***
Пятью минутами ранее, когда клиент Ады — мистер Леонард Пибоди, гендиректор крупнейшей водопроводной компании — выиграл дело, все, под бурные аплодисменты, тут же ринулись из зала в холл. Знакомые мистера Пибоди, присутствовавшие в зале судебного заседания и сам мистер Пибоди, охватив Аду плотным кругом, во все слюни и слезы благодарили ее за честную работу. Ада внутренне скривилась, поскольку ненавидела все эти лживые розовые сопли, но сохранять лицо нужно было до конца, и она держалась. В холле, куда и вышли участники судебного процесса, висел плазменный телевизор. На дисплее тут же высветился красно-синий значок новостей, а на экране появилась миловидная ведущая в розовом платье, молниеносно читая информацию с суфлера. Желудок Ады сделал кульбит, предвещая о чем-то нехорошем; она не могла понять, что именно должно было произойти, а потому и подошла к экрану поближе, сильнее сжав ремень своей сумки. — За время работы в статусе эксцентричного миллиардера сэр Реджинальд Харгривз зарекомендовал себя как хорошего управленца, поэтому его кандидатуру мэра города поддержали искренне. Такую позицию озвучил и сам сенатор штата Нью-Йорк — Джон Сампсон. Подробнее — в рубрике «Чистая Правда». Ведущая сделала паузу, позволяя новостной программе показать прямой эфир из Капитолия штата Нью-Йорк. За деревянной трибуной, к которой было прикреплено три микрофона, стоял он — Реджинальд Харгривз. Идеально выглаженный смокинг, до блеска натертый золотой монокль и лукавая улыбка из-под аккуратно подстриженных усов выдавали в нем властного главаря. Ада была знакома с сэром Реджинальдом еще с детства, когда ее отец представил его в качестве друга семьи. Особым дружелюбием Реджинальд не отличался, хотя ей нравилось то, как четко и броско он мыслил. Казалось, будто Реджинальд за секунды мог собрать все мысли воедино и выдать фразу, которая точно попадет в самое яблочко. — Я решил принять на себя ответственность за нашу судьбу, — гордо заговорил сэр Реджинальд, позади которого с достоинством развивался флаг Соединенных Штатов Америки. — Я понимал, что такой крупный город, как Нью-Йорк, требует своего чуткого лидера. Наш город — это не просто международный центр финансовой деятельности; это многовековая история. И от лица всех граждан, проголосовавших за меня, заявляю, что я готов стать мэром. Я готов стать преданным вождем для своего народа. — Он выдержал театральную паузу, оглядывая всех поочередно. — Я готов изменить будущее Нью-Йорка к лучшему! Ноги Ады будто вросли в пол, а в голове крутилось навязчивое: «Это должен был быть папа. Папа, папа, и никто другой!» Сердце забилось с умопомрачительной скоростью, неприятным стуком отдаваясь где-то в горле. Ада пыталась сглотнуть напряженный ком, но все было тщетно — мысль об ее отце роилась в голове подобно стае пчел, заставляя нервно теребить застежку сумки. Отец Ады был крупным предпринимателем и большую часть своего дохода отдавал на благотворительность, а потому очень быстро превратился во всеобщего любимца. Стив Бойер имел бескорыстное желание помочь гражданам своего города, и, чтобы у него появилось больше возможности это осуществить, он решил баллотировался в мэры. Но за два дня до выборной кампании Стива и Джессику Бойер убили. В день, когда Джессика выиграла боксерский бой, она и ее муж попали под обстрел террористической группы во Дворце спорта, так и не успев спрятаться. И выжить удалось только их двенадцатилетней дочери. Прошло семнадцать лет, и с того дня Нью-Йорк для Ады превратился в город, тонувший в собственной алчности. С того дня чистого и непорочного Нью-Йорка для нее больше не существовало. И теперь видеть, как один из знакомых исполняет мечту отца — было сродни мощного удара в спину. Ада почти физически ощутила, будто ее предали. Разум кричал о том, что Реджинальд Харгривз не виноват — ведь народ выбрал его сам. Но душа лишь капризно отмалчивалась на это заявление, как и сама Ада. Этот раздражающий дисбаланс между эмоциями и логикой пробудил в ней жуткое, чуть ли не чешущееся желание покинуть здание суда. — Мисс Бойер, — неожиданно произнес кто-то у Ады за спиной, заставив ее незаметно дернуться. Белая пелена задумчивости тут же улетучилась, и она спокойно как ни в чем ни бывало обернулась. Это был ее клиент — все тот же Леонард Пибоди. — Не желаете сделать совместную фотографию с нашими сотрудниками? «Черт, нашел время». — Повесите ее у главного входа своего офиса? — ухмыльнулась она, возвращая голосу профессиональное хладнокровие. Леонард скривил губы — видимо, почувствовал исходящий от нее холодок. — Наш отдел снабжения очень хотел бы с вами побеседовать, и… — Не могу, извините, — твердо проговорила Ада, выдавив из себя полуулыбку, чтобы уж совсем не казаться стервой. Хотя было поздно. — Искренне рада вашей победе. Всего доброго. — Она развернулась и быстрым шагом удалилась из-под недоумевающего взора Леонарда.***
Ада буквально вылетела из здания, чудом устояв на своих двоих и в очередной раз благодаря себя за то, что носила удобные броги, а не туфли на шпильках. Но вдруг она замерла, увидев, что ее клиент каким-то волшебным образом оказался на улице первым. «Чертовы лифты». — Дамы… и Господа… — Леонард Пибоди вытащил из верхнего кармана кубинскую сигару. Репортеры замерли, ожидая, пока он ее раскурит. Пибоди посмотрел на них и широко улыбнулся: — Все вопросы, пожалуйста, к моему адвокату. За это я ей и плачу. Он рассмеялся. Свора репортеров, словно посаженная на один поводок, повернулась к Аде как раз в тот момент, когда она решила пойти в обход. Она мысленно зажмурилась и незримо для всех тяжело выдохнула. «Мстит, засранец». Самый молодой и рьяный репортер метнулся к крыльцу, где стояла Ада, выкрикивая: — Мисс Бойер! Мисс Бойер! Минуточку, пожалуйста! Ада сделала беспристрастное выражение лица и упрямо зашагала дальше, воображая, что между ней и журналистами стоит бетонная стена. Впрочем, Ада нередко привлекала нежелательное внимание со стороны СМИ со дня смерти родителей и, вроде как, должна была привыкнуть к этому… Если бы не ненавидела поголовный интерес к своей персоне. «Лучше я была бы каким-то безликим супергероем в маске, чем вот это вот все», — каждый раз думала она. А голоса не переставали выкрикивать заученную фразу: — Пару слов о том, как вам удалось достичь победы! — Не могли бы вы поделиться этим секретом? — А что насчет выборов мэра, мисс Бойер? — подключился другой парень, мимо которого она быстро прошмыгнула. — Прошу вас, мисс Бо… — Фраза парнишки вдруг оборвалась из-за гулкого взрыва. Сердце Ады пропустило удар. Она резко обернулась. Купол здания — там, где только что проходило судебное разбирательство Пибоди, — горел. Запах пепла почувствовался почти что сразу. Горло Ады сковал ужас. Она увидела картину, которая всегда ее преследовала, пришпоривала панические атаки плетью. Это был тот самый день во Дворце спорта, когда она беспомощно стояла перед горящим зданием, где внутри находились ее мертвые родители. Собственный крик застрял в горле. Люди вокруг выкрикивали что-то несвязное, кто-то бежал прочь, а кто-то наоборот — внутрь. Чья-то рука грубо стиснула ее локоть, толкая на себя. — Всем разойтись! Разойтись, я сказал! — прокричал над ухом Диего, второй рукой указывая на дорогу. — Вас что, всех в кутузку затолкать?! Разошлись быстро! — Он глянул на Аду, дернув ее за плечи. — Ты как, нормально? — Я собиралась в кафе выпить чашечку чая, — лихорадочно протараторила она, сжимая его кожаную кобуру в руках и часто-часто дыша. — Твои британские манеры сейчас очень некстати. — Диего обхватил плечи подруги, настойчиво направляя ее к полицейской машине. — Садись. Садись, я сказал, — повторил он, когда Ада, вцепившись в него мертвой хваткой, глядела куда-то сквозь него. Посадив Аду на заднее сидение, а сам устроившись на переднем, Диего отдал приказ водителю и транспорт тронулся с места. — Почему ты не спустилась на парковку? У тебя же есть машина. — Диего застегнул ремень безопасности, смотря на Аду через зеркало заднего вида. Она постепенно приходила в себя, с раздражением отмечая, что забыла, каким заносчивым может быть ее друг. — А если бы я не проезжал мимо? Тебя бы растоптали на… — Заткнись, — устало выдохнула Ада, откинувшись на сиденье. Меньше всего ей хотелось сейчас спорить, — и просто отвези меня домой. Диего долго сверлил ее взглядом, после чего оскорбленно хмыкнул: — Как скажешь.***
— Я тебе говорю: кто-то положил глаз на этого твоего Пибоди, — продолжал доказывать он, открыв бардачок и вытащив оттуда содовую. — Диего, ты же понимаешь, что я не могу закатить глаза сильнее уже чисто физически? — Ада приподняла бровь, смотря на друга через зеркало и пытаясь выловить его взгляд. — Я не обслуживаю клиентов, у которых грязное прошлое. Мы проверяем каждого, начиная с их кредитной истории и заканчивая последним разом, когда они ходили в прачечную. — Тогда вполне вероятно, что пытались напасть на тебя, — сделав глоток, подытожил он, после чего наконец взглянул на Аду через зеркало. — Не бойся, я все выясню. — Не надо ничего выяснять, — с нажимом проговорила Ада, убирая мешающую прядь за ухо. — Твое звание сержанта вряд ли позволит тебе зайти дальше расследования о пропавшем плюшевом мишки. — Мхм, — промычал водитель, соглашаясь с ее высказыванием. — А ты смотри на дорогу, Люпо, — недовольно проворчал Диего, заталкивая бутылку обратно в ящик, — тебя для этого сюда и посадили. — Мы уже подъехали, — обиженно буркнул шофер, кивком указывая на трехэтажный особняк. Диего повернул голову и, вытянув лицо, присвистнул. Дом, в котором жила Ада, находился в Парк-Слоуп — районе с многочисленными историческими зданиями, культурными заведениями и барами высочайшего уровня. Ее родители подобрали самое удачное место для жительства, ведь здесь было совершенно спокойно. К тому же район напоминал ей Лондон, откуда родители и были родом. — Охренеть. — Он опустил окно и высунул голову наружу, разглядывая дом. — Я и забыл, что он такой огромный. — Не расстраивайся, ваша Академия не меньше, — иронично подметила она, выходя из машины. После смерти родителей этот дом стал в какой-то мере символом семьи Бойер. Каждый уголок, каждая травинка хранила в себе воспоминания, которые теплились в душе у Ады. Когда ей предложили продать фамильную усадьбу за немалые деньги, она послала этих людей куда подальше. Никто больше не имел право посягать на этот дом. Он — единственное, что заставляло верить Аду в то, что родители еще с ней: не только в сердце, но и наяву. Ада захлопнула дверь машины и двинулась к крыльцу. Ей отчаянно хотелось забыть то, что произошло сегодня. Утопиться в алкоголе, пусть она и не пила. Сделать хоть что-нибудь, чтобы зудящее чувство в груди наконец успокоилось и дало ей возможность нормально мыслить. Она не чувствовала страх вот уже более десятка лет. Думала, что сердце затвердело настолько, что больше к нему никто не прикоснется. Но кто знал, что детская травма так и осталась недолеченной, а раны — все еще открытыми. Ада, как и ее мама, всегда пыталась найти что-то положительное в любой ситуации. Но в этой, похоже, не было никаких плюсов. За исключением того, что теперь она знает: придется еще и оплачивать услуги психотерапевта. Снова. — Эй, — позвал ее Диего, не выходя из машины. Ада обернулась. Он сложил локти на оконную раму и положил на них подбородок. — Не хочешь что-нибудь мне сказать? Ада сразу поняла, о чем шла речь. Она сдержанно улыбнулась. — С днем полицейского? Ада попыталась оттянуть момент, чтобы не рубить вот так вот сразу — с плеча. Ей не хотелось говорить об этом здесь и сейчас, но она понимала, что он просто так от нее не отстанет. — Очень смешно, — бросил Диего. — Я про новости. Ты рада? Вопрос загнал ее в тупик. Диего всегда выражал открытую неприязнь по отношению к своему отцу, но сейчас выглядел, вроде как, довольным. И чем? Тем, что теперь у него наконец появятся авторитетные связи и он сможет раскрывать преступления со скоростью Шерлока Холмса? — Да… да, я рада, — протянула Ада, каким-то образом натянув на себя обольстительную улыбку. Не зря ведь столько лет выступала в аудитории перед дотошными судьями. Диего скептически хмыкнул, но принял ее слова за чистую монету. — А сейчас, если ты не против, я приведу в исполнение свои британские манеры и пойду чаевничать с Генри. — Она дернула правый рукав пиджака и посмотрела на часы. — Он как раз заждался меня и наверняка волнуется. — Ты давно не приглашала нас на чай, — вскинув брови, ухмыльнулся Диего. — Как-нибудь потом, — снисходительно ответила Ада. Она остановилась на первой ступеньке и выдохнула, через плечо бросая: — Хорошего патрулирования. Зазвучал звук двигателя. Ей показалось, что она была чересчур грубой с Диего. Конечно, ничто не мешало оправдать себя событиями, произошедшими сегодня, но он был ее другом, и… «И с друзьями так не поступают», — докончила она свою мысль мамиными словами. Ада повернулась к машине Диего и улыбнулась ему. По-настоящему. — Передавай старику привет! — задорно крикнул Диего через окно. — Езжай уже. — Она прыснула со смеху и, покачав головой, развернулась ко входу. Шины заскрипели по ровному асфальту, и машина Диего поехала прочь. Ада проследила за тем, как автомобиль удалился из-под ее взора, после чего подошла к тяжелой двери и нажала на кнопку домофона. Она подняла левую руку и помахала через камеру: — Это я, Генри, открывай.