Личность

      Я расчесала волосы: они легли на плечи, прикрывая голую кожу и безобразную неровность кожи на плече. Мои шрамы меня никогда не пугали и особо не волновали. В моей профессии обойтись маленьким количеством ран — это настоящее чудо. По статистике достаточно огромная часть сотрудников погибает при исполнении. Когда подала документы в Академию, я знала, на какие риски иду, но, чтобы они были настолько огромными, — и представить себе не могла.       Чёрное платье легло на моё тело как влитое, мягко очерчивая бёдра и талию. Ткань держалась на тоненьких бретельках, а декольте не доходило даже до половины груди. Взяв флакончик с духами, побрызгала в нескольких местах, разглядывая лицо. Синяки под глазами и прочие вещи были скрыты макияжем, а на губах покоилась бордовая помада, которую можно стереть только наждачкой.       Покинув небольшую комнату, прошла по коридору и заметила прислонившегося к стене Разумовского. Услышав моё приближение, он поднял голову, окидывая меня взглядом с ног до головы. Стоило ему встретиться с моим взглядом — ласково улыбнулся. Его глаза блестели, когда он смотрел на меня. Его глаза я любила больше всего на свете, сразу после его сердца. Его влюблённый взгляд внимательно рассматривал моё лицо, когда я делала то же самое. Рыжие волосы были аккуратно уложены в обожаемые им «шторы». Чёрный костюм с рубашкой ему в цвет смотрелся органично, на фоне рыжих волос.       — Ты красивая, — прошептал, отходя от стены. — Очень красивая.       — Спасибо.       — Ты знаешь, что являешься перерождением Афродиты?       — Возможно, — я подарила ему нежную улыбку, чувствуя на запястье холод его пальцев.       — Пошли? — кивнув, вложила пальцы в его ладонь.       Серёжа сжал мою руку крепко, ведя к лестнице. В данный момент мы находились на неработающем этаже высотки, в квартире. Если подняться выше, что мы и хотим сделать, то окажемся на крыше. Я не знаю, что он задумал, возможно, набрался смелости сбросить меня с крыши, хотя, скорее всего, придумал что-то эдакое, чтобы удивить меня. Про себя хмыкнула: если он сбросит меня с крыши, то однозначно удивит.       Разумовский крепко держал меня за руку, выводя на крышу. Благодаря той высоте, на которой мы находились, я почувствовала порывы ветра. По телу пробежали мурашки, и я неосознанно сжалась, пытаясь сохранить остатки тепла, — от парня это не замеченным не осталось, и он отпустил мою руку. Посмотрела на него, наблюдая, как он поспешно стянул с себя чёрный пиджак, протягивая его мне. Ткань скрыла голые руки и плечи, согревая. Одежда пропитана его одеколоном, который я блаженно вдохнула.       — Тепло?       — Да.       — Славно, — улыбнувшись мне, вновь взял за руку, ведя к краю. — Я сначала думал устроить что-то масштабное. Ну знаешь, выкупить какой-нибудь шикарный особняк или целый зал в кинотеатре, но я помню, что вещи такого масштаба ты не любишь, — в ответ на мой взгляд, продолжил: — Ты мелочи любишь, а я люблю тебя.       — Сильно?       — Достаточно, чтобы ради тебя уничтожить весь мир, — он смерил меня спокойным взглядом, словно его слова простая обыденность. Я вытащила руку из его пальцев и отступила на шаг назад. Мне необходимо получить решение проблемы прямо сейчас. Здесь и сейчас: Серёжа не сможет уйти от вопроса и бросить меня здесь. В этот раз ему не хватит духа.       — Я боюсь твоей жестокости, — кадык дрогнул, и Разумовский медленно повернул голову ко мне. — Последнее время я очень много думаю о тех, кто погиб. При Чумной Докторе, при тебе. Сколько крови на моих руках?       — Винишь себя за помощь Олегу?       — Да, — призналась честно, делая судорожный вдох. — Столько людей погибло, потому что любовь к тебе меня ослепила. Я даже не заметила тех жертв. Просто, проглотив язык, помогала вам, впутав ещё и Игоря. Каждый день вижу, как он ненавидит себя всё больше и больше, потому что не может меня отпустить. Он ненавидит себя, потому что помогает мне помогать вам.       — Ава, — Серёжа занёс ногу для шага, но услышав мой голос, остановился.       — Пожалуйста, выслушай меня, — он кивнул, делая шаг назад. — Мне страшно, понимаешь? Я же предала клятву Родине, друзей, всех. Себя в первую очередь. Я оправдываю свои поступки словами: «Из двух зол я выбрала меньшее». Я оправдываюсь людьми, ради которых всё это делаю. Но я делаю это не ради них, а ради себя. Я понимаю, зачем ты привёл меня сюда, и прежде, чем дать тебе ответ и выслушать тебя, хочу убедиться в том, что больше жертв не будет. Я не хочу ненавидеть себя сильнее, чем сейчас, — Разумовский отвернулся, устремляя взгляд на вечерние огни и красно-оранжевые краски, что окрасили небо.       — Я сам себя ненавижу. Чумной Доктор изменил всех нас, меня в первую очередь. До того, как я встретил тебя, мне каждую ночь снились кошмары. Лица тех, кого я убил. Каждую ночь я видел их, но с твоим приходом в мою жизнь, всё изменилось. Ты словно стала моим светом, — он вновь посмотрел на меня. — Я тебя люблю и хочу, чтобы у нас всё было хорошо. Без жертв и прочей херни. Каждый день хочу сгрести тебя в охапку, запихать силком в машину и увезти в другую страну. Подальше от Алтана, Игоря и всего мира. Я хочу любить тебя, не опасаясь за твою жизнь.       — Поклянись, что от твоих рук больше никто не умрёт. Пожалуйста. Я больше не хочу быть виновной в чужих смертях. Мне хватит тех, кто погиб ранее.       — Клянусь, — быстро пролепетал Разумовский, резко поворачиваясь ко мне.       — Тебе нужно лечиться, ты понимаешь?       — Да. Я пойду, обещаю, — кивнула, принимая его слова. Он осторожно подошёл ко мне, обхватывая мои руки. — Ты права, я привёл сюда не просто так, — Серёжа резко поменял тему, но мешать ему не стала. — Помнишь, что здесь я впервые тебя поцеловал? — от нахлынувших воспоминаний он улыбнулся. — Тогда ещё дождь был.       — Помню, — его слова вызвали улыбку.       — Когда ты немного задержалась, я подумал, что ты не придёшь. Решил, что ты забыла или не придала словам большого значения. Когда ты появилась в дверях, я понял, что очень ждал тебя и боялся, что ты можешь не прийти. В тот же миг понял, что люблю тебя, — глаза защипало, и я тихо шмыгнула носом, продолжая впитывать его речь, словно губка.       Разумовский потянул меня на себя, проводя рукой по талии. Он осторожно повернул меня лицом к городу, а сам остался сзади, крепко прижимая к своей груди. Руками провёл по плечам к сгибу локтя и убрал ладони. Я знаю, что вреда он мне не причинит, и потому спокойно смотрела вдаль, оглядывая крыши домой. Красиво, как никогда. Хотелось бы остаться в этом мгновении навечно. Все существующие проблемы сделали шаг назад, оставляя нас наедине. В этот миг не существовало проблем или чего-то страшного. Существовали только мы, наслаждавшиеся тишиной родного города.       Мы простояли так несколько минут, прежде чем я поняла, что больше не чувствую его тепла. На запястье ощутила холодное прикосновение его пальцев и обернулась. Он стоял передо мной на одном колене, спрятав левую руку в карман. Я попыталась сглотнуть вдруг образовавшееся напряжение, но не смогла: сейчас мой взгляд был прикован к голубым глазам Серёжи, а сердце готово было вот-вот выскочить из груди или просто остановиться. Если бы я могла сделать шаг назад, я бы его не сделала. Разумовский ещё не произнёс ни слова, но я уже знала, что отвечу ему. Возможно, знала об этом с самой первой встречи.       Я знала, что сегодня он совершит что-то подобное, но об этом не думала. Вру, думала. Много думала.       — Последние несколько дней Олег убеждал меня оставить тебя. Говорил, что так будет правильнее для всех нас. Говорил, если оставлю тебя, шансов дожить до сорока будет больше, — мои пальцы задрожали. — Он прав. Я знаю, что так будет правильнее, но я не могу поступить так с тобой снова. Особенно после слов, что услышал от тебя сегодня. Один раз я уже поступил так, как было правильно. С того дня, до момента моего возвращения в Санкт-Петербург, мне каждую ночь снились кошмары. Я не мог спать, потому что знал, что бросил тебя. Меня сжирало чувство вины.       В голосе была слышна дрожь, его слова не были заранее заготовленным сценарием, они шли от самого сердца. Ранее он не проговаривал про себя этих слов, отсюда и паника в его голосе. Поступок, к которому он сейчас ведёт, тоже нервный, но не настолько сильно, сколько его слова сейчас. Ему сложно даются эти слова. Я слышу, как он боится признаться мне, что раздумывал о конце нашей истории. Я не имею права винить его за подобное. Я тоже об этом думала.       — Когда набрался смелости вернуться, понял, что я очень сильно боюсь увидеть тебя, — глаза Серёжи заблестели. — Я так боялся, что ты не простишь меня, — на мгновение он поджал губы. — Я был рад увидеть в твоих глазах радость, хоть и с нотками ненависти, — Разумовский улыбнулся, и я неосознанно сделала то же самое. — Я всегда буду любить тебя, даже если между нами будут сотни тысяч километров. Где бы ни был я и где бы ни была ты, я всегда буду любить тебя. До самого последнего вздоха, я клянусь любить тебя. Какой бы поступок ты не совершила, я всегда буду тебя любить, — кажется, по моей щеке сейчас скатится слеза. — Я хочу связать с тобой всю оставшуюся жизнь, — левая рука выудила из кармана красную бархатную коробочку. — Хочу всегда быть рядом с тобой. Хочу связать наши души навеки, — правой рукой он открыл крышку, и я сделала судорожный вдох. Слеза всё же скатилась. — Даже если я умру, то умру с надеждой, что в следующей жизни мы встретимся снова. В каждой последующей жизни я буду искать тебя.       Вдох.       — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — Разумовский чуть приподнял руку, преподнося кольцо ближе.       Кольцо усыпано прозрачными камнями, а в центре находится выделяющийся голубой камень. Из-за количества камней кольцо переливалось разными цветами. Оно буквально блестело в дрожащих пальцах. Оторвав завороженный взгляд от кольца, я посмотрела на Серёжу. В его глазах была надежда, она плескалась через край. Он ожидал от меня положительного ответа, и я уверена: он боялся отрицательного. Я бы тоже боялась.       — Ты согласна стать спутницей моей жизни? — мой ответ сорвался с губ быстро, но обдумано.       — Конечно, — я широко заулыбалась, наблюдая за тем, как на лице Рыжика проскальзывает уйма эмоций.       Он на мгновение прикрыл глаза, облегчённо вздыхая. Вновь встретившись с моим взглядом, вытащил кольцо из коробочки и бережно обхватил мою правую руку. С этого мгновения на безымянном пальце находилось кольцо, в которое Разумовский вложил множество клятв. Надеюсь, что каждую из клятв он выполнит. Я знаю, что будет сложно, но мы обязательно справимся. Отныне вместе. И в горе, и в радости.       — Я тебя люблю, Ави, — поднявшись с колен, он осторожно прикоснулся к моим рукам, боясь задеть рану на правой руке.       — Я тоже тебя люблю, — наши лбы соприкоснулись, а пальцы обеих рук переплелись.       — Клянусь любить тебя, даже если это будет невозможно, — Серёжа посмотрел в мои глаза, улыбаясь.       — Клянусь любить тебя, даже если буду ненавидеть, — глаза вновь заслезились, и Разумовский убрал левую руку от моих пальцев, кладя её на правую щёку.       — Тебе не придётся ненавидеть меня, — смахнув большим пальцем слезу, он подался вперёд, целуя.       Отныне вместе. И в горе, и в радости.       — Давай уедем? — его голубые глаза, полные радости, посмотрели на меня. — Франция, Испания, Япония. Куда захочешь.       — Уедем, — пообещала, продолжая разглядывать искры в его глазах.       — Да? — я быстро согласилась, это его удивило.       — Теперь — да.       Сейчас, стоя здесь, на крыше высотки, разглядывая его глаза, я была согласна на что угодно. В конце концов, есть только он и я. Сейчас здесь были только мы, никого больше. Если нужно, я поклянусь ему в вечной любви. Сейчас я готова на что угодно, лишь бы как можно дольше разглядывать сияние его голубых глаз. Разумовский провёл ладонью по моей щеке, большим пальцем поглаживая скулу. Наклонился ближе, целуя в губы. Его губы удивительно горячие. Возможно, мой ответ разжёг в нём пламя.       — Ты горячая, — тихо прошептал мне в губы. Сконцентрировавшись на собственном теле, убедилась: я пылала изнутри и чувствовала, как горели щёки и уши.       — Я не буду шутить.       — А я бы послушал, — уголки губ дрогнули в улыбке, и я в шутку стукнула его по плечу.       — Обойдёшься, — он засмеялся, перехватывая моё запястье.       — Получается, ты уволишься с работы? — спросил резко, выбивая почву из-под ног.       — Да. Думаю, Мала и отец были бы только «за».       — Я тоже так думаю, — Разумовский провёл свободной рукой по волосам. — Не переживай, всё будет хорошо.       — Надеюсь.       — Обещаю.       — Не обещай того, чего не можешь гарантировать, — он хмыкнул, отводя голову в сторону. Смирившись, кивнул, возвращая голову на место.       — Остроумная.       — Стараюсь.       — У тебя хорошо получается, — сжав моё запястье сильнее, повернулся к двери, утягивая за собой. — Пойдём?       — Пошли, — согласилась, перехватывая его пальцы. — Где Олег?       — У себя дома.       — А ты здесь почему?       — Могу забрать кольцо и увести тебя к Олегу и сделать предложение там. Или хочешь на пороге участка? — несмотря на его серьёзный вид, я знала, что это его специфичные шуточки. — Хочешь, в Малибу уедем?       — Ты сначала страну покинь, а потом поговорим.       — Бесишь ты меня, — произнёс, резко оборачиваясь.       Разорвав прикосновение, подскочил ко мне, наклоняясь. Его руки сжали мои ноги, едва подкидывая. По инерции оперлась двумя руками на его плечи, мгновенно ощущая невесомость. Он оставил меня висеть на своём плече и поспешил открыть дверь. Его руки крепко держали меня, не давая рухнуть на твёрдый пол. Одной рукой Разумовский придерживал меня за бёдра, а другой — слабо ударил по ягодице. Я ответила моментально: вдарила ему по пояснице. Он охнул, а я улыбнулась, продолжая держаться за спину.       — Чмошник.       — От копа слышу, — Серёжа поставил меня на твёрдую поверхность, когда мы спустились обратно. Взглядом пробежал по лицу и резко подался вперёд, руками сжимая мои щёки и притягивая к себе. — Тебя люблю, — тихо шептал между поцелуями.       — Я тебя тоже люб, — с мысли меня сбил противный звук, обозначающий звонок.       — Проигнорируешь? — в интонации надежда, но мне нужно ответить.       — Извини.       Выпутавшись из его хватки, взяла свою сумку, принявшись рыться в ней, дабы найти мобильник. Телефон взрывался от количества полученных уведомлений: куча пропущенных и непрочитанных сообщений от Игоря и Димы. Думаю, что со спокойствием сегодняшнего вечера было покончено. Ответив на входящий звонок, сразу же услышала кучу претензий от Игоря и вообще, зачем мне телефон?       — К сути, пожалуйста.       — Только что Алтана повязали. Здесь у участка поднялась неразбериха. Произошёл слив, и поступила информация о минировании с нескольких точек.       — Она правдивая?       — Не знаю. Я сейчас в больнице, первое сообщение было отсюда. Дима в пожарной части, а тебе достался заброшенный завод. Несколько минут назад сообщили. Начальство считает, что это дело рук Разумовского, поэтому нас и выслали.       — Это не он.       — Я знаю, но ты попробуй это начальству объяснить.       — Заложники?       — Во всех точках по четыре человека. По крайней мере, так сказали. На завод уже выехало несколько групп, они ждут тебя.       — Скоро буду.       — Жду.       Я отключилась, кладя телефон на стол. Пальцы настолько крепко сжали край стола, что костяшки побелели. По телу растеклось заметное напряжение, и Разумовский это заметил, подходя ближе. Его ладонь легла на мою, осторожно сжимая. Этим действием он призвал меня посмотреть на него. И я посмотрела, вглядываясь в голубизну глаз. Он смотрел на меня ласково и взволнованно. В глаза читалась паника, но её могла заметить лишь я, любой другой бы не понял.       — Что случилось?       — Алтана взяли раньше, чем мы думали. Кто-то слил информацию, и у участка собралась толпа, и с трёх точек поступила информация о минировании.       — Заложники есть? — я кивнула, и Серёжа сразу же напрягся.       — Они думают, это ты, — он хмыкнул.       — Я бы тоже так думал на их месте.       — Мне нужно идти.       — Не понял, — его взгляд снова вернулся ко мне, но в этот раз резко.       — Ты понял.       — А если взорвётся всё? Я чё делать буду? — Разумовский сжал мою ладонь настолько сильно, что я перестала чувствовать пальцы. — Давай исчезнем. Под шум.       — Я не могу просто взять и уйти прямо сейчас.       — До конца дело довести хочешь? — на мой кивок он устал вдохнул, отпуская руку. А потом резко отошёл в сторону, хватаясь за голову. — Ты погибнуть можешь, Ава.       — Не погибну.       — Не обещай того, чего не можешь гарантировать.       — Я вернусь, слышишь? — подошла, кладя ладони на плечи.       — А если нет? Что со мной будет?       — Без «нет».       Его голубые глаза пробежали по моему лицу, спускаясь ниже, цепляясь за руку. Он осторожно обхватил раненую руку, снимая кольцо, после крепко сжал его в ладони, пряча в кармане. На мой непонимающий взгляд отреагировал почти сразу: положил пальцы на щёки и притянул к себе, оставляя на лбу сухой поцелуй. Затем переплёл пальцы и, сделав глубокий вдох, наконец нарушил повисшую тишину.       — Я отдам его тебе, когда всё будет хорошо. Когда станет спокойнее и когда твоей жизни не будет ничего угрожать. Тогда ты снова скажешь мне «да», — с надеждой добавил. — Хорошо?       — Хорошо.       — Иди и возвращайся. Поняла?       — Да.       И я ушла. Пообещав вернуться.