эрена. Её передернуло от одной только мысли. Микаса замычала в губы Жана, в знак протеста и начала его отталкивать. «Отпусти же меня! Хватит, Эрен, пожалуйста». Она закрыла лицо ладонями и начала судорожно всхлипывать. Жан не на шутку испугался, бормоча извинения и ругая себя за несдержанность. «Какой же ты идиот, Кирштейн», — твердил он про себя, вспоминая, как Микасе было сложно решиться даже на поцелуй. — Микаса, чёрт, прошу прости, — он пытался её успокоить, но лишний раз трогать девушку не решался. — Пожалуйста, только перестань плакать. От этих слов Микасе становилось ещё невыносимее. Жан ведь даже не знает всей причины. А что она ему скажет? «Мне мерещится парень, которого ты рисуешь и который отправил нас сюда, и я все ещё не могу выкинуть его из головы?». Наверно впервые за долгое время ей стали противны любые мысли об Эрене. — Мне лучше уйти, я пойду спать в гостиную. — Нет! — выкрикнула Микаса, пытаясь схватиться за Жана. — Прошу, не оставляй меня одну. Пожалуйста, не уходи. Жан нахмурился, совсем запутавшись в реакциях Микасы, но все же лёг рядом. Она прижалась ближе, свернулась калачиком под его боком и пыталась успокоиться. Жан осторожно опустил руку на тёмный затылок, убедившись, что она не против, стал медленно гладить её по голове. — Все хорошо, я здесь, никуда не ухожу, — он говорил тихо, почти шёпотом, прислушиваясь к редким всхлипам. Вскоре Микаса совсем успокоилась и заснула под убаюкивающий голос. Жану было ужасно неудобно — вся левая часть затекла, но шевельнуться он не решился. Сон никак не шёл, вместо того чтобы последовать примеру Микасы, он начал думать о своих ошибках. Жан практически ходил перед ней на цыпочках, во всём уступая и соглашалась, в его голове никак не сходилось — что он сделал не так? Ни с одной девушкой ему не было так сложно, может поэтому все его отношения быстро заканчивались? А с Микасой было всё иначе, к ней нужно было искать подход. Любой другой бы уже давно бросил всё и ушёл в закат, но Жан не привык так просто сдаваться, и отпускать Микасу просто так он не собирался. В его голове зародилась абсолютно безумная мысль, которая показалась ему гениальной. Жан сумел заснуть только ближе к четырём утра.***
Всю неделю Микаса чувствовала себя будто не в своей тарелке после случившегося, хоть Жан вёл себя непринуждённо. Она не осмелилась начать разговор о той ночи, поэтому тоже делала вид будто ничего не произошло. В один из солнечных дней Микаса вышла погулять по городу, заприметив очень живописное и спокойное место у большого дуба. Она устроилась у подножия величественного дерева, скрываясь от жары. Её удивило, что рядом не оказалось ни души, но потом объяснила себе тем, что в будний день нормальные люди работали. Она тяжело вздохнула, теребя в руках телефон. Всякий раз, когда она была в тупике, Микаса звонила Ребекке. И сейчас был такой момент, только она боялась быть навязчивой. Ей наверняка было не до Микасы. — Перестань уже думать за других, — неожиданно для себя выдала она вслух. Микаса засунула в уши наушники и принялась набирать Ребекку. Она точно подскажет, что ей делать. Всегда так было. — Микаса, привет! — она услышала радостный голос Ребекки. — Привет, я не отвлекаю? — Ты же знаешь, что для тебя у меня всегда найдётся время. Так и было. — Как твои дела? — Прекрасно, сейчас ищем с Леви пекарни для сотрудничества с его чайной, кстати, он передаёт тебе привет. Микаса услышала приглушённый голос Леви и уголки её губ дернулись. Он звонил ей не так давно и поделился историей с Эрвином. Может ещё поэтому в ней зародилось зерно сомнения, что возможно Эрен ещё даст о себе знать. Как же отвратительно она себя чувствовала. Несправедливо по отношению к Жану. — У тебя всё хорошо? — Ребекка, мне нужен твой совет, — не сумев держать в себе накопившиеся эмоции, выпалила Микаса, — снова. — Конечно, я слушаю тебя. Её голос был мягок и спокоен. Он всегда успокаивал Микасу. — Только, чтобы Леви не слышал. — Хорошо, — согласилась она и в трубку послышался скрип стула и тихие шаги. Ребекка ушла в другую комнату. — Я не знаю, как сказать… в общем в один из дней мы… я и Жан долго целовались в постели, — Микаса выдавливала каждое слово из себя, пытаясь сформулировать мысли, то и дело оглядываясь по сторонам, чтобы вдруг ее никто не услышал. — Вы переспали? Вот так беспардонно Ребекка могла начать любой разговор, от которого у Микасы горели уши. Будь то месячные или секс. Ребекка относилась ко всему проще и была старше, а следовательно опыта у неё было больше. — Нет. — Почему? — Из-за Эрена, — призналась она. — Я никак не могу выкинуть его из головы. Мне кажется, что я уже схожу с ума. Жан рисовал его на прошлой неделе и я не могла находиться в этой комнате. Он будто наблюдает за мной. Микаса услышала тяжёлый вздох. Ребекка уже наверно устала слышать ее нытьё об Эрене. Она и сама устала. — Честно, я даже не знаю, что и сказать. Может дело вовсе не в Эрене? — Как это? — Это же твой первый опыт с мужчиной, да? Микаса почувствовала, как её щеки моментально вспыхнули. Она промолчала, не решаясь озвучить это вслух. — Значит я права. Я могу ошибаться, но возможно ты просто пытаешься спрятать свой страх перед отношениями с Жаном. Тебе всё в новинку и ты прячешься за отголосками любви к Эрену, — голос Ребекки звучал тихо, скорее всего, чтобы Леви не услышал её. — Что думаешь? В словах Ребекки была доля правды. Она никогда бы сама не задумалась о таком, все размышляя о любви к Эрену и тому, как это мешает ей в жизни. А ответ был почти на поверхности. — Микаса, ты всегда будешь любить Эрена, этого у тебя уже не отнять. Но рядом с тобой не Эрен, поэтому прошу не наделай глупостей. — Да, ты права. Ей вдруг вспомнились моменты, когда сердце Микасы пускалось в удар всякий раз, когда Жан звонил ей. Их переписки до поздней ночи. Её беспочвенная ревность к его надоедливой подружке. Их редкие встречи в Париже и её первая поездка в Мюнхен. То, как Жан впервые привёл её в свою квартиру. Их совместные вечера под просмотром глупых фильмов, выбор которых Жан предоставлял Микасе. Все они были ужасными, но он ни разу не пожаловался. За всё это время он относился к ней, как к драгоценности. Жан не заслуживал её. Ей хотелось плакать от той несправедливости, что досталась на её долю. Она же ведь счастлива с ним. По-настоящему. — Ну, так что, пару советов для первого раза? — отозвалась Ребекка после долгого молчания. Этой девушке точно не за что краснеть. — Боже, Ребекка, — она закрыла ладонью пунцовые щёки. — Потом спасибо мне скажешь, — усмехнулась она, — первое правило — предохраняйтесь. Второе — старайся говорить о своих ощущениях, если он не дурак, то прислушается к тебе и всё пройдёт хорошо. — Почему, когда об этом говоришь ты — стыдно мне? — Дурочка, это важно, — по-доброму отозвалась Ребекка, решив умолчать о своём первом неудачном опыте с парнем, — разговаривайте о том, что вам нравится. Я думаю, Жан не глупый и сам тебя к этому подтолкнёт. А вообще, я соскучилась. — Я тоже, мне не хватает тебя здесь, — с грустью ответила Микаса. — Только не рассказывай ничего Леви, хорошо? — Не волнуйся, этот ворчун ничего не узнает, — усмехнулась Ребекка, позволяя себе высказаться так об Аккермане. — Спасибо. — Не за что, милая. Не забывай, что можешь позвонить мне в любой момент, да? Они ещё немного поговорили, делясь друг с другом последними новостями из жизни. Микаса в душе радовалась, что Леви сумел найти своё место в жизни. Он как никто заслужил этого. Вдруг на её нос упала большая капля, а потом ещё одна на светлые брюки. Спустя минуту начался небольшой дождь, плавно переходящий в ливень. Микаса спешно попрощалась и побежала вверх по улице, чтобы добежать до остановки. Капли тарабанили по крышам, с каждым разом усиливаясь. Микаса уже успела знатно промокнуть, пока добежала до крытой остановки. Благо нужный автобус подъехал сразу и она не успела замерзнуть. Как только она добежала до дома, открыв входную дверь Микаса столкнулась с Жаном. — А я уже обыскался тебя, почему трубки не берёшь? — он был весьма обеспокоен и кажется собирался на её поиски — Я просто… похоже телефон сел, — она замялась, даже не решаясь войти. — Давай скорее под горячий душ, я пока сделаю чай, — он притянул её за руку в дом. — Не хватало ещё чтобы ты заболела перед… Жан резко замолчал, осознав, что ляпнул лишнего. — Перед чем? — Позже расскажу, заходи скорее. Она повиновалась, на цыпочках прошмыгнув в ванную комнату. Одежда неприятно налипла к телу, будто вторая кожа, совершенно не поддавалась потугам Микасы избавиться от хлопковых брюк и рубашки. На белоснежной коже выступила россыпь мурашек, когда она расправилась с мокрой одеждой. Подставила лицо под тёплые струи воды, блаженно прикрывая глаза. Немного отогревшись, Микаса завернулась в полотенце и прошла в комнату, встречаясь взглядом с Жаном. Она спешно переоделась в домашнюю одежду, предвкушая новость, которую должен был рассказать Жан. Между тем, сердце ее было неспокойно, ведь могло ожидать что угодно. Устроившись на диване с чашкой горячего чая, Микаса выжидающе уставилась на Жана. — Я снял нам домик за городом на выходные, хотел сделать сюрприз, но на эмоциях сам себя выдал, — он поступил взгляд и немного смутился. Вся тревожность тут же отступила. Микаса уже успела накрутить всего разного и исход всегда был плачевный. Вот что значит всегда думать о плохом. — Ты не рада? — Что? Нет, рада, конечно рада, просто я подумала о другом, — призналась она, решив последовать совету Ребекки. — Что мне с собой взять?***
Погода выдалась тёплой и солнечной, самое то для долгих прогулок на природе. Пока они добирались до места назначения, Микаса уже заприметила небольшой лес, вдоль которого пролегала дорога. По радио очень тихо играла незамысловатая песня, в текст которой Микаса даже не пыталась вникать. Жан свернул с главной дороги на просёлочную дорожку, только начавшая обрастать светлой зеленью. Перед Микасой открылся вид на небольшой брусчатый дом с широким крыльцом. Внутри было довольно уютно, несмотря на то, что это был гостевой домик. На бревенчатых стенах висело пару картин, на полу ковры с коротким мягким ворсом, а в гостиной даже расположился камин. Микасе бы очень хотелось жить в своем доме. Она с теплотой вспоминала времена, когда они с Леви снимали двухэтажный дом в Детройте. Квартиры были для неё бетонной клеткой. — Тут очень красиво! — не скрыла своего восторга Микаса, когда она успела обойти все комнаты, коих было не так много в доме. — Рад, что тебе понравилось, я очень долго рассматривал варианты, лучше, наверно, было сделать это с тобой, но мне хотелось сделать сюрприз. — Мне нравится, Жан, — она подошла ближе, заключая в свои объятия, — может погуляем немного? — Можно, почему нет, только оставим вещи и пойдём, — согласился Жан, оставляя на темной макушке невесомый поцелуй. Они шагали по узкой тропинке вдоль многолетних высоких деревьев. Было немного сыро после недавних дождей и солнце практически не проникало вглубь леса. Они шли молча, изредка перекидываясь общими фразами. Микаса все не решалась начать разговор, поэтому Жан взял все в свои руки. Только спросил совсем не о том, чего бы хотела Микаса. — Расскажи, откуда у тебя этот шрам на щеке? Она удивленно вскинула брови, не зная, как объяснить его происхождение. Микаса понимала, что все ее отношения будут складываться на лжи. — Прости, можешь не говорить, если это личное, — заметив её смятение, наделся Жан. — Это не самая приятная история, — ответила она, опустив глаза на свои кроссовки, — очень близкий мне человек сделал это, но он этого не хотел. — Мы часто делаем то, чего не хотим, я вот хотел бы жить в своём доме, — подытожил Жан, пытаясь перевести тему. — А видишь, как получилось. — Правда? — Ага, может вернёмся? Микаса кивнула и они направились в сторону домика. Ближе к вечеру Жан разжег камин. Только солнце зашло за горизонт стало заметно холоднее. Микаса неспешно нарезала грибы для будущей пасты, а на плите уже булькала вода в кастрюле в ожидании спагетти. За столом Жан открыл бутылку белого вина, наполняя им бокалы. Микаса чувствовала себя более чем комфортно. Практически каждый их вечер проходил в такой же непринуждённой обстановке, но сегодняшний день был особенным и она даже не представляла насколько. — Представляешь, тут есть проигрыватель, — оповестил Жан и достал одну из пластинок. — Как тебе Синатра? Микаса пожала плечами, впервые услышав имя исполнителя. Не сказать, что она хорошо разбиралась в музыке, но предпочитала что-то спокойное, а кто конкретно исполнял ту или иную композицию ей было все равно. Главное ей нравилось. Она не успела и глазом моргнуть, как гостиную наполнила приятная мелодия духовых инструментов. — Разрешите украсть вас на один танец, миледи? — Жан притянул ей руку, начиная гримасничать. — Жан, я не умею, — отмахнулась она, немного смущаясь. — Будто я умею, — он взял её за руку, заставляя встать со стула, — брось, тут же только мы с тобой. Микаса положила руки ему на плечи и головой примкнула к груди, а Жан в свою очередь опустил свои ладони ей на талию. Они медленно покачивались, не попадая в такт музыке. У Микасы была своя собственная — стук сердца его и её, вперемешку с дыханием, и еле слышным скрипом половиц. — Микаса, мне нужно сказать тебе кое-что, — сказал Жан, когда музыка остановилась. Она отпрянула от него, поднимая свой взгляд. — Знаю, прозвучит глупо, но ты веришь в теорию множественных вселенных? Я всегда считал это бредом, до того как повстречал тебя, потому что мне кажется, я знаю тебя больше, чем полгода, — он слегка запинался и заметно нервничал, — я будто знаю тебя всю жизнь. И хочу, чтобы ты могла доверять мне, надеяться на меня, поэтому, — он внезапно опустился на одно колено, вытаскивая из кармана бархатную коробочку. — Я хочу доказать тебе свою надёжность, поэтому, ты выйдешь за меня, Микаса? Она встала как вкопанная, не в силах даже шелохнуться. Уставилась на него своими большими глазами и словно рыба выброшенная на берег глотала воздух ртом. — Это ни к чему тебя не обязывает, — тут же заверил её Жан, заметив шок девушки, — просто хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, что никуда не уйду, чтобы ты верила мне. Хочу доказать, что я достоин. Она опустилась рядом с ним и крепко обняла, обвив мужскую шею. Прежде чем Микаса уткнулась ему в шею, Жан успел заметить, как заблестели её глаза. Он довёл её до слез. Опять. Хотел как лучше, а получилось так, как получилось. Жан принялся гладить её по волосам, пытаясь успокоить, как в ту ночь. — Ну, ты чего? Она покачала головой, наконец отпрянув от него. Микаса наконец-то почувствовала себя нужной. Вот какого быть любимой кем-то, получать все то, что она самозабвенно отдавала, да настолько, что сама осталась пустой. С каждым днём по крупицам собирала эту любовь отовсюду, а её вон как много. Им на двоих хватит. Жан же такой же, как она. Он любит без всякой причины, просто потому что так чувствует. Ему ничего не нужно. Пусть она не чувствует, в полной мере, того же что и Жан, но она научится. Она снова станет полна любви. — Я согласна, — она часто закивала головой и рассмеялась. Пока Жан пребывал в недоумении от переменчивости её настроения, Микаса воспользовалась моментом и накрыла его губы своими. Ему не нужно было время, он отреагировал мгновенно, чувствуя соль на мягких губах. Микаса чувствовала себя желанной, когда Жан зарывался в ее густые волосы, с каждым разом углубляя поцелуй. Она понимала, что пойдёт до конца. На этот раз точно. Он поднялся на ноги, утягивая за собой Микасу и зашагал в сторону дивана. Он плюхнулся на сидение, а она за ним. Кажется прикусила ему губу, но Жану было плевать. Эта боль отрезвляла его затуманенную голову. Микаса пьянила его хуже любого выдержанного вина. А уж он знал толк в винах. — Жан, постой… — отстранилась она, вовремя вспоминая советы Ребекки, — у меня это впервые. На удивление Микасы она даже не покраснела и не смутилась. Взгляд Жана заметно потеплел, будто он уже давно знал или догадывался об этом, взяв ее лицо в свои тёплые ладони, он произнёс чуть хриплым голосом: — Мы можем не делать этого, я на тебя не давлю. — Нет, — твёрдо ответила она, отрицательно качнув головой. — Я хочу этого, хочу тебя. А ему большего и не нужно было слышать. Жан подхватил её на руки, так что Микаса обвила ногами его торс и понёс в направлении спальни. Она прильнула к его губам, зарываясь в русые волосы. Жан мягко опустил её на покрывало и наклонился над Микасой. В тёплых лучах прикроватной лампы, её кожа выглядела чуть смуглой или она просто успела немного загореть под весенним солнцем. Жан уткнулся в изгиб шеи, губами касаясь мягкой кожи. Он не торопился, смаковал каждый участок, словно элитный алкоголь. Микаса определённо была красным вином. Пряным, бархатистым, с еле ощутимой кислинкой. Она с каждой минутой открывалась ему все больше. Жан терял остатки разума ровно с тем же счётом, как они срывали друг с друга одежду. Он остановился лишь на секунду, заметив белёсые шрамы на её крепком теле. Жану оставалось только гадать, что эта девушка пережила, даже не догадываясь, что он сам принимал в этом участие. Когда-то. От Микасы не скрылся его заинтересованный взгляд, поэтому она впервые за все время пока они были в постели, смутилась. Конечно, кому понравится угловатая, перекаченная и потрепанная? — Не смотри, — она закрыла лицо руками, пытаясь таким образом скрыть своё смущение. — Ты прекрасна, — он поцеловал её в подтянутый живот, поднимаясь выше, прокладывая мокрую дорожку из поцелуев. — Я люблю тебя любую, слышишь? Микаса шумно вздохнула, когда Жан добрался до её груди. Ей все ещё казалось, что всё происходящее нереально. Это сон, который она видела в тот чертов день. Но, если все это просто плод её дурной головы, тогда почему ей сейчас так хорошо? Жан обходился с её телом, как с драгоценным изумрудом, ни один дюйм её тела не оставался без внимания. А она словно масло, таяла от каждого прикосновения и поцелуя. Когда он добрался до кромки её белья, Микаса засмущалась, сдвинув ноги вместе. — Мы можем прекратить, только скажи, — Жан поднял на неё свой затуманенный желанием взгляд. — Не хочу. — Тогда доверься мне, хорошо? Она откинулась на подушку, позволяя Жану совершать то, что ему вздумается. Пока всё, что он делал приносило Микасе только удовольствие. Она чувствовала, как внизу живота растекается странное приятное тепло, совсем незнакомое ощущение. Ей стало ужасно стыдно, когда Жан избавил ее последний вещи, скрывающей ее наготу. Невольно она хотела свести ноги, но тут же опомнилась. Она доверилась. Жан был первым во всех смыслах. Первым, кто урвал её первый поцелуй; первым, с кем она вступила в отношения; первым, с кем она начала делить постель; первым, кому она разрешила прикасаться к себе так. Но первый не всегда значит номер один. Микаса понимала это и приняла. Прозрела. Увидела то, что всегда было рядом. И сейчас все сконцентрировалось только на одной единственной точке. На Жане. На том, кто творил с ней невообразимые вещи да и такие, о которых она не могла подумать даже в самых откровенных фантазиях. Удовольствие, такое тягучее, сладкое разлилось по всему телу. Совершенно незнакомое до этого. Ей даже сравнить было не с чем. Микасе хотелось одновременно, чтобы это скорее закончилось и не заканчивалось никогда. Уши на секунду заложило, будто она погрузилась в толщу воды, тело свело судорогой, а потом она вынырнула, вдыхая желанного кислорода. Жан, поглаживал ее, чтобы она не теряла связь с реальностью, а после перевернул на бок, проходясь по спине горячими поцелуями. Она чувствовала жар от его крепкой груди. И чувствовала, как в бедро упирается, что-то твёрдое. — Ты все ещё хочешь продолжить? — задал контрольный вопрос Жан, опаляя своим дыханием уши. — Да, — ответила Микаса, но не так твёрдо, как хотелось бы. В ней оставалась крупица сомнения. Или она путала это с обыкновенным страхом. Ведь его она уже давно не ощущала и могла забыть, что значит бояться. — Тогда возьми мою руку, — приказал Жан, просовывая запястье между подушкой и головой Микасы, — сожмёшь, если станет больно, я тут же прекращу. — Хорошо, — она кивнула, вложив в его ладонь свою. Он не прекращал покрывать её тело поцелуями, скользя рукой по её изгибам. Микаса прикрыла глаза, ориентируясь только на ощущения. Вот — до её слуха донеслось легкое шуршание и тело перестало чувствовать его касания. — Расслабься, ладно? — Жан говорил довольно серьёзно, но Микасе это даже нравилось. Походило на некие приказы. Она подчинилась, чувствуя внутри юркие пальцы Жана, один из которых касался её там, где несколько мгновений спустя, был его язык. Микаса вновь почувствовала то тягучее удовольствие, которое заставляло её подавлять стоны, которые так и норовили вырваться из груди. Жан вынул пальцы, оставляя только один, который заставлял забывать собственное её имя. Но ненадолго. В следующую секунду Микаса сжала ладонь Жана и зажмурилась. — Мне прекратить? — тут же отозвался Жан. — Не-ет, — протянула она, справляясь с терпимым жжением между бёдер, — просто… дай мне немного времени. — Сколько потребуется, — Жан почувствовал, как Микаса постепенно разжала ладонь, — только скажи и я остановлюсь. Но Микаса не собиралась останавливаться, позволив Жану продолжить. Она пыталась сконцентрироваться на приятных ощущениях, которые Жан продолжал приносить своими пальцами. Боль отрезвляла, не позволяя Микасе нырнуть в пучину этой сладкой пытки. Жан начал двигаться, осторожно и неспешно, чтобы лишний раз не сделать больно. Его дурманил жар и теснота, но он сдерживался, давая Микасе привыкнуть. К нему. Они ещё успеют вдоволь насладиться друг другом, сгореть от желания, исследовать друг друга. Но не сегодня. Сегодня он всё сделает правильно. Всегда будет стараться делать правильно. — Жан, поцелуй меня, — с её губ сорвалась просьба, которую она бы никогда не озвучила. Но то было в прошлом, не сейчас. Он беспрекословно повиновался. Не мог иначе. Затянул её в тягучий поцелуй, слегка кусая мягкие губы. Притягивал ближе, оглаживая мягкую кожу. Не мог насытиться её присутствием. Голову заполнил густой туман, а тело накрыла долгожданная истома. Хриплый стон задушил в поцелуе, вбирая носом больше воздуха. Немного времени, чтобы придти в себя и вот Микаса уже устроилась на его груди, слушая, как сердце постепенно приходит в свой ритм. Жан опустил взгляд на женскую руку, на пальцы и с хохотом рассмеялся. — Ты чего? — Микаса с непониманием взглянула на него, приподнимаясь на локтях. — Сделал предложение, а кольцо так и не надел, — он взял в руку её ладонь, погладив безымянный палец. — И правда, — согласилась она, а затем добавила: — хорош, жених ничего не скажешь. Не сказала, что и без кольца уже давно его. Его единственная, но далеко не первая. Не наоборот.