Мальчик и лёд

Антону один год.       —Мое ты солнце! Андрей! Антоша ходить научился! — восклицает Майя вечером февраля. Сейчас у Антона практически нет волос, во рту пустышка, а идет малыш по специальному коврику. После реакции родителей на его первые шаги, Шастун улыбается, от чего соска падает на пол. Мальчик хлопает в ладоши и в итоге падает, мягко приземляясь в мамины руки. Антону два года.       —Не, сына, коньки тебе еще рано. Пойдем, мы за мячиком пришли. — улыбается Андрей, пока кроха что-то лепечет, стоя у фигурных коньков, но в итоге слушается отца. Декабрь. Холодно. В комбинезоне ходить неудобно, поэтому Шастун падает прямо носом в пол по пути к папе и начинает плакать, хотя ручки смогли спасти лицо. Коленки пострадали.       —Паааап, больно ножке! — жалуется мальчик, когда Андрей взял его на руки.       —Ну тише, не раскисай, сейчас поцелую и все пройдет. — Шастун-старший целует сына в лоб, на что тот смущенно улыбается. Антону три года.       —Антон! Это что такое?! — возмущается девушка, указывая на разрисованные обои. При чем, так по всей квартире.       —Я рисовал. — кратко и по факту отвечает мальчик. Он смотрит на маму, надувая розовые губы и часто моргая.       —А почему не на листке?       —Жираф и его друзья захотели погулять. — улыбается ребенок, и теперь Майе ничего не остается делать, кроме того, как пригрозить пальцем и погладить сына по голове. Антону четыре года.       Семья Шастунов гуляет по осеннему парку. Антон идет между родителями, держа их за руки. Иногда мальчик подпрыгивает, чтобы листья под ногами издавали хруст, или вовсе нападали на маму и папу. Ребенок смеется, когда родители в ответ на атаку поднимают его вверх, давая возможность "полетать", а потом отпускают. Антон вырывается из рук старших и падает в кучу листьев рядом, которые быстро поглощают пацана. Его даже не видно! Родители смеются, но сына из плена осени достают. Антону пять лет.       Утром Антон разглядывал подвеску с чайкой на шее мамы и с нетерпением ждал, когда они уже поедут в театр. На "Волшебника Изумрудного Города". И вот, вся семья уже в машине. Они слушают песни, просто общаются, и делятся ожиданиями от этого дня. Но вмиг все фантазии прекращаются. Оглушительный удар. Звук битого стекла. Темнота. Боль. Авария.       В сознание Антон приходит в больнице. Первое, что он видит — трубка из руки, приборы, и медсестра.       —У тебя есть родственники? — спрашивает она, явно уставшая ждать пробуждения ребенка.       —Мама и папа. — боязливо отвечает мальчик. — А что со мной? А где родители?       —Вы попали в аварию. Твои родители умерли. — безразлично отвечает та, проверяя показатели на приборах.       —Как это "умерли"? А что такое "авария"? — искренне не понимает ребенок, старательного выговаривая слова.       —Да боже! Как обычно. Ты их больше не увидишь. Все, вопросов достаточно, я еще вечером зайду укол сделать. — раздраженно отвечает женщина и закрывает за собой дверь. Сначала Антон пытается понять, что же все таки произошло. Теперь он понимает. Он понимает и начинает горько плакать. Антон родителей больше не увидит. Антон остался один. Один в больнице, один с этой плохой медсестрой. Скоро она вернется и сделает больно, а мамы и папы рядом не будет. Ребенку делают замечания, что он слишком громкий и вообще-то мужчина, но он не желает слышать этих людей в белых халатах.       —Ууу... Зареванный. Ничего, сейчас сделаю тебе, уснешь, шуметь не будешь. Переворачивайся, штаны и трусы спускай. — приходит медсестра с подносом.       —Нет! Ты плохая! Будет больно! — достаточно громко говорит ребенок.       —Господи, сначала одни идиоты водить не умеют, а мне потом с их идиотами поменьше возиться приходится. Мне главврача позвать?! — кричит медсестра, смотря на мальчика. — Хорошо. Я это сделаю. И еще пару человек, чтоб подержали. Это обезбол, без него ты орать скоро на всю больницу будешь. —объясняет девушка, попутно выглядывая в коридор. Вскоре, находятся еще две медсестры, которые держат мальчика на протяжении всей процедуры, пока он кричит, извивается и просится к маме с папой. Но вскоре Антон засыпает, а процедура навсегда запечатана в детской голове. Антону шесть лет.       Мальчик уже полгода жил в детском доме. Здесь было несколько воспитательниц, и старшая была самой худшей из них. Она могла даже побить в качестве наказания. Младших тоже пыталась обучить методу кнута, но сдавалась после того, как те, слегка шлепнув ребенка, сразу извинялись перед ним и все в этом духе. У этой дамы были другие принципы. И по всем законам подлости, с которыми Антон познакомился еще в пять лет, именно эта дама руководитела его группой.       —Это Антон машинки сломал! Говорил, что это ролики! — рассказывает вся группа шестилеток, показывая пальцем на Шастуна. К сожалению, это было правдой.       —Значит Антон присоединится к наказанным в субботу. А сейчас встань в угол, горох уже ждет тебя там. — четко проговорила воспитатель, а Антон, не переставая плакать, встал в нужное место. В субботу наказывают всех провинившихся. При всей группе. Тот еще позор. Антону семь лет.       —Папа? — удивляется Антон, вытирая слезы с щек. Сегодня первым классам делали прививки, их много, и поэтому Арсений приехал в школу в роли помощника.       –Тоша, привет, ребенок мой! Ты такой молодец, сам пришёл. — улыбается старший, обнимая ребенка. — Садись на кушетку. Как у тебя дела?       —Мне было страшно стучать... Дела нормально. — тихо бормочет мальчик, разглядывая пуговки на своей рубашке, пока Арсений готовит шприц. Много времени это не занимает, и Попов, со спрятанным в кармане халата шприцом, подходит к пациенту.       —Ну что, Антошка, готов?       —Давай не будем? — боязливо спрашивает мальчик, сползая с кушетки. — Не надо... — елеслышно добавляет он, обнимая себя руками. Брюнет сел рядом с ребенком и посадил его к себе на колени.       —Ну, золото мое, нужно немножко потерпеть. Я все сделаю аккуратно. Я ведь тебе уколы еще не делал, может, ты вообще не почувствуешь. — успокаивает старший, поглаживая ребенка по голове.       —Не хочу все равно. Мне страшно. — всхлипывая, признается мальчик. — А это больно? — спрашивает он, поджимая розовые губы.       —Совсем немного. На кушетке или у меня на коленках будешь? — брюнет ставит сына на пол перед собой, тот трет глаза.       —У тебя... — тихо отвечает он, отойдя от врача на шаг.       —Вот и прекрасно, давай, спускай штанишки и ложись ко мне на животик. — ласково просит Арсений, подводя мальчика к себе. Шастун начинает плакать, но просьбу выполняет. — Как сегодня день прошел? Много пятерок получил? — заинтересованно спрашивает медик, обрабатывая место инъекции небольшим белым квадратиком.       —По физкультуре... Ой! — вдыхает воздух мальчик, когда игла оказывается у него в мышце. — Хватит! – вскрикивает он, когда Попов начинает давить на поршень.       —Тише, малыш, чего ж ты так расплакался? Еще немножко осталось, потерпи, пожалуйста. — взрослый наконец вынимает иглу под всхлипы мальчика и откладывает шприц в сторону, возвращает одежду на место, после чего берет ребенка на руки и начинает ходить по кабинету, обнимая его. — Все-все, котенок, ты умница! Ну, заяц, неужели так больно было, Тош?       —Страшно. Но теперь хорошо. — сбито выдыхает ребенок. Антону восемь лет.       —Фух, ну и пробка. Давай, Тош, переодевайся, тащи дневник. — улыбается Арсений, вешая осенню одежду на крючок в прихожей. Сегодня конец недели, день, когда Попов смотрит на успехи своего ребенка. Антон стал грустнее на этой фразе и напряженно выдохнул, припоминая и замечание, и оценки. В итоге, переодевшись в домашнюю одежду, мальчик открыл рюкзак и вытащил свой зеленый дневник с собачкой на обложке. Шастун поджимает губы, думает, куда бы его выкинуть, но в итоге крепче сжимает дневник, берет пару тетрадей, чтобы вместе с папой разобрать трудные задания и идет к нему в кабинет. Пообедали парни в кафе, поэтому сейчас осталось время на семью.       —Вот, пап. Принес. — поникшим тоном объявляет мальчик. Попов берет в руки дневник сына и открывает на нужной странице, пока его хозяин переминается с ноги на ногу, наблюдая за эмоциями родителя.       —Ой, тут и четыре, и пять... Какой ты у меня молодец! — улыбается старший, но не долго. — Как это два? И что значит: "Просмотрел в окно весь урок"? — спрашивает взрослый, смотря на мальчика строгим взглядом.       —Да ну его, этот контрольный диктант. Мне лень писать было. — бормочет ребенок.       —Так дело не пойдет. Это уже какая двойка по счету, м, заяц? Мне ругаться нужно начинать, может? — брюнет отложил дневник в сторону.       —Нет. Я завтра исправлю. Честно! – он правда исправит. Всегда исправлял. Антону девять лет.       —Ну вот кто тебя просил лезть в эту драку, скажи мне?! Сколько раз я говорил, что можно словами все решать? Ты тоже не всегда понимаешь словами, но я ведь тебя не бью. — возмущается брюнет зимним вечером, после того, как забрал сына от директора.       —Да блин! Ну он вообще ничего не понимает словами, пап! — восклицает мальчик, разматывая шарф с шеи.       —Не зли меня еще больше, Антон. — Попов повесил свое пальто на крючок, рядом курту сына. После, они помыли руки и сели за стол. Антон со льдом у глаза.       —Кто первый начал? –начинает диалог Арсений, обеспокоенно смотря на Шастуна.       —Я. Он меня бесит, прыгает вечно перед глазами! — Антон закатил глаза и надул губы.       —Почему ты с ним не поговорил, м? — уже строже спрашивает старший, совершенно не понимая своего ребенка.       —Я не знал, что сказать.       —То есть, ты мне еще и соврал, что с ним говорил?       —Да... Прости... — Антон поджал губы, смотря на отца, который выглядел серьезнее, чем обычно.       —Всегда можно найти, что сказать. Всегда, Антон. Мог сказать, что тебе это неприятно. Мне грустно, что ты не послушал мои слова еще месяц назад, и снова поступил неправильно, хотя мы все обсуждали.       —Прости... Я не хотел, чтобы ты грустил. И бить тоже не хотел...       —Я же переживаю за тебя, глупыш. — грустно улыбается Попов и гладит мальчика по голове. Антону десять лет.       —Ха! Есть! Я победил! — радуется мальчик во дворе, когда гол наконец был забит. Он обнял папу, который был в роли вратаря.       —Да, молодец, Антон! — Арсений потрепал сына по голове. Уже поздно, над футбольным полем горит закат, а воздух теплый. Старший и младший валяются по траве, позабыв о времени и заботах. Сейчас им обоим хорошо, и это главное. Антону одиннадцать лет.       —Пап? Совсем плохо? — Шастун взволнованно перебирает пальцы рук, стоя рядом с кроватью болеющего родителя.       —Да нет, нормально. Тош, сможешь если что вызвать скорую? — серьезно спрашивает педиатр, понимая, что скоро он сам не вывезет. У подростка чуть ли не выпадают глаза, но он все таки кивает.       Через час, когда Попову стало хуже, Шастун вызвал скорую. Провел этих страшных, по его мнению, людей к больному в комнату, а сам сел рядом с Арсением и взял того за руку. Шастун наблюдал за действиями врачей. На уколе только отвернулся, слишком уж страшно. Если бы болел не его самый дорогой человек — он бы даже в комнате не остался. Папу хотелось поддержать. Как он Антона. Антону двенадцать лет.       —Чего не ешь? — Попов домывает свою тарелку и замечает полную посуду младшего.       —Ничего. — буркнул подросток и с грохотом положил вилку на стол.       —Антон? Что-то случилось?       —Да ничего у меня не случилось. Все нормально. — продолжает возмущаться мальчик, выходя из-за стола.       —Ну ладно. Если захочешь поговорить, то приходи. — старший застывает на пару секунд, пытаясь переварить всю информацию. Ребенок психует. Дети не психуют просто так. Этот ребенок подросток. У подростка гормоны. Тяжело.       Ночью брюнет, как обычно, обменивается пожеланиями с сыном и ложится в кровать. Но уснуть не дают всхлипы из соседней комнаты, которые резко прячут в подушку. Попов зашел в детскую, и, не включая свет, сел рядом с ребенком.       —Антош? Что случилось? — действительно переживает он, сажая подростка к себе поближе.       —Это... Неправильно, но... Нет, ты обидешься. Ну... Я к маме хочу. — зажато признается парень, и тут его разрывает. Тело трясется, рыдания слышны очень сильно. Попов погладил подростка по спине и обнял его, давая поделиться своей болью.       —Я не обижаюсь, Тош. Все нормально. Мы все это обязательно обсудим, но утром. Сейчас поплачь, если еще хочется, и будем спать ложиться. Я с тобой сегодня посплю. — оповещает о своих планах старший, когда подросток немного успокаивается. Антону тринадцать.       —Але! Лёнь, пойдем сегодня на концерт? Там куча песен будет. Попрыгаем. — активно ходя по квартире, предлагает свою авантюру младший. Он очень ждет встречи с другом, и уже одной ногой стоит на танцполе. Голос в телефоне отвечает согласием, от чего шатен подпрыгивает.       Уже через пару часов он сначала собрался, проводил Арсения на работу, а сам быстро убежал из дома, не желая опоздать.       На концерте парни пели, прыгали, один исполнитель даже пригласил их на сцену — настолько сильно они зажигали. Все-таки, день молодежи — вещь шикарная. Антону четырнадцать лет.       —Да нет... Прописка?.. А... Ну... Ага... Мамы у меня нет. Папа только. А что такое СНИЛС? Блин... — Шастун уже который час сидит в этом чертовом МФЦ, пытаясь подать заявление на получение паспорта. — Роспись? Она что, в паспорте уже будет? — явно пугается Шастун, но, к своему счастью, получает отрицательный ответ.       —Блин, пап! Я пока все заполнил, вспомнил... Это ужас! Больше меня так не оставляй. Я в своих документах вообще не шарю. — парень уже вышел из кабинета и подошел к Попову, который заполнил свои бланки и уже ждал его на улице. — Я им три бланка испортил... — Попов на это улыбнулся и обнял сына одной рукой.       —Не переживай. Зато видишь, первый взрослый опыт! Это же так круто! Ты у меня молодец. Антону пятнадцать лет.       —Нет, пап, ну его, этот профессиональный спорт. Я передумал. Давай в творчество уйдем? Под музыку буду кататься разную, выложим в интернет. — сейчас семья сидит за столом и пьет чай.       —Ты уверен? Хорошо подумал? — все же спрашивает старший, ведь не хочется, чтобы его ребенок потом жалел о чем-то из-за этого решения.       —Да. Прикинь, как круто будет! — с воодушевлением представляет парень, мысленно стоя на катке.       —Хорошо, крутой мой. Сделаем. Расскажи-ка мне про то, как медосмотр прошел. Про спорт потом поболтаем.       —Ну... Я его не прошел. — все же сознается Антон, отодвигая от себя пустую кружку. — Сбежал. Прости...       —Эх, Антошка. Все еще боишься? — грустно спрашивает старший, гладя сына по голове.       —Да. Там кровь просто сдавать надо... Я и не пошел. Ну, потом. Так вот... Я уже музыку для видео выбрал. Только нужен оператор. Антону шестнадцать лет.       —Я сдал, пап! Матан только на четыре... Остальные пять. — Попов наконец выдыхает и крепко обнимает мальчика, который сейчас открыл результаты последнего экзамена.       —Умница! Горжусь тобой! Так что, колледж, или дальше идем?       —Дальше. Я стоматологом хочу стать. Может, страх уйдет... Да и интересно. Мне они нравятся. — старший смотрит на Шастуна так, будто бы парень серьёзно болен, ладонью проверяет температуру. — Да ну чего ты? Да, это я. Ну, прикольно же.       —У тебя все получится, мое золото. А я помогу. Прекрасный выбор. Антону семнадцать лет. Юноша полностью погрузился в учебу. Но и про спорт не забывал. Он катался с душой, набирая популярность в социальных сетях. Одна часть фанатов жалела о том, что Антон ушел из профессионального спорта, а другая была в какой-то степерь рада этому, ведь теперь парень буквально расцвел. Безусловно, с химией и биологией получается все очень трудно, но Шастун готовится к экзаменам и уверенно шагает к своей цели. Он все еще боится врачей, но после работы с психологом это уже не дикий страх и паника, а просто сильное волнение, которое ему почти подвластно. Антону восемнадцать лет.       Вчера Антон ушел праздновать свой день рождения с друзьями. Опаздывает домой уже на час. Арсений весь на нервах, ведь этот несносный уже взрослый человек не взял с собой телефон. Вот и что теперь делать? Юноша сказал, что поехал к Лёне домой, но там его не оказалось. Тогда Попов вернулся тобой, и уже хотел было звонить в полицию, как вдруг в дверь позвонили.       —Боже, Антон, я так переживал! Антон? — старший нахмурился, наблюдая за тем, как подросток пытается расстегнуть молнию на обуви там, где ее нет. — Ты пил?       —Нет. Я не пил. — с паузами пытается выговорить подросток, и в итоге снимает ботинки. Куртку снимает как футболку. И плевать, что куртка не Антона, брюнета больше волнует вопрос о том, что сейчас делать.       —Врешь. Идем на кухню. — вздыхает он. Врач внутри Арсения говорит ему сначала вылечить маленького алкоголика, и уже потом слушать отцовскую сторону. С этими мыслями тренер достает всем знакомый полисорб и разводит его в воде, дает Антону. Тот выпивает. Видимо, выпили немного. Уже радует.       —Сколько ты выпил?       —Бокал или два. Видимо, я слишком пьянею. Блин, я даже не извинился перед тобой. Прости, пожалуйста. Мне стыдно и противно от себя. — Шастун пьет противную воду, иногда помешивая жидкость ложкой.       —Да, Тош, реакция у твоего организма отменная. В нашей стране нельзя пить с восемнадцати. Я злюсь, Антон. — вздохнул брюнет, убирая пустой стакан в раковину.       —Можно поговорим тогда, когда мне станет легче? А то я сейчас вообще не соображаю. Прости.       —Да, без проблем. Переодевайся и ложись спать.       —Я люблю тебя, пап. — улыбнулся парень и обнял отца. Арсений ответил на объятия и сказал, прижавжись к сыну: "Я тебя тоже, мой уже взрослый мальчик." Антону тридцать лет.       —О, Соня, привет! Ну как ты с дедушкой посидела? — встречает свою дочь Шастун, сразу поднимая ее на руки. У Сони голубые глаза и русые кудрявые волосы. Малышка улыбается, обнимая папу в ответ.       —Хорошо. Только деда грустный был. И щечку грел. Он сказал, что у него зубик бо-бо! — увлеченно рассказывает пятилетка, после сразу закрывает рот руками и испуганно смотрит на Арсения. — Ой, это был секрет... Прости, деда.       —Ладно, принцесса, иди к маме, я пока тут с дедушкой посижу. Ладненько?       —Да! Ура, мама! – выбегает из квартиры ребенок, не забыв закрыть дверь. Антон разувается и смотрит на папу взволнованным взглядом.       —Пап, ты чего про зуб не сказал?       —Да зачем, подумаешь, чувствительный... — отмахивается мужчина, проходя на кухню.       —Слушай, Соня с Соней... Странно звучит... В общем, девочки домой уехали на автобусе. Может, поедем ко мне в клинику? Я тебе вылечу бесплатно. Там секундное дело.       —Ладно. Все равно ты у меня упертый. Поехали. — сдается Попов, ведь зуб не давал покоя уже долгое время. ****       —Так, ну, все не так плохо. Вик, анестетик готовь. Сейчас все зачищу, пломбу поставлю. — делится своим планом врач, убирая в сторону зонд и зеркальце.       —Тебе идёт форма врача. Никогда бы не подумал, что ты добровольно пойдешь в эту сферу. — улыбается старший, нервно постукивая пальцами по креслу. Шастун улыбнулся, принимая в руки готовый шприц. — А может без этого? У вас, у стоматологов, они какие-то стремные.       —Дак это ж так только кажется. Тут иголочка маленькая, и доза тоже. Давай, пап, чуток потерпеть. Вик, включи что-нибудь. Хм... Смешариков. Отвлечешься хоть. — брюнет хочет прокомментировать, что это ему что-то напоминает, но решает промолчать. Его ребенок вырос.       Ребенок и вправду вырос. Арсений до сих помнит, как не решался взять ребенка, и помнит, как тот его сначала боялся, подбирал слова. Потом косячил, но все с той же улыбкой и блеском в глазах. Он помнит, как этот мальчишка плакал при виде шприца, а сейчас держит его в руках. Попов помнит, как переживал за Шастуна, пока тот сдавал экзамены. Попов помнит все. И благодарен Антону за эти воспоминания. Этот ребенок заполнил дыру в сердце, которая все никак не хотела закрываться. Арсений обязательно сделает все, чтобы Антон чувствовал его заботу даже сейчас, когда Шастун-Попов живет отдельной жизнью.       Антон тоже все это помнит, и теперь старается вернуть отцу его заботу. Радует своими успехами в медицине, и тем, что наконец счастливо живет, преодолев свои травмы.       Они долгое время будут вместе, ведь если люди сошлись и чувствуют друг друга семьей — это навсегда. Даже если между ними тысячи километров. Даже если они в ссоре. Все равно они семья. И, безусловно, любят друг друга. Конец.

Дорогой читатель, я безмерно благодарна вам за то, что Вы были со мной этот путь. Эта история пускай и не содержит в себе очень глубоких смыслов, но я надеюсь, что вы остались довольны данной работой. Я надеюсь, что до Вас дошла основная мысль и идея: Люди, не имеющие родства друг другом, иногда оказываются настолько близкими друг для друга, что кажется, будто они всю жизнь вместе. Также я надеюсь, что эта история вышла теплой, без ангста.

Любите друг друга и помните, что в вашей жизни обязательно появится ваш "Арсений", способный вылечить ваши раны одним своим присутствием. ~Ваша Dark Crystall