Следующие несколько дней были, кажется, откровенным адом. От вестей о пропаже правителей Англии, Ирландии и Шотландии Европу затрясло, как в лихорадке, зашевелились и Россия с Османской Империей, внимательно наблюдая за сложившейся ситуацией, и готовясь, в случае чего, браться за активные действия.
Франциск практически мгновенно понял, что мать права – действовать нужно было немедленно. В сложившихся обстоятельствах было два варианта – либо Франция вмешается немедленно, либо страну его супруги раздерут на клочки, не особенно разбираясь, жива она все ещё, или уже скончалась.
Когда он вновь заговорил об этом с Екатериной, та поджала губы и покачала головой.
– Вот тут-то и некстати пришлась ваша выходка, – пробормотала она, – был бы сейчас контракт, был бы ты мгновенно законным королем Шотландии. А теперь придётся фальсифицировать нашу версию и привлекать ту копию, что у Марии де Гиз. Найди мне образец почерка Марии среди её документов, за себя сам распишешься.
Юный монарх аж ахнул, вспомнив, о чем говорит королева-мать. Ну конечно, контракт! Злосчастный брачный контракт, который разгневанная Мария заставила Екатерину сжечь!
– А где мы копию возьмём? – наконец спросил он, осознав все вышесказанное, – он же огромный, составлялся днями…
– Обижаешь, сын, – фыркнула Екатерина, – одну копию вы с Марией однажды уже нашли, но не думаешь же ты, что она единственная! Я, знаешь ли, всегда готова к любой ситуации. Только подпись Марии нужна, но тут уж я справлюсь, если что. Есть у меня человечек…
Франциск поднял брови. Екатерина закатила глаза.
– И не надо на меня так смотреть. Молод ещё, успеешь понять, что королям порой нужны самые разные люди. Вон, твоя Мария, пока ты был на войне, дабы добыть денег для своей мамаши, наняла человека, который сначала похитил меня, требуя выкуп, а затем, когда я его перекупила, чтобы узнать, кто заказал похищение, убил твою двоюродную тетку, чтобы на неё можно было свалить вину. А тут всего-навсего фальсификация подписи…
Франциск взглянул на неё с такой смесью удивления и недоверия, что Екатерине на секунду аж неловко стало. Впрочем, это несвойственное ей чувство тут же вытеснило другое – искреннее недоумение.
Откуда она об этом знает?
Франциск, кажется, был настолько потрясён, что сперва даже не отреагировал на дикое, на его взгляд, обвинение, хотя, казалось бы, сам, когда была необходимость, Генриха прикончил…
На этой мысли Екатерина аж слегка пошатнулась. А
это-то ей откуда известно? С чего она вообще это взяла, и почему у неё нет во всем этом даже сомнений?
Желая скрыть собственное замешательство, королева поспешно покинула зал и вернулась в свои покои, сославшись на то, что ей нужно достать копию контракта, и посоветовав Франциску немедленно написать Марии де Гиз.
В свои покои Екатерина практически влетела, тяжело дыша. В голове отчего-то вспыхивали странные изображения, которых она как будто прежде никогда не видела, да и вообще они не выглядели адекватными, но…
Вот они с Марией сидят у камина. Рядышком, практически в обнимку.
– Теперь мой мальчик, мой златокудрый ангел в раю, – со скорбью шептала Екатерина, – не сказать, чтобы это было сильным утешением, дорогая, но все же…
– Я надеюсь, Екатерина, – грустно качнула головой Мария, – так надеюсь… Пусть хоть после смерти он будет спокоен и счастлив. В конце концов, мой король достаточно выстрадал за свои грехи, ещё будучи здесь, на земле…
– Да за какие грехи-то? – махнула рукой Екатерина, – по сравнению с иными…
Мария вздохнула, глядя на огонь.
– Его, кажется, до самой смерти до конца не отпустил страх кары за отцеубийство. Несмотря на все, что мы узнали о сумасшествии Генриха, – задумчиво пробормотала она.
Екатерина дернулась.
– А… ну да. Впрочем, Франциск лишь сделал то, что должно.
– Безусловно, – кивнула Мария, – я осознаю это, и он также осознавал, но… Нам ли знать, как все это работает там, сверху? Как там относятся к тем, у кого руки в крови? А у многих ли правителей они не в крови?..
Екатерина зашаталась и чуть не рухнула на пол. Этого разговора не могло быть! Во-первых, её золотой мальчик был жив! Она видела его буквально только что! Во-вторых, они никогда не были настолько близки с Марией, чтобы сидеть вместе у камина и мирно беседовать! Да и в конце концов, она ещё не жаловалась на склероз, и этого просто не было!
Или было?
Машинально Екатерина полезла в тайник, доставая копию контракта – дело не терпело отлагательств, воспоминания там или нет. Однако перестать думать об этом она просто не могла. Она и мирные посиделки с Марией Стюарт? Это даже звучало абсурдно, но…
– Нам, королевам, и не такое порой приходится творить, – наставительно, по-матерински произнесла Екатерина, поглаживая Марию по темным волосам.
Находясь при этом явно не в своём замке.
«Шотландия», – подсказал разум.
Мария вдруг рассмеялась.
– И не говорите. Я, кстати, никогда не говорила Вам? Это была я. Тогда, давно…
– Что была ты? – нахмурилась Екатерина.
Мария засмеялась ещё громче, но нервно, не вполне искренне.
– Похитила Вас я. И кузину Вашу я подставила. Вы мне денег не давали…
Кажется, она хлебнула винца перед этим разговором. Или во время него…
Екатерина понятия не имела, что происходит, но она прекрасно помнила, что даже не разозлилась на невестку, а только расхохоталась и захлопала в ладоши. Может, тоже не вполне трезва была?
Отлично, в этих её странных несуществующих воспоминаниях они с Марией Стюарт ещё и пили вместе. Блеск…
Однако же, что бы ни представляли из себя эти воспоминания, кое-что важное для нынешнего времени в них было. Франциск убил отца. Если это правда, то будет правдой и то, как об этом узнал Нарцисс, и…
Ну уж нет. Не в её смену.
***
Франциск не вымолвил ни слова, чтобы защитить честь Марии, не только от шока, что более чем удивило его самого. Было и иное, была какая-то странная уверенность в том, что мать сказала правду…
Потому что Мария призналась ему в происходящем. Он вдруг отчетливо вспомнил, как они сидели вместе, и он обнимал её за плечи, и она рассказала ему обо всем, что случилось, пока он был на войне…
Вот только он, хоть убей, не помнил, когда именно состоялся этот разговор.
Он всю голову сломал, пока ждал, когда мать вернётся с контрактом, но так и не смог установить, когда же именно и в каком контексте они говорили об этом. Возможно, это было как-то связано с тем, что сейчас каждое воспоминание о любимой вонзалось ему в сердце раскалённым клинком… Однако он не мог отделаться от ощущения, что дело далеко не только в этом.
Когда Екатерина принесла ему контракт, он уже успел составить письмо для Марии де Гиз. Мать вела себя немного странно, будучи, как будто, взволнованной и озадаченной, но ему она не сказала ничего, хотя, как заметил Франциск, пару раз порывалась. В итоге юноша сам не выдержал и спросил её об этом, на что она лишь пробормотала:
– Нужно быть осторожней с Нарциссом…
И Франциск откуда-то в деталях понял, о чем она говорит, хотя знал об этом совсем не так много.
– Он надумает мстить Марии и Нострадамусу, – задумчиво продолжила Екатерина.
Как будто его мстительное настроение на что-то влияло, Марии все равно не было… Правда, был Нострадамус, но…
Мать и сын остановились, глядя друг на друга и одновременно поражённые одной и той же мыслью.
Нострадамус.
Провидец предстал перед ними по первому же зову, и, даже не спрашивая объяснений, покачал головой.
– Я не вижу её. Нигде вообще. Я не видел её смерти, но не вижу её и живой. Королева Мария просто исчезла, и, когда я пытаюсь увидеть её, я вижу лишь черноту. Говоря откровенно, я не думаю, что она погибла, или, как минимум, не могу быть в этом уверен, но что с ней случилось, я себе даже не представляю. Мне кажется, ни один человек на свете сейчас не знает, где она… Знаю одно: я попытался найти и королеву Елизавету… Результат ровно тот же.
И снова неизвестность, давящая, не дающая жить…
***
Огромный ворох дел и проблем все ещё оставался спасением для Франциска. В кратчайшие возможные сроки состоялась его коронация, за время подготовки к которой его войска вошли в Шотландию и Англию. Новоявленный король Англии и Шотландии ожидал бунтов, но вспышек недовольства практически не было – настолько шокирован случившимся был народ. Естественно, не обошлось без проблем – откровенно против был Джон Нокс, откуда-то вылез лорд Дарнли с матушкой, да и в его собственной стране ещё не угасла эпидемия чумы… Но Франциск справлялся, с помощью Екатерины и, как ни странно, Нарцисса, который, видимо, решил все же забыть про месть ради бытия важной персоной при короле.
Контракт, что был у Марии де Гиз, привёз ему неожиданно спокойный Джеймс Стюарт, которого Франциск, поразмыслив немного, сделал своим регентом в Шотландии. Вообще, сомнения у него, безусловно, были, но их рассеял сам Джеймс. Он даже не заговорил с ним о регентстве, вместо этого попросив его обеспечить возможность возвращения Шотландии, а вместе с ней и Англии, законной владелице, когда та вернётся.
–
Когда Мария вернётся? – переспросил Франциск.
– Именно, – со спокойным достоинством кивнул Джеймс, – для меня сестра жива до тех пор, пока я не увижу её труп.
Уверенность, огнём горевшая в глазах сводного брата Марии, несколько устыдила Франциска. Он и сам был бы рад быть солидарным с Джеймсом, и искренне хотел этого… Но быть уверенным не мог. Все, что он мог, это робко надеяться, иногда не в силах не бояться боли, которую приносила эта самая надежда…
У Екатерины Медичи от встречи с Джеймсом Стюартом осталось более смешанное впечатление. Нет, она не стала оспаривать решение Франциска отдать регентство ему. Все же, он был лучшей кандидатурой, чем вздорная мать Марии, да и сама Мария доверяла брату, Екатерина была тому свидетельницей…
Когда? Когда она была тому свидетельницей?
Ситуация ухудшилась, когда взгляд Екатерины упал на одного из спутников новоявленного регента. Сопровождающий его темноволосый человек совершенно точно не был ей знаком. Вот просто безусловно. Она никогда прежде его не видела, она не сумасшедшая!
«Гидеон Блэкберн», – упрямо идентифицировал незнакомца разум, наполняясь недоумением и тревогой.
Лорд Блэкберн – англичанин. Посол Англии… Точнее, нет, но её разум был уверен в обратном, значит, пусть так. Либо она сходит с ума, как покойный муженёк, либо здесь была какая-то тайна, которую следовало разгадать.
Учитывая таинственное исчезновение Марии и Елизаветы, она склонялась ко второму варианту. Её разум не был затуманен болезнью, он пытался что-то ей сказать.
Конкретно сейчас, он весьма яростно стремился осознать, что забыл Гидеон Блэкберн в свите Джеймса Стюарта.
Не придумав ничего лучше, Екатерина спросила мнения Нострадамуса. Тот честно попытался увидеть что-то о гостях. Вот тут-то и выяснилось, что оба они являются точно такими же темными пятнами в видениях провидца, как и пропавшие королевы. При том, что оба были живы и здоровы в том же замке, что и Екатерина с Нострадамусом.
Почуяв неладное в происходящем, свой собственный вывод из увиденного, а точнее, из неувиденного Мишель озвучивать королеве не стал, но для себя понял, что ошибся, когда думал, что о судьбе королевы Марии не знает никто из живущих. Уверенность графа Морея в том, что сестра жива, явно была основана на чём-то более осязаемом, чем просто вера или надежда.
