Небо в ладонях

Юнги приоткрывает глаза, пелена дрёмы постепенно сходит на нет. Он пару секунд всматривается в белые простыни, что неряшливо свалены в кучу. Юнги тихо визжит, когда обнимает подушку, которая пахнет намджуновым шампунем с мятой. Мужчина встаёт с кровати, почёсывая живот. Он тащится на кухню, всё ещё сонный. Его окончательно будит приятный запах кофе с карамельным сиропом. Внутри пробуждаются нежные воспоминания, что заставляют просиять изнутри. На кухне Намджун действительно наливает кофе в крохотные белые чашечки. С лица Юнги до сих пор не сходит прелестная улыбка. Мужчина обнимает супруга со спины, потираясь щекой о плечо. — Доброе утро, Джун-а. Джун бормочет что-то нежное в ответ. Ги выдыхает спокойно. Рядом с мужем так тепло и спокойно. Всё остальное будто на второй план уходит — он словно укутан в перину любви. — Латте, — выдыхает Ги, воруя из-под массивной руки Кима чашку. — С карамельным сиропом, — усмехается Намджун и, взяв в руки свою, садится за небольшой стол. Юнги устраивается напротив. Они сидят в тишине. Тишина эта приятная, невесомая даже. Они словно переговариваются без слов. Юнги и Намджун женаты чуть больше двадцати лет. Ги уже и не сможет сосчитать точно. За эти годы их небольшая квартирка наполнилась любовью, словно коробка с пауками. Она плещется отовсюду. Все недомолвки и юношеский максимализм остались далеко за пределами жилища — в фотоальбомах в родительской квартире. Ги помнит каждую из этих позорных фотографий. А ещё помнит их первую встречу. Она словно пропитана запахом латте с карамельным сиропом. Они тогда оба были долговязыми школьниками, которых старшее поколение безбожно порицало за жизнь в телефоне. Смешно даже. Осенний город был особенно красив. В кофейнях начали появляться всякие новомодные напитки. Грех не попробовать столь манящий банановый бум или тыквенный капучино, а? Латте с карамельным сиропом. Забирая свой напиток, Юнги уставился в свой телефон, увлечённо переписываясь со своим другом — Тэхёном. Ну и не заметил, как врезался в парня, что, видимо пошёл за своим заказом. На полу оказались два телефона, благо, драгоценный кофе уцелел. Они потом ещё несколько секунд глупо пялились друг на друга, почёсывая головы. На том и разошлись. Пока пацан, представившийся после Ким Намджуном, не подсел к Ги. Он хотел извиниться за свою невнимательность и спросить, всё ли нормально с телефоном, всё же на плитку упал. Юнги поинтересовался тем же и извинился. Виноваты всё же оба. — Юнги, ты чего завис, а? Намджун смеётся хрипло, облизывая и без того влажные губы. Юнги немного подвисает, наблюдая за этим. Всё же его муж чертовски горячий. — Вспомнил наше знакомство, — Юнги улыбается, осушая чашку залпом. — Так много всего поменялось. Намджун улыбается. Он встаёт со стула с мягкой зелёной подушкой и, схватив чашку, относит её в раковину. Раньше бы Юнги взъелся на то, что она сразу не помыта. А сейчас он только ловит себя на мысли «Ну и Бог с этой чашкой, пусть стоит». Ценности так быстро меняются со временем, что иногда страшно становится. По настоящему. Юнги свою относит тоже. А после возвращается в комнату, где Намджун, закинув руку за голову, листает каналы по телевизору. Ничего особо интересного. Ги падает на кровать, устраивается на груди мужа. Он оставляет крошечные поцелуи на скулах и линии подбородка супруга, как игривый котёнок. Его брови приподняты, губы растянуты в ухмылке. Мужчина трётся носом о нос Кима, чувствуя упоение. Теплоту. Большая тяжёлая ладонь ложится на изогнутую поясницу Юнги, поглаживая бархатную кожу. — Ты точно так же вёл себя, перед тем как мы впервые переспали, — усмехается Намджун, оставляя кроткий поцелуй на надутых губах Ги. — Кошечка в течку. Твой отец, когда застукал нас, чуть всё мне не отстрелил, помнишь? Юнги смеётся тихо, кивая. Его отец тогда ещё был военным, со строгими взглядами на жизнь. И у него чуть сердце не остановилось, когда он своей офицерской походкой дошёл до спальни сына и нашёл его на каком-то парне. В семнадцать-то лет! Вот и схватился за пистолет, нацеливаясь прямо в пах вскочившего Намджуна. Ги тогда долго объяснял отцу, да и маме, что его точно никто не принуждал и никто не соблазнял. Намджун сам по себе ровный тип. Ги заливается настоящим смехом, вспоминая все подробности того вечера. Он приоткрывает зажмуренные глаза и сквозь слёзы, возникшие из-за смеха, рассматривает своего мужчину. У Намджуна уже седина проклёвывается и морщинки около глаз скапливаются. Сколько же всё таки лет прошло с момента их незрелости. Сорок два — возраст любить.