We're so full of
Все мы полны…
Sugar, honey, ice, and tea
Гордости, ответственности, верности, нравственности и альтруизма.
Bring Me The Horizon — sugar honey ice & tea
— Леви, готовь отряд, скоро выступаем к югу, — слышится четкий голос Эрвина. Приказ более чем ясен, но приевшаяся фраза стала так далека Леви. Сухой сук надломился под армейским сапогом, отдаваясь глухим эхом в глубине леса. Где-то за спиной галдёж солдат, среди которых он различает звонкий голос Петры, которая опять о чём-то спорит с Оруо. А может просто дразнит за подражание капитану. Леви оборачивается, чтобы убедиться в том, что ему не кажется. Ребята стоят целёхонькие и даже бодрые, несмотря на ранний подъем. Леви понял это по мокрой от росы траве и по новобранцам, что сворачивали свои палатки. Ночь прошла спокойно. Все ещё туманно и только начинает светать. Скоро очнутся титаны — пора поторапливаться. По погоде и шуршащей листве Леви понимает, что это последняя их вылазка за стены в этом году. Скоро они все засядут за свои столы, а высунут нос только ближе к марту. Октябрь уже показывает свой характер, накапывая мелкими каплями по жухлой траве, глухо отбиваясь о фирменный зелёный плащ. Повозки уже почти загружены, да и отряды медленно выстраиваются в привычный строй. Леви всё делает на автомате, потому что это обыденность, хоть руки уже отвыкли от рукоятей. Это не его жизнь. Тут его быть не должно. Среди всех безликих макушек мелькает одна знакомая с высоким хвостом, который моментально скрывается под капюшоном. Леви уверенно шагает вперёд, замечая боковым зрением высокий мужской силуэт, который тут же исчезает, как только Аккерман решает повернуть голову. Показалось? — Ещё скажите, что все титаны — это люди, — хохотнул один из новобранцев, скептично, даже больше с издёвкой, косясь на товарищей, — отмочите тоже! — Новобранцы, становись в строй! — скомандовал Самуэль, пытаясь дисциплинировать новичков, — не болтайте без дела, живей! Солдаты лениво поплелись к лошадям, кидая друг на друга неоднозначные взгляды. В глазах начинала плескаться тревога, и каждый шаг давался все сложнее. — Ребекка, — Леви подошёл к одной из солдат, положив свою руку ей на плечо. Никогда ранее он бы не совершил подобное, но зная, что это его Ребекка, позволил перейти черту дозволенного, посягая на личные границы солдата. Она обернулась моментально. Глаза от удивления распахнулись, а сама она выпрямилась, прикладывая кулак к груди. — Рядовая Андерсон, сэр, — её голос звучит уверено, но Леви чувствует в нем нотку фальши под названием «робость». — Что-то случилось? Глаза, обращённые к нему полны непонимания. Леви видит, что она его не узнает. Она нервно сглатывает, почти дрожит, будто перед ней титан, а не Леви вовсе. Нет привычной теплоты, а перед ним только оболочка той, с кем он привык делить быт и постель. Какой-то бред. Леви слышит, как Самуэль зовёт Ребекку, окликая по фамилии, но вовремя замечает Леви и замолкает. Аккерман понемногу ощущает каждый любопытный взгляд, направленный на них, даже готов названием поименного каждого. — Иди, — кивает Леви, отпуская бледную от страха Ребекку обратно к своим товарищам. Какой-то бред. Абсурд. Всё это не взаправду. Его мысли путаются: одна сменяет другую, в попытках найти хоть одно разумное объяснение. Ещё вчера он вернулся с работы и лёг в уже знакомую постель, прижимая Ребекку ближе. Он готов поклясться, что всё ещё чувствует её шампунь, что так приятно щекочет его обоняние. Кокос. Он все помнит. Всё это было у него! Любимое дело, работа, маленькая квартира в центре Детройта, кот, сопящий на кресле и она. Было ли? Нет. Нет. Нет. — Эй, — Ребекка обернулась, — будь осторожна. Не может сказать ей его привычное «постарайся не сдохнуть», попросту язык не поворачивается. Он понимает, что задерживает остальных и ведёт себя странно, поэтому берёт себя в руки и возвращается к своим. Петра, Оруо, Гюнтер, Эрд. Где Микаса, Армин, Жан? Где остальные? Леви судорожно оборачивается в поисках «своих», но встречают его только безликие лица новобранцев и уже привычные ветераны. Он всё пытается вспомнить какая это экспедиция, но память — предательница, подводит его. — Леви, что тебе было нужно от новобранца? — заинтересовано прошептала Ханджи, ерзая в седле, тем самым пытаясь устроиться поудобней. — Ничего, — буркнул Аккерман, крепче хватаясь за поводья. — Смотри вперед, четырёхглазая. Отчаяние прижигает его нутро, но Леви старается не подавать виду. Просто делает, то что давно привык. Пускай и привычки пришлось сменить, казалось навсегда. Чертов, Йегер! Леви будто осеняет, и он вспоминает тёмный силуэт у деревьев. Если и решил так пошутить, то даже для Леви шутка оказалась слишком жестокой. Он ещё раз окидывает взглядом отряд Самуэля, который уже второй год руководит новобранцами, цепляясь за голубые глаза и отворачивается. Сейчас не время. Эрвин даёт команду, выставив руку вперёд и все двигаются за ним. Леви замечает, что обе руки на месте. Все становится ещё запутаннее. Лес они минуют быстро, натыкаясь всего на двух трёхметровых, с которым быстро справляется отряд Майка. Они держат левый фланг, а в посередине скачут новобранцы. Если успеют добраться к вечеру, то экспедицию можно считать даже успешной. И вроде всё замечательно, только у Леви внутри неспокойно. Слишком все хорошо и гладко, того гляди вылезет девиант. Эрвин кидает на Леви беспокойные взгляды, на что он только коротко кивает, мол, всё в порядке. Небольшая деревушка виднеется у горизонта, когда они пересекают большую часть маршрута. Эрвин даёт команду ускориться и все беспрекословно повинуются, подгоняя уже измотанных лошадей. Моментально поднимается пыль от топота копыт, забиваясь глубоко в кожу. Инстинктивно Леви щурит глаза, морщась от неприятного ощущения грязи. Все это становится никчемным, когда он чувствует, как подрагивает земля и в воздухе слышится грохот, совсем не от лошадиных копыт. Выстрел. Второй. Боковым зрением видит красный дым, а за ним выстреливает чёрный справа. Пиздец. Все голоса, крики, гул, перемешиваются в один, но Леви четко слышит приказ Эрвина распределиться. Дело плохо. Всего на секунду оборачивается, чтобы убедиться. Жива. — Капитан впереди кучка семи и четырехметровых! — кричит Гюнтер, вставляя патрон в сигнальную ракету, — Какие наши дальнейшие действия? — Скачем до последнего, по возможности не вступайте в бой, как доберёмся до зданий — переходите на УПМ, — озвучил очевидный приказ Леви, даже не задумываясь. — Есть! За спинами слышится свист тросов и скрежет клинков о ножны. Воздух уже впитал в себя запах крови и титаний пар. Чей-то вопль разрезает слух, но Леви лицемерно успокаивается, что он принадлежит не ей. Сука, как же противно от самого себя. Каждый солдат важен! Он стискивает зубы, пытаясь вырваться вперёд. Остался последний рывок. Леви все больше убеждается, что это совсем не сон, ведь во сне он никогда не успевал и часто медлил. — Сейчас! — выкрикивает он, хватаясь за рукояти и выпуская из рук поводья. Всё происходит, как в тумане, в прямом и переносном смысле. Пар от тел титанов заполоняет весь периметр, поэтому разглядеть что-то практически нереально. Все его действия доведены до автоматизма: чёткие и выверенные. Шматками отлетает вонючее мясо и титан неуклюже валится на пустырь, поднимая после себя клубы пыли, вперемешку с паром. За ним падает ещё один, поваленный Петрой, а следом Эрд заваливает трехметрового. Справились. Чёлка влажными прядями налипла ко лбу, а он, кажется, взмок до самого белья. Всё закончилось. Леви взглядом ищет Эрвина или Ханджи, устраиваясь обратно в седло. Майк с Нанабой скачут справа, хотя должны держаться левого фланга. Он оглядывает местность, пытаясь всмотреться в строй, точнее в то, что от него осталось. Клубы пара ещё не развеялись окончательно, что мешает оценить обстановку. — Леви, — отзывается Эрвин, пытаясь подравняться с ним, — отступаем. Аккерман знает, когда Эрвин такое говорит, значит пизда всему. Просто вымученно кивает и осматривается ещё раз. Их разбили, раскидали как слепых котят. Леви ищет взглядом Самуэля, но вместо усатого командира находит его изуродованное тело. Поднимает взгляд, а там у новобранцев только три пацана, среди которых он узнает самого говорливого, и девчонка, на лице которой застыл ужас и страх. Кто-то успел обделаться. Леви разворачивает лошадь и бежит прямиком к этому болтливому пареньку. — Рядовая Андерсон, где она? — тот в ответ мертвым взглядом окинул Леви, не в силах и слова сказать. — Ну, говори же! Сердце Леви бешено стучит, в ожидании ответа от новобранца, но тот будто воды в рот набрал. — Погибла, сэр, — отвечает девчонка, кивая в сторону чьей-то руки. Чьей-то. Неправда. Это не её. Его взгляд прикован к одному только к безжизненному обрубку. Он спрыгивает с лошади, опускаясь на землю. Плевать как это выглядит со стороны, но он должен убедиться. У неё шрам на ладони от ножа. Откидывает рукоять УМП и отшатывается. Сначала думает, что след от привода, но нет. Белёсый короткий шрам от указательного пальца до большого. Сам же обрабатывал — всё это взаправду. — Леви! — кричит Ханджи, а за ней слышится голос Эрвина. Замолчи. Замолчи. Замолчи. Грудь сдавливает в тиски от боли. Даже дышать тяжело. А надо ли ему дышать? Организм предательски принимает кислород и плевать он хотел на все желания Леви. Слишком больно он упал на этот раз и снова не вышло разбиться. Голос становится громче, а Леви просто хочет заткнуть уши, как маленький ребёнок и ничего не слышать. Ханджи опускается рядом и начинает трясти его за плечи, больно сжимая кожу. — Леви! Леви будто выбросило из другой реальности, когда он распахнул глаза. Первое, что он видит — растерянные голубые глаза, беспокойно бегающие по его лицу. Мягкий свет от светильника отволакивал комнату, возвращая Леви в эту реальность. — Черт, ты напугал меня, — Ребекка кинулась ему на шею, утыкаясь носом в мокрую кожу. Он ещё пару секунд не может различить реальность со сном, судорожно вдыхая прохладный воздух. Так и с катушек съехать недолго. Блядский сон! Леви нервно сглотнул, прижимая Ребекку ближе. Целая и невредимая. Прикрыв глаза, Леви прощупал ее руки и спину, убеждая себя, что все это был лишь сон. Вот она его реальность. Он опустил руку на простыню, с ужасом осознавая, что она мокрая насквозь. Как и он сам, весь покрылся мурашками и мелко вздрогнул. — Надо сменить постельное белье, — утвердил Леви, когда Ребекка отпрянула от него. — И переодеться. Отпускать её не хотелось. Казалось, отпустит — она растворится прямо у него на руках. Он мизинцем коснулся её бёдра, только чтобы не потерять связь с реальностью. Не хило его встряхнуло от кошмара, давно такого не было, чтобы аж в холодный пот бросило. — Ты как? В порядке? — она все ещё беспокойно смотрела на Леви, присаживаясь рядом. — Нормально, просто сон показался мне слишком уж… — Реалистичным? — не дала договорить Ребекка, как бы продолжая его фразу. Леви нахмурился, посмотрев на неё с немым вопросом. — Микаса звонила на днях, рассказывала, что у них с Жаном было подобное. Я не стала говорить, чтобы не расстраивать тебя, — объяснилась она, всматриваясь в ещё потерянные от испуга глаза. — Вот как, — невесело изрёк Леви, снимая с себя влажную футболку, и разом сменил её на сухую. — Леви, — позвала она его тихо, взяв тёплую ладонь в свои руки, — пожалуйста не злись и выслушай. Меня беспокоит твой сон, поэтому может стоит обратиться к специалисту? — Мне рассказать ему о титанах? Что решила всё же сдать меня в лечебницу? — хмыкнул Леви, пытаясь перевести щепетильную тему. — Надоел я тебе. — Уже с первых дней бы это сделала, если бы захотела, — усмехнулась она и тут же сделалась серьезной. — Душу тоже нужно лечить, как и сквозную рану. Для начала можно просто заняться сном. Я не говорю тебе идти прямиком завтра, просто обещай, что подумаешь, хорошо? Мысль с психотерапевтом зародилась у Ребекки уже очень давно, она просто все искала момент, как подступиться к Леви. Ей бы и самой не помешало пару сеансов. — Ладно, — сдался он, крепче сжав женскую руку, — только боюсь, мозгоправу после меня нужен будет свой терапевт. — Ой, да брось! — Ребекка пихнула его в бок, закатив при этом глаза, — пойду сделаю чай с ромашкой. — В два ночи? — Леви перевёл взгляд на часы, а потом на Андерсон. — А разве для чая есть неподходящее время, а? — И то верно. За окнами уже медленно светало, а стрелка часов приближалась к пяти. Они так и проболтали всю оставшуюся ночь, обсуждая недавний сон Леви, а потом разговор плавно перетек в планы на будущее. Их будущее. Не его и не её отдельно, а именно их. Теперь Леви было нестрашно заглянуть вперёд. Не украдкой смотреть в щель между шторами, а распахнуть их, не страшась, что карниз не выдержит и больно упадёт на голову.***
Время в путях исчислялось иначе и не ощущалось совсем. Тут его попросту не было. Какой сейчас год? Прошла минута или целая вечность? Просочилась словно песок сквозь пальцы Эрена. Никто не знает. Последний элдиец занял своё место в новом мире, свободном от титанов. Не было никаких сомнений в том, что он поступил правильно. Будущее, которое ранее было определено, больше не имело смысла. Он сумел переписать историю элдийцев, уберечь их от гнева всего мира, чуть не успев уничтожить этот самый мир. Теперь каждый из них решает за себя. Отныне они свободны, а уж как им ей распоряжаться Эрена не касалось. Но одно он знал точно — для него сегодня всё закончится. — Мы проделали хорошую работу, — нарушил тишину Эрен, когда почувствовал, что Имир оказалась рядом. Тишина тут тоже другая. Не давящаяся, не мучительная. Голос тут слышится иначе. — Прежде чем ты уйдёшь, позволь мне увидеться с ними в последний раз, — Эрен перевёл взгляд на прародительницу, что беспристрастно глядела сквозь него, — обещаю, не задерживаться. Она ждала две тысячи лет, а Эрен так нагло просит её подождать ещё. Смело. Но глаза его полны надежды. Единственное, что он ещё не сумел растерять, находясь здесь. Он видел эту самую надежду в этой маленькой девочке. Один из немногих кто понял её и вскоре дарует свободу. Пару часов ничего не изменят. Имир взяла его за руку и повела к «дереву», откуда исходило голубое свечение. Там живут все воспоминания. От него исходит еле уловимая вибрация, как от летнего знойного солнца. Впрочем, это единственный источник света здесь, можно ли его назвать солнцем? Ещё мерцают звёзды, всё такие же яркие, как и на Парадизе. Армин как-то рассказывал, что существует одна большая Звезда, по которой люди могли ориентироваться, если вдруг заблудились. Полярная звезда, кажется, так он её назвал. Самая яркая и большая, указывающая на север. Эрен вскинул голову к небосводу, в попытке найти ту самую Полярную звезду. «Интересно, а ты тоже на неё смотришь, Армин?», — подумал Эрен, решив найти ту самую яркую вспышку света. 1890 год. Котор. Армин сидел на веранде, интенсивно клацая по клавишам печатной машинки. Бумага с цилиндром то и дело ускользала вбок, успевая за своим неугомонным автором. Морской воздух холодил босые ноги, заставляя Арлерта подогнуть из-под себя. Хотя целесообразнее будет надеть носки. Но пока он за ними ходит, мысль может улетучиться, поэтому Армин только ёжится, подгибая закоченелые пальцы. Дописав завершающуюся мысль, юный писатель откинулся на кресло, любуясь на звёздное небо. В августе обещали звездопад. Краем уха он услышал крик чайки, пролетевшей мимо его дома. — Так странно, — задумался Армин, наблюдая, как птица растворяется в чёрном полотне ночного неба. 1951 год. Лондон. Ханджи после долгих часов в лаборатории вышла наконец подышать воздухом. Но если быть точным, то аспирант Реймонд выгнал её, ссылаясь на рентгеновское облучение. Только самой Зое было плевать, она исписала уже тысячу листов о своих исследованиях и ей уже не терпелось рассказать обо всём всему миру. По её жилам уже циркулировал кофеин, вместо крови. Ханджи было за уши не оттащить, а уж про нормальный сон речи не шло. Она просто не желала ничего слышать. — Эй, Моблит, гляди, чайка! — Ханджи вскинула голову к синему небосводу, зачем-то помахав птице. — Вообще-то, я — Реймонд, — аспирант поправил очки, насупившись, — я точно отправлю вас сегодня домой, госпожа Ханджи. — И почему я тебя так назвала?.. — озвучила вслух свои мысли Зое. 2005 год. Венесуэла Солнце было уже в зените и Конни рефлекторно защурился, закрывая ладонью светило. Последние экзамены были сданы, поэтому Спрингер решил задержаться на футбольном поле после университета. Выпускной курс оказался сложнее, чем он себе представлял. Серая тень мелькнула над ним, и он проследил за силуэтом. Чайка. Так странно: от моря достаточно далеко и чего она тут забыла. — Эй, Спрингер, давай с нами, — кричит один из тех, кто только что гонял мяч по полю. — Иду! — кричит он в ответ, скидывая тяжёлый рюкзак на трибуны. Ничего что он сегодня чуть-чуть задержится. Мама уже им гордится. 1997 год. Даллас. В воздухе витал запах жареной картошки и мягких кунжутных булочек. Вся Америка пропитана этим запахом, но именно в этой забегаловке на двенадцатой авеню подают самые сочные бургеры с говяжьей котлетой и хрустящую картошку. Саша каждый вечер была постоянным клиентом этой закусочной. Взяв свою порцию, она заняла место на одном из столиков под цветастым занавесом. Надкусив бургер, она с удовлетворенно прикрыла глаза, будто в первый раз ела этот традиционный ужин. Вокруг неё часто слетались птицы и крутились животные, которые так и норовили стащить еду. Из птиц были лишь сизые голуби, которые нагло таскали картошку из пакетика. Но в этот раз птицей оказалась чайка, решившая оторвать кусочек от булки. — А ну, кыш, — запротестовала Саша, активно махая руками, пытаясь отвоевать свое. — Совсем уже обнаглели. 2023 год. Лондон. После четырёх лекций и двух экзаменов, Эрвин возвращался по самой оживленной трассе Лондона. Публикация книги отца и работа в университете отнимала много сил и времени. Но Мари очень сильно помогала ему с изданием. На секунду оторвавшись от дороги, он ещё раз посмотрел на дочь, невольно залюбовавшись ей. Вздернутый нос и карие глаза у неё от мамы, а густые брови и пшеничные волосы точно унаследовала у отца. — Пап, смотри, чайка! — она уставилась в окно, бестактно тыкая пальцем в стекло. — Не поздновато для них, а? — И в самом деле, — ответил задумчиво Эрвин, провожая птицу взглядом. 2023 год. Мюнхен. Вечерело. На улицах уже понемногу начали загораться фонари, а солнце уже давно закатилось за горизонт, оставляя после себя алые акварельные мазки. Прямо как Жан, природа рисовала свои картины: ни одна из них не похожа на другую. Микаса подошла к окну, пока Кирштейн перебирал тюбики с краской, выкидывая уже давно засохшие и пустые. Вдруг на фасад села белая чайка, царапая когтями металлическую облицовку. — Жан, погляди, тут чайка! — воскликнула Микаса, привлекая внимание мужа. Он обернулся. И правда чайка. Села и не улетает, даже не боится. Жан подошёл ближе, приобнимая жену сзади, погладив при этом уже округлившийся живот. Птица сразу улетела, заметив на горизонте мужской силуэт. 2023 год. Детройт. С приходом поздней осени город значительно посерел, расстреляв все свои краски. Детройт опять уходил в спячку, как тогда, когда обрушилась промышленность. Однако стоит признать, за эти годы город значительно изменился в лучшую сторону: экономика кропотливыми, но верными шагами вставала с колен, а на улицах околачивалось все меньше бездомных. Шкала преступности тоже медленно сползала вниз, искореняя уличные банды. Кенни был одним из тех, кто распустил всю эту преступную шайку, а сам ушёл в игорный бизнес, открыв своё казино и прихватив с собой ребят из Бальмонта. Без Нэштера вся эта криминальная группировка уже не имела никакого смысла. Ребекка стояла на светофоре в ожидании зелёного сигнала. На улицах все ещё было оживлённо, особенно в час пик. Сколько себя помнит никогда ранее тут не собирались такое количество народа. А сегодня прямо, как на городском фестивале. Она бегала глазами по сторонам, пока взгляд её не зацепился за очень уж знакомый образ. Эрен. Её губы слегка раскрылись от удивления, а зрачки сузились. Может обозналась? Ну нет, точно он. Его изумрудные глаза и эта чёрная мантия. Безусловно — это был Йегер. Уголки его губ дернулись, и он склонил голову вбок. Стоило загореться долгожданному зелёному сигналу, Ребекка подорвалась с места, пробираясь сквозь поток людей. Ей нужно столько всего узнать у него и рассказать о находке Леви! Ребекка проталкивалась между людьми, попутно кидая слова извинения. — Эрен! — крикнула она вслед уже потерянной фигуре, тем самым привлекая к себе внимание. Исчез. Она ещё раз бегло прошлась глазами по местности, когда люди разбрелись кто куда. Упустила. — Эй, — Леви подошёл ближе к растерянной Ребекке, — всё в порядке? — А? — она сначала испуганно дёрнулась, а потом кивнула. Всё же обозналась. — Я взял тебе кофе, — он протянул ей бумажный стаканчик, — точно всё хорошо? Ты какая-то напуганная. Только Леви успел договорить, как над ними с привычным клекотом пролетела птица. Белая чайка. Да ещё так низко, что попробуй вытянуть руку и дотянешься до мягких перьев. — Всё хорошо, — она прижалась ближе к Леви, приложив ухо к его груди, — пойдём домой? Эрен открыл глаза, встречаясь с уже привычным голубым свечением и мерцающим небосводом, усыпанным тысячами звёзд. Вот и всё. Его маленькое путешествие закончилось. Пора. — Спасибо, Имир, — Эрен опустился на мягкий песок, — теперь ты свободна. Она все ещё стояла и будто не двигалась, просто глядела на него своим пустым взглядом. Каково это обрести то, что ты так давно ждал? Чувствуется облегчение. Но от долгого ожидания веяло привкусом ненужности, который она ощущала во рту. Как кристаллики сахара неприятно скрипели на зубах. Имир подалась вперёд к Эрену, крепко обхватив его шею тонкими ручонками. Обняла. Давно не чувствовала чьё-то тепло рядом. Эрен слегка удивился, но тут же опомнился, обняв прародительницу в ответ. Он боялся переусердствовать, чтобы случайно не сломать хрупкие кости. Отчаяние и боль выплёскивалась из каждой щели его треснувшего сердца, выливаясь наружу, обжигающими кожу, слезами. Ему страшно и больно. Слёзы душат, не давая глотнуть спасительного воздуха. Ему очень хочется вернуться к друзьям, ещё раз вдохнуть запах полевых цветов, подставив лицо лёгкому весеннему ветру. Но все уже решено и иного пути просто нет. Сегодня для Эрена все закончится. Он обнимает Имир крепче, когда та медленно растворяется в его руках, превращаясь в мерцающую пыль. Через секунду Йегер застаёт себя сидящего на песке, крепко обхватив себя за плечи. Тысяча, а то и десятки тысяч воспоминаний, начинают улетучиваться, ровно так же, как Имир. Они исчезают одна за другой, истончая светящееся «дерево». Пути постепенно рушатся, забирая с собой силу титанов, уничтожая всё до самого основания. Вихрь разносит песок, стирая его в пыль, а звёзды медленно меркнут, оставляя после себя только темноту. Когда последнее воспоминание блекнет, наступает пустота. Эрен закрывает глаза, позволяя этой тягучей черноте забрать себя. Это совсем не больно. Становится совсем тихо. Вот оно — небытие. Забвение. Свобода.