Здесь пахнет тобой

Ходят слухи, что оборотни участвуют в оргиях каждое полнолуние и иногда между циклами, потому что секс помогает им восстановить силы. Не то чтобы я в это верил. Но. Передо мной на столе лежало белье очередной жертвы, и не было нужды проводить анализы, чтобы почуять запах кого-то из псовых. Формы ран от когтей в Валином отчете подтверждали догадку. У каждой расы свои особенности: оборотни охочи до секса и борьбы. В половине случаев, выезжая на массовую драку, найдешь шайку застрявших в аниформе получеловеческих лиц. За каждым четвертым изнасилованием, с которым я сталкивался за время работы в органах, тоже стоял оборотень. Кикиморы и мавки поголовно спиваются. Те, кто остался в селе, — от тоски зеленой, от безделья и бессмысленности существования, а те, что подались в города, от еще большей тоски в разлуке с родимым водоемом и лесом. То, что Валентина не спилась, была заслуга лишь ее несокрушимой воли, а вот в будущем Аллочки я бы не был так уверен. Вампиры — все как один унылые импотенты, которыми движет лишь жажда крови. В стенах ФЭС вампир был один и каждый раз заставлял задуматься, стоит ли верить его клычкам, красноватым мутным глазам и поглощению замороженной крови в безумных количествах. Возможно, он был из Высших вампиров, или его обратили в последние несколько лет? Человеческие маги, на мой взгляд, мало чем отличались от остальной массы людей, разве что знали чуть больше и владели способностями, о которых вряд ли пишут в детских сказках. Во всяком случае, создать блюдо пирожков я не мог, как и построить за ночь дворец. Зато мог снять слепок ауры, или зелье сварить, или разбирался в ранах, в погоде, в ядах и заговоренном оружии… В общем, я умел все, чем владели мои коллеги — оборотни, вампир, и несколько кикимор и мавок — разве что был лишен боевого запала, жажды крови и тоски. Моя голова была холодна, я бесстрастен и точен. В человеческой полиции в первую очередь отработали бы знакомых погибшей девицы. Я это точно знал: сам несколько лет служил среди людей, пока не попал на глаза Галины Николаевны, которая после привела меня в ФЭС. Мы, в отличие от человеческой полиции, в первую очередь проверяли: была ли девушка жертвой взбесившегося оборотня, новообращенного вампира или иной нечисти. Но в случае с этой жертвой нам не повезло: тело пролежало в подвале несколько дней, и на выходе запах убийцы терялся, его перекрыли чужие запахи так же, как дождь смыл физические следы. Одно ясно: оборотень. Возможно, от рождения, но тут я сомневался. Статистически, оборотни, рожденные от оборотней-родителей, были сильнее тех людей, которых оборотни обратили при жизни или на пороге смерти. Но я бы не поставил гроша ломаного на то, что обращенный Майский слабее Лисицына, рожденного у двух оборотней, или Котова, чей отец был человеком, а мать — оборотницей. Длина когтей и следы от зубов, оставшихся на теле жертвы, говорили о силе зверя, это явно был некто очень крупный и очень сильный. Другое дело, что те оборотни, которые с молоком матери впитывали устои и правила этого мира, обычно не убивали своих жертв. Молодые особи были охочи до крови, они могли затащить в постель силой, без четковыраженного согласия, против воли. Но они не убивали как ненужных свидетелей, оборотни слишком ценили жизнь и инстинктивно надеялись на продолжение рода. Девушке, которая лежала в холодильнике Валиного морга, свернули шею отнюдь не случайно. Именно поэтому я сразу начал проверять знакомых жертвы. Вскоре к поискам присоединился Лисицын, оставив своего неразлучника Котова заниматься первой версией о случайном выборе жертвы. Лисицын же и учуял в квартире девушки тот самый запах с места убийства. Источник запаха бывал в ее спальне, мылся в ее ванной, касался ее вещей, так что дело оставалось за малым: сначала пробить звонки, потом выбрать из них нужный, а потом задержать. Так что спустя несколько часов отвергнутый девушкой оборотень-любовник давал показания, Котов махал хвостом на северо-востоке Москвы, напав на след еще какого-то преступления, к которому был причастен подозреваемый, а я косился на очевидно уставшего Лисицына и задавался вопросами. — Тебе бы поспать, — осторожно заметил я. Лисицын выглядел так, будто на нем мешки возили, и не иначе как от Находки до Калининграда. Совершенно очевидно, что короткая и победоносная драка при задержании не могла так сильно подкосить его силы. Но мы не спали уже несколько дней. Я-то еще иногда урывал пару часов на сон, а вот операм пришлось несладко. Полнолуние прошло уже неделю назад, а мы до сих пор разгребали последствия… В общем, именно косясь на Лисицына, я вспомнил о том, что оборотни любят оргии. У них — об этом шептались женщины, потому как сам я никогда прежде не интересовался — была какая-то своя магия секса. Они, говорят, силы так получали. Памятуя о крепкой и тесной дружбе Лисицына и Котова, и о не менее тесных отношениях Лисицына и Игорька Шустова, я, в общем-то, допускал, что между этими тремя что-то есть. Что-то такое, что непременно осудят люди. Будучи хоть и магом, но человеком, я думал о возможном сексе между моими коллегами с раздражением, досадой и некоторым смятением. — Может, здесь ляжешь? — предложил я еще раз, потому что под взглядом Лисицына сделалось неуютно. — Где? Наверху, в верхней части лаборатории у нас было заготовлено спальное гнездышко: несколько набросанных на пол пледов и одеял и пара дежурных подушек. Что Таня, что Ваня, что Лена, что Даша, какими бы силами ни владели, не отказывались провести часок-другой во сне. Только Игорь почти не пользовался нашим гнездышком, сейчас скатанным и сложенным в углу за приборами. Именно на эти одеяла я показал Лисицыну, без особенной, впрочем, надежды, что он согласится. Сам я точно решил, что лягу поспать, пока Рогозина не окончила допрос и не загрузила новой работой. Но Лисицын после некоторых колебаний все же поднялся с места и побрел наверх. Именно что брел, даже едва не навернулся разок. Я расстелил пледы и взбил подушку. — Прошу. — Тут покойниками пахнет, — буркнул Костя, который, конечно, не мог не чувствовать близость морга. Лично мне, лишенному феноменального нюха, запахи морга не чудились, но это объясняло, почему нашим «гнездышком» брезговал Игорь. Хотя тогда странно, почему остальным все было нормально. Я колебался невероятно долго, даже не одну минуту. Делал вид, что мне понадобился компьютер, проверил розетки, отключил ненужный сейчас прибор… Меня самого буквально выключало, так что я мог бы уснуть в любой момент, чем бы я ни занимался в тот миг. Но ложиться рядом с Лисицыным было неловко, просто потому что сам я обычно оберегал свое личное пространство, а у оборотней… ну… Мне не хотелось, чтобы Костя истолковал все неправильно. Но ему, кажется, мое присутствие мешало, потому что он накрыл голову подушкой и выругался. Я даже собирался спуститься вниз, когда почувствовал на себе взгляд. — Ложись спать и не дури, — посоветовал Костя. Он завернулся в одно из одеял, как в кокон. — Ты слишком громко думаешь. — Как эксперту мне положено много думать, — заметил я, потому что меня задели Костины слова. Я действительно не учел, что мои мысли можно не прочесть, но почувствовать. Острый нюх оборотней чуял не только похоть и страх, но и сомнения. И мог даже отличить пару-тройку нюансов, которые я пытался скрыть даже от самого себя. Костя, по-видимому, тоже хотел скрыть особое отношение оборотней к сексу или свое — к Котову и Игорю, во всяком случае, он открыл рот, чтобы что-то сказать, а затем насупился и закрыл его, так что я даже без применения магии понял, что избежал крайне неловкого разговора. Я снял пиджак и повесил его на спинку стула, затем завернулся в одно из свободных одеял, подсунул под голову подушку и растянулся на полу. От Кости несло теплом, как от печки, и меня отрубило даже раньше, чем я успел перевернуться на бок. Но весь час сна я будто на бархатистом пляже под ласковым солнцем спал: было тепло и хорошо, и я, кажется, выспался так, будто закрыл глаза на целую ночь. Лисицын, который прежде напоминал покойника в стадии разложения, порозовел, просиял, и даже его волосы стали ярче на вид и вились намного интенсивнее. Он коротко кивнул мне и умчался на вызов, тогда как ко мне уже ехали новые улики. Но я никак не мог полностью сосредоточиться на деле, потому что нет-нет да задумывался, что за магия вмешалась в мой сон?