Садомазокомедия «За дверью королевских покоев»

В это заморское вино явно подмешивали какой-нибудь колдовской порошок, иначе с чего бы Артуру чувствовать себя так, словно он вот-вот взлетит в воздух? Самайн в этом году отмечали особенно пышно: урожай радовал своим обилием, скот разродился, торговля шла полным ходом, и предстоящую зиму королевство проживёт в сытости и тепле. Но принц в данный момент не задумывался о благополучии Камелота, выжидая удобные моменты, чтобы дотронуться до рук Мерлина, когда тот наполнял его кубок. Его даже не расстроило то, что после первого такого прикосновения Мерлин дёрнулся и плеснул вина в его тарелку - еда от этого хуже не стала. Да сейчас вообще ничто на свете не могло испортить Артуру настроение, и он лишь ждал случая, чтобы покинуть пир и выплеснуть на Мерлина переполнявшие его восторг и радость. А когда такой момент представился, Артур под недовольным взглядом Утера без зазрения совести стянул со стола ту самую бутылку с восхитительным вином - Мерлин просто обязан попробовать его! В коридорах замка пусто, и в тишине звонкий смех Артура кажется ещё громче. - Да чего ты такой напряжённый? - спрашивает принц, хватая Мерлина под локоть и заставляя его идти быстрее. - Только не говори, что голоден - я видел, как ты сбегал на кухню, чтобы поживиться. Не дожидаясь ответа, Артур вдруг застывает посреди коридора и толкает Мерлина в тёмную нишу, тут же прижимая его к стене и целуя в губы. И совершенно не обращает внимания на то, как тот пытается оттолкнуть его. Мерлин отталкивает принца, собираясь привычно пройтись по его умственным способностям, закатывая глаза и ни к кому не обращаясь. Но Артур не дает. Тянется к нему снова, одновременно смеясь и надувая губы в притворной обиде. На самом деле забавное зрелище - не будь Мерлин таким измученным, он бы умилился. - Артур! - Да, одними несерьезными язвительными комментариями его не успокоить, и в голосе мелькают гневные нотки. - Не в еде же дело. Принц смотрит непонимающе, и приходится пояснить: - Во-первых, я замучился. Ты знаешь, как я ненавижу прислуживать на приемах, когда вокруг куча народу, все пялятся, и ошибаться нельзя, а исправить ошибку магией тем более. Во-вторых, в такой день я тоже хочу праздновать, знаешь ли, а не перебиваться быстро тем, что есть на кухне. В-третьих, ты своими пропитыми мозгами вообще осознаешь, что еще немного этих публичных заигрываний - и не говори сейчас, что ты не заигрывал! - Он все сильнее повышает голос. - Твой отец узнает обо всем. Хорошо, ты мою шкуру не ценишь, но мне она дорога, нам уютно вдвоем и я не планирую расставаться с ней в ближайшее время из-за того, что ты решил, будто "толпа пьяная, всем неважно, кто кого ест глазами два часа подряд"! - Он шипит это на одном дыхании, замолкает, смотрит Артуру в глаза. - Знаешь, я обожаю, когда ты злишься, - прижимаясь губами к уху, шепчет принц. И это, видимо, окончательно выводит Мерлина из себя - он выталкивает Артура из ниши так резко, что тот едва не падает, и буквально убегает вперёд по коридору, явно не собираясь ждать. Но Артур быстро догоняет его и на развилке коридоров подталкивает в ту сторону, где находятся его комнаты. - Я тебя ещё не отпускал, - заявляет принц и почти физически чувствует гнев Мерлина, волнами расползающийся в воздухе. Стоит только двери королевских покоев захлопнуться за ними, Артур запирает её на засов, вытаскивает из-под плаща почти целую бутылку и обнимает Мерлина со спины, одновременно передавая вино. - Ты хотел отметить Самайн? Давай отметим его вместе, - шепчет, прижимаясь губами к шее. И не может удержаться - гладит живот и бока Мерлина сквозь ткань, прижимается теснее, целует, легко прикусывая чувствительную кожу. Но Мерлин снова выворачивается из его рук, и, серьёзно, Артур его сейчас либо убьёт, либо сам завалит и трахнет. - Вот знаешь, тебе точно пить хватит, - если б он не злился так, то обязательно рассмеялся бы. Ведет себя как сварливая женушка. Ну а что поделать, если нормального тона Их Высочества нынче не понимают? Мерлин вздыхает тяжело, смотрит на бутылку в своих руках, откупоривает и делает большой глоток, чтобы успокоить нервы. - Вкусно... Спасибо тебе, - шепчет тихо. - Но того, что ты идиот с ненормальной тягой к риску, это не отменяет. Тебя могут начать искать, у тебя могли спросить, на кого ты пялишься и зачем тебе вино, и ты бы ответил правду просто по инерции. - И замолкает. Артур снова лезет целоваться, и, как назло, в пьяном состоянии это у него выходит еще слаще. - Ты меня вообще слушаешь? - Нет, - врёт Артур. - Я думал, наполним кубки, потушим свечи и прилично разопьём вино у камина, а ты... Деревенщина. Артур смеётся, забирая у Мерлина бутылку, и сам глотает из горла. А Мерлин пихает его локтем в бок с такой силой, что принц захлёбывается и обливается, но даже это не способно испортить его настроение. - Это покушение на жизнь наследника престола, - не успев толком откашляться, хрипит Артур. - Помоги переодеться, а я пока придумаю для тебя достойное наказание. - Я четыре часа провел на глазах у твоего отца. Считай, ты наказал меня заранее, - фыркает Мерлин, отнимает бутылку и стягивает с Артура мокрую тунику. Не выдерживает, приобнимает его и бормочет: - Я же серьезно... Я за нас обоих беспокоюсь, а ты... И тоскливо смотрит на вино. Себе можно не врать: допить, обнимаясь с Артуром, хочется безумно. Но не меньше хочется, чтобы тот признал свое неблагоразумное поведение и подумал серьезно. - А я стараюсь расслабляться хоть иногда, иначе от беспокойства давно бы свихнулся, - Артур вновь отбирает бутылку и делает глоток, а потом сразу целует Мерлина, и не может понять, это от вина, или от его потрясающих губ так кружится голова? - Тебе тоже нужно расслабиться. Пей. Это приказ, - на всякий случай добавляет принц. - Ты не можешь отдавать мне такие приказы, - возмущается Мерлин. - Я могу всё, и даже больше, - усмехается Артур, стягивая штаны. - Давай-давай. И когда Мерлин запрокидывает бутылку, глотая пряное вино, Артур, едва касаясь, проводит пальцами по вздрагивающему горлу. А едва тот ставит бутыль на комод - обнимает, оглаживая спину под туникой, медленно поднимает её, ласкает покрывающуюся мурашками кожу, нашёптывая в ухо: - Я помогу тебе расслабиться. Доверься мне, Мерлин. - Я так понимаю, вспоминать о благоразумии сегодня бесполезно? - Мерлин вздыхает устало, кладет голову Артуру на плечо. И не может не уточнить: - Серьезно, в последний раз. На тебя и так начали подозрительно коситься. У тебя же сразу на лице написано все, если ты что-то скрываешь... А потом слегка сковано улыбается и устраивается удобнее под боком принца. - А пир все же был хорош... Видимо, степень благодушия Мерлина прямо пропорциональна выпитому вину, и Артур, стянув, наконец, с него тунику и шейный платок, снова вручает слуге бутылку, а сам опускается перед ним на колени. Мерлин недоверчиво смотрит сверху вниз, и Артур облизывает плоский напряжённый живот, попутно развязывая тесёмки на штанах. А когда те падают к ногам Мерлина, Артур ловит его чуть поплывший, пристальный взгляд. Одной рукой гладит по голому бедру, а второй касается бутылки и просит тихо: - Дай. Мерлин подносит горлышко к его губам, но не наклоняет бутыль. Артур, всё также глядя прямо в глаза, обхватывает гладкое стекло губами, а потом подаётся вперёд, вбирая в рот всю узкую часть горлышка. Повторяет это движение, пока Мерлин смотрит на него широко распахнутыми глазами, а потом сам приподнимает дно и делает глоток. Безумно хочется продолжить гнуть свою линию, но хочется лишь из вредности, Мерлин это понимает и здесь он честен перед собой. Вино - к слову, действительно прекрасное - расслабляет. Поведение Артура, одновременно развратное и нежное, пугает только на людях, а здесь, в комнате, дарит блаженство. Хочется смотреть на него такого как можно дольше, подставляться его ласковым ладоням и ни о чем не думать. Как и всегда наедине. К тому же, праздник для себя он и правда заслужил. Артур медленно поднимается, не прекращая целовать нежную кожу: на бедре, на выступающих рёбрах, на остром плече и чувствительной шее. Мерлин пол-вечера провёл на кухне, и от него восхитительно пахнет свежей сдобной выпечкой - Артур слизывает этот запах с тёплой кожи, гладит раскрытыми ладонями и в тысячный раз понимает, что ни при каких обстоятельствах не откажется от всего этого великолепия. В нахлынувшем порыве Артур подхватывает Мерлина под бёдра - тот совсем не по-мужски взвизгивает от неожиданности, - и роняет на расправленную кровать в ворох подушек. Пару секунд наслаждается широко распахнутыми глазами, а потом, усмехнувшись, открывает их секретный шкафчик комода. - Мерлин, - тянет принц, искоса поглядывая на слугу. - Переворачивайся на живот. Он крутит пальцем в воздухе и кивает для достоверности: «да-да, спиной ко мне». Мерлин пожимает плечами и переворачивается. На самом деле он давно ждал, что Артур потребует разок сверху, и теперь удивлен, что это происходит только сейчас. Ну что ж, оно к лучшему. Все равно он сейчас не может нормально провернуть с Артуром все то, к чему они привыкли - он слишком устал. Мерлин с наслаждением вытягивается на дорогих простынях, мысленно уговаривая себя не засыпать, и ждет. Артур только удивлённо вскидывает брови: он рассчитывал хоть на какое-то сопротивление , хотя бы словесное. Вряд ли Мерлин не понял, к чему всё идёт, и такая его покорность ощущается... Неправильно. Он же всегда перечит, а в постели так и вовсе держит Артура в своих руках, контролируя всё до последней мелочи. Видимо, он и в самом деле замотался. Принц достаёт большой флакон с массажным маслом, возвращается на постель, садится сверху, перекидывая ногу через бёдра Мерлина - тот вообще не реагирует, только глубоко вздыхает и пытается расслабиться. Масло льётся тонкой струйкой вдоль позвоночника - Артур едва успевает поставить флакон и подхватить ладонями скатывающиеся с боков Мерлина капли. Он медленно водит по спине руками, любуясь мерцанием глянцевой кожи, разминает пальцами напряжённые мышцы, аккуратно давит на нужные точки: если нажать чуть сильнее, это доставит боль, потому Артур особенно чутко прислушивается к каждой ответной реакции, к каждому стону Мерлина. Тот растекается под его руками, словно воск под пламенем свечи, и даже не вздрагивает, когда Артур сжимает его задницу скользкими ладонями. - Перевернись, - говорит принц, приподнимаясь на коленях, и Мерлин с трудом перекатывается под ним на спину, даже не открывая глаз. Артур выливает ему на грудь ещё масла, медленно растирает его по шее и плечам, легко гладит твёрдые соски, опускает руки на живот, но, несмотря на то, что Мерлин возбуждён, инициативы он всё равно никакой не проявляет. Артур очень медленно, едва касаясь, проводит пальцами по его члену - Мерлин тихо стонет, чуть выгибаясь ему навстречу. Тогда принц увереннее обхватывает его рукой, а другой растирает масло у себя между ягодиц, не растягивая даже, скорее просто дразня. Мерлин распахивает глаза, жадно наблюдая за его действиями, и когда его член полностью твердеет в руке Артура, тот наклоняется, упирается рукой в подушку над плечом Мерлина и трётся скользкой дыркой о головку его члена. Самого трясёт от возбуждения, но он не спешит насаживаться, принимая в себя эту восхитительную твёрдость. - Ты слишком устал, да, Мерлин? Ты отдыхай, а у меня ещё есть тот здоровенный пестик - я как-нибудь без тебя справлюсь, - отрывисто выдыхает Артур ему в лицо, едва справляясь с собственным желанием. Вместо подготовки к соитию Артур дарит ему массаж спины. Движение точные, уверенные и ласковые. Может, Артур и не обучался этому специально - он же не был оруженосцем, но действительно знает, что делает. Впрочем, и принимая расслабляющие массажи после физических нагрузок, можно научиться или, как минимум, понять на себе, как это делается лучше, чтобы действительно расслабить и дать мышцам отдохнуть. А потом Артур начинает действительно ласкать. И Мерлин, уже забывший о суете и проблемах дня, выныривает потихоньку из дремы, смотрит на принца, не отрываясь, не сдерживает стоны. И в очередной раз поражается тому, как ему повезло. Артур потрясающий любовник: умелый, чувственный, с фантазией, не переносящий на постель социальные различия, красивый, любящий... Откровенно бесстыдный, потому что вот так демонстративно готовить самого себя и ухмыляться при этом... А потом он заявляет что-то об отдыхе, пытается встать с постели, и Мерлин даже не соображает толком, тянет к себе на чистых инстинктах, целует: мокро, грязно, засасывая губы, лаская язык, тяжело дыша. От таких поцелуев губы распухают не хуже чем от минета. Руки словно живут своей жизнью: одной он перебирает волосы принца, периодически за них дергая, второй трогает уже смазанное, но еще не растянутое отверстие. Нацеловавшись вдоволь, отстраняется и шипит: - Провокатор чертов! Ну ладно хоть, пестиком, а не других фаворитов заводишь... - Да, от чего ушли, к тому пришли снова. Когда Мерлин действительно перестанет бояться? Пора бы уже, Артур сто раз доказал, что каким бы бурным его темперамент в постели не был, менять любовников как перчатки он не собирается: влюбился, остепенился, нашел свое. А все равно у мага нет-нет, да и просыпается этот страх. Поцелуй, горячий и бесстыдный, заводит сразу до предела, от короткого прикосновения к заднице внутри всё тянет, простреливает вверх по позвоночнику, желание накрывает с головой и... Резко отступает вместе с отхлынувшей от лица кровью, стоит только услышать слова Мерлина. Артур застывает, чувствует себя будто совсем не на своём месте, горло сжимается от обиды. Неужели он не доказал Мерлину, что никаких "других" нет и быть не может? Ради Мерлина он идёт против законов, нарушает собственные жизненные принципы один за другим, ломает социальную лестницу - и не жалеет ни о чём. Разве этого не достаточно, чтобы Мерлин просто начал доверять ему?.. Артур неловко отодвигается, выворачиваясь из рук и избегая взгляда в глаза, садится на самый край постели, хватается за почти пустую бутылку. Он чувствует себя потерявшимся в пространстве, голова кружится, и отчего-то давит в висках и переносице. Вино, казавшееся недавно напитком богов, горчит на языке и застревает в горле. Мерлин понимает, что обидел, и обидел жестоко. Пора уже осознать, что язвительность как защитная реакция на свои страхи и бредовые мысли далеко не всегда к месту. Он подсаживается к Артуру, обнимает крепко, выдыхает на ухо: - Прости. Я просто очень сильно боюсь тебя потерять, я не знаю, что тогда со мной будет. Целует светлые волосы, вдыхает их запах и в тысячный раз мысленно клянется запрятать свое собственничество как можно глубже. Артур снова прикладывается к бутылке - уже легче. Мерлин прижимается сзади, обнимает, и Артур чуть сдвигает его ладонь, кладёт её туда, где бьётся его сердце, и то постепенно успокаивается: боль притупляется, а вскоре уходит совсем. Принц откидывает голову Мерлину на плечо, глубоко дышит, приходя в себя. Он вспоминает, почему предпочитал однодневные встречи длительным отношениям - боялся открыться вот так, когда слова могут ранить больнее отравленного клинка. Но... Все ведь проходят по этому пути, платят за безграничное счастье, становясь слабыми и уязвимыми. Мерлин может растоптать его, сломать, убить одними лишь словами - он должен понимать, какую власть имеет над Артуром. И Артур верит, что день, когда Мерлин воспользуется этим знанием против него, никогда не настанет. То, что произошло сейчас - случайность, и Мерлин сожалеет, просит прощения. Но он не виноват в своих страхах - они оба боятся своей слабости друг перед другом. Принц снова глубоко вздыхает, ставит на пол опустевшую бутыль и оборачивается, сжимая ладонь Мерлина в своей. - Тогда сделай так, чтобы я никуда от тебя не делся, - говорит игриво, глядя чуть исподлобья. - Заставь забыть обо всём на свете. На секунду эти слова задевают, хочется ляпнуть что-то вроде "ну вот, ты даже сейчас намекаешь, что место главного человека в твоей жизни я еще не заслужил", но Мерлин вовремя решает заткнуться. Шанс помириться куда важнее, чем возможность высказать секундную и, по-хорошему, надуманную обиду. Он целует Артура снова, медленно, дразняще. А потом признается хрипло: - Знаешь, что меня взбесило еще? Молоденькая помощница кухарки сегодня пела тебе такие дифирамбы, мечтала, как попросится прислуживать тебе на следующий мой выходной. - Он вздыхает. - Я чудом сдержался, чтобы не высказать ей, что ты только мой, и не превратить ее в таракана. Не надо было тебе так привязывать меня к себе, я совсем ничего уже не соображаю теперь... Я ведь не имею права на эти эмоции, но они есть, они со мной. Он уже даже не целует принца, просто трется лицом о его щеки и высказывает все, что накопилось за этот трудный день. Артур смеётся, напряжение отпускает окончательно, он теснее жмётся к Мерлину, и дышать снова становится легко. - Признайся: если бы ты был злым колдуном, живущим в старом мрачном замке, ты бы похитил меня и посадил на цепь. Брал бы меня, когда хотел и как хотел, и никому никогда не показывал. Артуру стоит только подумать, только представить это всё, как возбуждение накатывает снова, будто не уходило, а лишь затаилось, чтобы вновь обрушиться на него в этот самый момент. - Господи, Мерлин... Цепи и кандалы, представляешь?.. - Тебя? Похитить? Ты у меня слишком хороший воин... - Мерлин смеется громко, счастливо. Поддразнивания Артура мигом возвращают хорошее настроение, и он подхватывает: - Если только затащить тебя в эту темную башню обманом... Например, обещанием, что там тебя ждет возможность совершить подвиг. А в итоге раздеть и сковать цепями. Каждый день кормить с рук и трахать, пока не забудешь собственное имя... Только я все равно в итоге отпустил бы тебя, потому что влюбился бы без памяти. Уверен, ты бы проявлял характер и в кандалах. И становился покорным только когда я тебя касаюсь... Они несут бред, оба. Но заводит этот бред неимоверно. Вспоминается их самая первая ночь, веревки на руках Артура. Тот ведь сам о них попросил после того, как Мерлин лишь предположил в шутку, что стоит это сделать. Артур выслушивает фантазии Мерлина, прикрыв глаза, и мысленно отмечает, что и так каждый раз рядом с Мерлином забывает, кто он такой. Принц трёт большим пальцем просвечивающие на запястье вены, которые пересекает тонкий, белый, едва заметный след, и, выворачиваясь из рук Мерлина, распахивает их шкафчик. На кровать летят новый флакончик с ванильным маслом и небольшой моток верёвки, Артур гладит пальцами шёлковую ленту, но всё же не достаёт её. Надо будет раздобыть в пыточной наручники, и, может, ещё какие-нибудь игрушки... Возвращаясь на мягкую перину, Артур подхватывает верёвку и на пробу обхватывает петлёй одно запястье. А потом валит Мерлина на подушки и, наклонившись, шепчет ему в лицо: - Раз уж влюбился без памяти - не отпускай. И целует, вкладывая в прикосновения всю кипящую внутри страсть, разрывающую тело жгучим возбуждением. - Что-то мне подсказывает, что даже если отпущу - не уйдешь, - бормочет Мерлин, улыбаясь, как только поцелуй прерывается. А потом берет веревку, стягивает новую петлю на другой руке принца. Узел легкий для создания и не особо тугой - Мерлину не хочется делать по-настоящему больно, да и возиться долго неохота. Так что он просто фиксирует его магией, и вновь возвращается к поцелуям, долгим, развратным, счастливым и беззаботным. - Ведь не уйдешь? - Не уйду, - просто соглашается Артур, толкая Мерлина плечом. Тот, поняв намёк, опирается спиной на подушки, и Артур перекидывает ногу через его колени, наклоняется, обхватывает губами член. Обсасывает, чувствуя, как тот вновь твердеет, а сам проверяет связанные за спиной руки: между запястьями ещё дюйма три верёвки, и принц вполне может растянуть себя, но только мнёт пальцами сжимающиеся края, распаляя себя ещё больше. Стонет довольно, когда Мерлин хватает его за волосы и несколько раз проталкивает член в самое горло, а потом отталкивает нарочито небрежно, и Артур подползает на коленях выше, пока член Мерлина не оказывается у него под руками. Масла осталось совсем мало, и Артур закусывает щёку изнутри, чтобы только не показать, как ему на самом деле больно натягиваться неразработанной дыркой на длинный толстый ствол. Мерлину, должно быть, тоже больно, но принц всё равно опускается до конца, наклоняется, упираясь взмокшим лбом Мерлину в грудь, и, поддавшись секундному порыву, кусает за сосок со всей силы, слыша болезненный вскрик. Артур кусает по-настоящему больно, так, что Мерлин вздрагивает и дергается. Ну да, в принципе, очень в духе принца - расслабить, заставить потерять бдительность, а потом как... Только раньше эта замечательная линия поведения распространялась лишь на выбор слов при утешении, а теперь, на тебе, спектр расширился. Артур смотрит нахально, но настолько влюбленно, что злиться по-настоящему на него не получается. И все равно, исключительно для порядка, Мерлин дергает его за волосы и шипит: - Предупреждать же надо! Псих! Нет, серьезно, сам Мерлин всегда предупреждает и когда хочет быть грубым, и когда хочет понежничать. - Смотри, такими темпами и правда стану злым колдуном и кину тебя в какое-нибудь подземелье за плохое поведение, - договорив, он толкается бедрами вверх, также не предупреждая. Просто из вредности. Артур вот не заморачивается с предупреждениями, значит, Мерлину тоже можно. Артура будто надвое разрывает от этого внезапного толчка внутрь, он тихо воет, стиснув зубы, и смаргивает влажную пелену с глаз. Подняться нет никакой возможности - он нанизан на член Мерлина, руки стянуты за спиной, и балансировать он не может, к тому же его злой колдун сжимает волосы в кулаке, пресекая любую попытку выпрямиться. Задницу нестерпимо жжёт, внутри всё дрожит и тянет, и Артуру нужно, жизненно необходимо хоть какое-то движение. А если Мерлин считает, что принц станет послушным, то он глубоко ошибается. Очень глубоко. И Артур без зазрения совести вновь впивается зубами совсем рядом с местом первого укуса. Естественно, не предупреждая заранее. А когда Мерлин в гневе вздёргивает его голову, Артур даже не улыбается - скалится ему, проводя кончиком языка по кромке зубов, и с вызовом смотрит в горящие злостью глаза. - Ну ты и наглец! - шепчет Мерлин, лаская взглядом ухмылку любимого. - Что, если принц, то все можно? То ли это вино, то ли укусы - действительно болезненные, к слову, то ли их разговоры про злого колдуна и цепи. Мерлин не может толком сказать, что именно его подстегивает, но он заставляет Артура подняться и больно щиплет за сосок. Пальцы не зубы, конечно, но тот тихонько шипит, прикрывает глаза. Прекрасный. - Ты опять нарывался, что ли? А попросить по-человечески не додумался? - уточняет он, видя реакцию, совершенно не похожую на получение исключительно неприятного опыта. И да, это не то чтобы злит, но заставляет двигаться еще резче, сжимать пальцы на теле сильнее, оставляя синяки. Что называется, получайте, Ваше Высочество, сами напросились. Просить, ну как же - Мерлин заставит умолять на все лады, прежде чем исполнит просьбу. Выводить его из себя гораздо быстрее и эффективнее. Артур сейчас просто не способен играть в игры на терпение, у него всё тело горит от жажды грубых, болезненных прикосновений: щёки и губы пылают от прилившей крови, соски зудят, и Артур больше всего хочет, чтобы Мерлин сжал их одновременно, и резко оттянул, сдавливая изо всех сил. Чтобы его ногти впились в нежную кожу у самого члена и оставили длинные саднящие полосы на внутренней стороне бёдер. Господи, как же его кроет от этого нестерпимого желания... Живот поджимается в такт толчкам - Артур заполнен до предела, каждое движение отдаётся тупой болью внутри, Мерлин резко натягивает его на себя, и это прекрасно, но мало, чёрт возьми! Артур отклоняется назад - прогибается сильнее и вскрикивает, когда член врезается под новым углом. Тянется почти занемевшими руками вниз, обхватывает себя за ягодицы и, поймав ритм, проталкивает в растраханную дырку вместе с членом Мерлина два пальца. И ему плевать уже, если порвёт себя, ему просто нужно это именно так и именно сейчас. Мерлин охает, чувствуя, что двигаться стало труднее. Этот сумасшедший, по-другому не назовешь, пропихнул свои пальцы рядом! Это же больно наверняка, и слишком даже для них. Но врать себе бессмысленно: несмотря на волнение за любимого, Мерлину нравится. Он словно во второй раз лишает его девственности, только теперь зная, что именно Артур любит, а что нет; зная, что тот ему доверяет, что сейчас можно все. - Скажи, что ты мой, - требует Мерлин, издав перед этим тихий протяжный стон. И снова тянет к нему руки: царапает и щекочет бедра, помогает держаться, гладит напряженную поясницу. А потом не выдерживает и отвешивает довольно ощутимый шлепок по заднице. Вот просто потому что хочется, потому что звук удара совершенно потрясающий, потому что он знает, что Артур вздрогнет от неожиданности и прогнется и либо успокоится, либо попросит еще. Артур дёргается от удара, стискивает Мерлина коленями, на рефлексе наклоняется вперёд и, кажется, всё же разрывает себя... Или нет. Плевать, абсолютно плевать. Мерлин и не думает останавливаться, каждое движение - как ножом по свежей ране, у Артура в голове сплошной белый туман. Он не соображает совершенно, пальцы обессилено выскальзывают, и Мерлин, чувствуя это, сильнее поддаёт бёдрами, подкидывая Артура на себе, а тот вскрикивает в голос и всё равно пытается двигаться с Мерлином в одном ритме, принимая его как можно глубже. - Т-твой, - отрывисто выдыхает Артур. - Твой, господи, Мерлин. Дай мне ещё... Хоть что-нибудь, умоляю, дай! Мерлин просто с ума сходит от этих признаний, просьб. И даже не хочется как обычно выжидать, требовать еще, заставлять терпеть. Его слишком кроет, и эту просьбу-приказ он выполняет незамедлительно. Мнет его ягодицы одной ладонью, выкручивает по очереди соски другой. И из-за этого не может удерживать, направлять, но уже и не надо. Видно, что Артуру плевать совершенно, есть опора или нет, что он нашел ритм и сейчас просто хочет больше грубых, сумасшедших ласк. И Мерлин не собирается ему в этом отказывать. Не сейчас, когда он сам сходит с ума от осознания, что Артур действительно принадлежит ему полностью и не стесняется признаваться в этом, что на дворе праздник, что прикосновения губ отдают пряным вкусом вина. У Артура ноги сводит от напряжения, но он не останавливается ни на секунду, приподнимается и резко опускается на член, сжимаясь и натирая у себя внутри комок нервов, от прикосновений к которому срывает все возможные ограничения. Пот заливает лицо - Артур подхватывает солёные капли языком, пытаясь хоть немного смочить сухие губы. Боль впивается в тело острыми иглами, стоит Мерлину только коснуться: он щиплет, тянет и царапает кожу - Артур не разбирает, что именно он там делает, просто тонет в своём кайфе и восхитительной боли. Мерлин вдруг хватает его за задницу и сам натягивает на свой член, быстрее, мощнее, проникая ещё глубже, и Артур лишь выдыхает тихое "ах!", когда ощущения, наконец, переполняют его и выплёскиваются в умопомрачительном оргазме. Дрожь больше походит на судороги - на сладкую, опустошающую, прекрасную смерть. Мерлин под ним горячий и мокрый, и Артур, собрав последние силы, всё ещё в послеоргазменном блаженном бреду, скатывается с него на край кровати, тихо всхлипывая, когда член выскальзывает из мокрой растраханной дырки. Артура даже не беспокоят затёкшие связанные руки, он лежит, закрыв глаза, прислушивается к непрекращающейся приятной дрожи внутри и выдыхает хрипло, уткнувшись лицом в подушку: - Даже думать не смей, что я ещё кому-то позволю нечто подобное. - Это точно не позволишь. Но я же слышал, что ты предпочитал до меня... Если захочешь так как раньше, обещай, что и с этим пойдешь ко мне, а не к кому-нибудь другому. Поклянись. Мерлина порой самого пугает, как смущение в нем сменяется наглостью. Но ему нужна, жизненно необходима именно клятва, и он не успокоится, пока ее не получит. - Артур, я серьезно... Прижимается к принцу крепче, легко кусает за лопатку, тянется огладить пальцами раскрытую дырку. Он обожает это делать - очередное доказательство, что Артур весь принадлежит ему. Мерлин чувствует себя совершенно сумасшедшим. Артур едва ли соображает, что сейчас не самый удобный момент для клятв, но он твёрдо уверен в своих намерениях и не откажется от них даже под пытками. - Я к... О, боже! - вскрикивает Артур - пальцы Мерлина скользят внутрь по растянутому, натёртому, саднящему, и принц едва заставляет себя замереть, не выворачиваться из-под мучительных прикосновений. - Клянусь, Мерлин! Только твой, только с тобой, всегда, всегда... Артур до боли тянет верёвку на запястьях, дёргается в сторону и вцепляется зубами в подушку, только бы не заорать в голос, когда Мерлин давит внутри на самое чувствительное, распалённое, и это просто невозможно терпеть. Принц зажмуривает слезящиеся глаза и изгибается на постели, даже не представляя, что так лишь сильнее подставляется чужим рукам и губам. Вскрик Артура немного пугает - Мерлин понимает, что переборщил, там сейчас все чувствительнее, чем обычно, и прикосновения приносят боль. Он убирает руку, смотрит внимательно. Голова кружится, в мыслях все еще звучат слова Артура, на постоянном повторе: "только с тобой, всегда". Захлестывает безумной просто нежностью и одновременно диким желанием вновь подмять под себя, овладеть. Нельзя. Но кое-что сделать можно, он наклоняется, касается распухших краев дырки языком. Это не пальцы, это нежнее, больно не должно быть, наоборот, должно доставить удовольствие. Только долго ласкать медленно и осторожно все равно не получается, он даже не улавливает в какой момент это происходит, но он начинает прикусывать кожу вокруг, засасывать, тереться щеками о ягодицы, быстро и жадно. Артур просто физически ничего не может сделать, только до боли сжимать колени, чувствуя, как Мерлин вылизывает его. Прикосновения, поначалу такие нежные, становятся всё грубее, у Мерлина срывает тормоза, и он, не стесняясь, терзает нежную кожу зубами, сжимает и мнёт пальцами, а Артур может лишь жалко всхлипывать в подушку, понимая, что его не отпустят, пока не подтащат к новой, неведомой доселе черте. Терпеть эти ласки просто невыносимо, и Артур понимает вдруг, что вот это и есть его предел. Внутри всё дрожит в жутком резонансе, боль и острое удовольствие становятся неразличимы и просто рвут тело на части этим невыносимым ощущением. Слёзы беспрерывно текут по щекам, и Артуру едва удаётся выдохнуть между редкими всхлипами: - Мерлин, остановись... Пожалуйста! Но тот будто не слышит, продолжает натирать и облизывать, и раскрывать снова и снова, терзать до невозможности чувствительную плоть. Под закрытыми веками в голове взрываются звёзды, Артур всё глубже вязнет в этом безумном водовороте и отчаянно, из последних сил кричит: - Умоляю, Мерлин, стой! И тот его слышит, слава всем богам. Прикосновения сначала становятся нежнее, медленнее, а потом исчезают совсем, и Артур обмякает на постели, не в силах остановить рвущиеся из горла рыдания. В голове всё ещё творится чёрт-те что, его всего трясёт будто в лихорадке, живот скручивает от боли, словно все внутренности превратились в фарш. - Р-руки, - всхлипывая, выдыхает принц, и тут же чувствует, как верёвки исчезают. Он сворачивается на боку, обнимает себя за плечи и подтягивает ноги, пытаясь унять боль и дрожь. Закрывает глаза, не в силах справиться со слезами, пытается успокоиться, перестать задушено всхлипывать на каждом вздохе. Вздрагивает всем телом, чувствуя легчайшее прикосновение Мерлина, и тихо шепчет: - Подожди, я в порядке, просто... Дай мне немного времени, всё хорошо... Всё. Сразу же захлестывает виной. Мерлин вздыхает тяжело, берет ладонь Артура в свои и бормочет, не обращая внимания на то, слышит он или нет, просто выплескивает свои страхи: - Зря ты, наверное, так веришь мне, веришь в меня... Прости, я идиот. Он сам еще не кончил, но, если честно, ему плевать. Член по-прежнему стоит как каменный, но это лишь физическая реакция, мысли же все лишь о том, что снова он сделал что-то не так. Да, это в его духе: обладая магической силой, интуицией на людей и аналитическим умом, лажать на каждом шагу, во всем. - Мерлин, ты невыносим, - хрипло говорит Артур, с трудом выдавливая слабую улыбку. - Это именно то, что я прошу у тебя каждый раз, но твоё гипертрофированное чувство заботы мешает мне сходить с ума. Принц поворачивает голову, вытирая лицо о мокрую подушку, но всё равно перед глазами чуть плывёт, и сил хватает лишь на то, чтобы погладить Мерлина по запястью, а второй рукой коснуться колена. - Прямо сейчас бери и пользуйся мной, это твоё право, Мерлин, и это мой выбор. Не смей сомневаться в нём - и в себе. Артур просто не представляет, как ещё донести до Мерлина то, что чувствует. Что ничего страшного не произойдёт, если только Мерлин случайно не убьёт его в порыве страсти - а всё остальное стоит того, чтобы пережить это вместе, испробовать на себе. - Давай же, ты ведь всё ещё хочешь меня. Можешь кончить мне в рот или на лицо... - Артур прикусывает губу, внутри всё обмирает от одной только мысли, что... - Можешь снова трахнуть меня. Давай. Всё хорошо. Принц заискивающе заглядывает в глаза и тянет на себя руку Мерлина, нежно касаясь губами запястья. Он действительно готов абсолютно на всё. - Напомнить тебе, сколько раз ты был бы мертв, если бы не мое гипертрофированное чувство заботы? - мрачно шутит Мерлин. Ему до сих пор безумно стыдно, но паника после слов Артура отпускает. Он подползает к Артуру ближе, осторожно касается губами влажной от пота и слез щеки и дарит ему неловкую улыбку. - Когда ты так говоришь... - Вздох. - Счастье мое, мне ведь нужно чтобы хорошо было не только мне, но и тебе. Так что прекрати говорить глупости. Я вот сейчас успокоился немного и чувствую, как у тебя руки дрожат. В доказательство своих слов берет ладонь принца в свои, подносит к губам. Нежно целует пальцы, тонкий след от веревки на запястье. - Ты не злишься? Я сегодня весь день веду себя с тобой как полный кретин. - Ты сейчас ведёшь себя как кретин, - фыркает Артур. - Тебе ведь нравится трахать меня, растягивая до предела, нравится, когда я кричу под тобой, срывая голос, нравится слизывать слёзы с моих щёк - я заметил. И мне тоже всё это нравится, Мерлин. Между нашими желаниями не должно быть места чувству вины, только не в такие моменты. Так что заканчивай с рефлексиями и подумай лучше, что мы будет делать с этим. Принц протягивает руку, касаясь начинающего опадать члена Мерлина, обхватывает ладонью, проводит вниз-вверх, снова заставляя крепнуть под прикосновениями. - Я уже почти забыл, каков ты на вкус, - не оставляя простора для фантазии, заявляет Артур. - Я должен следить за тем, чтобы ты оставался в добром здравии, был силен и... А в итоге сам же и делаю тебе больно. - Но эти оправдания бессмысленны и звучат лишь для того, чтобы не оставлять за Артуром последнего слова. На самом деле тот прав, его ведет от самого осознания, что можно все, от этих бесстыдств, от беспомощности и открытости принца. От его одновременно пошлых и нежных признаний, от его уверенных рук, от того, как он тянется за прикосновениями. И сейчас устоять невозможно, даже пытаться глупо и бесполезно. Мерлин целует Артура медленно, чувственно. Отстранившись, поднимается на колени на постели, подползает ближе. - Давай, пожалуйста, - и ведет членом по лицу, пачкая смазкой щеку, подбородок - это как очередной знак полной принадлежности. Артур обводит языком во рту, пытаясь смочить его, приоткрывает губы, и Мерлин мягко толкается внутрь - совсем неглубоко, и принц благодарен за это. Головка упирается в нёбо, Артур вылизывает уздечку, прижимая её языком, ведёт кончиком под крайнюю плоть, чувствуя вкус ещё острее. Рукой подхватывает яички, легко поглаживает чувствительное место прямо за ними, и Мерлин раскачивается ему навстречу чуть сильнее, член скользит глубже, но всё равно медленно и аккуратно. Артур прикрывает глаза, откровенно наслаждаясь вкусом, запахом, тяжестью на языке - боже, он мог бы делать это постоянно, каждую свободную минуту, просто чтобы доставлять Мерлину такое удовольствие. Артур уверенно обхватывает член губами, ласкает с настоящим вдохновением - Мерлин понимает это по дымке, заволакивающей взгляд, по участившемуся дыханию, по тому, как он помогает себе руками, словно ему мало того, что есть, словно он хочет прочувствовать его сильнее, всем телом. Чувственность, с которой Артур делает это, завораживает, дарит удовольствие такое же сильное как от самих физических ощущений: влажный горячий рот, прикасающийся умело, нежные, но сильные руки... - Я умираю с того, как ты это делаешь, - признается Мерлин хрипло. Внезапный комплимент воодушевляет, и Артур, сдерживая улыбку, сам подаётся вперёд, быстро обводя головку во рту языком. Дыхание Мерлина учащается, и Артур целенаправленно подводит его к грани, стараясь изо всех сил. Он с удовольствием ласкал бы Мерлина часами напролёт, пробуя разные приёмы и запоминая, что ему нравится больше всего, но сейчас он слишком устал и измучен, так что всё в другой раз. Мерлин нетерпеливо обхватывает ствол пальцами - Артур, в последний раз сжав губами гладкую головку, выпускает её изо рта и тут же чувствует тёплую сперму, брызнувшую по губам от середины до уголка, ложащуюся каплями на щёку и закрытые веки. Принц расслабленно улыбается, облизывает губы, наслаждаясь вкусом, и опускает руку, в последний раз проводя пальцами по бедру Мерлина. Стерев сперму с лица, открывает глаза и демонстративно проводит языком по ладони. - Я действительно успел подзабыть, как это здорово. Тебе надо чаще трахать мой рот, Мерлин. - Определенно... - Мерлин кивает, крепко прижимая Артура к себе. Дыхание, сбившееся из-за возбуждения, выравнивается, силы возвращаются. Но спокойствие не приходит: перед глазами до сих пор образ Артура, испачканного его семенем и улыбающегося довольно, и эйфория от этого зрелища никак не желает отпускать. - Знаю, комплимент сомнительный, но тебе безумно шла сперма на лице, - признается Мерлин. - Наверное, когда-нибудь я разукрашу тебя, а после возьму вот так. Грязного, с ярко-красными губами, полностью моего... Я сошел с ума, да? На самом деле он спрашивает просто для порядка, а в душе ему совершенно не стыдно. Как можно стыдиться восхищения совершенной красотой? - Определённо, - повторяет за ним Артур, вновь поджимая колени к животу и сворачиваясь клубком. Потому что резкий укол возбуждения ну просто не лезет ни в какие рамки: невозможно завестись от одних только слов, когда находишься в таком состоянии. Тупая боль в животе будто ворочается, отдаваясь то с одной стороны, то с другой, даже дышать приходится осторожно, и к горлу периодически подкатывает тошнота. Артур пресытился ощущениями, и теперь ему действительно плохо, но чувство абсолютного, полного морального и физического удовлетворения несомненно стоит этого всего. Мерлин прижимается сзади, и Артур, взяв его ладонь в свою, кладёт себе на живот. - Сможешь подлечить меня? Не сейчас только, утром. Иначе я ещё неделю не встану с постели, - усмехаясь, говорит принц. - Конечно, - Мерлин кивает, ласково трется носом о его шею сзади, касается мимолетно губами волос. - А почему ты не хочешь сейчас? Мне хватит сил и концентрации. То, что я, как ты говоришь, никудышный слуга, не означает, что я плохой маг, знаешь ли. - И смеется. - Не хочу отпускать эти ощущения, - честно отвечает Артур. - Знаешь, я хотел бы носить на теле твоё клеймо. Шрам или татуировку где-нибудь на видном месте, чтобы все остальные видели, но ничего не знали. Дразнить людей так приятно... Артур прикусывает губу, поражаясь своему безрассудному желанию, но идея кажется очень заманчивой. - И, кстати, я ещё не видел демонстрации твоей силы. Нужно будет как-нибудь выбраться вдвоём далеко-далеко, уйти туда, где нас никто не увидит, и тогда... Ты ведь свернёшь пару-тройку гор? Ради меня? Артур чуть оборачивается, задорно улыбаясь, когда Мерлин фыркает ему в плечо. - Теоретически я могу, но смысл? - Мерлин хохочет. - Давай, я все же что-нибудь более безобидное сотворю. Он задумывается. Первая же мысль, пришедшая в голову, кажется страшно глупой, но одновременно жутко интересной. Мерлин мнется, пытается отвлечься, но все же выпаливает: - Хочешь пообщаться с драконом? Артур даже поворачивается на спину, от удивления забыв о боли, но тут же стискивает зубы, снова сжимаясь в комок. - То есть, с настоящим живым драконом?! - Артур смотрит во все глаза, и Мерлин кивает так самодовольно, будто сам его вырастил. - Их же перебили много лет назад... И, погоди, поговорить? Они разговаривают?! Гаюс рассказывал, что они были разумны, но подчинялись только воле Повелителей Драконов... Хочешь сказать, что ты?.. Артур не заканчивает, вопросительно глядя на Мерлина, но по его довольной ухмылке уже догадывается, что тот ответит. - Именно, - подтверждает Мерлин, даже не пытаясь скрыть самодовольства. - В живых остался последний, Великий Дракон. Вполне себе живой и здоровый, обитает в пещерах недалеко от Камелота. И да, технически я его Повелитель. Правда, если учесть, что большинство наших побед - следствие его советов, непонятно, кто кем повелевает на самом деле. Мерлин вдруг зевает широко, смущенно улыбается и бормочет, уже почти засыпая: - Если хочешь, действительно могу организовать встречу. Мне даже интересно, тебе он про нас скажет то же самое, что и мне? - Что это он там про нас рассказывал? Эй, Мерлин, не спать! Ответь мне! Артур с удовольствием пихнул бы его локтем или вообще скинул с кровати, вот только двигаться сейчас совсем не в состоянии. - Всё завтра, - бормочет тот, и Артур вздыхает, смиряясь. Снова переворачивается набок, и Мерлин сам кладёт ладонь ему на живот, а носом утыкается в макушку, и Артуру немного щекотно от его дыхания. Завтра он устроит Мерлину допрос с пристрастием, а сегодня действительно был слишком насыщенный день. Где-то на середине этой фразы Артур и засыпает, теснее прижимаясь спиной к мерно вздымающейся груди.