Бродяги

Агрон не сразу это замечает. И сначала объясняет тем фактом, что он не совсем привык встречаться с мужчинами, которые по желанию могут превращаться в чертовых волков. У него так много вопросов да и шуток на эту тему, но почему-то Назиру становится не по себе каждый раз, когда Агрон поднимает ее, поэтому он этого не делает. Вместо этого Агрон обращается за информацией к Чадаре. Та дает ответы на большинство его вопросов, но делает это в такой туманной и поддразнивающей манере, что заставляет его от досады рычать на нее по телефону. А проблемы не уходят. Вот уже который день Назир все более беспокоен, он едва может усидеть на месте, его настроение портится все больше и больше, а вспышки гнева направлены практически на все, что не касается Агрона. И Агрон не знает, как с этим справиться, он даже не знает, с чем имеет дело, и это чертовски огорчает. Назир стал постоянным спутником его жизни за последние три недели, и Агрон совершенно ничего не хочет менять. Вот просто совершенно ничего. Но Назир становится все более отстраненным, все более беспокойным, и Агрон не может выбросить из головы то, что сказала ему Чадара. — Одни оборотни больше волки, чем люди, и живут почти исключительно так же, — проинформировала она его во вчерашнем разговоре. — А другие — больше люди. — А Назир? — спрашивает Агрон, потому что единственное, что действительно имеет для него значение — оборотни это конечно круто и все такое, но его не волнуют те, кто существует в человеческом облике, или в облике волка, или как угодно. Его волнует Назир. Он еще не рассказал Чадаре о его мятежном поведении, но старается выспросить у нее как можно больше. И она без стеснения рассказывает Агрону личные моменты о Назире, и возможно, ему это конечно кажется странным, но Назир, похоже, доверяет ей, хотя все еще злится из-за того, что она наслала на него проклятие или что там было. — Он как бы посередине, — туманно объясняет Чадара. — Он живет в основном как человек, хотя много времени проводит и как волк. Только это не так, думает Агрон, потому что он ни разу не видел, чтобы Назир менял форму с того момента, когда вернулся. И вряд ли тот ускользал незаметно среди ночи — Агрон любитель обнимашек и заметил бы это. А еще он думает о том, что в ту ночь, когда они впервые переспали, луна была полной, и о том, что она ослабляет Назира, в каком бы облике он ни находился — волчьем или человеческом. Чадара рассказывала ему, что все оборотни реагируют по-разному на полнолуние. Одни охотятся, другие трахаются, третьи застревают в волчьей форме, четвертые — в человеческой, но всегда во всех них оно пробуждает и усиливает их первобытное начало. Агрон не задает вопросов, как полнолуние влияет на Назира.

*****

Он встает посреди ночи, чтобы отлить, а когда возвращается к кровати, Назира уже нет. Он обнаруживается на кухне, держащимся за стойку судорожно сжатыми руками и тяжело дышащим, его кожа блестит от пота в свете лампы, которую включает Агрон. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Агрон, придвигаясь ближе. — Да… — Назир ловит воздух ртом, но выглядит далеко не в порядке. Агрон иногда отпускал его ночью, когда, проснувшись, обнаруживал, что кожа Назира неестественно, лихорадочно горячая. Обычная температура тела Назира чуть выше средней, но не настолько. — Ты не выглядишь здоровым, — говорит Агрон. Он смотрит в окно кухни. Луна не полная, не совсем. Но почти. — Тебе нужно обернуться? — Нет! — рычит Назир, его ногти яростно царапают дерево, а тело дрожит. — Пожалуйста, не трогай меня, — умоляюще говорит он, когда Агрон протягивает ему руку, и от этой просьбы та безвольно опускается. Назир с силой ударяется лбом о шкаф, и капля пота скатывается по его обнаженной груди. — Блядь, — бормочет он судорожно. — Блядь, блядь, блядь. Все его тело на секунду напрягается, а затем снова расслабляется. — Может, позвонить Чадаре? — спрашивает Агрон. От отчаянья он сжимает руки в кулаки, не зная, чем помочь, и это, блядь, просто мучение — просто стоять и смотреть, как все тело Назира страдает от того, что с ним происходит. — Нет. Она не сможет мне помочь… Еще одна волна дрожи прокатывается по его телу, а пальцы еще крепче сжимают край стойки. Агрон замечает кровь, запекшуюся на его ладонях. Он решает проигнорировать просьбу Назира не прикасаться к нему и осторожно берет за плечи, прижимая к себе. — Нет, Агрон, — протестует Назир, извиваясь в его объятиях, и Агрон знает, что Назир может легко вырваться из его захвата, если захочет — ведь человеческие мышцы Агрона ничто со сравнению со сверхъестественной силой. — Отпусти меня. И уходи. Пожалуйста. Пока я не… — Пока ты не что? — спрашивает Агрон, зарываясь в его волосы. — Боишься, что причинишь мне боль? — Я бы никогда тебя не обидел, — говорит Назир, и в его голосе звучит упрек. — Идиот. Это звучит почти угрюмо, словно его оскорбляет сама мысль об этом. Агрон слегка улыбается на это, испытывая облегчение. — Тогда что? Назир молчит долгое, долгое мгновение, все еще дрожа в руках Агрона, пальцами все еще сжимая стойку, словно от этого зависит его жизнь. — Мне нужно обернуться, — шепчет он в конце концов, словно это темный, ужасный секрет, который он отчаянно пытался скрыть. — Я не был волком уже почти месяц. — Так давай, — говорит Агрон. — Или ты больше не можешь? Чадара…? — Нет, — тихо перебивает Назир. — Я все еще могу. — Тогда обращайся. Агрон отпускает его и делает пару шагов назад, чтобы дать ему свободу. Но Назир не двигается. — Я — не человек, — говорит он, по-прежнему прижимаясь лбом к шкафу и крепко зажмуривая глаза. — И не смогу им быть. Даже для тебя. Я пытался. — Что? — говорит Агрон, сбитый с толку. — Я знаю, что это тебя пугает, — говорит Назир. — Я слышал биение твоего сердца, когда обратился. Поэтому я ушел. Но потом вернулся, потому что подумал, что смогу быть человеком. Ради тебя. Но я не могу. Агрон немного тормозит, потому что не ожидал такого поворота событий. Но потом все вдруг встает на свои места, и его колени почти слабеют от облегчения, ведь это то, что он может исправить. — Моя собака вдруг превратилась в человека прямо у меня на глазах, — говорит он медленно, потому что хочет, чтобы Назир его понял. — Конечно, я испугался.. сначала.. Но сейчас это уже не так меня шокирует. Значит, ты не человек? Ок. Мне, блядь, абсолютно все равно. Он кладет руки на талию Назира и разворачивает его лицом к себе. У того глаза окрашиваются в желтый цвет, и он быстро закрывает их. — Эй, — Агрон осторожно берет его лицо в свои ладони. — Прекрати. Ты великолепен в обоих своих проявлениях, и во всех промежуточных тоже. Назир не перестает дрожать и чувствует солоноватый вкус пота, когда Агрон целует его. — Иди, побегай, поохоться на пушистых зайчиков, повой на луну или что там тебе нужно. Мне все равно. У тебя волчья сущность, а значит, ты должен вести себя как волк. Я понимаю это. И принимаю. — Агрон прижимается еще одним поцелуем к его губам. — Просто.. просто потом возвращайся ко мне. — Его голос очень тихий. Назир тает в его объятиях, обвивая руками талию, и прежде чем выскользнуть из них, он на секунду крепко прижимает его к себе. Затем он обращается, и Агрон уверен, что Назир принюхивается, чтобы убедиться, что тот сказал правду о том, что не боится. Агрон опускается на колени и зарывается руками в мягкий мех, показывая Назиру, что такое положение дел его абсолютно устраивает, но еще и немного для себя, чтобы подольше прижаться к нему. Назир выглядит диким и свободным, и у Агрона внезапно щемит сердце от тоскливого страха, что тот убежит в ночь и никогда больше не вернется. Назир, как будто чуя это, тихонько скулит и упирается головой в грудь Агрона. А тот еще раз гладит его по спине, прежде чем отпустить.

*****

Он не спит до тех пор, пока Назир не возвращается домой, снова обратившись человеком, и не забирается в их постель. Он устраивается в объятиях Агрона, прижимаясь к его груди, и тот чувствует прохладу его кожи и капли дождя, застрявшие в волосах. Агрон натягивает на них плед и целует его в шею. Назир уже засыпает, тихо и беззвучно что-то бормоча, когда Агрон укладывается так, чтобы ледяные ноги Назира больше не давили на его голени. Назир слегка извивается, беззвучно просит поцеловать его, и Агрон подчиняется, нежно беря его рот в свой и проводя языком по нижней губе. — Кто-то охотился на зайчиков, — дразняще бормочет он на ухо Назиру, и тот тихо смеется. Агрон улыбается ему в волосы и слушает, как выравнивается его дыхание. — Я люблю тебя, — тихо говорит Назир уже после того, как Агрон уверен, что тот заснул. — И я всегда буду возвращаться к тебе. Минуту или две Агрон не может ничего сказать, но Назир все понимает. Возможно, стук его сердца говорит об этом лучше, чем любые слова. Пожалуйста, всегда возвращайся ко мне. И я тоже тебя люблю.