Голоса

Один. Это был один единственный вызов за всю смену. Это было странно. Обычно, если происходил пожар, что бывало не так часто, ведь небольшой город не доставлял больших проблем, то в диспетчерскую приходило оповещение автоматически или же на пост звонили ответственные за это люди. Звонок. Евгения, которая, как обычно, сидела погружëнной в тишину и смотрела телевизор, дернулась, будто её ударило током. Кошка, спавшая в коридоре, тоже дёрнулась и проснулась. Ночных вызовов не было с прошлого лета, когда из-за жары пожары бушевали вблизи города. – Алло! СВПЧ-6? – Алло, да. – Девушка оперлась о стол. Глазами она всегда, вне зависимости от того, дома она или на работе, искала листик, чтобы, если что, записать что-нибудь – профессиональная привычка. – Срочно выезжайте на атомную станцию! Горит крыша в результате аварии. Пожарные расчёты ВПЧ-2 уже на месте. – Хорошо, выезжаем! – Дальше – туман: звонки и подъём всего корпуса. Нервное метание по помещению диспетчерской под голос Льва Лещенко, тихо звучащий по телевидению. Дальше – как обычно, вся рутина, которая лежит на плечах пожарных в такие моменты. Графиценко сидела как на иголках. Что-то произошло на станции. Авария, крыша горит. Просто так это не случается… Почему-то мозг решил соотнести пожар и тот хлопок, который слышала девушка минут пятнадцать назад. Диверсия? Возможно, но кто рискнет? Интересно, насколько там сильный пожар? Так… ВПЧ-2 уже там… Значит они с Правиком сегодня, ещё и все наши. Чувство тревоги наседало тяжёлым мешком. Странное и сильное желание одолевало. Нужно решиться: сейчас или никогда. – Виктор Николаевич, стойте! – Девушка пулей вылетела из комнаты вдогонку пожарным расчётам, собирающимся уезжать на вызов. — Викто… — Евгения Николаевна, давайте быстрее!— Женя столкнулась взглядом с Кибенком, который явно был удивлён и одновременно обеспокоен поведением диспетчера. Графиценко схватила пожарного за обмундирование и полушепотом сказала: — Витя, прошу… Умоляю, можно я с вами поеду? Прошу! — взгляд командира отделения стал суровым. Забрать эту девчонку с собой— нарушить закон, и Женя это прекрасно знает. Диспетчер должен быть на месте всегда несмотря ни на что. — Женя, я даже знать не хочу, зачем тебе туда! Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя хоть кто-то увидит?! — Вить, я понимаю. Пожалуйста, я буду сидеть тише воды и ниже травы! Прошу. — К чёрту! Пулей туда и не высовываться, — Кибенок не мог сейчас долго разговаривать. Необходимо было скорее доехать до горящего здания реактора №4. Только тогда никто ещё не знал, что реактора №4 уже не было. На его месте продолжал тлеть вулкан из уранового топлива и графита — радиоактивный жар, который, как выяснится, почти невозможно погасить. Всё так и осталось нетронутым: свет от двух ламп, играющий телевизор и открытая дверь. Сирены удалялись, и кошка, ранее дремавшая в общем коридоре, заметив, что осталась одна, вальяжно прошла в диспетчерскую. Зарево можно было наблюдать на протяжении всей дороги. И, наверное, все понимали, что там горит не крыша, но самым первым это озвучил водитель, Анатолий Дмитриевич: — А ви впевнені, що там горить тільки дах? Не хочу нагнітати, але там же все палахкотить! — Нам в любом случае необходимо потушить возгорание. — Виктор понимал, что работа предстоит тяжёлая и им просто необходим настрой. — Это не просто авария… Станции не горят сами по себе. — Евгения не планировала делиться своими догадками о произошедшем, но сейчас это нужно было озвучить. — Думаешь, это диверсия? — спросил Найдюк, выруливая на повороте. — А ты посмотри… Ужас. За все время службы никто, кажется, не видел ничего страшнее. Двадцатиэтажное здание, которое было разворочено в корень. Казалось, что на месте четвёртого энергоблока образовалась чёрная дыра. Это выглядело жутко. Будто бы тут, сейчас, рядом с маленьким городом Припять, неподалёку от Чернобыля открылись настоящие врата ада. Что это? Там огонь. Огонь нужно потушить, и это их работа. Это. Это колоссальное разрушение, это бедствие, всё это — их работа. — Еб твою мать! Вить, там хоч хтось в живих есть? — Есть! — на эмоциях выкрикнула Женя, — Это машзал. Тут не так много людей находится. Нужно узнать, как там те, кто остался в здании. — Ты! — Кибенок даже с неким гневом указал пальцем на девушку, — Сидишь и никуда не высовываешься, ни к скорым, ни к людям не бежишь! Даже помочь! К нам – не подходить. Найдюк, — Виктор глянул на водителя, — отвечаешь за неё своей же шкурой! Жар от огня, от пепла ещë ощущался через салон автомобиля. Всё то время, с той самой минуты, как Витя Кибенок вышел из машины, глаза Евгении были прикованы ко всему, что происходит за окном. Этот вулкан, кажется, невозможно потушить. Огромное количество обломков, которые так беспорядочно валялись, мешали подъехать ближе к очагу. Это не было похоже на разрушение от обычного пожара. Тут был взрыв. Тот странный и громкий звук… Графиценко осенило! Взрыв был! И она слышала его, она уверена. От непонятного восторга её отвлек приближающийся силуэт начальника караула. — Толь, разворачивай, нам нужно на другую сторону. Крыша из-за битума горит, — буквально запрыгивая в машину, выпалил Виктор. — Вить, всё хорошо? Что у тебя с лицом?— Евгения поверить не могла, что он, Виктор Николаевич Кибенок, человек, который, несмотря на визуальную молодость и, казалось бы, беспечность, был крайне ответственным, сейчас сидит тут, в машине, с обгоревшим лицом, да и без шлема. — Не тебе нотации читать. Там жарко, просто невозможно, мы… Мы сняли шлемы, всë равно от огня далеко и… Что с лицом? — Ну, оно обгорело. Я без понятия, как, но… — К чёрту! Нам нужно как можно быстрее потушить всё это. Некоторые из наших переволновались, им поплохело. Заворачивая, машина осветила пожарный расчёт ВПЧ-2. Шесть единиц. Их всех всего шесть единиц техники. Всех находящихся здесь не хватает. Нужно ещё. Стоило только подумать о том, что нужна подмога, и вот: приближаются ещё машины. Кибенок вылетел из автомобильной цистерны и отдал приказ своей группе. Необходимо было установить лестницу одного из пожарных автомобилей на крышу блока вспомогательных систем реактора и проложить по ней пожарные рукава. Всё разворачивалось в момент, ведь для пожарных важна скорость выполнения задач. Всегда. И вот кто-то тушил очаг снизу, а кто-то уже забирается на крышу. Что-то не так, некоторые отходили на время, но из-за бликов на стекле не было видно, почему. — Анатолий Дмитриевич, — диспетчер, поворачиваясь к водителю, пыталась сохранить спокойное, насколько возможно в этой ситуации, лицо, — можно выйти, мне ненадолго. — А зачем? — Найдюк перевёл взгляд на Евгению, такой, который обычно отцы адресуют своим детям, подкалывая и по-доброму издеваясь над ними, — Ладно тебе, иди уже, справляй нужду. Девушка кивнула и, открыв дверь, неуклюже выпрыгнула. Ноги чуть затекли от напряжённого сидения, но девушка знала куда ей нужно. Она оглядела кошмар, который её окружал, и неожиданно для себя заметила Правика, который отдалялся от возгорания. Рванув со всех сил, диспетчер стремительно нагнала знакомого, который вместо приветствия или удивления отшатнулся на несколько шагов и невнятно попросил подождать. Через несколько мгновений его вырвало. Откашлявшись, начальник третьего караула всё-таки оглянулся. — Женя, якого біса ти тут робиш?! Я рад, конечно, тебя видеть, но по уставу ты… — Да, должна оставаться на месте, но не мог бы ты сейчас объяснить хоть что-то и не сдавать меня? — Быстро, — сказал Владимир почти на бегу. — Взрыв, но это не подтверждено, мы думаем, что это подрыв. Если собираешься помогать, то или тут снизу, или беги к скорым. — Хорошо, я тут. — Чуть девушка отошла, к Правику окончательно пришло ясное сознание. Хрупкая девушка, которая, наверное, с трудом удержит рукав, сейчас собирается помогать пожарному расчёту, и в её планах было не просто стоять рядышком и что-либо приносить, а тушить, заменяя людей, вот это полыхающее здание. — Эй! Подойди! На… — мужчина медленно стянул рукавицу с левой руки, морщась от невыносимой боли. Рукавица поддалась и слезла, повредив кожу на руке. — Держи. И если что, то мигом к медикам. Тут что-то не так… Поцелуй в лоб. Он всегда так делал. Он и Титенок. На удачу или на прощание. Будто она их младшая сестра (и никого из них не волновало, что они с ней одного возраста). Она побежала. Разум затуманен от адреналина, мысли разбегаются в разные стороны. Где-то роется беспокойство за Правика, ему плохо, сам сказал, что что-то не так. Тут же мысли перескакивают на желание отыскать Титенка, Ващука и остальных из своей части. Вместо этого девушка натянула рукавицу на свою худенькую правую руку и подбежала к Лелеченко, который по инерции передал ей рукав и тут же отбежал в сторону, чтобы очистить желудок. То, что девушка вышла из машины не в туалет, дошло не сразу. Сначала водитель оглядел весь ад, который творился вокруг. Потом он понял, что ни кустов, ни тёмного закутка здесь не было. И тут же он осознал, что Евгении не было уже приличное количество времени. Найдюк выбежал из кабины, но искать беглянку было уже поздно. Упустил. Кибенок ему голову оторвёт. Сначала ей, а потом ему. Но сейчас Виктор Кибенок лишь с трудом отрывал сапоги от расплавленного, булькающего битума на крыше. Его брызги попадали на почерневшие от гари и радиации костюм и лицо.