***
На первом этаже особняка мэра ярко горит свет. Приглашенные гости прохаживаются по просторному залу, чтобы взять со столиков закуски, и сбиваются в небольшие группы для обсуждения интересующих их тем. Дождливая погода ранней весны не позволяет распахнуть настежь окна; и в помещении душно пахнет шампанским и ароматами парфюмов, естественными запахами собравшихся людей, и теми, что доносятся из кухни. Альфы горделиво смотрят на своих конкурентов и активно пожимают руки партнерам; омеги сияют ювелирными украшениями и лживыми улыбками. Благотворительный вечер проходит до тошноты привычно. Он ничем не отличается от предыдущих, которые мэр города устраивает с периодичностью раз в полгода. Юнги догадывается, что в других, более значимых в масштабах страны городах благотворительность выглядит иначе. Где-то вместо унылых банкетов проводят шумные ярмарки и веселые марафоны, гостей и меценатов приглашают на концерты, спектакли, выставки, аукционы. Омега делает последний глоток уже тёплого шампанского и ставит пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта. Единственное развлечение, которое его ожидает в ближайшие пару часов — несколько бездарных выступлений отпрысков толстосумов, собравшихся в доме мэра. Юнги ослабляет узел галстука и расстегивает верхние пуговицы рубашки. Сохранять идеальный внешний вид на протяжении всего вечера и изображать из себя невесть кого нет никакого смысла. Все присутствующие хорошо знакомы между собой — клубок партнеров и приятелей, которые при первой же возможности с удовольствием потопчутся по головам друг друга, чтобы урвать более жирный кусок; но в итоге все их усилия почти бессмысленны, ведь по-настоящему богатых или влиятельных людей в городе нет. Местная элита — это собственники малого и среднего бизнеса, рестораторы и владельцы торговых центров, клубов или салонов красоты. Особое почетное место среди гостей занимают генеральные директора двух заводов, на которых работает почти половина трудоспособных жителей города. Юнги прекрасно понимает, что победа над семейством Чон — это последний триумф в его карьере. Больше никаких свершений не предвидится, расти дальше просто некуда. В момент поглощения бизнеса Чонов Юнги упрётся макушкой в потолок своих предпринимательских достижений. Их город слишком мал; и временами омеге кажется, что вышвырнув Чонов, этим он делает им большое одолжение, открывая возможности столичного мегаполиса, в который — если верить слухам — собирается переезжать ненавистное семейство. Подавив в себе зевоту, омега хлопает по карманам пиджака. Юнги бросил курить больше года назад, когда врач предупредил, что затянувшийся бронхит может запросто перерасти в астму или ещё что похуже; но в моменты скуки или душевных переживаний омега продолжает изредка баловать себя сигаретами. Нащупав в кармане пачку и зажигалку, Юнги выходит из особняка и короткой пробежкой добирается до стоящей во дворе беседки. Начавшийся после обеда дождь не прекращается, и заранее подготовленное место для курения пустует. Юнги в беседке совсем один, огни во дворе погашены. В накрывающей город вечерней мгле четко просматривается ярко освещенное крыльцо особняка. Первый глоток горячего дыма вызывает першение в горле. Юнги глухо откашливается в кулак и делает ещё одну затяжку. Он жадно курит, ссутулившись из-за промозглого ветра и спрятав в карман брюк свободную от сигареты руку. — Да, пап. Я уже добрался, — слышно из глубины двора. Юнги — больше от нечего делать, чем из-за интереса — поворачивается в сторону прозвучавшего голоса, и лениво наблюдает за шагающим в сторону дома альфой. Тот прячется от дождя под широким зонтом, но помогает это плохо — ветер швыряет пригоршни воды, на асфальтовой дорожке разлились лужи, и брюки альфы, которые напоминают школьную форму, выше колена забрызганы жидкой грязью. «Кого-то родители забыли забрать из продлёнки», — не сдержав смешка, язвительно размышляет Юнги, разглядев за спиной промокшего альфы тяжелый рюкзак. — Где ты шлялся всё это время? — выйдя на крыльцо навстречу школьнику, шипит омега средних лет, в котором Юнги узнает ненавистного Чона. — Я же дал тебе деньги на такси. — Прости, пап. Кажется, я их потерял, — опустив голову, оправдывается перед родителем альфа. Он разглядывает со всех сторон свои ботинки и брюки, после чего сокрушенно вздыхает: — Мне пришлось добираться на автобусе, и я немного промок, пока шел от остановки. — Немного промок? — не скрывая раздражения, переспрашивает омега. — Ты по уши в грязи! Приведи себя в порядок, прежде чем идти в приличное общество. Каким образом можно почистить и высушить одежду на крыльце дома без каких-либо подручных средств, школьник явно не знает, а спросить у папы не успевает — омега, окинув сына гневным взглядом, скрывается в доме. Раздается хлопок двери, оставшийся в одиночестве альфа снова вздыхает и беспомощно оглядывается, а Юнги, в последний раз затянувшись сигаретой и раздавив окурок о металлическую урну, выходит из беседки. Он спешит к школьнику, осознав, кем тот является. Торопится оказаться рядом, чтобы сказать что-нибудь колкое или обидное младшему из семейства Чон, но когда доходит, уже подготовленная язвительная фраза застревает в глотке. Запах альфы щекочет ноздри и проносится по венам огненной волной. Внизу живота скручивается жаркий ком, а между ног становится влажно от выступившей смазки. Раньше Юнги часто мечтал и в красках рассказывал друзьям, насколько жестко он поимеет Чонов. В момент встречи с этим альфой желание Юнги обретает буквальный смысл. Лишь одна крохотная деталь сдерживает омегу от сумасшествия. — Сколько тебе лет? — внезапно охрипшим голосом спрашивает Юнги. — В феврале исполнилось восемнадцать. А почему… — Пошли, — не дав договорить, коротко приказывает Юнги и первым спускается по лестнице. Он не идёт — почти бежит по узкой дорожке, перепрыгивая через лужи. На одно короткое мгновение омега пугается, что его план может сорваться, но раздающиеся за спиной шлепающие шаги доказывают, что альфа преданным щенком семенит следом. Юнги быстро добирается до своей машины, жмет кнопку брелока-ключа и, дернув на себя дверь, садится на водительское сидение. Следом в машину забирается альфа. — Ты почувствовал то же самое, что и я? Мы с тобой истинные? — спрашивает он тихо, шурша ремнем безопасности. — Да, — коротко отвечает Юнги и выворачивает руль, выезжая с обочины на дорогу. Свет фар утопает в стене ливня. Из-под колес разлетаются потоки воды. Капли звонко лупят по внешней обшивке. И альфа, и омега молчат, тишину нарушает лишь скрип непрерывно порхающих дворников по залитому дождем лобовому стеклу. Дорога пуста, и Юнги жмёт педаль газа, мимоходом замечая, как стрелка спидометра преодолевает все допустимые в черте города скоростные нормы. По салону прокатывается трель стандартной мелодии. Школьник достает телефон, смотрит на экран и сбрасывает входящий вызов. Он недолго возится, выключая мобильник и убирая его в боковой карман лежащего у ног рюкзака, а Юнги скалится в довольной ухмылке. «Папаша Чон потерял своего пиздюка, — злорадно размышляет омега, безошибочно угадывая личность звонившего. — Не переживай, добрый дядя Мин позаботится о твоём сынуле». Похожее на помешательство возбуждение щекочет внизу живота. Желание отдаться истинному умноженное на жажду мести сметает все хлипкие преграды совести. Ослепленный страстью Юнги кусает губы и неотрывно смотрит вперёд, понимая, что если отвлечется, если хоть на миг переведет взгляд на сидящего рядом альфу, то потеряет управление автомобилем. Управление над собственным рассудком он потерял в тот момент, когда впервые вдохнул желанный запах. — Куда мы едем? — задает вопрос альфа спустя некоторое время. Он спрашивает без тревоги, а из любопытства, с интересом смотрит в окно, пытаясь предугадать конечный пункт поездки. Услышав его голос, омега резко меняет первоначальный план. — Уже приехали, — сообщает он, и сворачивает в ближайший тупиковый проезд. Терпение Юнги подошло к концу. Добираться до дома, как он хотел изначально, больше нет сил. Омега глушит двигатель и дёргает ручник, поворачивается к альфе и, вцепившись в плечи, тянет к себе, чтобы впиться в его губы жадным поцелуем. Несколько секунд замешательства — и вот уже школьник жарко отвечает, толкаясь языком вглубь омежьего рта. Спонтанность ситуации его не волнует. Мягкий и пластичный, как согретый в руках пластилин, он поддается напору омеги и стонет в поцелуй, когда ладони истинного спускаются на вздувшуюся ширинку брюк. — Расстегни штаны, — шепчет Юнги, и ненадолго отстраняется, чтобы справиться с собственной одеждой. Альфа дрожащими от нетерпения пальцами расстегивает ремень и дергает вниз застёжку молнии. Чуть приподнимается, приспуская брюки вместе с нижним бельём, и шлёпается голой задницей обратно на сидение, когда успевший раздеться до пояса омега переползает к нему, садясь сверху. Презервативов в машине нет, а даже если бы и были — Юнги не стал бы отвлекаться на подобные мелочи. Тяжелый член альфы упирается между ног, и омега заводит за спину руку, чтобы приставить головку к заднему проходу, и медленно опускается. Первое проникновение вырывает из груди протяжный стон. Это невыносимо сладко. Упираясь коленями в края сиденья, омега приподнимается, почти до конца выпускает из себя горячую плоть и снова насаживается до упора. Альфа помогает двигаться, держит за талию и вскидывает вверх бёдра. Салон автомобиля заполняют звуки влажных шлепков, стонов и рваных поцелуев. Член скользит внутри тела, стимулируя все чувствительные точки. Скачущий на школьнике Юнги то откидывается назад, чтобы, тонко всхлипывая, перевести дыхание, то падает вперед и слепо ищет губы истинного, чтобы продолжить глубокий поцелуй. Альфа под ним — само совершенство. Юнги в нем нравится всё: сводящий с ума запах; худое, но жилистое тело; твердый, идеально подходящий по размеру член. Ни разу в жизни омега не хотел так сильно. Никто из предыдущих партнеров не мог настолько полно удовлетворить его страсть. Одной рукой удерживая истинного, другой альфа раздвигает полы чужого пиджака и расстегивает рубашку, чтобы припасть губами к груди. Он оставляет на коже россыпь поцелуев и лижет языком набухшие соски, отчего Юнги заходится звонким стоном. Зажатый между двух животов омежий член пульсирует, выстреливая спермой. Мышцы ануса ритмично сжимаются, и альфа гортанно стонет, кончая вслед за истинным. Обессиленный Юнги падает на грудь альфы и зажмуривает глаза. Наслаждаясь последним отголосками оргазма, глубоко дышит, постепенно приходя в чувство. — Как тебя зовут? — спрашивает альфа глубоким, затраханным голосом. Очень своевременный вопрос. — Мин Юнги, — честно представляется омега, с трудом поборов желание назваться чужим именем. Секс с истинным настолько прекрасен, что хочется повторить, а это вряд ли получится сделать, когда альфа узнает, кем является омега, который пару минут назад задорно скакал на его члене. Юнги почти на сто процентов уверен, что его имя известно младшему Чону, и сейчас тот заистерит, выскочит из машины или потребует немедленно отвезти обратно к папе. Не может альфа испытывать теплые чувства к виновнику всех бед семьи. Ненависть сильнее истинности. Как видимо, все разговоры родителей проходят мимо ушей альфы, потому что узнав имя он не отталкивает истинного, а наоборот — сильнее сжимает в объятиях, словно кто-то хочет его отнять. — А меня — Чон Хосок, — тихо произносит альфа. «Заткнись, Хосок», — думает Юнги, но вслух ничего не говорит. Чуть позже, через несколько дней или даже недель он объяснит истинному, кем является на самом деле. Когда будет утолена животная страсть, омега обязательно позлорадствует над Хосоком и его родителями, рассказав им, как весело было трахаться с их младшеньким сыночком. Юнги не упустит возможность пнуть побольнее ненавистных Чонов, но это будет потом, а пока… Ладони ласково гладят по спине и плечам, губы прикасаются к макушке теплым поцелуем, и Юнги расслабляется, чтобы набраться сил, добраться до своей квартиры и на удобной кровати снова отыметь истинного.***
— Ба-а-ать! Чонгук с громким криком врывается в дом и ударом ноги захлопывает входную дверь. Не разуваясь и оставляя за собой на полу грязные следы, бежит в гостиную. — Батя! Ты не представляешь, что сегодня было! Хлопочущий у плиты Чонсок задвигает противень и закрывает дверцу духовки. Строго смотрит на сына, по-своему воспринимая его чрезмерную эмоциональность. — Чонгук, что б тебя! Опять директор с сигаретами поймал? Мы же договорились, что теперь ты куришь за пределами школы. Я больше не пойду выслушивать жалобы старого маразматика Ли! — Да я не об этом, — раздраженно перебивает его Чонгук. Он скидывает с плеч на пол школьный рюкзак и с размаху садится на диван, скрестив ноги. Ждёт, пока отец сядет рядом и, выдержав театральную паузу, выпаливает: — Я сегодня встретил своего истинного! — Вот это новости, — подпрыгивает Чонсок. — Он недавно перевелся в вашу школу? В каком классе учится? — Мы в музее познакомились. И Тэхён не школьник, он уже совсем взрослый, — вспомнив облик омеги, Чонгук закатывает к потолку глаза. — Бать, он такой красивый! — Ещё бы, — хмыкает старший Чон. — Это же твой истинный. — Не, Тэхён правда очень красивый. А как от него пахнет — закачаешься! У него течка начиналась… — Течка? — взволнованно переспрашивает Чонсок, совсем не обрадованный подобным известием. — Тэхён уже от тебя залетел? — Во-первых, я помню про злой рок, который преследует всех альф нашего рода. У меня презики всегда с собой, — успокаивает Чонгук встревоженного отца и обиженно дует губы. — А во-вторых, у меня с Тэхёном ничего не было. Его какой-то альфа уволок. — Какой еще альфа? — изумленно вскидывает брови Чонсок. — Противный такой, из мажоров, — охотно поясняет Чонгук. — Вроде Хосока из моей школы, только хуже. Весь вылизанный, как будто с обложки журнала сошел, на крутой тачке разъезжает. Сразу видно, что козёл. — Козёл твоему истинному не нужен. — Конечно, не нужен, — соглашается с мнением отца Чонгук. — Но тот альфа даже слова мне сказать не дал. Тэхёна у меня из рук вырвал, из музея вывел, в машину усадил — и по газам. — А ты? — А я за ними в погоню! На такси! — Погоди, — перебивает рассказ сына Чонсок. — Ты где деньги на такси взял? — Батя, блин! Я про истинного рассказываю, а ты про сраные деньги спрашиваешь. Не интересно слушать — так бы сразу и сказал. Чонгук складывает на груди руки и отворачивается спиной, демонстрируя всю глубину нанесённой отцом обиды, но мгновенно оттаивает, когда тот обнимает за плечи и притягивает к себе. — Не дуйся, я просто поинтересовался. Так чем закончилась погоня? — Моей победой, — торжественно объявляет Чонгук. — Я узнал всё самое главное: дом Тэхёна, где его балкон, и что с конченным мажором они живут отдельно. Теперь я могу в любой момент приехать туда, и никто больше не помешает нашему знакомству. Вот! — Ну нифига ты шустрый! Сразу видно — моё воспитание, — открыто восхищается Чонсок. — Сегодня вообще день был охренеть каким удачным, — продолжает взахлёб рассказывать Чонгук. — И истинного встретил, и вон ещё что раздобыл. Он расстегивает брошенный у дивана школьный рюкзак и выуживает из него набор малярных кистей, которые отдаёт отцу. — Прикольные, — одобряет выбор сына Чонсок, как следует разглядев кисти. — Кто их тебе дал? — Один альфа из моей школы. Это подарок за небольшую услугу, которую я ему оказал. Он мне говорит: проси, что хочешь. Ну вот я кисти и попросил. — Добытчик ты мой, — умиляется Чонсок и растрепывает пятерней мокрые от дождя волосы Чонгука. — Мог бы лично для себя что-то попросить, а вместо этого вспомнил о ремонте. Всё в дом, всё в семью. Тэхён ещё даже не подозревает, как сильно ему повезло. Такого хозяйственного альфу отхватил! Продолжая басить похвалы в адрес сына, альфа поднимается с дивана и подходит к холодильнику. Он недолго рассматривает его содержимое и достаёт две банки пива, одну из которых бросает Чонгуку в руки. Чуть задерживается у плиты, регулируя температурный режим, и возвращается обратно на диван. — Выпьем за твоего истинного, — провозглашает тост старший альфа, и чокается алюминиевым бочком своей банки о ту, которую держит Чонгук. — За самого лучшего омегу на свете. По комнате плывет аппетитный запах шалфея и приправ, что исходит от запекающегося в духовке ужина. Запотевшая банка приятно холодит ладонь. Чонгук, не скрывая счастливой улыбки, принимает поздравления отца и делает первый глоток прохладного пива. Сегодняшний день он отметит в календаре красным и отныне будет праздновать его в кругу семьи каждый год. Один из лучших моментов его юной жизни — это день, когда они с Тэхёном нашли друг друга.