Дистанция больше века

Надо было догадаться сразу, что ничего не получится. Мир вокруг был все тот же, чуждый, темный, развивающийся по своим законам, и, естественно, далеко моё призрачное я не улетело... Я успешно добралась до какой-то границы. Граница была невидимой, ни цветом, ни запахом, ни еще чем от окружающего мира не отличалось, но по лбу я получила очень даже весомо. Самое обидное, тело лежало где-то там, я щеголяла в эфирном теле, и на лбу этого самого эфирного тела появилась шишка. Следующие несколько часов я потратила на облет границы. И выяснила сразу несколько вещей, каждое из которых было само по себе ценно. Но вот с учетом моего положения что все вместе, что по отдельности они были абсолютно бессмысленны. Во-первых, я нашла стоянку, на которой ни-ко-го не было. Ни Санго, ни Мироку, ни Кирары, что естественно, ни Шиппо, ни уж тем более Инуяши. Чтобы восстановить события, которые случились за время моего вынужденного отсутствия, мне не потребовалось много времени. Вернувшийся Инуяша не нашел ни меня, ни Кирару. Кошка, верно, придя в себя, умчалась на помощь к своей хозяйке. А полукровка решил, что я обиженная вернулась домой. Обиделась я по его мыслям на то, что он предпочел Кике! Уверенность в собственной неотразимости существовала в Инуяше одновременно со всем остальным. То есть да, он считал человеческую девушку из будущего по умолчанию ниже себя и совершенно определенно хуже Кике, что не мешало ему по тому же умолчанию считать, что я в него влюблена. Соответственно, выбор из всего этого был очень простой - рассчитывать попросту мне не на кого. А собственные силы таяли. Я совершила еще один облет границы, в надежде обнаружить дыру, затем еще один. Каждый раз "поводок", держащий мое тело и душу связанными, укорачивался. И, в конце концов, бесплотным духом я отправилась бродить по коридорам огромного замка Нараку, совершая попутно все новые и новые открытия. Кагура осталась в живых, хотя и была брошена в жалком состоянии на грязные циновки в душной каморке. Выхаживать ее взялся мальчик, невыразимо похожий на Санго с именем Кохаку. Также звали брата охотницы. В затылке мальчишки переливался оскверненный злом осколок. Следующее открытие было интереснее. В огромном зале, полном самого разнообразного оружия, маленькая девочка с выщербленными зубами чистила клинок. А на стене, как раз над ее макушкой, переливался белоснежным светом клинок, который не сразу, но все же я смогла узнать. Тенсейга. Меч Сещемару-сана. Очень важно, но увы - поделиться своими знаниями было не с кем. Еще одно открытие – я сделала в дальней комнате замка, где был Нараку. Столб черного света, бьющий из его тела, был не просто огромен - чудовищно большой. А в его сердце, в сети из черных лент, висел крупный осколок камня душ. Новый зал, и... Нить натянулась еще сильнее. Запас расстояния закончился. Клинок в зале притягивал меня все сильнее. Манил, зазывал, притягивал, словно бабочку на огонь. И немного поспорив с собой, я все же вернулась туда, разглядывая стальной клинок, буквально умоляющий к нему прикоснуться. Сопротивлялась я недолго. Нить между слабеющим телом и душой становилась короче, отмеряя последние минуты жизни. И в конце концов, спросив себя, что я теряю, я коснулась сияющей ауры меча. Ничего не произошло, и я даже успела обозвать себя трусихой. Но затем перед моим лицом распахнулся узкий серп провала в никуда, и с удивленным вскриком, я поняла, что проваливаюсь в него. Попробовав зацепиться за края серпа, я только поранила пальцы, и с вскриком рухнула в эту бескрайнюю и голодную бездну. ...В себя я пришла мгновенно, правда, совсем в другом месте, в другом виде, чем обычно, и не в той компании, в которой провела последние часы своей жизни. Я смотрела в удивленные янтарные глаза. Мысль о том, что раз это предсмертный бред, то можно все - была настолько занимательной и привлекательной, что я даже не стала сопротивляться своему желанию. Раз я все равно умираю, то почему бы и не коснуться этих длинных волос? Мне казалось, что они будут не такими как у меня самой жесткими, а будут мягкими. И мне так хотелось ощутить в ладони их мягкость... Я не дотянулась. Когтистая ладонь с длинными ухоженными когтями сжалась на моем запястье гораздо раньше. - С этого места подробно и очень быстро. Голос раскатился по телу, словно талантливейший скрипач взмахнул смычком, и скрипка отозвалась каскадом лучшей в мире мелодии. Так и я, так мое тело отозвалось на этот голос каждой клеточкой. Кажется, я что-то говорила, объясняла, рассказывала. Я не помнила. Я не отдавала себе в происходящем отчета. Весь мир заполнили янтарные глаза, в которых зрачок сужался до узкой вертикальной щели безумно раздраженного демона. Я была уверена только в том, что не просила о помощи, поэтому дальнейшее стало для меня полной неожиданностью. Он не отпустил. Наоборот. Он. Прижал. Меня. К. Себе. А его ярость свободно текла сквозь мое тело. Не черный, янтарный столб огня. Я была одновременно здесь и не здесь, я плавилась в этом огне, я тонула в этой неохватной реке, что текла сквозь мое тело. Больно! Больно! Тело отозвалась раскаленными иглами боли. Тело манило обратно. А душа умоляла не разжимать рук, прижаться крепче, еще крепче. Мне как никогда хотелось быть еще ближе, не к человеку – к демону. Мне хотелось быть с ним до последнего конца. Я хотела, чтобы он был последним воспоминанием моей глупой жизни… Я отдавала себе отчет, что причина этого гнева, этой ярости совсем не я. Все дело было, скорее всего, в том мече, что я видела в замке Нараку. Мужчины очень ревностно относятся к своим игрушкам, а демоны к мечам особенно. Достаточно было вспомнить Инуяшу, чуть не зарубившего Мироку, когда тот впервые потянулся, чтобы рассмотреть поближе интересный меч. Понадобилось три "сидеть" и контрольный сверху, чтобы Инуяша немного успокоился. Видимо для чистокровных демонов вопрос мечей стоит еще более остро. Мысли помогали мне отстраниться от происходящего, удержаться в этой реке, задержаться. Но… Все было бесполезно. Моя судьба была предрешена. Удержать глаза открытыми было все сложнее. Я закрыла их всего на мгновение, но в тот же миг я осознала, что падаю. Глаза распахнулись сами собой. Яркое солнце ударило по глазам. Несколько хрустальных слез сорвались со щек, прочертили соленые дорожки. Меня ждало бесконечное скольжение вниз - с огромного облака или... Меха? Мы летели на чем-то белом, пушистом. Сейчас там летел Сещемару, окутанный янтарем искристой ярости, а я падала! Падала вниз - к темному провалу земли, уже распахнувшему свою пасть в ожидании. А потом был удар. Не очень сильный, по сравнению с тем, какая боль уже притаилась в моем теле, которое я вновь ощутила. Боль вгрызалась в мое тело длинными ядовитыми клыками, обвивала удушающими кольцами, туманила рассудок. Но почему-то мне казалось очень важным открыть глаза, обязательно. Слипшиеся ресницы не раскрывались. А мне надо было! Обязательно! Но сил не было. Сил не было, чтобы раскрыть губы, чтобы позвать, чтобы оторвать от циновки хотя бы палец… И тогда чудовищным усилием воли я вытолкнула себя из тела, чтобы увидеть, как... …Из розовеющего края неба диск солнца поднялся больше чем на половину, озаряя весь мир теплым сиянием. Как из-за темного леса к замку мчится белоснежное облако. Как полыхает алым щит, укрывающий замок и отшвыривает в сторону шустрое облако, и то распадается на клочки. Как возникший из ниоткуда огромный зверь вцепился в щит, и тот, затрещав, поддался!... Больше я ничего не видела. Закрыв глаза, я снова падала в пустоту, только эта пустота была больше не человеческая. От этой пустоты не пахло силой, не пахло жизнью. В этой пустоте я видела лишь полыхающие тьмой осколки, красивую женщину в доспехах, убивающую демонов. И демонов, раз за разом восстанавливающихся и снова, и снова, и снова нападающих на женщину. Оглянувшись на меня, женщина покачала головой: - Тебе здесь не место, еще не пришло время! И ударом рукояти вытолкнула меня в темно-серую хмарь, где были знакомые голоса, запах трав и постукивание посуды. Иногда слышался тихий голос, зовущий меня из пустоты и хмари, но я не в силах была вырваться из этой вязкой хмари, удерживающей меня в этой пустоте, и подняться туда, к свету, боли и голосам. А потом однажды все стихло. Исчезли голоса, исчезли запахи и ощущения присутствия бабушки Каэде, друзей и Инуяши. Вместо них в домике был кто-то еще. И вновь показалось, что обязательно надо открыть глаза, потому что только так, а не иначе, у меня получится увидеть... В тело возвращаться душа не хотела. Там была боль, а в этой серой хмари боли не было. Душа не боялась, но я так устала. Но все же открыть глаза очень нужно было! И тогда подумав о том, что хуже уже не будет, я решилась и все же нырнула в свое тело. От накатившей разом боли, хотелось закричать, отчаянно, срывая от ужаса голос. Но еще хуже было, когда вернулась чувствительность. Жар, во всем теле царил жар. Он плясал в каждой клеточке, словно меня поджаривали на медленном огне. И холод. В одном-единственном месте, у меня на лбу. Боль каскадом поднималась от пяток, ощутивших мягкость футона, и выше - к коленках, бедрам, животу, болезненно ноющему, к груди, переполненной ощущением сдавленности. Дышать было тяжело, я никак не могла сделать хотя бы вдох. Болела шея, и в горле слышался не прекращающийся сип. Губы пересохли. И среди всего воплощения физических мук единственным светлым пятном была рука на моем лбу. Холодная, и от которой по телу словно прыгали искорки. Глаза открыть было сложно, но нужно! Очень нужно, чтобы увидеть. Вначале была щелочка, сквозь которую я увидела только темноту. Ночь. Вот почему больше не было звуков. Но тогда? Глаза распахнулись во всю ширь. Мужчина, стоящий около кровати, на которой я лежала, одобрительно кивнул, отступил и растаял в темноте, так же беззвучно, как и появился. А я, прижимая слабую ладонь к щеке, которую мимолетно погладило пушистым мехом, не знала то ли ей смеяться от счастья, то ли плакать от боли и облегчения. Я жива! А значит, у нас еще есть возможность опередить Нараку. Значит, у меня есть шанс спасти мир демона, в которого... я, кажется, влюбилась...