say you won't let go

      — Эм, я просто буду сидеть здесь? — спрашивает Чуя, нерешительно подходя к пианино. Он думал, что они сразу перейдут к изучению основ игры на барабанах, но у Рампо, похоже, совсем другие планы, потому что он вытаскивает стул из-под фортепиано и жестом указывает на него. Сиденье твёрдое, но с мягкой подушкой, точно такое, каким было в его детстве. Чёрт, теперь его руки и тело болят от желания нажать на чёрно-белые клавиши.       — Да, — известный барабанщик стоит среди кучи барабанов, свободно размахивая палочками в правой руке. Затем одна из его ног начинает мягко нажимать на педаль, задавая ритм с помощью лоу-кика. Сделав ещё несколько ударов, Рампо ловит темп и резко ударяет своими барабанными палочками по каждой части инструмента: уверенные удары стаккато, глубокие, звонкие и глухие звуки тарелок.       Темп ни разу не нарушился на протяжении всего выступления, целенаправленно то ускоряясь, то замедляясь, когда это необходимо. Чуя замечает, что, когда Эдогава играет на барабанах, его глаза широко распахнуты, демонстрируя яркую зелёную радужку, скрытую прежде под веками. Они сверкают, отдавая возбуждением и трепетом, Чуя отчётливо видит больную любовь Рампо к барабанам. Очевидно, парень выглядит так, словно ему нравится отдавать всего себя музыке.       Удары звучат гармонично: он играет несколько взрывающих партий, перед чем снова вернуться к спокойным и ровным. Кульминация всего выступления привлекает внимание Чуи больше всего. Это очень быстрый темп, постоянное звучание каждого барабана, успешно оказывающее влияние на обоих парней, завлекающее достаточно, чтобы отдаться ощущениям.       Конечно, Рампо должен закончить драматично, подняв обе руки, сжимающие барабанные палочки, представляя себя рок-звездой под каким-нибудь прожектором на сцене. Чуя и Дазай сразу же хлопают в ладоши после такой потрясающей демонстрации своих возможностей. Рыжий хлопает с большим энтузиазмом, потому что находится в неописуемом восторге.       — Это было потрясающе! — Чуя не может удержаться от возбуждённого визга: голубые глаза сияют восхищением, когда он встречается взглядом с обладателем зелёных очей.       — Да, великий Рампо Эдогава никогда не пустословит, — он продолжает самодовольно стоять там, вежливо кланяясь, пока аплодисменты разносятся по всей его студии. Дазай усмехается и улыбается новым взаимодействием учителя и ученика, не понимая, как Чуя может так легко хвалить других, но, когда дело доходит до него самого, рыжий, кажется, действительно смущается. Словно он скуп на комплименты Осаму.       Чуя придвигается ближе к установке, проводя ладонью по ней, желая потрогать материал, чтобы убедиться в подлинности, проверить, не сон ли это всё. Он продолжает сканировать взглядом все барабаны, прежде чем Рампо приносит ещё больше: ксилофон, маримба и колокольчики. Рыжик так очарован множеством инструментов и оборудования, которыми располагает Рампо, что поражается тому, насколько семейство ударных, на самом деле, чертовски огромное.       — Я...я могу попробовать? — взволнованный Накахара сглатывает при виде многообразия, предоставленного ему. Мужчины могут только посмеяться при виде такого возбуждённого мальчика.       — Чиби выглядит, как ребёнок в магазине, где продаётся куча игрушек. Ну, такооой ребёнок, — Дазай поддразнивает рыжего, который просто отталкивает надоедливого ублюдка в сторону, не позволяя другому испортить своё хорошее настроение. — Чуя такой злой. Хотя я тот, кто раскрыл ему глаза, — брюнет по-детски фыркает, скрестив руки на груди, показывая, будто сильно раздражён.

***

      Остаток дня проходит гладко. Рампо учит Чую различным основам игры: как правильно держать барабанные палочки, чтобы обеспечить эффективность быстрой и плавной игры, какие звуки издаёт каждый барабан, чтобы он научился их различать. Несмотря на то, что речь Эдогавы кажется довольно трудной для новичка, так как в ней присутствует много профессионализмов и терминов, Накахара внимательно прислушивается к каждому слову Рампо, чтобы запомнить как можно больше информации.       Чуя настроен решительно. Он довольно быстро схватывает всё, что ему говорят, что слегка впечатляет известного музыканта. В конце дня Чуя научился читать партитуру для барабанщика, а также немного выучился нотной грамоте. Ещё парень сыграл одну короткую партию. В итоге первый урок Чуи стал действительно насыщенным и продуктивным.       Брюнет, напротив, выглядит довольно скучающим. Что вполне очевидно: не он был тем, кого учили. Дазай просто сидит в стороне всё это время, что-то печатая на своём телефоне и ноутбуке. Конечно, он всегда занят, Осаму же босс такой крупной организации, ему определённо нужно сделать много всего, а также убедиться, что все подчинённые выполняют свою работу соответствующим образом.       — Хорошо! Мы закончим на этом! — громко кричит Рампо, радуясь, что его рабочее время наконец-то подошло к концу, и он может расслабиться дома. Чуя медленно кивает, чувствуя себя немного расстроенным из-за того, что такой весёлый урок заканчивается. А мысли о том, что завтра ему нужно идти в колледж, вообще вызывают головную боль.       — Можно нам остаться тут ещё ненадолго? Я обещаю, что мы закроем студию, — Дазай спрашивает Рампо, который на радостях уже упаковывает свой рюкзак, чтобы покинуть рабочее место, не желая тратить ни секунды больше, чем нужно.       — Конечно! Веселитесь, ребята, — Рампо напевает, выскакивая за дверь, его рот всё ещё набит палочками pocky из только что открытой пачки.       Чуя в замешательстве смотрит на брюнета, не понимая, зачем тому оставаться здесь, ведь учитель уже ушёл. Тут буквально больше нечего делать.       — Уйди в сторону, чиби, — рыжий хмурится от напористого тона, который использует Дазай: ему не нравится, что мужчина приказывает, но всё равно подчиняется.       Чуя выползает из-за ударной установки, предоставляя Дазаю достаточно пространства, чтобы он сумел спокойно поместиться на его прежнем месте, и усаживается на табурет рядом. Стильно и, самое главное, профессионально взяв в руки барабанные палочки, босс Мафии громко ударяет по барабанам, шокировав Чую тем, что в какой-то степени умеет играть.       — Нет слов, Чуя? — Дазай бросает на рыжего дразнящий взгляд, лицо расплывается в огромной самодовольной ухмылке, которую Чуя хотел бы стереть с его лица. Значит, этот ублюдок знает, как играть на барабанах? Так вот как он узнал о Рампо и попросил его учить Чую? — Не подозревал, что у меня такой талант, да?       Рыжий может только закатить глаза от того, что Дазай снова хвастается собой, но, когда Осаму демонстрирует действительно отличную партию, Чуя шокируется ещё больше: одно дело, просто уметь играть на барабанах, другое — уметь играть так хорошо.       — К... когда это ты научился? — заикаясь, произносит Чуя, ненавидя то, что в его голос слышится дрожь и восхищение. Но это правда. Дазай просто пожимает плечами.       — Я тоже когда-то брал уроки. Это было просто хобби, которое помогло мне пережить то время. Мне было около 7 лет, когда я узнал и мгновенно влюбился в барабаны, прежде чем... всё это произошло, — брюнет вздыхает: на его лице застывает разочарование, видно, что он жалеет, что что-то не позволило ему продолжать обучение. У Осаму чувствуется глубокая страсть к инструменту.       Он поднимает голову, чтобы посмотреть на выражение лица Чуи, потрясённый тем, что тот смотрит на него тепло и нежно. Дазай может только слегка согреться от взгляда, которым Чуя одаривает его, потому что это не похоже на то, что парень сочувствует. Рыжик прошёл через то же самое, что и Дазай, у него тоже действительно интимная связь с музыкой, но ему пришлось отказаться от неё по реалистичным причинам. Может быть, именно поэтому Дазай хотел, чтобы Чуя занялся тем, что он сам не смог воплотить в прошлом.       — Моя мама всегда очень поддерживала меня и даже репетировала со мной дуэты. В какой-то момент она играла лучше меня, — брюнет тихо усмехается, но на его лице явно отражается печаль. Очевидно, что Осаму по-настоящему любит свою мать, как и большинство детей в мире.       Чуя до сих пор не в курсе, что произошло с родным человеком мужчины, но на его лице всегда видно горе при каждом упоминании её или чего-либо, что напоминало ему о ней.       — Ты ведь всё ещё не знаешь, что случилось с моей мамой, верно? — красивые золотисто-карие глаза внезапно двигаются, чтобы встретиться с дикими голубыми. Чуя может только мягко кивнуть, не желая расспрашивать о прошлом Дазая, если ему неловко из-за этого.       — Ничего страшного, если ты не хочешь рассказывать, — рыжий одаривает другого успокаивающим нежным взглядом, подчёркивая, что ему не нужно заставлять себя вспоминать и копаться в чём-то таком болезненном.       — Но я хочу поделиться с тобой, чиби! — Дазай тепло улыбается, его взгляд смягчается. — Я думаю, должно быть взаимно, что мы делимся чем-то личным, верно? Ты же тоже рассказывал мне о своих родителях.       Рыжий теряет дар речи от заявления: он не знает, почему Дазай вдруг стал таким милым и искренним сегодня. Разве это какой-то особенный день?       — Сегодня годовщина смерти моей мамы.       Бинго.       — Я не хотел снова оставлять её в одиночестве, поэтому я... привёл тебя сюда. Ты просто напомнил мне о себе. У меня был такой же энтузиазм, как и у тебя, я всегда был таким любопытным и хотел узнать о барабанах всё. Некоторые вещи просто никогда не перестают меня удивлять.       — Тогда... почему ты не навещаешь её? Хотя это, должно быть, неприятный вопрос, но сегодня же всё равно важный день, — мягко спрашивает Чуя, пытаясь высказать своё мнение, но не нарушить доверия и соблюсти личные границы. Брюнет так много рассказывает, потому что чувствует, что с Чуей можно поделиться этим. И самое главное, он знает, что может доверять ему.       — Её прах просто развеял над океаном мой папа, — в его речи присутствуют намёки на гнев и ненависть: что-то подозрительное и странное было в его отце. — Я, правда, съездил в гавань перед встречей с тобой.       — Тебе не нужно было приглашать меня сегодня, ты знаешь... — чувство вины росло внутри Чуи с каждой секундой: в то время как он веселился, узнавая о чём-то интересующем, Осаму переживал грустный день, хотя рыжий даже не мог об этом знать. — Поскольку это такой важный день, ты мог бы привести меня туда с собой, — не похоже, что он был бы против съездить вместе с Дазаем. Если бы мужчина нуждался в утешении, Чуя безоговорочно помог бы ему.       Дазай только качает головой.              — Если я нахожусь там слишком долго, меня поглощают болезненные и печальные воспоминания, нет смысла тащить тебя туда с собой. Кроме того, было здорово видеть, как ты радуешься: это отвлекает меня от событий того самого дня, — похоже, брюнет действительно является заложником тех происшествий, которые преследуют его уже столько лет.       — Мой чиби умеет играть на пианино, верно? — лицо Чуи немного вспыхивает при слове "мой". Он хочет возразить, но может только сдавленно выдохнуть. Накахара решает кивнуть головой в ответ, не желая ставить себя в неловкое положение. Почему на него так действуют слова этого человека. Что, чёрт возьми, с ним не так? Как раз в тот момент, когда он думает, что эти глупые мысли постепенно исчезают из его головы.       — Тогда давай сыграем дуэтом. Фортепиано и барабаны. Выбери любую песню, какую захочешь, я подхвачу. Всё-таки папочка знает, как наверстать упущенное. — Хорошо? Он уверен в том, что сможет уловить такт и ритм, поэтому Чуя хочет принять этот вызов. Прошло много времени с тех пор, как рыжик последний раз играл на пианино, ему даже пришлось продать свой рояль, чтобы хватило денег хотя бы на часть оплаты счетов. В тот день он много плакал... что ж, давайте не будем о грустном.       Выдвинув стул из-под инструмента, парень удобно устраивается на мягком сидении, поднимая крышку пианино, чтобы взглянуть на величественные чёрно-белые клавиши. Как же давно он не видел их перед собой. Чёрт... на глаза снова наворачиваются слёзы. Подняв правую руку, мальчик осторожно нажимает указательным пальцем на клавишу "до". Чёткий, красивый звук эхом разносится по всей студии. Точно такой, каким он его помнит.       Теперь Чуя кладёт обе руки на фортепиано, придав им такую позу, словно он держит яблоко. Накахара чувствует, как его пальцы зудят от желания сыграть несколько аккордов, разминая их в воздухе. Для начала рыжий пробегается по парочке гамм: без единой ошибки, мышечная память никогда не подводит.       Ему нравится, как ноты заполняют собой всё пространство студии при каждом прикосновении, мягкие, нежные и долгожданные. Босс Мафии, должно быть, сейчас шокирован блестящим выступлением Чуи, потому что сзади не доносится ни малейшего звука.       После того, как Чуя, наконец, разогревается, он поворачивается, чтобы посмотреть на мужчину. Потрясённое и удивлённое выражение лица заставляет Чую расхохотаться. Он сыграл примерно так же, как и в прошлом. Конечно, Накахара забылся, его мышцы уже немного болят беглой игры, и он не может двигаться так же быстро, как раньше. Но... он не растерял навыков.       — Я давно не играл эту песню, но вспомнил, как был одержим аниме и опенингами. Так что... я просто собираюсь положиться на свою шикарнейшую мышечную и мозговую память. Убедись, что не будешь отставать, — Чуя широко улыбается брюнету, прежде чем повернуться лицом к пианино, готовясь принять правильную позу тела и настроиться на песню, про которую только что упомянул.       Дазай усмехается словам Чуи. Конечно, он не будет отставать. Чуя не единственный, кто в этой комнате обладает такими богатствами в виде мышечной памяти, Осаму в состоянии идеально улавливать ритмы и подстраиваться под игру. Какую бы песню ни собирался сыграть Чуя, Дазай уверен, что в любом случае подхватит.       Лёгкая, нежная мелодия уже льётся, но она совсем не кажется знакомой Дазаю. Да, всё-таки у босса Мафии не было времени баловать себя просмотром аниме. Ноты, весёлые и жизнерадостные, создают игривый и счастливый образ. Кажется, что Чуя доиграл вступление, потому что начал петь, окончательно шокировав Дазая.       Ameagari no niji mo rin to saita hana mo irozuki afuredasu       (Радуга после дождя и отважно распускающиеся цветы окрашивают всё вокруг)       Akaneiro no sora aogu kimi ni ano hi koi ni ochita              (Я влюбился в тебя в тот день, когда ты смотрел на тёмно-красное небо)       Успокаивающий голос Чуи танцует вместе с мелодиями, переливаясь и искрясь, отлично гармонируя с нотами выбранной им песни. Упоминал ли Дазай раньше, что его голос — самый красивый из всех, которые он когда-либо слышал? На самом деле Накахара не звучит слишком слащаво или слишком тихо. Он звучит идеально. Идеально, сочетаясь с музыкой.       Shunkan no DORAMACHIKKU FIRUMU no naka no hito-koma mo       (Ни один кадр этого драматичного фильма не исчезнет)       Kienai yo kokoro ni kizamu kara       (Ведь я вырежу их на своём сердце)       Дазай больше не чувствует своих пальцев: его мышцы застыли на месте, а разум онемел. Музыка, которую создаёт Чуя, засасывает его в чёрную дыру, захватывая всего полностью, лишая возможности пошевелиться. Мелодичный голос рыжего согревает сердце, а ноты, которые льются от фортепиано, звенят в его крови. Он думал, что легко подхватит любую песню, и действительно, его мозг уже прикинул ритм и темп, которые подошли бы сюда, но руки просто не могут сдвинуться ни на дюйм.       Kimi da yo kimi nanda yo oshietekureta       (Это был ты, это был ты! Тот, кто заставил меня понять)       Kurayami mo hikaru nara hoshizora ni naru       (Если мы заставим темноту сиять, она станет нашим звёздным небом)       Дазай догадывается, что скоро будет припев, потому что Чуя постепенно начинает петь громче, а его пальцы бегают по клавишам быстрее, будто рыжий находится в своём собственном мире. Окружённый звуками, которые сам создаёт, поглощённый своей игрой. Дазай должен подыграть. Он должен присоединиться к песне. Он не собирается оставаться в стороне, выступая просто в роли слушающего.       Kanashimi mo egao ni mou kakusanaide       (Печаль сменяется улыбкой, так что больше её не скрывай)       Kirameku donna hoshi mo kimi o terasu kara       (Каждая из этих мерцающих звёзд будет озарять тебя)       Дазай понимает, насколько глубокий и трогательный текст, и ему действительно нравятся слова, которые являются её составляющей. Он доверился Чуе в том, что мальчик сможет выбрать прекрасную песню, такую, которую Осаму полюбит с первой секунды. Взяв себя в руки и отодвинув волнение на второй план, брюнет начинает стучать своими палочками по барабанам в такт песне, задавая разумный темп.       Дазай смог легко уловить мелодию: его руки и ноги теперь двигаются более расслабленно и спокойно, потому что, наконец, спустя столько лет он может по-настоящему отдаться своим ощущениям, не думая ни о чём, просто покачиваясь в заданном ритме. Песня такая нежная, но в то же время весёлая и быстрая, что мышцы Осаму мгновенно понимают, как правильно подыграть. Теперь они переходят ко второму куплету, который плавно перетекает в припев.       Их дуэт невероятно красив. По сути, это настоящий шедевр. Благодаря лёгкой точной мелодии, заданной Чуей, его небесному очаровательному пению и нежной, быстрой игре Дазая, эта песня становится чем-то сокровенным. В ней есть какая-то тайна. Теперь они создают свою собственную.       На лице босса Мафии появляется улыбка: он так давно не мог позволить себе играть свободно, погружаясь в музыку и присоединяясь к кому-то в дуэте. Ему кажется, что он летает, парит в небе вместе с Чуей, широко расправляя собственные крылья и наслаждаясь лёгким ветерком. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым и свободным за столько лет.       Теперь не только Чуя находится в своём мире. Дазай уже тоже сам по себе. Они просто играют — плавно, осторожно, так, как, по их мнению, должна звучать песня. За это время между ними обоими произошли некоторые недопонимания, но в итоге они смогли абсолютно точно понять друг друга, неустанно пытаясь не отставать и двигаться уверенно. Это больше похоже на битву, на соревнование, но сама песня ни разу не дрогнула с самого начала. Мелодия по-прежнему льётся плавно и нежно.       Дазай в состоянии следить за каждым изменением, которое вносит песня, зная, как подстроиться к новым строкам. Их игра настолько совместима, будто музыка создана для них, а они идеально дополняют друг друга. Может быть, так оно и есть. Чувствуя, что близится конец, Дазай замедляется вместе с Чуей, идеально завершая свою партию.       Оба парня достаточно вспотели, что доказывает их полную отдачу и любовь к этим действиям. Чуя оборачивается, чтобы посмотреть на босса Мафии, и начинает хохотать, как только они встречаются взглядами. Они чувствуют себя удовлетворёнными, им нравится, что у них получилось создать такую удивительную мелодию и дать этой песне второе дыхание, внося свой вклад в её реализацию.       Их улыбки такие тёплые и искренние. Давно они не чувствовали себя так комфортно, выступление доставило им огромную радость.       — Вау, ты действительно отлично сыграл, — хрипло говорит Чуя, пытаясь отдышаться и успокоиться от интенсивной игры. Дазай может только шире улыбнуться.       — Конечно, чиби. Никогда не сомневайся в Дазае Осаму, — на его лице видна горделивая ухмылка, которая заставляет их обоих снова рассмеяться. — Ты тоже отлично справился, чиби. Хотя... тебе стоило петь немного потише, — поддразнивает Дазай, заставив лицо парня мгновенно вспыхнуть до ярко-красного цвета, почти совпадающего с цветом его волос.       — Заткнись, идиот! — Чуя бросает на мужчину осуждающий взгляд, губы превращаются в маленькую надутую губку. Дазай усмехается при виде разъярённого Чуи, а затем говорит правду.       — Твоё пение было великолепным. Я думал, что слушаю студийную запись.       — Прекрати льстить, ублюдок! — рыжий трясёт кулаком перед лицом Дазая, гнев кипит в его кровеносных сосудах. — Ты даже не слышал эту песню раньше, и... вообще почти все партии исполняет женщина, — этот ответ только подстёгивает Осаму хихикать ещё громче, который наслаждается тем, что смог выудить максимум эмоций из выражения лица Чуи. Его так легко разозлить.       — Что ж, это правда, потому что ты не сказал мне, что это за песня, — Чуя начинает немного успокаиваться, когда объясняет мужчине свой выбор.       — Она называется "Hikaru Nara", по-английски это что-то типа "если сияет". Это из "Твоя апрельская ложь". Аниме, которое выиграло аниме №1 в списке "Тайтлы, которые довели меня до истерики и слёз"       Дазаю приходится прикрыть рот ладонью, чтобы не рассмеяться слишком громко. Он просто представил, как Чуя рыдает, сидя в углу, по телевизору идёт это аниме, и он обнимается со своими плюшевыми игрушками и коробкой салфеток, доставая новую каждую минуту, чтобы вытереть слёзы.       — Перестань уже смеяться! Аниме действительно грустное, ясно? Держу пари, ты тоже заплачешь, если когда-нибудь посмотришь его.       Брюнет может только снова усмехнуться над этим комментарием, потому что он самый страшный человек Японии и босс Портовой Мафии. Никакие фильмы и сериалы не способны вывести его на такие эмоции.       — Ты думаешь, что меня так легко заставить плакать? Я не такой чувствительный, как некий чиби, — это выводит Чую из себя ещё больше. Он вскакивает, придвигается к мужчине ближе, чтобы ударить его по голове.       Но из-за того, что Накахарой управляет безумная ярость, а действия его дикие и хаотичные, он случайно спотыкается, когда ползёт через барабаны, чтобы добраться до Дазая, смеясь над брюнетом. Барабаны падают на пол, вызвав громкий звон, разносящийся по студии. Теперь Чуя неловко лежит на Дазае, чувствуя, как его тело "протыкают" торчащие тазовые кости и рёбра Осаму.       Дазай чувствует, что на него сверху давит тяжёлый вес. Хоть Чуя и выглядит маленьким и миниатюрным, его мышцы прибавляют достаточно много, чтобы он мог придавливать мужчину. Тело Осаму кричит из-за неудобного положения, но ему нравится чувствовать Чую сверху.       Голова рыжего идеально приземляется на грудь Дазая, их тела излучают тепло, и Дазай чувствует, что это удивительно успокаивающе и приятно? Есть ли более подходящее слово, чтобы описать это чувство? Брюнет не собирается лгать, что действительно испытывает сильное влечение к Накахаре: это также причина, по которой он так заинтересован в своём мальчике. Но он должен быть джентльменом.       Дазай не может воспользоваться представленной возможностью. Потому что поза, в которой они сейчас находятся, идеально подходит для продолжения и углубления действий. Например, с-е-к-с-а? Но... Дазай ранее обещал рыжему, что не собирается ставить его в неудобное и некомфортное для него положение. И он действительно не собирается.       Но он хочет потрогать изгибы тела Чуи, хочет узнать и испытать, на что похож секс с ним. Он постоянно вспоминает одни и те же губы той ночью в парке развлечений. Они часто целуются, но... этого недостаточно. Ему необходимо больше.       Дазаю просто нужно отодвинуться от парня, прежде чем это выйдет из-под контроля. Прежде чем он потеряет контроль над собой и сделает что-то, что пошатнёт доверие Чуи и его обещания. Осаму так уверен, что он бог самоконтроля, что на протяжении многих лет выживания в подпольном мире он научился идеально понимать себя.       Но кого он обманывает? Это Чуя. Его Чуя. Мальчик, который принёс ему столько счастья и света после того, как они начали общаться, который позволил ему проявлять подлинные чувства и делиться вещами, которыми он никогда бы не поделился ни с кем. Так комфортно. Он больше не чувствует себя одиноким. Успокаивающе, когда Чуя рядом с ним.       Итак, он не собирается позволять себе делать что-то, о чём впоследствии будет жалеть. Его похоть и бушующие гормоны... он должен контролировать их ради прежних взаимоотношений с Накахарой. Брюнет пытается оттолкнуть Чую, но мальчик с трудом может встать на ноги, потому что он скользит по плитке студии и падает обратно на Дазая.       Ситуация заставляет Осаму усмехнуться, несмотря на то, что он чувствует, как его самоконтроль рушится. Он видит, как рыжик смеётся рядом с ним, их тела двигаются синхронно с хохотом. И... это оказывается роковой ошибкой — хихикать друг напротив друга. Да, действительно фатальная ошибка.       Смех заставляет их тереться друг об друга, вверх и вниз. Поскольку голова Чуи прижата к груди Дазая, их промежности находятся в пугающей близости. Трение от такого невинного действия вызывает внутри возбуждение, которое каждый из них пытается упорно игнорировать.       Нарастающее возбуждение и учащённое дыхание не шокируют Дазая, но определённо являются неожиданными для Чуи. Рыжий не понимает, почему его тело предаёт его таким образом, но нет никаких оправданий тому, что его разум с самого утра напоминал ему об этом желании. Он просто пытается избежать страшной реальности, но его член, отчётливо ощущающий член Дазая, уже хорошо напоминает об утреннем конфузе.       Блять.       Накахара уверен, что Осаму что-нибудь заподозрит, если он прямо сейчас не встанет с него, но почему-то пол так сильно подводит своим покрытием. Почему он такой скользкий? Или это всё-таки его ботинки? Лучше стоило надеть обувь с более фрикционной подошвой. Его мысли кружатся по кругу, а постепенно встающий член усугубляет ситуацию.       Почему он такой чертовски чувствительный? Связано ли это с тем, что у него действительно долгое время не было полового акта? Ему необходимо очень быстро взять себя в руки. Чем больше он пытается встать и поскальзываться, тем больше их стояки соприкасаются.       Чёрт, всё так запутано.       Чуя слышит, как мужчина тоже громко дышит. Как и он. Совершенно очевидно, что на него это тоже значительно повлияло. Дазай тот, кто из-за кого это произошло, понятно? И он тот, кто просто начинает смеяться, как какой-то сумасшедший идиот.       — Ч-чуя, — то, как Дазай выкрикивает его имя, звучит так чертовски горячо и сексуально, его голос глубокий и грубый. Боже, как же это заводит. Зрение рыжего немного размыто и расфокусировано, но он может видеть, как выступающий кадык Осаму подпрыгивает вверх и вниз, когда мужчина пытается отдышаться. Чуя больше не собирается лгать самому себе, что Дазай действительно чертовски привлекателен.       Слишком сексуальный для того, кому 31 год. Чуя чувствует привязанность и бешеное желание, которое испытывает к брюнету. У него нет выбора, кроме как действительно признать, что ему необходима вся эта ситуация, чтобы жить дальше, чтобы сделать то, что он так долго отрицает внутри себя.       — Я... я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно, но... я правда хочу сделать это, — снова глубоким и хриплым голосом. На этот раз Чуя может чувствовать, как грудь Дазая прижимается к его груди. Он устал от многочисленных попыток встать, находясь невероятно близко к чужому телу, поэтому перестаёт пытаться.       — Т-ты хочешь? — это всё, что может ответить Чуя. Он чувствует возбуждение и постепенное нарастание своих пошлых мыслей. Дазай и раньше упоминал, что Накахара красив в его глазах и он что хотел бы перейти к более интимным действиям, но за последние несколько свиданий у Осаму, похоже, не было таких намерений. Он предположил, что, возможно, желание дальнейшего развития их отношений было просто плодом его собственного воображения.       — Конечно, хочу, чиби. Ты такой... чертовски великолепный и обаятельный, кто мог бы устоять перед тобой? — Дазай начинает двигать своим телом вверх и вниз, теперь нарочно, наслаждаясь сдавленными всхлипами, вырывающимися изо рта рыжего.       Дазай обхватывает руками талию Чуи, чтобы тот не вырывался и держался как можно ближе, продолжая говорить хриплым голосом:       — Я контролирую себя последние 2 месяца, потому что не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Если... если ты не хочешь этого делать, я немедленно остановлюсь, — резко заявляет Дазай, всем видом показывая, насколько его слова серьёзны и искренны.       Он не собирается заставлять Чую делать то, чего он не желает, и Накахара знает, что может доверять мужчине после всего, что тот сделал для него. Брюнет перестаёт тереться своим членом об член Чуи, давая понять, что ему нужно услышать согласие мальчика, прежде чем он продолжит.       Чуя сглатывает. Он прекрасно знает, как сильно этого хочет.       — Я... да, — очень тихо отвечает он. Его лицо инстинктивно вспыхивает, потому что Чуя по природе чертовски застенчив.       — Ты должен говорить громче, чиби. Если ты чётко не ответишь, я поставлю точку на этом и отложу на потом.       Боже.       — Я хочу! — на этот раз Чуя практически кричит, что заставляет мужчину ухмыльнуться его покорности и энтузиазму.       — Отлично. Начнём? — закончив говорить, Дазай медленно принимает сидячее положение и, посадив рыжего к себе на колени, начинает поцелуй.       Как только губы соприкасаются вместе, их рты начинают вырабатывать свой собственный ритм — быстрые, плавные и синхронизированные движения. Когда Дазай полностью поднимается с пола, он обхватывает руками талию младшего, притягивая его ближе к себе, чтобы углубить поцелуй. Чуя реагирует предсказуемо — обхватывает руками шею мужчины и приподнимается выше, чтобы позволить Дазаю делать с ним всё, что он задумал.       Их поцелуй быстрый и небрежный, много смешанной слюны и соприкосновения языков. Но им это нравится. Это просто показывает, как долго они терпели до этого момента и как сильно хотели, чтобы это, наконец, произошло. Все их предыдущие поцелуи были просто медленными, сладкими и спокойными. Невинными. Но теперь они буквально пожирают друг друга, нуждаясь в большем контакте и ощущениях, чем ранее, притягивая друг друга невероятно близко.       Дазай углубляет поцелуй настолько, насколько это возможно. Оба их языка сталкиваются друг с другом, облизывая щёки изнутри и вращаясь так быстро, словно они находятся в битве. Дазай присасывается к языку Чуи и прикусывает его нижнюю губу, заставляя мальчика стонать от нахлынувших волн удовольствия. Член Осаму дёргается, желая перейти к большему.       Стоны, вздохи и всхлипы заполоняют всё пространство студии, когда они продолжают свои влажные и небрежные поцелуи, редко отрываясь друг от друга, чтобы перевести дыхание. Но спустя секунду, набрав немного воздуха в лёгкие, снова продолжают. Чуя цепляется за Дазая, прекрасно понимая, что он единственный, кто удерживает его от падения на пол.       Дазай принимает такую позу, чтобы Чуя мог крепче держаться без его помощи, и проводит вниз своими непослушными руками, дабы почувствовать изгибы талии Чуи, а также очертания его сладких ягодиц. Пальцы на нежной коже вызывают только новые крики и приглушённые стоны Накахары, позволяя Дазаю проглотить все звуки, которые вырываются из его рта.       Дазай мягко впечатывает рыжего в ближайшую стену, прижимая его к твёрдому цементу.       — Ты такой вкусный, Чуя, — его голос охрип от поцелуев и тепла чужого тела. Он смотрит в глаза мальчику похотливым взглядом. Чуя может только фыркнуть на этот комментарий.       — Фто? Я на фкуф, как писа? — не так давно они ели пиццу в кафе, и у рыжика не было возможности прополоскать рот заранее, поэтому, вероятно, он прав. Дазай лишь придвигается ближе, вновь облизывая нижнюю губу Чуи, и грубо говорит:       — Мм, вкус пиццы и Чуи.       Рыжий хочет спросить, какой же он, чёрт возьми, на вкус на самом деле, но мужчина уже набросился на него, резко соединяя их губы вместе, вновь возобновляя дикий поцелуй. Теперь руки Дазая снова тянутся наверх, чтобы обхватить Накахару за шею, а его язык и влажные поцелуи начинают скользить вниз по чувствительной коже к ключице Чуи.       — А-ах, — хныканье и стоны не перестают ласкать уши Дазая, поскольку он не останавливается и пытается пробудить каждую клеточку чувствительного тела Чуи. Засосы и укусы не сойдут с его кожи ещё несколько дней, но.... не похоже, что Чуя сильно против.       Рыжий царапает шею Дазая, пока тот продолжает спускаться всё ниже и ниже, его умелый язык разбрызгивает слюну повсюду, чтобы уменьшить жжение от зубов, разжигая удовольствие Чуи ещё сильнее. Самая чувствительная часть Накахары — его ключица.       Когда язык Дазая начинает кружиться вокруг выступа костей, Чуя больше не в состоянии контролировать свои громкие стоны, которые прежде изо всех сил пытался сдерживать, слёзы возбуждения уже выступили на глазах. Таким образом, босс Мафии продолжает дразнить его. Он уже убедился, что Чуя — рыдающее месиво. Осаму ещё ничего не сделал, а рыжий уже весь дрожит и извивается. Мужчина выучил идеальные места всего за несколько секунд изучения.       — Т...ты засранец, нгх, — пыхтит Чуя между стонами, его разум сильно затуманен. Он прежде не знал, что его ключица такая чувствительная и что так чертовски приятно просто прикоснуться к ней. Теперь же в руках Дазая он тает, хотя очень не хочет проигрывать.       Он не знает, должен ли секс быть соревнованием или нет, но, видя, насколько самодовольным и гордым выглядит Дазай, Чуя решает оставить вопрос без ответа.       — Не называй меня мудаком, когда я доставляю тебе такое удовольствие, — что ж... Дазай умудряется дразнить его даже сейчас. Чуя должен что-то с этим сделать.       Всё становится намного хуже, когда Осаму начинает спускаться к его хорошо подтянутой груди, продолжая свои уже привычные покусывания, облизывания и посасывания. На мгновение брюнет останавливается, чтобы вопросительно посмотреть на Чую. Его пальцы застыли на собачке молнии чёрного укороченного топа. Дазай спрашивает у него разрешения продолжить.       Чуя кивает на немой вопрос, после чего Дазай немедленно расстёгивает одежду, словно голодный волк, который не видел пищи несколько дней. Мужчина действует довольно осторожно, намеренно слегка касаясь пальцами мягкой кожи, вызывая новую порцию стонов и всхлипов.       После того, как одежду, наконец, отбросили в сторону, Дазай продолжает кусать молочную кожу рыжика, не желая оставлять ни дюйма нетронутым. Рот Осаму подобен эксперту, знающему правильные места для вызова приятных ощущений. Знающему, как извлечь максимально много звуков изо рта рыжего.       Чуя собирается поменять правила игры. Пока брюнет поглощён тем, что доставляет достаточно удовольствия своему мальчику, Чуя приподнимает свои бёдра вверх. Их вставшие члены трутся друг об друга, и от Дазая следует немедленная реакция, которая вызывает улыбку на лице рыжего.       Осаму ахает от внезапного соприкосновения стояков, громкий стон вырывается из его рта. Он не выглядит по-настоящему шокированным, но видно, что он не ожидал этого. Его пальцы резко надавливают на тазовые кости Чуи с обеих сторон, заставляя отодвинуться и не позволяя рыжему снова сделать что-нибудь непослушное. Чуя дуется.       — Похоже, кто-то шалит, не так ли? — от сурового предупреждающего взгляда Дазая по спине Чуи пробегают мурашки. Он выглядит пугающим и властным. — Мне нужно напоминать тебе, кто доминирует? — они ещё не затрагивали такие темы, но Чуя чувствовал, что ему легче подчиниться, чем доминировать, хотя он не хочет показывать этого.       Или хочет.       — Мы н-никогда не обсуждали такие, агх... вопросы, — Чуя пытается отдышаться, заикаясь, когда старается говорить ровно.       — Что ж... ты думаешь, что должен быть сверху, чиби? — Дазай смотрит на него серьёзным взглядом, показывая, что нисколько не дразнит его, а искренне спрашивает мнения.       — Я... я этого не говорил, — босс Мафии кивает на этот комментарий, теперь самодовольно ухмыляясь ему. Чёрт возьми, этот человек всегда действует ему на нервы.       — Чиби не должен быть сверху, потому что он так наслаждается, хотя я просто прикасаюсь к нему и целую. Ты уже превратился в месиво подо мной.       С этими словами Дазай облизывает сосок Чуи, застав последнего врасплох. Дазай резко кусает его, убедившись, что зубы достаточно царапают чувствительную область, создавая больше трения. Сразу после этого он заботится о том, чтобы провести языком по ореолу, чтобы успокоить жгучую боль. Брюнет продолжает повторять эти действия, заставляя Чую издавать всё более громкие и звонкие стоны.       Чуя кожей чувствует ухмылку Дазая, ненавидя то, что так просто проигрывает ему. Неудивительно, что Осаму — босс Портовой Мафии. Вероятно, у него много опыта в сексе.       Дазай убеждается, что сосок достаточно набух и покраснел, прежде чем перейти к следующему, чтобы вновь повторить процесс уже на нём. Звуки, которые вырываются изо рта Чуи, успешно влияют на Дазая, заводя его ещё больше. Он чувствует, как его член подрагивает в предвкушении большего. Он хочет знать, какие ещё звуки способен издавать рыжий, когда он будет входить в него так глубоко и...       Закончив свою работу с сосками, он продолжает спускаться ниже, к прессу Чуи, убедившись, что обводит языком каждый выступающий кубик. Эти мышцы не такие мягкие и нежные, как ожидал Дазай. Они оказываются твёрдыми и жёсткими.       — Ты тренируешься? — Дазай на мгновение поднимает взгляд на рыжего, прежде чем продолжить облизывать кожу Чуи. Хм, кто же знал, что он будет таким вкусным?       — Я-я привык. Кха..х, раньше я ходил в с-спортзал со своим отцом. И..и когда ты устраиваешься на нес..колько подработок, ты тоже тренируешься, — Чуе чертовски трудно, не заикаясь, произносить слова. Чей-то влажный и дразнящий язык, пожирающий его кожу, заставляющий рыжего кое-как закончить предложение.       Дазай одобрительно хмыкает в ответ на комментарий, потому что пресс Чуи такой очаровательный. Он и раньше встречал накаченных подтянутых людей, но Накахара не похож ни на кого из них. Его пресс одновременно мягкий и жёсткий. Он не знает, как Чуя может так ловко балансировать, но ему нравится, что язык так приятно обводит каждую его часть.       Брюнет заботится о том, чтобы подразнить пупок, а затем спускается влажными поцелуями вниз, облизывая пояс мальчика.       — Э-это нечестно, — внезапно Чуя будто задыхается, его руки тянутся к шее Дазая, желая стянуть с него рубашку и жилет, чтобы, наконец, потрогать голое горячее тело. — Н... несправедливо, что я единственный, кого раздевают.       Дазай усмехается, помогая рыжему снять с себя верхнюю ненужную одежду, обнажив бинты, плотно замотанные почти по всему торсу и плечам. Чуя зачарованно смотрит на белые полосы вокруг тела Дазая, его пальцы нежно касаются каждого слоя, пытаясь ощутить тёплую кожу под ними.       — Они останутся на тебе, верно? — нежно спрашивает Чуя, окончательно шокировав брюнета. Никто никогда не задавал ему такого вопроса. Все, с кем он трахался, всегда упрекали его в том, что он раздевается не полностью, и что это несправедливо по отношению к ним. Они всегда пытались заставить его снять бинты, ни разу не задумываясь, зачем Дазай их вообще надел.       Но, тем не менее, сейчас рыжий смотрит на его полуголое тело без какого-либо осуждающего взгляда или отвращения, просто наблюдая за каждым мускулом. От этого в груди Осаму разливается тёплое чувство доверия и комфорта. Новый уровень. Все всегда хотели знать, что же скрывается под этими плотными слоями, приставали, пытались посмотреть, и это его глубоко разочаровывало и раздражало.       Дазай медленно кивает в ответ, заметив, что Чуя просто понимающе смотрит на него.       — Ты не против? — нерешительно спрашивает мужчина. У всех, с кем у него был секс, он спрашивал, можно ли ему оставить свои бинты, но никто из них не давал ему положительного ответа, вмешиваясь в личное пространство, в котором он очень нуждался. Они просто думали, что так смогут стать кем-то близким для босса Портовой Мафии. Кем-то, кто будет настолько особенным, что получит привилегию увидеть скрытое от чужих глаз.       Дазай никогда этого не понимал. Это не какое-то приятное зрелище. До того как Осаму был вынужден закрыть части своего тела повязками, на него было направлено много злобных и осуждающих взглядов. Он ненавидел то, что шрамы и страшные отметки были просто болезненным воспоминанием. Он ненавидел то, что казался таким уязвимым перед другими, если не скрывал их. Он ненавидел, когда люди говорили, что они не будут осуждать за то, что он прячет, но в итоге всё равно делали это.       Он ненавидел то, что искренне доверял людям, но был просто раздавлен в одно мгновение. Он просто всё это ненавидел.       — Ну, конечно, — Чуя говорит так, будто это что-то само собой разумеющееся. Будто это действительно нормально. — У каждого есть свои личные границы, и твои начинаются отсюда. Я уважаю твой выбор. Я знаю, каково это — делать что-то, что тебе неприятно. Это действительно ужасное чувство, — рыжий слегка улыбается ему, и Дазай теряет дар речи. — Поэтому они остаются. В любом случае, они выглядят на тебе довольно сексуально.       Рыжий смотрит на него тёплым взглядом, показывая, будто это самая элементарная вещь в мире — не соглашаться впускать других в своё пространство, не позволяя другим видеть что-то сугубо личное.       — С-спасибо, — Дазай не знает, как выразить свою благодарность. Никто раньше не уважал его так сильно. Даже его сотрудники иногда злословят о нём и распространяют слухи. Хотя много они себе не позволяют, потому что съёживаются от страха.       Не похоже, чтобы Чуя когда-то страшился Дазая, и, даже если бы в чём-то и боялся, он сказал бы это в лицо. Накахара всегда прячет свои истинные чувства, не показывая настоящих мужчине. Парня можно легко использовать в собственных интересах, но его дерзкая и сильная личность приспосабливается к любой ситуации. Чуя Накахара. Мозг продолжает повторять это имя в голове.       Особенный ли он? Осаму всегда испытывает странное влечение к рыжему, так, может, он создан для него? Дазай не уверен. Но это не имеет значения, он всё равно узнает это в будущем. А до тех пор будет крепко держаться за Чую.       После долгой паузы он начинает расстёгивать молнию на своих штанах и срывает боксеры. Чуя облегчённо выдыхает от того факта, что вокруг члена Дазая нет никаких бинтов, потому что, если бы они были, скорее всего, его задница сильно пострадала бы. Пока босс Мафии расправляется с одеждой, Накахара может только наблюдать. Он сглатывает. Как у кого-то может быть такой большой? У рыжего никогда раньше не было такого члена внутри.       — Что? Нравится предоставленное тебе зрелище? — похоже, Дазай возвращается к своему привычному состоянию, усмехаясь самодовольным тоном. Чуя осмеливается покачать головой, но всё ещё не отводит взгляд от члена Дазая. Не очень убедительно, Чуя. Отличный способ показать, что тебе не нравится его член. Брюнет просто посмеивается над реакцией Накахары. Он знает, что у него достаточно приличный размер. Чуя слишком засматривается...       — Не думаешь, что он влезет в тебя, милашка? — Чуя тут же резко вскидывает голову, чтобы посмотреть в глаза мужчине. Удивительно, что его шея не сломалась. Чёрт, ему нужно перестать так реагировать на это прозвище. Дазай только продолжает посмеиваться. — Не волнуйся. Может быть, потребуется больше времени на подготовку, чем для твоих предыдущих партнёров , но размер в итоге покажется тебе идеальным, — Чуя нерешительно кивает.       Если его глазомер не подводит, Дазай где-то от 9 до 10 дюймов. Да, безусловно, он большой, но есть и больше, например, 13 дюймов. Конечно, он сможет войти, Чуя в этом уверен. Спокойствие является самым важным, сейчас это необходимо.       — Ты всё ещё хочешь это сделать? — Дазай смотрит на него мягким и нежным взглядом, показывая, что если Чуя не хочет продолжать, он поймёт и остановится. Это означает, что Дазай готов остаться ни с чем.       Чуя качает головой, продолжая смотреть на твёрдый, истекающий смазкой член. Он чувствует, как у него пересыхает во рту. Нет, он очень хочет. Он хочет знать, как это — чувствовать Дазая внутри себя. Вид стояка только усиливает его жажду.       — Я хочу это сделать. Очень-очень сильно, — Дазай смотрит на него потрясённым, но спокойным взглядом. Он поднимает Чую на руки и несёт его к ближайшему пианино.       — Слава богу. Потому что я тоже, — брюнет говорит нежно и тихо, и Чуя уже влюблён в этот голос.       Когда они добираются до фортепиано, Дазай кладёт руки Чуи по обоим сторонам инструмента и медленно расстёгивает молнию на штанах рыжего. Как только Накахара оказывается перед ним полностью обнажённым, босс Мафии отходит на секунду, чтобы взглянуть на лежащий перед ним шедевр. Чуя — произведение искусства, единственное привлекающее его внимание среди остальных картин в художественной галерее. Потому что он кто-то особенный. Потому что он кто-то, кем он уже дорожил, прежде чем осознал это.       Он будет помнить и любить этого мальчика всю свою жизнь. Мальчика, который давал ему тепло и уют. Мальчика, который показал ему счастье.       — Повернись, — нарушает тишину Дазай, и рыжему остаётся только последовать этой команде. Теперь его красивая задница повёрнута к Дазаю, который достаёт знакомый тюбик из отброшенных джинсов.       — Ты серьёзно повсюду носишь смазку? — Чуя бросает на него довольно странный взгляд. Кто, чёрт возьми, носит смазку в кармане, будто это обычное дело?       — Как я уже сказал, никогда не знаешь, что может случиться, поэтому лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Я даже прихватил с собой презерватив, — Чуя вздыхает, этот мужчина действительно безнадёжен. Но это правда, что без перестраховки Дазая всё стало бы намного сложнее. Особенно когда они не могут больше ждать, потому что уже чертовски возбуждены.       — Тогда быстрее нач... ах... — Чуя тут же стонет, обрывая мысль, которую хотел сказать, когда один из уже покрытых смазкой пальцев входит в его анус. Пальцы Дазая гладкие и длинные, смазка делает их достаточно прохладными, но это приятно. Брюнет продолжает проникать глубже, вызывая у Чуи ещё более громкие крики, которые он больше не приглушает.       Как только его первый палец начинает исследовать Чую изнутри, обводя каждую стенку и изучая чувствительные места, он вводит второй. Входит и выходит уже двумя пальцами, немного сгибая их, нажимая и оглаживая, разводит около входа, и сразу же проникает внутрь. Затем следует третий. Чуя наслаждается, задыхаясь от удовольствия, его анус растягивается уже так широко, желая получить что то большее, потому что, как и член, пальцы Дазая тоже приличного размера. И Осаму нравится, как задница парня плотно сжимает его пальцы. Уже не терпится ощутить это сильное давление вокруг своего члена.       Дазай продолжает проталкивать их всё глубже и глубже, стараясь грубо надавливать подушечками, чтобы усилить трение для Чуи и для самого себя, исследуя каждый дюйм отверстия Накахары. Другой свободной рукой Дазай хватает Чую за подбородок, приближая губы рыжего к своим, сталкивая их вместе и проглатывая непристойные звуки, вырывающиеся изо рта мальчика.       Их поцелуй снова становится небрежным и влажным, на этот раз немного грубее из-за новых для каждого из них, приятных ощущений. Как только пальцы Дазая проникают достаточно глубоко и свободно, он поворачивает руку так, чтобы фаланги нажимают на чувствительное место — простату. Неприлично громкие крики разносятся по комнате, потому что Чуя больше не в силах сдерживать себя после такого контакта. Осаму нравится, что Накахара настолько податливый.       Дазай следит за тем, чтобы рыжик уверенно стоял, опираясь на пианино, не желая, чтобы он упал на пол, потому что ноги Чуи уже сильно подкашиваются. Брюнет продолжает хаотичные, но чёткие движения пальцев, дразня простату, наслаждаясь стонами и несвязными словами, вырывающимися из Накахары, и тем, как его анус сжимается и расширяется вокруг его пальцев. Язык Дазая становится полноправным хозяином во рту Чуи, который даже не в силах отвечать на поцелуй, погружается глубже, практически касаясь горла, облизывая каждый уголок.       Как только он думает, что парень достаточно растянут и готов принять его член, он вытаскивает пальцы. Чуя скулит из-за резкого ощущения потери, желая получить нечто большее.       — Терпение, милый. Настоящее удовольствие приближается, — Дазай отстраняется от Чуи, соблазнительно шепча горячим воздухом ему на ухо и куда-то в сторону шеи, отчего рыжик возбуждается ещё больше, чем когда-либо.       Их члены уже невероятно твёрдые, неудивительно, ведь они годами ждали этого момента. Преувеличение, конечно, но суть вы поняли. Они не просто занимаются сексом друг с другом. Это больше похоже на занятие любовью. Чуя слышит звук открывающегося презерватива и поворачивает голову назад, чтобы посмотреть на процесс.       Ошибка. Дазай выглядит так сексуально, когда раскручивает резинку по всей длине стояка. Убедившись, что она правильно и плотно прилегает, он брызгает больше смазки на свою ладонь, медленно растирая её по члену. Раздаётся громкий протяжный стон, когда Осаму, наконец, касается себя после долгого и упорного игнорирование последние 30 минут. Он был слишком занят Чуей, чтобы заботиться о собственном удовольствии.       Закончив, он обеими руками раздвигает ягодицы Накахары так широко, что анус того приятно растягивается. Чуя понимает немую просьбу и широко расставляет ноги, закидывая правую на пианино, чтобы ему легче было принять большой член Дазая.       Чуя крепко сжимает концы инструмента, громкий стон вырывается из его рта, когда Дазай подставляет орган к его дёргающейся дырочке и толкается внутрь. Брюнет медленно входит, не желая причинять боль парню, они оба стонут от узкости и трения. Дазай погружается всё глубже и глубже, их тела постепенно становятся ближе, пока Дазай, наконец, не дотрагивается тазовыми костями до ягодиц Накахары.       Босс Мафии даёт рыжему некоторое время, чтобы привыкнуть к приличному размеру, Чуя пытается отдышаться и очистить разум, который давно предал его, вцепившись в пианино так, что костяшки пальцев заметно белеют. Пот начинает стекать по лбу, а тело вовсе не слушается. Они немного успокаиваются, прежде чем Чуя разрешает продолжать.       Когда Накахара кивает головой, Дазай воспринимает это как сигнал к действию, начиная медленно и осторожно входить и выходить, задавая нежный подходящий для обоих темп. Прерывистые крики и неконтролируемые рыдания начинают вырываться изо рта Чуи. Он пытается соответствовать заданному Дазаем темпу, двигая бёдрами вперёд и назад, желая почувствовать член как можно глубже.       Дазай шипит от внезапного ответного действия, наслаждаясь тем, как их тела идеально сочетаются, что заставляет брюнета с каждым толчком двигаться быстрее. По мере того, как Дазай ускоряется и становится грубее, он входит достаточно глубоко в Чую, каждый раз проезжая по простате, вызывая тем самым громкие визги, просьбы и мольбы. Дазай продолжает дразнить мальчика, мёртвой хваткой держа за бёдра и делая размеренные толчки.       Ему нравится, как отверстие Чуи невероятно плотно сжимает его член, но это нисколько не мешает мужчине двигаться свободно. Темп их полового акта становится всё быстрее, так же, как их возбуждение разрастается всё больше. Дазай входит под разными углами, чтобы заставить Чую кричать и извиваться от удовольствия, а сам Чуя раскачивается в такт движениям Дазая, заставляя Осаму стонать от ответных действий.       Всё вокруг отходит на второй план, становясь приглушённым и размытым: они могут сосредоточиться только друг на друге. Температура в студии повышается с невероятной скоростью. Разум Чуи затуманен, он видит звёзды перед глазами каждый раз, когда Дазай попадает по простате, а его член дрожит от предвкушения и трясётся от соприкосновения тел. Ещё немного, и он сможет отдаться ощущениям и кончить. Ещё немного.       К счастью для Чуи, Дазай, похоже, точно знает, чего он хочет. Брюнет начинает толкаться в мучительном темпе, убедившись, что его головка сильно трётся о простату рыжего, а сам он достаточно глубоко входит. Осаму чувствует, что парень вот-вот достигнет предела.       — Я... я скоро кончу.. Д-дазай, — Чуя не может нормально думать. Слова, слетающие с его губ, похожи на повторение имени Осаму и того, что он очень скоро изольётся.       — Тебе так хорошо, чиби. Твоя задница вокруг моего члена — э...то пр-просто так идеально, — комментирует Дазай, заикаясь через слово. Чуя прежде не знал, что у него есть фетиш на похвалу, но благодаря тому, что Дазай говорит, как ему нравится анус Накахары, принимающий его член, в животе рождается буря эмоций.       — Я-я сейчас к-кон... — теперь Чуя кричит ещё громче, поскольку Дазай не останавливается, а, наоборот, ускоряется, стараясь погрузиться как можно глубже.       — Тогда кончи для меня, мой ангел, — Осаму хрипло говорит на ухо Чуе, небрежно вкидывая новое прозвище, но, вероятно, зная, как оно влияет на Накахару. Рыжик кончает даже без помощи рук, его зрение становится размытым, а горячая сперма выливается на пол. Он чувствует, как она стекает по его члену, капая вниз, и видит через пелену слёз, что некоторые капли попадают на клавиши пианино.       При этом Дазай не останавливается, продолжая входить и выходить в том же быстром темпе, заставляя Чую скулить от чрезмерной стимуляции. Но вскоре после этого брюнет тоже кончает следом. Рыжий чувствует внезапную тёплую струю жидкости, наполняющую его изнутри, но не ощущает, как она сочится наружу из-за презерватива.       Презерватив всё равно необходим для защиты. Особенно учитывая, что это их первый совместный секс. Тяжело дыша и прижимаясь вспотевшими лбами друг к другу, они медленно выравнивают дыхание и медленно успокаиваются. Руки Дазая, обнимающие талию и бёдра Чуи, всё ещё покоятся на них, притягивая мальчика как можно ближе к себе.       Осаму чувствует, что в любой момент Чуя может просто рухнуть на пол из-за своих желеобразных ног, поэтому заботится о том, чтобы удержать их обоих. Когда он вынимает свой член, Чуя скулит от внезапной потери. Брюнет мягко сажает рыжего на мягкий стул для фортепиано, и парень морщится от того, что его задница уже начинает болеть.       Это не его вина, что Дазай такой большой.       — Что ж... ну, и как тебе секс со мной, чиби? Ты сделал это, потому что я уже достаточно привлекателен для тебя? — босс Мафии говорит дразнящим тоном, но выглядит довольно измученным. У них был долгий совместный день.       — Ну... я думаю, ты не так плох, как кажешься, — фырчит Чуя, продолжая крепко прижиматься к Дазаю, который притянул его для крепких объятий.       — О, правда? Я великолепен, и Чуя видит меня именно таким, — Чуя устало усмехается. Он чувствует, как его веки медленно опускаются, но резко вспоминает о беспорядке, который им предстоит убрать.       — Рампо убьёт нас, ты в курсе? — Дазай просто слегка улыбается, накручивая растрёпанные рыжие локоны на пальцы и играя с волосами Чуи.       — Я прикажу своим людям прибраться и прослежу, чтобы моя принцесса вернулась домой в целости и сохранности.       — Тц, ты серьёзно даешь своим подопечным узнать, что у нас был секс? Мне неловко, — Чуя раздражённо цокает и закатывает глаза. Как он будет смотреть на людей из Мафии, если они будут знать, что они делали в этой студии? Чуя клянётся, что на последующих уроках он не сможет даже сидеть рядом с Рампо.       Почему он позволил своим чувствам и гормонам взять верх? Но не нужно лгать самому себе, секс был великолепен. Дазай, похоже, знает, чего и как именно хочет Чуя, поэтому с любовью даёт ему это. Дело не только в его большом члене. Большую роль, скорее всего, сыграли его мягкие, умелые и нежные прикосновения. Прикосновения, которые смогли вызвать у такие ощущения. Хорошие и приятные.       — Всё в порядке, я пошлю Акутагаву, хорошо? Ты же знаешь, что он не станет сильно комментировать такие вещи, — Чуя кивает. Суровый и серьёзный человек, похоже, не слишком много высказывает собственного мнения или осуждает за что-то.       — Отлично. Но это потому, что я просто слишком устал, чтобы жаловаться.       Дазай успокаивающе гладит рыжего по голове, убаюкивая его, чтобы мальчик погрузился в глубокий сон.       — Я знаю, чиби. Ты очень ответственный человек, но всё по-другому, если ты устал, — брюнет помогает одеться Накахаре, поднимает его на руки, словно невесту, и покидает студию Рампо, в которой за сегодняшний день произошло слишком много событий.       Дазай сажает Чую в машину на пассажирское сидение, звонит Акутагаве, сообщая его предстоящую миссию и заводит двигатель, чтобы отвезти парня домой. Есть одна вещь, о которой Чуя прежде не подозревал. Именно этот день заставил его всё глубже закапывать себя в глубокую яму, не позволяя выбраться из неё. Он осознаёт, что никогда не сможет побороться с собой, а в голове повторяются одни и те же слова.       Никогда не выходи обратно.