Садомазокомедия «За дверью королевских покоев»

Голова просто раскалывалась. Трещала и звенела, словно медный таз, по которому лупили поварёшкой. Из-за этого звона ни черта не было слышно, и Артур лишь отдалённо понимал, что отец с ним разговаривает. О чём - оставалось загадкой, которую принцу совсем не хотелось разгадывать. Не сейчас. Артур уныло тыкал вилкой в аппетитный с виду кусок мяса, но не чувствовал его запаха, а от мысли о том, чтобы попробовать протолкнуть хоть кусочек в больное саднящее горло, тут же начинало тошнить. Это продолжалось уже второй день... Кто бы мог подумать, что принца так подкосит обычная простуда? Конечно же, никто об этом не знал. Кроме Мерлина - единственного человека, перед которым Артур не стыдился быть слабым. Ну, и который имеет доступ к лечебным настойкам придворного лекаря. Артур приходит в себя от чувствительного пинка по лодыжке, едва не вскрикивает - звук застревает в распухшем горле, - и бросает на Мерлина гневный взгляд. Тот в ответ делает страшные глаза и едва заметно кивает на Утера, замершего в ожидании. - Кхм... Да, я сделаю всё, как ты сказал, - наугад хрипло проговаривает Артур. Король едва заметно приподнимает брови, отрывает от грозди виноградину и отправляет её в рот. - Я спросил, всё ли с тобой в порядке. И твой ответ довольно красноречив, - Утер отодвигает тарелку и поднимается из-за стола. - Отправляйся в свои покои, я пошлю за Гаюсом. И это приказ, отданный вновь недовольным, разочарованным тоном. Артур морщится, словно от боли, но не смеет возразить. Чёртова простуда! Выйдя из обеденного зала, принц оступается, перед глазами плывёт, но его тут же подхватывают заботливые сильные руки. Мерлин аккуратно прислоняет Артура к стене, и тот с довольным стоном прижимается к прохладному камню мокрым от пота виском. - Наверное, всё немного хуже, чем мне казалось, - не открывая глаз, сам себе шепчет принц. - А все потому, что надо было сразу сказать всем и денек отлежаться, - ворчит Мерлин, заботливо поддерживая принца за плечи. - Но ты же у нас сильный, гордый, обязанный все выдержать. Мозгов только мало, - он фыркает. - Вот теперь, когда тебе станет лучше, оба получим от короля за то, что скрывали. Он тяжело вздыхает и внимательно смотрит на Артура. Конечно, ворчание - всего лишь способ скрыть жуткое волнение, которое обычно обижает последнего. - Отдохнул? - спрашивает осторожно. - Дойти без приключений сможем? И Артур, тебе надо поесть. Жареное мясо отпадает, но я могу попросить, чтобы приготовили похлебки. Ну вот, опять он частит, нервничает и чувствует себя курицей-наседкой. Бубнёж Мерлина Артур пропускает мимо ушей, но желудок действительно сводит от голода: завтрак и обед принц пропустил также, как и ужин. - Принеси бульона, горячего, наваристого мясного бульона. При мысли о согревающем горло тепле Артур даже чувствует себя лучше, выпрямляется, расправляет плечи и идёт вперёд без чужой помощи. Правда, всплеск сил оказывается недолгим - дойдя до своих покоев, Артур буквально вваливается внутрь, запнувшись о порог, и расслабленно виснет на вмиг оказавшемся рядом Мерлине. Тот охает под тяжестью тренированного тела и совсем непочтительно толкает принца на кровать. - А я-то думал, ты теперь со мной как с хрустальным будешь обходиться: с ложечки кормить, одеяло подтыкать, делать массаж с согревающей мазью... Принц никогда не знал материнской заботы, а его няни, все как одна, были строгими, противными, сварливыми и вообще бессердечными женщинами. Отец же предпочитал не видеть сына слабым и больным, потому Артур ненавидел болеть и никогда не показывал этого, если не становилось совсем худо. В общем, Артур, на самом деле, хочет лишь подколоть Мерлина, который в последнее время действительно слишком интенсивно хлопочет о нём, особенно после их безумных любовных игр. Но мысль о том, что тот действительно может окружить Артура заботой, внезапно согревает будто сдавленную стальным обручем грудь. - Я бы с радостью, да ты ж мне не позволишь. - Мерлин улыбается. - А я жить хочу. Он наклоняется, легко целует Артура в лоб, тут же мрачно констатирует: - Жар. Подходит к шкафу, достает ночные рубаху и штаны, смотрит на Артура. Мутный взгляд последнего явно говорит о том, что ему совершенно наплевать, что он может уснуть в парадном, и прямо сейчас он ни за что не двинется с места. - Ради меня, хорошо? Нет, серьезно, мне же всё это потом стирать, так что не будь эгоистом, - просит он и помогает Артуру подняться на подушках. Еле сдерживает пришедшие в голову комментарии про то, что кое-кому не помешает употреблять в пищу меньше мяса с выпечкой и снизить частоту тренировок. Хотя, если учесть, сколько раз за последние недели ему приходилось практически таскать Артура на себе: то уставшего после турнира, то вымотанного очередной безумной ночью... Если так будет продолжаться, Мерлин тоже обзаведется мышечной массой - и прощай классическая шпионская маневренность, которой он так гордился в душе, потому что помогала она и правда здорово. Впрочем, все равно это больше дежурная шутка, а на самом деле сила и мощь Артура ему очень нравятся. За ним таким здорово наблюдать на турнирах и пирах, его такого особенно приятно раскладывать под собой, до сих пор не веря, что он покоряется, хотя, легко может сбросить с себя и скрутить в болевом захвате. Так, посмеиваясь своим скачущим туда-сюда мыслям, отвлекающим от действительного мешающего волнения, Мерлин помогает принцу переодеться. Еще раз целует - в висок, легко, нежно, собирая губами капельки пота. - Гаюс должен прийти с минуты на минуту. И пожалуйста, не делай вид, что тебе лучше, чем на самом деле. А то я знаю тебя, - дарит принцу еще одну мягкую улыбку и, отрапортовав: - я за едой, - уходит. В комнате убийственно жарко, и хотя Артур понимает, что ему это только кажется, всё равно откидывает душащее одеяло. Мерлин его всё же подоткнул, с улыбкой отмечает принц. Гаюс входит так бесшумно, будто вовсе не касается ногами пола - поразительная осторожность для человека его возраста. - Как Вы себя чувствуете, сир? - спрашивает лекарь, присаживаясь на край кровати. - Прекрасно, - из чистого упрямства отвечает Артур. И испуганно замирает, когда пальцы Гаюса, прощупывающие пульс на шее, обводят болезненный, не успевший зажить след от укуса. Спутать его с обычным синяком, полученным на тренировке, просто невозможно, но вряд ли старик опознает в нём отпечаток зубов Мерлина. Гаюс, как ни в чём не бывало, оттягивает его веки, давит на подбородок, разглядывая горло, и Артур расслабляется, но вновь напрягается, стоит услышать следующие слова: - Мерлин в последнее время нечасто ночует у себя. Надеюсь, Вы не нагружаете его работой, не оставляя времени даже на сон? - голос лекаря ровный, но Артур чувствует в нём беспокойство. Принц понимает, что Мерлин - его подопечный, и Гаюс заботится о нём, как о родном сыне. Потому откидывает мысли о том, чтобы просто указать подданному его место. Лучше самому успокоить старика, иначе он устроит допрос Мерлину, и неизвестно, что этот идиот ему наговорит. - Он что, жалуется, что я плохо с ним обращаюсь? Или выглядит уставшим? - вопросом на вопрос отвечает Артур. - Скорее уж наоборот, - на сухих старческих губах мелькает тёплая улыбка, но после Гаюс серьёзно смотрит Артуру в глаза: - Я не собираюсь... Лезть не в своё дело, но должен убедиться, что Мерлин... Впервые на своей памяти Артур видит, как Гаюс не может подобрать нужных слов, и это настолько непривычно, что принц делает первое, что приходит ему в голову: касается кончиками пальцев руки Гаюса, нервно сжимающей ремень лекарской котомки, и уверенно, насколько позволяет больное горло, говорит: - Что бы ни случилось, я никогда не причиню Мерлину вред. И другим не позволю. И я никогда его не оставлю. Слово рыцаря. Слово будущего короля. Артур видит, как быстро сменяются эмоции на обычно невыразительном лице Гаюса - он ошеломлён этим признанием и абсолютно растерян. Видимо, он даже не догадывался, насколько серьёзны намерения принца. Что ж, пусть будет одним из первых, кто узнает об этом. Наконец, Гаюс справляется с собой - взгляд его наполняется теплом, с каким он обычно смотрит на Мерлина; с каким на Артура смотрел лишь когда тот был совсем ещё ребёнком, - кивает и протягивает пузырёк с микстурой. - Спасибо, милорд, - всё же говорит лекарь. - Тогда будет логично, если Мерлин сам приглядит за Вами во время болезни. Артур хмыкает и запоминает, разглядывая всё новые и новые склянки, появляющиеся из сумки Гаюса, что из этого, когда и в каких количествах принимать, чем смазывать горло, грудь и спину на ночь, что можно делать и чего категорически нельзя. Когда лекарь уже собирается покинуть его покои, Артур вдруг вспоминает одну очень значимую деталь: - Гаюс, мой отец ничего не должен знать. В первую очередь - ради безопасности Мерлина. - Естественно, сир, - тут же соглашается старик и едва не сталкивается в дверях с самим Мерлином, несущим поднос. - Как я вовремя, - весело заключает тот, ставя рядом с лекарствами огромную плошку с горячим бульоном, от запаха которого рот Артура тут же наполняется слюной. - Так что там с моей безопасностью? - твёрдо спрашивает он, едва они остаются наедине. Артур тяжело вздыхает и вкратце пересказывает их с Гаюсом разговор. - И в списке людей, которым я никогда не смогу посмотреть спокойно в глаза, пополнение, - хмыкает Мерлин, выслушав Артура. Но на самом деле эта забота принца и опекуна чертовски приятна. Мерлин чувствует себя любимым, нужным. И пусть он, возможно, никогда не получит от королевской семьи "спасибо" за свои подвиги, но его любят за то, что он просто есть. Это на самом деле здорово. - Ладно, что он сказал о твоей простуде? Выслушав пересказанный вкратце прогноз, суть которого сводилась к постельному режиму на пару дней и необходимости пользоваться согревающей мазью, а после париться под одеялом - об этом Артур сообщает с лицом мученика, честное слово, лучше бы он так о своей обожаемой охоте рассуждал, Мерлин заявляет строго: - Буду лично следить. А потом зачерпывает ложку бульона и подносит к губам Артура. Не то чтобы в кормлении с ложечки была реальная необходимость, принц все же вполне способен поесть сам. Но Мерлину хочется поднять ему настроение. И пусть это совершенно неуклюжая попытка, но она искренняя, Артур не может не понять. Артур пару секунд с недоумением разглядывает ложку с бульоном, вопросительно смотрит на ухмыляющегося Мерлина и почти слышит в голове его ехидный голос, говорящий что-то вроде: "Ну, давай, ты сам напросился!" Принц зеркалит ухмылку слуги, медленно, с предвкушением облизывается и чуть подаётся вперёд, обхватывая ложку губами. Откидываясь обратно, довольно, долго стонет, выпуская её изо рта, и хитро смотрит на Мерлина из-под полуопущенных ресниц: - Ещё, Мерлин. Пожалуйста, - просит хрипло. Точь-в-точь как в те моменты, когда стоит перед ним на коленях, умоляя трахнуть его сильнее... - Ты поосторожнее, а то на этот твой тон у меня особая реакция, - шутит Мерлин и зачерпывает бульон по новой. Продолжает кормить принца, любуясь его опущенными ресницами, тем как убитое выражение лица постепенно сменяется на устало-умиротворенное. Ласкает взглядом его горло, так соблазнительно вздрагивающее, когда он глотает... М-да. Как обычно, шутка оказалась пророческой. Мерлин вздыхает украдкой, понимая, что в ближайшую неделю с этим точно ничего невозможно будет поделать - Артур слаб, ему надо восстанавливаться. И Мерлину безумно стыдно за эти мысли, но он расстроен не только из-за того, что принц плохо себя чувствует, но и из-за этого тоже. В последнее время они делили ложе все чаще, откровенно наплевав на насыщенное расписание дворцовой жизни и на обоюдную усталость по утрам и вечерам, когда и можно было урвать время друг для друга. И сейчас Мерлин понимает, что отвык ждать удобной возможности неделями, что впал в зависимость, что ему действительно будет трудно... - Вкусно было? - спрашивает тихо, отставив пустую плошку на комод. Мысленно приказывает себе сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас, но не может. Артур не отвечает, он не замечает вкуса, глядя только Мерлину в глаза, и видит в них отражение собственных желаний. Тщательно подавляемых желаний, чёрт бы всё побрал! От тепла горло почти перестаёт болеть, микстура Гаюса действует, и мысли чуть проясняются, а тело наливается усталостью. О, если б только Мерлин был с ним чуть более жесток... Если б взял таким: бессильным к сопротивлению, горячим, почти не соображающим... Измучил до потери сознания, заявляя на него свои права... Господи, какое прекрасное безумие! Ему жарко, теперь просто нестерпимо, этот жар не бьёт в низ живота, как обычно, он растекается по всему телу, и Артур чувствует, как рубашка прилипает к вмиг вспотевшей коже. - Мерлин, - тихо, но уже без хрипа, выдыхает принц. - Не смей сбегать от меня. Артур пытается сфокусировать взгляд на его лице, но ничего не выходит, всё плывёт, и он закрывает глаза. Цепляется рукой за руку Мерлина и слепо тянет на себя. - От тебя разве убежишь... - бормочет Мерлин, практически укладываясь на Артура и утыкаясь носом ему в шею. Прекрасно понимает, что это глупость, и он наверняка вредит Артуру тем, что валяется на нем вот так. Хотя, если быть точным, это Артур сам себе вредит. Зачем затащил его на кровать? Но подниматься совсем не хочется. Артур горячий, разморенный, дышит тяжело, но без этих жутких перебоев. Обнимает его. Мерлин чувствует легкие движения пальцев, лениво перебирающих его волосы, и почти мурлычет: - Мешаешь мне о тебе заботиться. Я же усну сейчас... - Ага, как же. Уснет он. Разве можно уснуть, когда прямо под губами твоя собственная незажившая метка, блестящая от бисеринок пота? Только и остается, что перебирать в уме названия всех известных целебных трав, чтобы отвлечься, не думать, не сорваться и снова не сжать зубы на шее. Артур чувствует каждое прикосновение и лёгкое дыхание Мерлина так ярко, будто с него сняли кожу, оголив все нервы. - Хочу тебя. Прямо сейчас, - капризно, нетерпеливо заявляет принц, укладывая ладонь Мерлина на своё бедро и вздрагивая от этого прикосновения. Стискивает пальцы в его волосах, прижимает голову к своей шее - чувствует, как давешний укус пульсирует в такт бешено колотящемуся сердцу. Эта пульсация отдаётся набатом в ушах, бьётся на кончиках пальцев, вспыхивает красным под закрытыми веками - всё смешивается, растворяется в этом ритме, и Артур отчаянно желает вынырнуть из него, цепляясь дрожащими руками за Мерлина. - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, - то ли шепчет, то ли просто думает принц, чувствуя, что воздуха в лёгких катастрофически не хватает. - А если ты сознание потеряешь? Не надо рисковать, ты слаб... - Мерлин пытается быть рациональным, но Артур так нежно гладит его по спине, так открыто подставляется под его губы. В глазах, в голосе - безумие. Горячий, беззащитный, открытый. Как с таким можно оставаться рациональным? Мерлин даже не осознает, когда разум отключается. Просто обнаруживает, что уже вылизывает шею принца и дышит тяжело, чувствует его дрожь и сам тихо стонет. - Ох... Хороший мой, я не могу больше... Задирает на нем рубаху, медленно проводит ладонью по животу, по груди. Непривычно. Он не может даже вспомнить, когда в последний раз был нежным до и во время секса. Вот после - легко, это каждый раз с Артуром. А в процессе он уже привык быть диким и несдержанным, буквально терзать тело Артура. Сейчас так нельзя. Прикосновения Мерлина такие нежные, они успокаивают бьющую в висках кровь, и Артур выгибается навстречу ласке - ему мало, как всегда мало. Мерлин садится между его ног, оглаживает живот, грудь, даже не задерживаясь ни на секунду, чтобы ущипнуть, сжать, потянуть, оставить новую метку. Так непривычно, так бледно по сравнению с тем, что обычно происходит между ними. Ладони скользят вниз, чуть приспуская штаны, но Мерлин лишь дразнит, пробираясь кончиками пальцев под пояс, снова вынуждая умолять: - Мерлин, ты же знаешь. Мы всё равно не остановимся. Возьми... - Сейчас надо сделать все осторожно, - втолковывает Мерлин терпеливо. - Не хочу потом тебя вытаскивать из бессознательного состояния. Стягивает штаны Артура до колен, дотрагивается до полувставшего члена щекой. Трется вот так. Чуть отстраняется и касается бедра губами. И, черт, едва сдерживает желание прикусить тонкую кожу. Приходится вновь отодвинуться, вдохнуть глубоко, пытаясь вернуть хоть какое-то подобие контроля над своими мыслями. Успокоившись, он бормочет нервно: - За волосы только не дергай, - и накрывает член Артура губами. Облизывает, посасывает, чувствует, как головка упирается в небо. Ничего неприятного. Хотя, приноровиться сразу трудно. У самого Артура всегда быстрее получалось. У Артура снова перехватывает дыхание, и он едва ли не игнорирует просьбу Мерлина, но вовремя останавливает себя, сжимая пальцами не его волосы, а своё бедро. Сдерживаться просто невыносимо - Артур совсем чуть-чуть подаётся бёдрами вперёд, и Мерлин проходится зубами по головке. Принц хрипло, коротко вскрикивает, зажмуривая глаза и запрокидывая голову, перед глазами всё ещё стоит ослепительная вспышка. - Сделай так ещё, - задушено просит, даже не представляя, слышит ли его Мерлин. Мерлин удивленно вскидывается. Не верит. Неужели Артуру понравилось, когда он задел зубами? А тот стонет, ерзает - не так дико, как обычно, будучи полным сил и совершенно обнаженным. Но все равно всем видом, каждым движением требует новых прикосновений. Мерлин наклоняется вновь, опять касается зубами, изо всех сил стараясь сдержаться, не перейти грань между любимой принцем легкой болью и чем-то по-настоящему неприятным. Понимает, что долго так не продержится, вновь в нем просыпается что-то дикое, первобытное. И усмирить это в себе невозможно. Он выпускает член изо рта, смещается чуть влево и кусает за бедро. И сознание просто уплывает от этого. Как ему не хватало возможности вот так вот впиться зубами в кожу, не размышляя о последствиях, наслаждаться ее вкусом, тем, как Артур стонет, чувствуя грубую собственническую ласку. Мерлин оставляет его член, сжимает зубами нежную кожу рядом - Артура, словно молнией, прошибает болью до кончиков пальцев. Уже мало соображая, он водит руками по своей груди, по шее, касается рельефного, ноющего укуса. Сжимает его ногтями, расцарапывает до крови - слёзы скатываются по вискам, мешаясь с каплями пота. Артур тихо всхлипывает, чувствует, что дрожит, но не может остановиться, продолжая сдирать кожу на шее. Упоительная боль разливается по венам. Это невероятно, невыносимо, так мучительно и одновременно сладко... Мерлин отстраняется, оставив на бедре роскошную пурпурную метку, облизывает следы своих зубов. Теперь, когда он дал всплеску собственнической ярости выйти наружу, ему становится легче. И дышать, и думать, и прикасаться. Он вновь возвращается к члену, и во второй раз, успокоившись, приноровиться оказывается легче. Да, глубоко брать он не рискует, но то, что происходит сейчас, вполне можно оценить положительно. Плоть скользит между губ легко, Артур пытается подкидывать бедра, но Мерлин слишком крепко держит - и сохраняет за собой контроль над движениями. А когда слышит стон, не выдерживает и сжимает пальцы до боли. Переход за грань в этот раз постепенный, Артура накрывает волнами чистого, концентрированного удовольствия, он выталкивает из груди стоны вместе с последним воздухом, едва ли успевая вдыхать. Оргазм ослепляет мгновенно, принц не чувствует своего тела, не чувствует губ Мерлина, всё ещё ласкающих его, не различает даже, где верх, а где низ - растворяется в ощущениях полностью. И в себя приходит так же быстро и резко: в груди жжёт от нехватки кислорода, Артур судорожно пытается вдохнуть, но лёгкие будто слиплись, почти не пропуская воздух. Он в ужасе распахивает глаза, понимает, что действительно задыхается, хватается одной рукой за горло, другой же намертво вцепляется в плечо Мерлина, и паника накрывает с головой. Мерлин морщится недовольно, чувствуя руку на плече, поднимает взгляд и охает. Знал же, что именно этим и кончится! Впрочем, ладно, ругаться, даже мысленно, сейчас явно не время. Он быстро поднимается с постели, помогает Артуру сесть, смотрит в глаза. Ничего не помогает. Оглядывается на склянки и понимает с ужасом, что нужной - нет. Артур хрипит болезненно, и медлить больше нельзя. - Прости, - шепчет Мерлин одними губами и произносит заклинание. И вздыхает с облегчением, слыша сперва кашель, а потом неровные вдох и выдох. Он сделал то, что должен был. Артур словно издалека слышит слова на валлийском - вроде и знакомые, но абсолютно непонятные. Паника, захватившая сознание притупляется, перед глазами начинает темнеть, последние силы стремительно покидают тело... Артур не может поверить, что это конец. Голос Мерлина становится громче, вязь слов будто ложится на кожу, оплетает всё тело, проникает внутрь горячими иглами, и принц на рефлексе втягивает воздух вновь работающими лёгкими. Давится им, кашляет, но продолжает жадно вдыхать, пытаясь прийти в себя и согнать ужас от такой близкой, нелепой смерти. Мерлин рядом - перепуганный, бледный, а в глазах догорают искры золотого, колдовского огня. Артур, едва откашлявшись и восстановив дыхание, смотрит на своего слугу, всё ещё отказываясь верить в очевидное. А потом медленно отползает на другой край постели, неверяще качая головой. Так вот что за секрет Мерлин хранил всё это время... Принц неловко подтягивает штаны и прикрывается почти сползшим на пол одеялом - от прежнего доверия не осталось и следа, будто перед ним сейчас абсолютно незнакомый человек... И это больно так, будто душу рвут на куски. - Я... Оставь меня, пожалуйста, - хрипло просит Артур. Видит, как расширяются глаза Мерлина, и поспешно добавляет: - Я никому ничего не скажу, просто... Иди. Мне нужно... Побыть одному. Только сейчас, когда весь кошмар позади, Мерлин понимает, что совершил глупость. Можно было сделать массаж сердца, искусственное дыхание. Он ведь ассистирует лекарю уже черт знает сколько времени, должен был сообразить! Но слишком испугался. Вот когда болеет кто-то другой, профессионализм не отключается, а когда Артур... Чудо, что его не парализовало от ужаса, на самом деле. Артур просит уйти, Мерлин кивает неловко и отходит к двери. Садится на пол и заявляет тихо: - Можешь сделать вид, что меня тут нет. Совсем не уйду. Если приступ повторится... - Он не может договорить. Всё это уже слишком. Каких-то десять минут назад он был уверен, что это обычная простуда, шутил, проявлял заботу. Сейчас всему простому в их жизни пришел конец. - Мерлин, не испытывай моё терпение. Я могу позвать стражу, - начиная злиться, бросает Артур. Голова раскалывается: от жара, от напряжения, от всего, что сейчас произошло. Просто невыносимо. Принц растирает пальцами саднящие, припухшие веки, но это не помогает. Ему хочется свернуться под одеялом и уснуть, отдохнуть, не думать об истине, которая обрушилась на него с тяжестью огромного валуна. Но он не сможет расслабиться, пока Мерлин рядом. - Ты всё ещё здесь? Господи, Мерлин, ради всего святого - уходи! Просто уйди отсюда, чёрт бы тебя побрал!!! - Артур кричит, голос в конце фразы срывается на беспомощный хрип. - Я позову Гаюса. Его присутствие ты рядом с собой выдержать можешь? - впрочем, Мерлину не нужен ответ. Артура он в любом случае одного сейчас не оставит. Выходит из комнаты, докладывает стражнику, что принцу стало хуже, и за лекарем нужно послать немедленно. И ждет, прислонившись лбом к двери. До сих пор боясь, что случившееся повторится. Когда Гаюс приходит, маг вздыхает с облегчением и тут же убегает к себе так быстро, словно им выпустили из арбалета. Теперь все действительно нормально. Долг выполнен. Артур смотрит, как за Мерлином закрывается дверь; тот не поднимает взгляд на принца, голова низко опущена, худые плечи сгорбились, будто на них упал не меньший груз, чем на его собственные. Хотя, так и есть, наверное, ведь Мерлин не верит Артуру. Не верит настолько, чтобы посвятить в свою тайну - и это после всего, что между ними было?! А сейчас, вполне вероятно, собирает пожитки, чтобы сбежать как можно дальше от замка... Да нет... Нет, это же Мерлин, он не может просто уйти! Он клялся, что будет рядом с Артуром до последнего вздоха. А Артур поклялся, что никому и никогда не позволит причинить ему вред. Это не могло быть пустыми словами: долг, честь, дружба, любовь - всё это невозможно перечеркнуть одним лишь раскрывшимся секретом! Мерлин - маг. В голове не укладывается... Маг! Что Артур знает о магии? Она опасна, магия развращает душу, уничтожает жизнь - так говорит отец. Магия только что спасла его. Мерлин его спас - снова. Сколько раз он, используя магию, спасал жизни? О чём ещё не знает Артур? Кто же скрывается за озорной, идиотской, но такой искренней улыбкой? И что есть сама магия, от которой Утер так оберегает Камелот? Боль, пульсирующая в висках и переносице, становится просто невыносимой, и Артуру едва удаётся отыскать среди флаконов с лекарствами обезболивающее. Он выпивает сразу половину, хотя Гаюс предупреждал, что злоупотреблять не стоит. Гаюс... Он сам пользовался магией, он постоянно находится рядом с Мерлином и прикрывает его, когда тот исчезает неизвестно куда. Он точно знает об истинной сущности Мерлина. Стоит только Артуру подумать о лекаре, как тот появляется на пороге его покоев. - Сир, Мерлин сказал, что Вам стало хуже. Гаюс смотрит испытующе, возможно даже обвиняюще, но его чудо-настойка уже начала действовать, и в освободившейся от боли голове Артура все части витража складываются в довольно чёткую картину. Принц прекрасно понимает, почему Мерлин молчал, и ему остаётся лишь поражаться тому, как ловко тот скрывал свои способности больше двух лет, находясь под самым носом у короля. Он мог уйти из Камелота, но предпочёл рисковать головой ради... Ради него, Артура. Ради своих друзей, ради семьи. Мерлин порой боялся, но всё равно упорно шёл с Артуром плечом к плечу, даже зная, что впереди смертельная опасность. Или именно из-за этого он не хотел оставлять принца? Господи, сколько всего ему нужно узнать от самого Мерлина! Прямо сейчас, немедленно! А то вдруг этот идиот действительно решит сбежать? - Сир? - снова зовёт Гаюс, вырывая того из собственных размышлений. - А? Нет. То есть, да, мне было хуже, но сейчас всё в порядке, - Артур хочет уже приказать послать за Мерлином, но первоначальный план всё же кажется ему более привлекательным. - Гаюс, ты же занимался магией, так? Взгляд лекаря стекленеет на мгновение, а после он бледнеет, видимо, сделав выводы из того, в каком состоянии был Мерлин, и странных вопросов Артура. - Не думаю, что это приемлемая тема для разговора, милорд, - ровно проговаривает он в ответ. - Гаюс, я - будущий король Камелота. Скажи мне честно: ты считаешь, что отец поступает правильно, отправляя любого уличённого или подозреваемого в колдовстве на костёр? - жёстко спрашивает Артур. Старик долго всматривается в глаза принца, не решаясь ответить, но, видимо, разглядев в них то, что искал, тихо отвечает: - Я не всегда считаю его действия справедливыми. - Хорошо. Тогда... Расскажи мне про магию. Как жили люди до Великой Чистки? Для каких целей использовали магию? Она ведь как меч: может разить, а может защищать, правильно? Артур сам себе напоминает подростка, дорвавшегося до книги со сказками. Ему интересно, действительно интересно, хотя, в груди всё равно так болезненно давит - Утер убил стольких людей, а ведь среди них мог бы быть и Мерлин... Гаюс вдруг улыбается принцу, что делает ну очень редко, и присаживается на край кровати. Артур же откидывается на подушки, приготовившись слушать. - Пожалуй, начну рассказ с историй о Великих Королях древности, правой рукой и первым советником которых неизменно являлся придворный маг... Оказавшись в комнатах Гаюса, Мерлин уныло смотрит по сторонам. Заходит в свою спальню. Впрочем, в последнее время она стала просто кладовкой, где хранятся его вещи, а спать он все чаще остаётся в покоях Артура. Теперь же... Черт знает, что будет с ним теперь. Проходит час, полтора. Никто не приходит, чтобы сопроводить его в темницу - Артур сдержал свое слово. Но все равно неизвестность пугает, а сделать ничего нельзя. Принц ясно сказал, что не желает его видеть. Прямо сейчас Мерлин жалеет о том, что уничтожил все артефакты, позволяющие наблюдать за миром сквозь время и пространство, которые попадали ему в руки. Хочется посмотреть на Артура хоть одним глазком, убедиться... Нет, не в своей безопасности. С этим проблем нет, Мерлин себя знает: если жить захочется, он спасется, если нет - то и плевать. Страшно, как Артур это все переживет. Он ведь столько времени не позволял себе ни к кому привязываться по-настоящему, сознательно отгораживался за образами то сурового бесстрашного воина, то избалованного мальчишки. А когда открылся перед Мерлином, получил в ответ такое... Для него это все наверняка выглядит как предательство. Мерлин даже не осознает, что уже идет по коридорам замка, не видит ничего вокруг, ноги будто сами несут его вперёд. У него только одна цель: увидеть, убедиться, что Артур справится с этим. А после и умереть не жалко. Он подходит к покоям принца, чуть приоткрывает дверь - и охает, видя Артура сидящим на кровати и слушающим Гаюса так, словно тот обещает ему господство над всем миром. Артур завороженно слушает рассказ Гаюса, лишь изредка выспрашивая интересующие подробности. Всё, что он с детства слышал о магии, было лишь одной стороной монеты: она сеяла хаос, смерть и разруху, но лишь в руках тщеславных, жадных, озлобленных ведьм и колдунов. Но как и в любой системе, в магической тоже был баланс: на свет появлялись великие маги, которые останавливали ужасные эпидемии заморских болезней, возвращали к жизни бесплодные земли, призывали дожди во время засухи и разгоняли тучи в лютые морозы. Они защищали рыцарей от мечей неприятеля, разили противников молниями, лёгким мановением руки склоняя победу в войне на свою сторону. А магические твари повиновались их словам как неоспоримым приказам и прятались в лесах, не смея трогать крестьян и их скот. И с каждым словом старого лекаря Артур всё больше убеждается в том, что Утер неправ в своих суждениях. - Скажи, почему же тогда отец так ненавидит магию? - спрашивает принц, когда Гаюс замолкает. Тот поджимает губы и смотрит поверх плеча Артура, избегая прямого взгляда. - То, что я рассказал Вам, милорд, уже можно считать изменой Короне. Но я присягнул на верность лично королю и не могу раскрывать его тайны. Артур стискивает зубы. - Я понимаю. Спасибо тебе, Гаюс, - принц кивает, отпуская лекаря. - Сир, Вам нужно растирание лечебной мазью, - замечает Гаюс, на что Артур лишь фыркает. - Мерлин этим займётся. Правда, Мерлин? - громко спрашивает он, глядя прямо на приоткрытую дверь. Казнят? Или все же не казнят? Впрочем, Мерлину уже все равно, что будет, главное, сейчас ему приказано зайти. Он толкает тяжелую дверь, ловит ободряющую улыбку Гаюса - может, все не так плохо? Кто знает. Подходит к постели, смотрит на Артура внимательно. Вроде, тому лучше. Но Мерлин все равно не может не спросить: - Приступ... Больше не повторится, как считаете? Артур непонимающе хлопает глазами, пытаясь понять, о чём говорит Мерлин. А когда вспоминает, то не может сдержать ехидного смешка - всё с ним будет в порядке, если только его не собираются снова довести до умопомрачительного оргазма. А потом до Артура доходит: пока он здесь решает, жить Мерлину или умереть, тот думает не о собственной шкуре, а о здоровье Артура! Господи, да даже если Мерлин сильно захочет, из него не получится злого колдуна - у него же в голове вообще всё непойми как работает, и самое страшное злодеяние, до которого он может додуматься - это накормить принца крысиной похлёбкой. Почему-то теперь всё кажется таким простым, что Артуру даже становится стыдно за свою первую реакцию: он испугался золотых вспышек магии в глазах Мерлина, будто это был кто-то другой, незнакомый... Но Мерлин ведь всё тот же бестолковый, самый ужасный в мире слуга, самый близкий, верный друг и единственный человек, которому Артур признался в своих чувствах. И он не жалеет ни о чём. Теперь последний секрет, разделяющий их невидимой стеной, разбит вдребезги, и всё обязательно станет лучше, чем когда-либо. Артур наблюдает, как Мерлин закрывает дверь за Гаюсом, как поворачивается, прислоняясь к ней спиной, и смотрит хмуро, растерянно, он выглядит абсолютно убитым. - Иди сюда, - тихо зовёт Артур. Ему не терпится окончательно расставить всё по своим местам. Мерлин подходит ближе, садится на край постели, вздыхает тихо. Ответ на свой вопрос он получил: улыбка принца, кивок от Гаюса. Теперь его черед отчитываться. - Я хотел рассказать, но... - он замолкает ненадолго, пытаясь подобрать слова. - Сперва я все же не очень доверял, привык скрывать это ото всех, а потом... Мы так счастливы были. Каждый раз. Я еще никогда не был так счастлив, и просто эгоистично не хотелось портить эти моменты. А сегодня я так испугался... - Он смотрит виновато, не зная, что добавить. Просить снисхождения не хочется. Дурацкий детский принцип, но переступить его непросто. На самом деле еще чудо, что он сдерживается, чтобы не ляпнуть что-то вроде: "Плаха или виселица?" Артур разглядывает лепечущего оправдания Мерлина, ещё раз убеждаясь, что ничего в нём не изменилось. Протягивает руку, касаясь кожаного шнурка на шее, подцепляет его пальцем и достаёт из-за ворота туники своё кольцо. Тянет на себя, заставляя наклониться ближе, говорит тихо, доверительно: - Это кольцо принадлежало моей матери, и оно очень много значит для меня. Я доверил тебе хранить его, и хочу такого же доверия в ответ. В будущем я собираюсь доверить тебе свою жизнь, Мерлин, и для этого ты должен рассказать мне о себе и своих способностях абсолютно всё. Помнишь, ты когда-то сказал, что я стану величайшим королём? Так вот, величайшему королю будет нужен величайший придворный маг - это древняя традиция, - Артур с удовольствием наблюдает, как с каждым его словом глаза Мерлина распахиваются всё больше, и добавляет, отпуская шнурок: - Покажи мне какой-нибудь зрелищный фокус. - Артур, ты... - у Мерлина даже слов не находится. Он просто смотрит на принца широко распахнутыми глазами, как на заморское чудо, а потом падает на кровать и смеется, немного истерически, но счастливо, не веря в происходящее. Сам себе кажется полным идиотом, но плевать. - Я с этим родился, - наконец произносит он, отсмеявшись. - В детстве не умел контролировать силу, и за мной глаз да глаз нужен был. Мама намучилась. Особенно когда я, не понимая, что к чему, соседских ребятишек разыгрывал. Потом, конечно, понял, что таких как я часто опасаются. Старался не злоупотреблять. В основном, незаметно помогаю вам в битвах. И доспехи твои спасаю от ржавчины. - Улыбается лукаво и замечает: - Кстати, это экономит кучу времени и сил на секс. - Представляю, какой занозой в заднице ты был в детстве, если и сейчас тебя терпеть невозможно, - усмехается Артур. - Погоди... А меня ты разыгрывал? С помощью магии? Мерлин опускает взгляд, и принц, недобро сощурившись, чувствительно толкает его локтем. - Ладно, тоже расскажешь. И я всё ещё жду фокус. - Фокус? - Мерлин задумывается. - Сейчас... В голову, как назло, ничего не лезет. Точнее, вариантов куча, только надо именно что угодить Артуру. Шутка над ним его обидит, а на что-то романтичное он наверняка рассмеется над Мерлином. Маг окидывает комнату взглядом, тяжело вздыхая. Взор цепляется за сложенное оружие. Ну, вроде, вполне нейтрально. Он смотрит внимательно на мечи, произносит заклинание - и те поднимаются вверх, стукаясь друг о друга над столом, словно на них сражаются невидимые воины. - Добро пожаловать на самое непредсказуемое состязание, - пафосно произносит Мерлин, едва сдерживая смех. Артур скептически смотрит на разворачивающийся бой. - Что ж, ты доказал, что даже с помощью магии не умеешь фехтовать. Мерлин, на скрещенные мечи я за свою жизнь насмотрелся достаточно, покажи мне что-то волшебное! Тот обиженно поджимает губы и аккуратно возвращает оружие на место. Быстро оглядывает комнату, останавливая взгляд на свече, и Артур с восхищением смотрит, как золотой блик заливает синюю радужку его глаз. Артур переводит взгляд на свечу, и теперь происходящее действительно впечатляет: трепещущий язычок пламени длинной нитью вытягивается вверх, сплетается причудливым рисунком, и вскоре Артур может разобрать в нём миниатюрную фигурку дракона, похожего на того, что украшает их фамильный герб. Мерлин произносит неизвестное слово на валлийском - дракончик срывается с фитиля, взмахивая крыльями, и начинает кружить по комнате, а принц не может оторвать от него взгляд. Но чудеса на этом не заканчиваются, и вот из разлитого по подоконнику лунного света тянется ещё одна нить, а спустя минуту рядом с дракончиком уже порхает большая бабочка невиданной красоты. Артур не встречал таких в Камелоте - наверное, они существуют только в воображении Мерлина. Две светящиеся фигурки вальсируют в воздухе, рассыпая вокруг себя оранжевые и голубые искры, и это самое прекрасное зрелище, когда-либо виденное Артуром. Мерлин, кажется, тоже зачарован творением своей магии - сидит рядом, задрав голову, едва заметно шевелит пальцами, заставляя бабочку с драконом сплетаться в танце, а на его лице отражаются мягкие блики света. И он так красив сейчас, что у Артура нет никаких шансов сдержаться. Принц наклоняется ближе, запускает пальцы в волосы на затылке Мерлина, притягивает его к себе и, прежде чем поцеловать, шепчет в самые губы: - Спасибо. Мерлин сразу же отвечает на поцелуй, прижимается к Артуру всем телом, тянется к нему всем своим существом и до сих пор не верит, что его приняли, его любят, им восхищаются. И кажется, его силы словно увеличились. Магия струится по венам, как хмель, он ощущает ее каждой клеточкой тела. Ее и пальцы Артура в своих волосах и на своем плече. Интересно, он и правда стал сильнее или ему от радости так кажется? Он чуть отстраняется, шепчет довольно: - Давно я не делал ничего подобного просто так, чтобы развлечься. Уже и забыл, как это бывает красиво. Но на самом деле прекрасны не фигурки из света, прекрасен Артур с этим по-детски восторженным выражением лица. И Мерлин не выдерживает, валит его на постель, целует снова. Бешено, дико, вылизывая, кусаясь, тяжело дыша. И только когда губы начинают ныть, в мыслях щелкает: Артур болен и слаб, а Мерлин его снова практически насилует тут. Он отстраняется сразу же, произносит нерешительно: - Прости. Ты... С тобой все в порядке? Прячет виноватый взгляд, вновь обращая внимание на уже распавшиеся на сияющие точки, фигурки. Заставляет их посветлеть и подкидывает под потолок в хаотичном порядке. - Тебе когда-нибудь дарили твое собственное звездное небо? - Никогда, - потрясённо шепчет Артур. Это что-то невероятное. То, что сейчас происходит, просто непостижимо! Но рядом с Мерлином всё становится возможным, и принц в очередной раз возносит мысленные благодарности Судьбе за то, что свела их вместе. Эмоций так много, что Артур едва не задыхается, разглядывая тёмный силуэт Мерлина на фоне созданного им самим звёздного неба. Только в Камелоте звёзды никогда не были такими яркими и близкими. - Господи, как же я люблю тебя, как же... - Артура просто разорвало бы изнутри, если б он не произнёс это вслух. Он не договаривает, зарываясь пальцам в волосы Мерлина и втягивая его в новый, умопомрачительно нежный поцелуй. В груди что-то трепещет так сладко и волнительно, что слёзы против воли наворачиваются на глаза. - Мерлин, - Артур гладит кончиками пальцев чувствительную шею, его голос дрожит. - Возьми меня нежно... Мерлин стискивает его в объятиях, сцеловывает слезы. Самому трудно дышать: от эмоций, от вида такого Артура, от радости, что больше секретов нет, только полное принятие и абсолютная, всепоглощающая любовь. - Конечно, - произносит он с неловкой улыбкой, быстро стягивает свою тунику, затем переходит к ночной рубахе Артура. Ее, наоборот, поднимает медленно, лаская кожу кончиками пальцев. Волнуется немного из-за сбитого дыхания принца, но тут же успокаивается, понимая, что это просто от чувств, а даже если и... Он же теперь всегда может помочь открыто. - Я так счастлив сейчас. Очень. Его распирает, хочется и сыпать беспрестанно нежными признаниями, и целовать Артура, пока голова не закружится, и любоваться отблесками звезд в его глазах. Все сразу. Хочется подарить ему не только копию неба, но и весь мир, чтобы он понял, насколько важен для Мерлина. Счастлив, да. Артур видит это, ощущает всем своим существом, насколько свободнее и увереннее Мерлин теперь чувствует себя. Как легко и властно его ладони оглаживают особо чувствительные места на теле принца, а блеск в глазах уже не имеет никакого отношения к магии. Как же тяготила его эта тайна, если теперь Мерлин так преобразился, невольно заставляя Артура восхищаться собою, словно в первый раз? Принц водит кончиками пальцев по ласкающим его рукам и пытается не думать о том, на что ещё он способен, чтобы как можно чаще видеть Мерлина таким... Таким взбудораженным, свободным и абсолютно счастливым. Все эти чувства отражаются в нём самом, будто в зеркале, и Артур, отталкивается, садится на постели, прижимается к Мерлину голой грудью. Гладит худую гибкую спину раскрытыми ладонями, льнёт, жмётся ближе, касается губами шеи, не понимая, чего хочет больше: целовать нежную кожу или вдыхать полной грудью запах его волос. Удивительно... Они впервые столь нежны и сдержаны друг с другом в постели, но эти почти невинные, трепетные ласки кажутся откровеннее всего того разврата и бесстыдства, в которое они вдвоём окунулись с головой. Наверное, они просто переступили ещё одну черту. Что ж, всё к лучшему. Мерлин охает, чувствуя объятия, прижимает принца к себе еще ближе, дышит им. И впервые накрывает правильностью ситуации, уходит это ощущение, что объективно он все равно всего лишь деревенский мальчишка, которому просто повезло, уходит вечный флер неуверенности, сопровождающий их с Артуром отношения. Они действительно рождены для великих свершений и великой любви, о которой только в сказках и пишут. И все это у них уже есть. Кожа Артура горячее чем обычно - чертова простуда. И от этого захлестывает еще большей нежностью, обожанием. Он зацеловывает плечи принца, нежно гладит пальцами то самое место укуса на шее. Чуть сдвигается, чтобы не затекли ноги - и кольцо, подаренное Артуром, зажимает между их телами. - Люблю, - выдыхает Мерлин хрипло, зарываясь пальцами в золотистые волосы, чувствуя, как на тело надавливает холодный металл, констатируя с ладонями Артура: влажными и горячими. - Безумно люблю, я даже и не думал, что способен так... Мало, как же Артуру мало Мерлина... Даже сейчас, когда тот в его руках, хочется большего, хочется заполнить им весь свой мир, пропитаться насквозь, как сладким хмельным вином, и не отпускать никогда. - Раздевайся, - нехотя отстраняясь, шепчет принц, и сам стягивает с себя спальные штаны. Тянется к их шкафчику, достаёт почти пустой флакончик с маслом и не успевает обернуться, как Мерлин накидывается на него сзади, подобно лесному коту. Скорее игриво, нежели серьёзно, прикусывает шею сзади, легко ведёт зубами, и у Артура по спине бегут мурашки от приятной щекотки. Принц изворачивается, садится лицом к Мерлину, а тот удобнее устраивается у него между ног. Артур ведёт ладонями по мерцающей в свете магических звёзд коже, поддевает шнурок на груди Мерлина, наклоняется и, сжав зубами холодное серебро, медленно тянет на себя. Когда Мерлин наклоняется достаточно близко, Артур отпускает кольцо и прижимается губами к его губам, вновь утопая в щемяще нежном поцелуе. И тихо охает, когда Мерлин, подхватив его за задницу, резко дёргает на себя, затаскивая к себе на колени и роняя головой на подушки. - Признайся, ты пользуешься магией постоянно. Ты не можешь быть настолько сильным, - недоверчиво усмехается принц, пытаясь устроиться в неудобной, такой открытой позе. - В этот раз я просто застал тебя врасплох, - довольно мурлычет Мерлин и дарит принцу очередной мягкий поцелуй. - Но вообще ты даже представить не можешь, сколько раз и в чем она мне помогала. На секунду представляется: Артур не может пошевелиться, связанный магическими путами; Артур, чувствующий из-за магии в два раза больше прикосновений; Артур, в секунду оказывающийся без одежды, и не нужно разрывать поцелуи... Маг смеется своим мыслям. Да, знали бы дракон и Гаюс, в каком ключе иногда Мерлин думает о своем даре. - С другой стороны... Ты ведь всегда позволяешь мне держать себя и без всякой магии, разве нет? - бормочет он и, все еще смеясь, тянется за новым поцелуем. Это на самом деле здорово - улыбаться в губы любимого человека и не думать ни о чем, кроме созданной тобой же красоты вокруг и удивительно горячего тела под руками. Мерлин гладит бедра принца, стараясь в этот раз сжимать не так крепко как раньше, а просто чтобы осталось ощущение, что если что - Мерлин удержит, всегда удержит. Вжимается крепко, касаясь лица теплым дыханием. - Попросишь меня? - Как будто если не попрошу, ты сейчас оденешься и уйдёшь, - смеётся принц, и тут же чувствует, как Мерлин сильнее сжимает его бёдра, разводя ноги ещё шире. Артур наощупь отыскивает флакончик с маслом, протягивает его Мерлину и покорно просит: - Подготовь меня тщательно и нежно. Пожалуйста, Мерлин. Ему самому эти слова теперь даются куда легче, ведь покоряться превосходящей силе - естественно и просто. А Мерлин действительно превосходит его, теперь Артур в этом уверен. Мерлин выливает масло на пальцы, продолжая улыбаться как идиот. Касается осторожно, нежно. Почему-то сейчас не то что ввести внутрь, просто надавить страшно. Эта ночь, пожалуй, самая знаковая в их жизни, и испортить ее можно любым неверным взглядом, словом, прикосновением. И также любым действием можно сделать ее еще более незабываемой, усилить их связь еще больше. А в глазах принца прежнее нетерпение пополам со смущением, делающее его настолько красивым, что дух захватывает. И невозможно медлить. Пальцы проникают осторожно, бережно. Мерлин смотрит внимательно, стараясь уловить любое, малейшее изменение: взгляд, дыхание, выражение лица. Но все, вроде, хорошо, Артур вздыхает тихо, довольно прикрывает глаза. И этой картиной хочется любоваться вечно, отвлекаясь только на то, чтобы коснуться губами шеи. Артур обнимает Мерлина за плечи, поворачивает голову, подставляя шею его губам, и нетерпеливо ведёт бёдрами, медленно и плавно подаваясь навстречу. Не подгоняя и не прося большего, просто лежать неподвижно и сдерживать себя нет сил. Пальцы скользко ласкают чувствительные мышцы, и Артур легко раскрывается, доверчиво расслабляется под умелыми руками Мерлина. Удовольствие тягучее и сладкое, как свежий липовый мёд, обволакивает сознание. Слишком непривычное без спутницы-боли, но прекрасно вливающееся в атмосферу, сотканную откровенными признаниями и мерцанием тёплых звёзд под потолком. Принц хочет сказать, что уже готов, и Мерлин может взять его, взять как угодно, ему не будет больно - но не произносит ни слова. Пусть тот сам решает, когда остановиться, а Артур может и потерпеть. Тем более, его руки в кои-то веки не связаны, и пальцы не цепляются судорожно за смятые простыни - можно не спеша гладить изгиб тонкой спины, хрупкие плечи и острые лопатки, в очередной раз поражаясь тому, какую огромную силу сдерживает это тело. Обычно Мерлин ждет безумия, накрывающего обоих с головой, когда не понятно, где боль, а где острое удовольствие, и в мозгу стучит только бесконечное "мало-мало-мало". Сейчас конечно можно распалиться до такого состояния, но не хочется разрушать эту трепетную атмосферу. А как понять сейчас, можно уже или нет, он не знает, не привык вот так без потери контроля над разумом. Все решает Артур, и, удивительно, но ему тоже не приходится разрушать созданную ими сказку - он просто льнет чуть откровеннее, улыбается легко и нежно, и Мерлин понимает безмолвный намек. Очередное "люблю", произнесенное куда-то в плечо, и он входит также медленно, как до этого ласкал. Взять на себя главенство, подчинившись требованию. Как всегда. Несочетаемое, нелепое, если описать его словами, действие, но ставшее его сутью, самым лучшим, что есть в его жизни, пожалуй, даже, прекраснее магии. Магия есть, нужна ему, помогает ему в жизни, но не отвечает так на его любовь, не подстегивает к новым свершениям, не вызывает такой сдавливающей грудь нежности. Она - средство, Артур - смысл. Смысл всего... И сейчас он закусывает губу, чтобы не застонать - как будто Мерлин не понимает, что немного больно сперва все равно будет. Идиот любимый, ну кого он рассчитывает обмануть? С другой стороны, зрелище зачаровывает не хуже звезд под потолком, и Мерлин снова наклоняется ближе. Проводит языком по закушенной губе, умоляя раскрыться, захватывает горячий рот, чувствуя, как на его губах умирают все еще сдерживаемые тихие стоны. Толкается вперёд, заполняя Артура до конца, и ждет. Мерлин замирает, они целуются, ласкаясь языками, и Артур ждёт, когда же он начнёт двигаться. Пока не понимает, что Мерлин ожидает его просьбы. Но нет, сегодня Артур не будет просить словами. Он ведёт ладонями по напряжённым бокам вниз, обхватывает ягодицы Мерлина, прижимает его ещё ближе, и отпускает, легко оглаживая поясницу. Мерлин сдаётся без боя, принимает его правила игры, медленно подаётся назад и снова вперёд, прижимаясь крепко-крепко. И Артур тоже не сдерживается более - откровенно стонет, наслаждаясь каждым мгновением их единения. Чувствует, как прогибается поясница, как напрягаются мышцы под его ладонями, водит по влажной коже кончиками пальцев - вверх-вниз, следом за движениями Мерлина. Тот будто бы ласкает его всем своим телом, прижимается грудью к груди, животом к твёрдому члену, губами к шее, и Артур чувствует, как слабеют руки и ноги, как он весь расслабляется, принимая и впитывая каждое прикосновение и движение Мерлина. Принц открывает глаза, запрокидывает голову, не сдерживая протяжных, чувственных стонов, и раскинувшееся над ними мерцающее небо гипнотизирует и поглощает сознание. Артур снова обнимает напряжённые плечи Мерлина, прижимается губами к мокрому виску, и ему кажется, будто они вдвоём бесконечно раскачиваются в этом море звёзд. Артур намекает на продолжение достаточно быстро, и Мерлин снова не может отказать ему и себе. Сохранять ритм плавным, а движения нежными, удается легко: Артур доверчив, расслаблен, тянется к нему. И все равно сознание плавится. Это не зависит от желания сделать больно, прикоснуться нежно и почувствовать боль или нежность в ответ. Это просто рядом со своей настоящей половинкой невозможно думать-контролировать-планировать долго. Все равно в итоге все будет сведено к сладкому безумию, когда совершенно не думаешь о том, правильно ли, понравилось ли - просто чувствуешь. А тело все делает само, именно так как нужно. Идеально. Как сейчас. Сейчас нужно неспешно гладить принца по плечам, без этих прикосновений горят руки, нужно прогибаться, ощущая его ласковые пальцы то на пояснице, то на лопатках, нужно дышать его дыханием и вести бедрами уверенно, но не слишком быстро, чувствовать, как он подается навстречу. Нужно ловить губами его стоны. Он не сможет без этого, и какие к черту мысли, страхи и подсчеты? Просто жизнь, просто любовь, страсть и нежность, просто очень, до безумия хорошо. И даже оргазм не похож на предыдущие с Артуром, никаких резких потрясений, когда отключаешься, а потом также внезапно возвращаешься в реальность. Просто в какой-то момент становится слишком хорошо, но сознание работает, и можно видеть Артура: облизывающего губы, стонущего, мелко дрожащего. Зафиксировать в сознании, что он тоже кончает, и что он нереально прекрасен в этот момент. Стиснуть в объятиях, продолжая изливаться внутрь, а когда все заканчивается - охнуть от осознания, что магические звезды падают на постель и гаснут прямо возле них. Чертовски красиво. Теперь магия сама делает им подарки. - Я очень счастлив, - шепчет Мерлин устало, глядя на светящуюся точку прямо на подушке Артура. - И надеюсь, ты также счастлив со мной. Ты все для меня. Артур не сразу понимает, что вспышка перед глазами - это не просто взрыв удовольствия в сознании, во всём его теле. Она реальна - это их звёзды взрываются и рассыпаются искрами, планируя вниз, подобно снежинкам. Это Мерлин теряет контроль над собой и своей магией, прижимается, замирает, и Артур тоже не может шевельнуться, только внутри всё дрожит, и с губ срывается долгий, громкий, упоённый стон. Кружащие в воздухе огоньки расплываются перед глазами, и Артур зажмуривается, стискивает зубы - теперь дрожь проходит по всему телу, невыносимая, нереальная, умопомрачительная. Вот такого он точно ещё никогда не испытывал. Сил не остаётся даже на то, чтобы обнять Мерлина, показать, насколько важно каждое произнесённое им слово. Артур тяжело дышит, пытаясь прийти в себя, а вокруг медленно гаснут подаренные Мерлином звёзды. - Мерлин, - едва слышно зовёт Артур, но на большее его не хватает. Остывающий пот холодит кожу, принц вздрагивает и только сейчас вспоминает, что он, в общем-то болен. Но это не так уж его беспокоит, ведь Мерлин позаботится о нём. Мерлин улыбается смущенно, видя реакцию принца. Кажется, он снова лишил Артура дара речи. А потом тот вздрагивает, и это выводит Мерлина из блаженной неги. - Одну минуту, - шепчет он тихо, переводя дыхание. Приходит в себя окончательно, открывает взглядом шкаф и заставляет теплое одеяло, которое принц использует только в самые суровые зимы, прилететь и упасть прямо на них. Возится недолго, пытаясь аккуратно расправить его, бормочет чуть слышно: - Цени, я добровольно соглашаюсь спать в духоте ради тебя, - а потом добавляет гораздо нежнее: - Выздоравливай быстрее уже, счастье мое. Артур с трудом перекатывается набок, чувствует, как Мерлин укрывает его, обнимает, шепчет на ухо слова, заставляющие сердце сладко сжиматься. И засыпает, не в силах согнать с лица счастливую улыбку.