Уединенная пустота. Комната для одного… Неужели моё путешествие наконец закончилось? Это Рай? Это Ад? Здесь слишком тихо… Тишина поглощает меня, мысли также молчат. Сознание пустое, разум чист, что и где я? Это то, куда я должен был попасть ещё сначала.
***
«Красивая аллегория моего Лимбо, судьба» — было произнесено в моем сознании. Ухмылка приукрасило моё уставшее от огромного количества ночей, полных работы и малого количества сна. Мои глаза бегали по помещению, по местности вокруг меня. Чистые гладкие колонны, покрытые странной тенью, еле горящие лампы, отдающие лишь странное свещение кровавого цвета — единственное, что выделилось из скучной обыденности. «Станция метро…» — подумал я, пытаясь вспомнить почему я оказался здесь, в таком странном месте. Рельсы блистали кровью, тишина обмывала моё тело, будто окунало в океан безмолвного состояния. Я странно ощущал себя в своём теле, чувствовал, будто реальность расплылась, и я нахожусь в своих падших надеждах, глубоко спрятанных в глубинах сознания. Время шло неторопливыми шагами, само ожидая чего-то странного и выдающегося. Я не двигался, я ждал. Ждал приближения возможного метро. Свет изредка моргал, на миг оставляя меня в густой тени. Тень ощущалась как живая, она обхватывала моё тело и касалась души. Её касания пытались вытащить из тела мою душу, мою личность. Но свет возвращался, а тень исчезала, полная яростью и местью. Шли часы, и помещение обволок странный туман, несущий за собой холод мёртвых. Даже холод здесь был совершенно другим от реальности. Он подобился тени, но уже касался нечто другого, сознания. Мысли становились медленней, и их отголоски становились тусклее, постепенно изчезая, давая мёртвому хладу занять место. Я ничего не чувствовал, я был пуст. Холод касался такого же холодного сознания, как и он сам, тень пыталась украсть лишь осколки былого света моей разрушенной души. Я попытался подвигать пальцами. Холод густым туманом сошёл с конечности, и рука двинулась. Совершил шаг, и тень побежденно спала, уйдя в глубокую бездну. Я смог ходить, и единственное, что разум выдал — это осмотреться и изучить место. Это и вправду была станция метро, только очень нового. Чистота окражала каждый уголок, каждую поверхность этого места. Я вновь ухмыльнулся. Это место идеально подходит под описание тех религиозных книг, которые часто попадались мне под руки. Место, где души в полном равновесии двух зол — Лимбо. Даже удивительно, что моя тюрьма будет не в Аду, уж я бы в этом был крайне уверен. Я обошёл всё в этом месте. Рельсы скучно блистали алым цветом, свет на миг монотонно отключался. Я не знаю сколько прошло с моего пробуждения времени, надо считать минуты в голове. Я рисовал палочки, много палочек на стенах мелким камушком. Они будто многочисленные царапины заполонили всю стену, прошло немало времени. Мне стало скучно их считать. Странной находкой было найти сигареты идеального качества под лавкой вместе с зажигалкой, наполненной жидкостью для огня. Уже иной дым обволок пространство вокруг. Дым странного оттенка, небесного цвета, переливающегося в темно-синий. Лёгкие странно покалывало от резкого удовольствия, даже непривычно почувствовать себя так по-живому после странной пачки и небольшой тяги. Одна сигарета упала на чистый бетон, затем другая. Пачка была будто вечной, также как и зажигалка. Я перестал считать время. Я стал считать количество выкуренных сигарет.***
Я пытался заснуть. Сознание видело фрагменты из реальной жизни, но они были странные. Тусклый я, будто призрак, следовал за кем-то и что-то говорил. Он выглядит как я, но я не ощущаю его собой. Это мой отголосок, оставшийся после взрыва? Сколько времени он там уже пробыл? Сколько времени я пробыл здесь? Хотя, это уже не важно. Думаю, здесь время вообще не идет. Попытки заснуть были тщетны, как и мое существание. Что же мне делать дальше? Что я вообще буду здесь делать? Время — лишь пустое место, остаток реальности, пришедший в это место со мной. Без времени нет смысла что-либо делать, всё здесь в общем-то и бессмысленно. Я…Я тоже теперь не имею смысла? Тот серый клон, похожий на призрака и на меня раньше, это как остаток меня в реальности? Я…кто я?***
Я уже не могу. Неужели тьма опять обрела материальность. Мысли резко бьют по голове, они твердят лишь разный бред: уничтожь, разрушь, сломай, закончи. Это лишь часть того, что лезет в мою проклятую голову. Я решил ещё покурить, ощущения очень приятные после пары глубоких и медленных тяг. Подобрав из кармана золотисто-алую пачку, я взял сигарету и, нервным движением поднеся ко рту, секундой зажёг её. Приятный дым наполнил лёгкие, обволакивая альвеолы, будто приятным на ощупь, пледом. Странное покалывание прошлось по телу, будто мурашки во время резкого похолодания. Мне стало лучше, даже после одного глубокого дыхания. Эти сигареты — чудо! Может…здесь есть еще такие же подарки, как эта пачка с зажигалкой? Нужно бы побродить по этому месту побольше и подальше. Оно явно бесконечно тянется вдаль и вширь, да, Уилл?***
Стены давят, их однотонность меня пугает. Я вновь слышу голоса, я вновь слышу шёпот сознания такой же, какой был в реальности. Мёртвое спокойствие и тембр, будто нити, связывали руки, ноги и тело, подчиняя мою волю себе. Я теряюсь в пространстве. Я ничего не чувствую, вновь… Я теряю себя? Я даже не могу узнать ответ на этот вопрос. Голоса твердили то, что было перед «Концом». Я закончил бренный цикл моей бесполезной жизни, покончил с болью в одинокой душе, так почему я ещё не горю в аду за все собственные грехи?! ЗА ЧТО МНЕ ЭТО СВЯТИЛИЩЕ?! ЗА ЧТО МНЕ ЭТО ИДИОТСКОЕ ВЕЧНОЕ МОЛЧАНИЕ?! Я должен убить себя? Я должен закончить это ещё раз? Но…смогу ли я сейчас так поступить? Я свое тело слабо ощущаю, еле двигаться и что-либо делать могу, а тут ещё один суицид. А что если я лишь душа, а тело осталось там, в реальности?.. Это…странно… *** Симфония моего великого проекта уже подошла к концу, дальше будет идти лишь дополнительная глава — эпилог. Судьба уже не в моих руках, я лишь странник в собственной тюрьме. Мне было приятно видеть это. Взрыв. Ты мой финальный приём. Моя финальная точка, поставленная в последний раз. Я чувствую чужую кровь на собственных руках. Чувствую прах разбитых надежд и грёз, фундаментом которых был я и моё завершенное творение — Л’манбург. Вы были пусты, я никогда вам не нравился. Хаха, страдайте дальше, я отдал свою цену уже давно, и мне пришлось лишь ждать участи. Я ещё чувствую собственную кровь во рту, этот отстраненный металлический привкус. Ох, Томми, наконец-то все кончено для меня. Ты герой, но и страдающий странник, как и я. Ты вершина эпохи, её обреченный идеал. Я был лишь инструментом, частью механизма. Моя роль выполнена. Или нет? :) Я теряю свое лицо…?***
Антагонисты, протогонисты — какая разница кто есть кто. Не важно знать свою роль. Я чувствую новую эпоху. Часть воспоминаний призрачного меня переходит ко мне в сознание. Дрим в тюрьме? Прошло слишком много времени, может быть несколько лет, я не могу чётко знать сколько прошло. Томми смог…? Ого, это…удивительно. Жаль, что… Я стал скучать по реальности? ХАХАХПХ, Я УЖЕ НИКОГДА ЕЕ НЕ УВИЖУ. ОНА МНЕ И НЕ НУЖНА. Я ЗАСЛУЖИЛ ЭТО. Я ЗАСЛУЖИЛ ЭТУ ЧЁРТОВУ ВЕТКУ МЕТРО. Я ЗАСЛУЖИЛ ЭТУ СЛАДКУЮ БОЛЬ. Хм, в далеке что-то идёт. Стук колес о рельсы…это метро? Неужели…отсюда можно выбраться…? Там кто-то есть! ХАХАХАХА …Томми? :)***
Подросток невысокого роста медленно и нервно выходил из вагона. Он, сильно трясся, смотрел по сторонам бегливым взглядом, пытаясь понять местность. Даже тусклое освещение не дало скрыть слезы. Томми плакал, сильно нервничал и полностью не понимал что с ним происходит и где это всё с ним происходит. Я стоял за столбом и поглядывал на него, думая что делать дальше. «Я теперь здесь не один!» — пронеслось радостным воскликом в сознании, но надолго ли. Надо выйти, незачем скрываться от подростка. — В-вилба?..В-вилба! — со всех скоростях понесся ко мне Том, раздвинув руки для объятия. Я стоял, ожидая от него действий. Я резко выпал из «реальности». Пространство вокруг резко почернело, будто тени вновь захватили контроль. Лампы потухли, но я все еще видел свет. Томми, неугомонный ребёнок, светится ярче, чем эти старые ветхие лампочки. Время замедлилось, я устремил взгляд на глазах подростка. Он был рад, видимо от встречи со мной, его свет был теплее, и я вправду почувствовал здесь, в таком странном месте, некое живое тепло. Он напрыгнул на меня со всей скоростью, крепко обхватывая моё больное тело, если его еще можно так назвать. Из его глаз пошли слезы радости, он улыбался и ещё сильнее вжался в меня. Я…это так…по-живому… Я стоял будто вкопаный в плиточный пол. Томми все ещё держался за меня, как за опору, как это было раньше. Я ждал, когда его слезы уйдут, и он отойдёт от резкого всплеска эмоций. Это было долго, или я не считал время. Он опустился на землю и смотрел прямо в глаза, сияя ярче всего в этом месте. Он не изменился. — Боже, Вилба, я пиздец как по тебе соскучился! Я…что это за место? — его радостный тон резко изменился на более серьезный. Его нежный детский взгляд снесло мгновенно, и на место него пришла некая пустота?. Он выглядит более болезненно, чем по приезде в это место. Его лицо было разрисовано царапинами и мелкими шрамами, будто больной на голову художник разыгрался на невинном лице подростка. Глаза смотрели на меня пусто, будто некогда свет души погас ещё давно. Голубые глаза больше не могли напоминать светлое теплое море, яркие-яркие лучи солнце и волны белоснежного цвета. Они, будто тёмная пучина в глубине океана, являли большую темную бездну. Нижняя губа слабо истекала кровью, будто её укусили или разодрали совсем недавно. Или давно…? -Вилба! Что с тобой? Ты резко замолчал и…разглядывал меня… Ты не помнишь меня, Вилба? — его голос прозвучал как приятный чистый бархат по помещению, разбавляясь в мёртвой тиши. Местность вокруг стала плыть. Тень, грязная треклятая тень, будто прыгнула мне в глаза или в разум, прикрыв оставшиеся краски моей жалкой жизни. Я опять ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не чувствую… Вновь пустота. Душа внутри меня будто исчезла, оставив лишь глубокое мрачное отверстие, бездну, похожую в глазах Томми. Тело обмякло, но я не мог упасть, просто стоял, как вкопанная статуя, памятник. Странный писк прошёлся по ушам, отдаваясь странным чувством наслаждения. Пустота начала отходить, заброшенное метро вновь открылась перед глазами. Но силуэт загородил собой весь вид на пустые рельсы, и сильно тряс меня, что-то проговаривая. Чувство дежавю прошлось по разуму, припоминая тот момент, самое первое проявление голоса как нечто материальное. Таких сильных приступов у меня не было в реальной жизни, да и в этом месте я не особо слышал голос, или я уже не помню. Но то воспоминание — то убийство Шлатта, грязного подонка… Ох, это покалывающее ощущение резкого удовольствия. Я стал чувствовать тело, и на моих руках будто стекала ручьями чья-то кровь. Металлический запах ударил по носу, что вызвало некий резкий экстаз. Я…это было приятно… Ах ты ж грязный подонок, Вилбур. -ВИЛБА! ВИЛБА? Что с тобой, Вилба?! Я ничего не понимаю: не понимаю где я, что со мной и что с тобой. Вилба, прошу, очнись, пожалуйста… Вилба… — жалобный голос молил будто помощи. Пустые мольбы, пустые вопросы, я не думаю, что смогу здраво ответить что-то этому жалкому ребенкому. Ахах, Вилбур, его попытки кажутся такими тщетными, как же приятно это понимать. Всё таки лучше ответить, пока возможно. Мне может и не выдаться такая возможность в дальнейшем будущем, если оно будет, конечно. — Успокойся! Я живой, наполовину, это во-первых. Ты живой, фактически, это во-вторых. А это место — наша с тобой тюрьма, получается, хах — я криво улыбнулся с последних слов. И вправду тюрьма, как место заточения Дрима. Как он мог такое допустить всё-таки? — Успокоиться?! ВСмысле мы полудохлые с тобой? ВСмысле это место — наша тюрьма?! И что с тоьой, черт возьми, происходит?! Ты не сказал мне ничего ещё при жизни, так скажи сейчас же! — он кричал. Он очень громко кричал на меня. Стены содрагались с каждого его гневного слова, они слушали его и боялись. Даже тень спряталась за углом от его крика. — Успокойся. Всё легко, просто и приятно. Ты, видимо, мёртв, как и я уже какой сука год, месяц, неделю, день…не важно сколько. И да, это тюрьма, так как из неё нельзя выбраться, хах. Ну, либо можно, но я не знаю — я выдал нервный смешок, чем напугал Томми. Я встал и развёл руки в стороны: — ЭТО НАШ С ТОБОЙ ЛИЧНЫЙ АД, ТОММИ. КАК И ПОЛОЖЕНО ПЛОХИМ ПАРНЯМ, ВЕРНО? — Я будто притянул всю нежить сюда. Свет чаще отключался, а тень покрыла большую часть пространства вокруг. Я улыбался, смотря в глаза, в пустую душу Томми. Я вновь почувствовал то приятное ощущение, будто эйфория после нескольких сигарет из пачки, которую я нашёл под лавкой этого места. Оно даже приятнее, чем курение. Это наслаждение будто чуствовалось мной ранее, при жизни. Я вновь чувствую дежавю, но оно более мнимое, чем ранее. Я совсем уж раскис. Томми смотрел на меня и медленно отходил подальше, видимо, я слишком напугал его. Я убрал руки за спину и стал подходить к нему ближе. Он остановился и ждал, встал и прожигал взглядом полного непонимая и страха. Я нагнулся к его уху, и шёпотом произнес: — Это не финал, Томми. Всё будет продолжаться, этот хаос и боль будет бесконечна. Быть может, твоя смерть — это твоё спасение? Быть может, то, что ты здесь, лишь удача. Но так поведуй мне, кто тебя убил? — ухмылка была как прекрасное завершение моей мелкой лекции. Но мне вправду интересно его смерть, кто же отнял у него последнюю жизнь…? — Вилба…я…что с тобой? Я-я не могу п-понять тебя? Что с тобой стало, Вилба? Я…ты был другим… — он умолк, даже не завершив свою мысль. Он глядел прямо в глаза, пытаясь найти в них что-то живое и хорошее. Жаль, но они пусты. — Томми, я всё тот же Вилбур, каким был раньше. Но вот, понимаешь, чем больше ты проводишь здесь время одному, чем быстрее ты начинаешь что-то да понимать. И я вот всё понял. Ну, так что с тобой произошло? — мой спокойный ответ отодвинул панику Томми подальше. Он смотрел, двигался более свободно. — Дрим убил меня…я остался с ним в тюрьме по ошибке Сэма и…он психанул… — Томми сильно замялся, ему было неприятно вспоминать произодшее. Хм…его закрыли как бедную жертву с голодным хищником. Дрим, ты ебнутый псих и…гений. Решил проверить, что будет с подростком после смерти? Ну так вот, он «живой» и со мной. Не стоит требовать более мелких деталей, Томми начало трясти от воспоминаний. Он будто потухшее солнце, не может больше согреться и согреть других, не может наслаждаться жизнью, не может просто жить. Он вжался в колени, прикрыв лицо руками, будто пряча слезы. Я подсел к нему и коснулся его волос. Я резко почувствовал что-то сильное и…очень болезненное. Будто его боль, боль Томми, передалась мне. Она была такой…огромной. К неожиданности, моё сознание стало говорить о помощи. Оно хотело, чтоб я помог подростку. Это…странно и непривычно для моего сознания. Я приобнял его, подвигаясь ещё ближе к телу подростка. Я отчётливо слышал всхлипы, чуствовал этот огромный груз на его больной душе. Одной рукой я стал играться с кудрями на его голове, светлые пряди были лишь напоминаем «солночности» и «светлости» Томми, его энергичности и силы духа. Я также гладил его по плечу, стараясь доставить Томми свою… заботу?. Я не могу понять, что впринципе пытаюсь сделать. С одной стороны, я его успокаиваю, а с другой, что я вообще ничего не чувствую и хочу прекратить. Странный я. Я ждал его реакции. Он продолжал хныкать и скрывать лицо, будто я и так ничего не увижу и не пойму. Он был напряжен, его тело слабо подрагивало и чуствовалось готовым к резкому побегу. Это может довести до нервного срыва, что впринципе меня не особо волнует. У меня много времени здесь, могу и успокоить, и послушать, и дать совет, и поругаться, и так далее, и тому подобное. Даже скучно об этом думать, слишком обычно и похоже на реальность, но мы за её гранью. Как и я за гранью «игры» и своей роли. Теперь я буду вечно сидеть в этом месте, как в закулисах, ожидая неожиданного приглашения на сцену. Но этого не произошло и не произойдёт, всё кончено для меня. Надеюсь… Томми успокоился. Он убрал руки с лица и жалобно смотрел на меня, сделав вид «сильного и храброго мужчины», что получалось очень плохо. Дорожки от слез ещё чётко отсвечивали странновато-алое освещение от окружения. Я встал, дав подростку пространство. Томми смотрел и молчал, не думая ни о чем. Взгляд был более пустым, он даже не старался походить на что-то живое и «реальное». Голова резкой болью ударило по сознанию, мысль о том, что Томми — лишь иллюзия моего больного мозга, сильно испортило моё самочувствие. Я придерживаюсь за столб, стараясь удержать равновесие от резкой потери чуства реальности всего происходящего вокруг. Мысли уходят, и вскоре голова чиста и здорова, если не брать психическую составляющую. Посмотрим, что можно сделать с Томми в этом месте. Надеюсь, он все такой же весельчак, или хотя бы делает вид. Без этого здесь будет также скучно, если не считать нескончаемые беседы, от которых я точно не откажусь.***
— Это так делается? — голос звучит довольно хрипло и грубо после нескольких попыток нормально затянуться. Дым странными клубками струился вокруг Томми, образуя недоделанные неровные кольца. Обратив на сгустки дыма, я выдал громкий смешок, специально привлекая внимание на то, чтоб Том убрал их. Он лишь странно глядел на меня и продолжал делать затяжки, видимо, поняв как правильно наслаждаться сигаретами. Я заметил расслабленность Томми, мышцы лица не особо напрягались при разговоре, а взгляд уже устремился на колонну впереди. Мы стояли у стены, подальше от рельс и пропасти, думая, что от резкого кайфа кто-то из нас может упасть. В голову приходили мысли о моем прошлом: о встрече с буйным подростком в холодную ночь, о старой деревушке, которая после стала моей идеей жизни — Л’манбургом, о неожиданной встрече с отцом, о боях с Дримом. Это было так давно, что я уже не могу вспомнить сколько мне было лет в те времена. Я ещё был молод и полон сил. Мы все были полны душевными силами и прекрасными идеями. Были… Сигаретный дым окружил нас обоих плотными клубками. Я не заметил, как медленно выкурил целую сигарету и притупил взгляд, не обращая внимание на окружение. Томми молчал, видимо, также уйдя в себя и в свое сознание. Быть может, я должен завести беседу о нашем общем прошлом. Но будет ли он готов к такой теме, она щекотлива для него, и я это прекрасно запомнил. Я ещё подумаю над этим.***
Я стал чаще впадать в панические атаки. Сознание будто само разрушается, повреждая стенки разума всё больше и больше с каждым срывом. Я не могу различить, что реально, а что было создано больным воображением. Томми в такие моменты всегда старается успокоить и удержать от любых действий. Постепенно голова очищается, и это помогает отойти. Но я теряю грань между мыслями и миром, между Сознанием и разумом, между собой внутри и собой снаружи. Я перестаю видеть себя…я теряю лицо? И сейчас это не исключение. После высказанной мысли вслух, Томми уже подбежал, боясь моей неожиданной атаки. Я продолжал мыслить в одно направление, уже теряя подростка из виду и все больше углубляясь в россыпь безумия. — Это же бессмысленно, Вилбур. Всё это потеряло смысл уже давно! Кто я? Что я, черт возьми, такое?! — я кричу сам на себя, подросток отходит от меня на дальнее расстояние и сжимается в клубок. Он сам не выдерживает. Я часто срывался на него, часто кричал за любой непонравившийся мне ответ. Всё ломается: я ломаюсь, он ломается, реальность ломается. Это только начало? Почему это звучит так знакомо? — Я разрушил всё, я убил всё, не так ли, Томми? Винишь ли ты меня за всё, что происходит и происходило с тобой, Томми? Л’манбург — сие творение потеряло свою изначальную идею, оно закончилось на той ноте, которая её ждала ещё давно. Я решил всё наилучшим путем, и мне наплевать какой ценой это было, ты слышишь?! Я МОГУ ПОВТОРИТЬ ЭТО ЕЩЕ РАЗ, ТЫ СЛЫШИШЬ, ТОММИ?! — стены искажались под тенями и вспышками света. Всё вокруг становилось все заброшеннее и старее, это место умирает. Подросток сидит у ближайшей колонны, обнимая ноги. Увидев его, мой приступ безумия отошёл, и я подошёл к нему. Он резко встал и подошёл к рельсам. — Я чувствую это, Вилба. Моё пребывание здесь завершено. — его голос звучал холодно и металлически, дохло и равнодушо. Голыбые глаза вновб ожили, в них зажглась капля радости и надежды. Он так рад возрождению? Он был прав. Метро прибыло на нашу «станцию» и расскрыло двери. Я стоял и молчал, провожая пустым взгядом уход Томми. Его взгляд проходился по мне в последний раз, и на прощание он помахал мне рукой. Метро тронулось. Резкий скрежет больно ударился от стен в мои уши, образую к тому же неприятное и долгое эхо. Я…я не был готов к его уходу. Здесь снова одиноко…***
Должен ли я был начать продавать местным жителям наркотики вместе с Томми и Туббо? Должен ли я был защищаться и создавать из маленькой деревушки нацию с сильной культурой? Должен ли я был проводить те выборы? Стоила ли моя идея хоть какой-то цены? Я не могу ответить на это. Мне весело. Я смотрю на рельсы, криво улыбаясь и думая о дальнейшем будущем здесь. Я ничего не чувствую более, только безумие. Моя душа теперь и вправду мертва? Я жил идеей Л’манбурга, я дал ему и его жителям всего себя: все силы, все идеи, все старания, всё время, всё сознание, весь разум. Но мир сломал идею, мир сломал меня. Идея исказилась в худшем её проявлении, стала грехом, пороком, моей ошибкой. Ошибки нужно исправлять. Я так и сделал. Я прав. Я все сделал правильно. Я никому из них не нравился, они хотели свергнуть меня, если бы я все-таки выдал себя. Они бы убили меня без промедления. Но теперь это не важно. Я сломал их, как они сломали меня. Я сломал их надежды. Я все сделал правильно, Дрим? :)***
Я не думал, что это произойдёт со мной. Я слышу стук о рельсы, слышу его приближение. Кто-то ещё умер? Хотя это не важно, я хочу увидеть кто именно умер. Медленно останавливаясь, я вижу из окна…себя? Серая тусклая версия меня выходит из вагона, громко плача и, видимо, сильно страдая от чего-то. Я бы мог предположить, что это из-за огромного разреза на животе, но это лишь на одежде. Его волосы похожи на мои, как и лицо, а одежда совсем такая, когда я её носил по праздникам: жёлтый джемпер и чёрные джинсы. Он похож на призрака, может его назвать Гостбуром? Хм, прекрасная идея. Хорошее сочетание моего имени с призраком. И звучит очень знакомо, может, его и вправду так зовут? После выхода он упал на колени и плакал, неумолимо и долго, доводя во мне медленное чуство наслаждения. Я встал напротив его и ждал, когда он поднимет глаза на меня. Он всё-таки посмотрел наверх. :) — Так вот мы и встретились. Я видел тебя в своих видениях и слышал твои ответы, Гостбур. Странно, что даже после смерти ты, призрак, оказался здесь, а не возродился ещё раз? ХАХА, ХОТЯ НЕ ВАЖНО, ТЫ ЛИШЬ ФАЛЬШИВКА. — я нервно рассмеялся, полностью упиваясь болью призрачной версии себя. Он ещё раз заплакал, но теперь не так сильно. Я продолжал смеяться, не замечая знака, что он хочет сказать. Решив, что это может быть что-то важное, перестаю издеваться и замолкаю, смотря прямо в пустые глаза призрака. Он чуть сжался, но продолжал игнорировать мой прямой взгляд, пытаясь что-то проговорить. — О-он ж-ждет т-тебя, Э-элайфбур. — заикаясь после каждого слова, он указал на открытую дверь вагона. Это удивительно, что метро ещё не уехало, хотя оно привезло своего пассажира на место. Решив не задавать вопросы, я прохожу в вагон, помахав рукой Гостбуру, смотрящему на меня жалобным взглядом. Я…снова буду живым…это…неожиданная новость. Я сел на кресло около меня и положил голову к окну. Метро тронулось и быстро поехало вперёд, прогоняясь сквозь тьму. Я смотрел в пустоту, не обращая внимание ни на что впереди и взади себя. Резкое желание уснуть нахлынуло на голову большим камнем, но я не мог упасть в грёзы сейчас. Гостбур сказал, что кто-то ждёт меня. Никого рядом нет, и я не думаю, что он ждёт меня на какой-то еще станции. Да и само метро — лишь интерпретация моего возрожения и моей смерти. — Думаю, стоит начать с главного, без лишних слов и приветствий, ты согласен со мной, Уилбур? — бархатный грубый голос разнесся по вагона будто гром в спокойную погоду. Он здесь. — Что ещё ты хочешь от меня, Дрим? Я думал, что моя роль закончена, разве нет? — я смотрел на него перед собой, соединив руки и облокившись вперёд. Я был загадачен, как и он, простота здесь ни к чему: мы с ним не обычные люди. — Будущей помощи. Думаю, ты знаешь, что сейчас моё положение незавидно, ведь я в тюрьме. Но вскоре все изменится, и твои силы всегда будут кстати, в любых ситуациях и отношениях. Потому я лишь попрошу о малой услуги в будущем, взамен на новую жизнь. Согласен? — его точность и загадочность сильно противоречила, создавая двойственный образ в голове. Он улыбался, сверкая зелёными глазами. Он протянул руку для рукопожатия, для согласия с предложением. Я улыбался и откинулся назад в кресло, продолжая улыбаться. — Хм, стоит ли этого? Быть может, я и не хочу возвращаться в жизнь? Что же тогда будет? — я ухмыльнулся, ожидая ответа. Зрительный контакт прожигал нас обоих, оставляя после себя странное ощущение. — Хм, думаю, метро остановится, и тебя высадят, хахаха. Будет смешно. И не приятно. Не думаю, что такое произойдёт, ведь так, Уилбур? — он сделал акцент на последнем предложении, на моем имени, давя на рассудок и мысли. Я…Я ещё не закончил дела в реальной жизни. — По рукам, Дрим. Буду ждать твоего сигнала.- я безумно улыбнулся, пожав руку. Дрим исчез, и вагон снова под моим контролем. Желание уснуть никуда не ушло, лишь сильнее давя на рассудок. Не желая идти наперекор ощущению, я прикрыл глаза. Странные ощущения охватили мое тело. Ощущение падение, ощущение взлёта. Ощущение свежего ветра, ощущение солнца, ощущение лёгкой прохлады. Все эти ощущения слились в одно огромное безумие чувств. Всё это было лишь паузой в представлении. Всё это было подготовкой к новой эре, к новому ужасу. Я не упущу свое место в этом представлении, я не упущу свою роль. Теперь, это мой мир.