***
Ты пришла домой, довольно уставшая и только ты успела снять верхнюю одежду и надеть домашнюю обувь, как мужские руки прижали тебя к стене, такой холодный бетон и пальцы… Длинные и холодные. — Здравствуй, милая моя. — Дадзай? Отпусти, живо! — ты нахмурилась. — Как страшно. — он усмехнулся и стал приближаться к твоему лицу. Почувствовав горячее дыхание, твоё тело покрылось мурашками. Взяв за подбородок, собирался проникнуть к тебе в рот, но ты вовремя стиснула зубы. Ему не понравилось твоё непослушание. — Ай-я-йай, какая ты непослушная, однако… — он крепко сжал твои запястья, почувствовав холодные пальцы на них, приоткрыла рот, но это от того, что контраст зашкаливал. Не теряя времени проник в рот, исследуя каждый уголок и небу, сплетал языки и покусывал твою нижнюю губу. Сопротивляться было поздно. Как только кислород стал заканчиваться, по началу не отпускал, жжение в лёгких стало прорываться, было больно, но все же, отпустил поцелуй, ваши губы соединяла ниточка слюны, но вскоре и она разорвалась. Ты пыталась отдышаться, ведь ты чуть не задохнулась, ты опустила голову и открыла рот, чтобы набрать воздух. — Я не разрешал опускать голову, смотри на меня. — он взял за подбородок и отпустил вторую руку. Ты уперлась в его грудь кулачками, которые значительно меньше, чем его кулаки. Пыталась оттолкнуть, но понятно, что не получалось, вышли тела совсем близко, лица тоже. Он начал целовать лицо и спускаться чуть ниже к шее, ты поняла к чему это идёт и старалась ворочать головой, шею же отдергивать. Его начало раздражать твоё упрямство, хоть он и полюбил за это. Осаму сжал твоё подбородок настолько сильно, что пошевелить мог только он, слегка отвернув твою голову, прильнул к шее. Поцелуи, стали превращаться в засосы, алые метки так и сияли, ты сдерживала стоны, прикусив губу и поглядывая на него. Он заметил твой взгляд, по кровавым глазам было видно, что его окончательно взбесило то, — как ты ломаешься перед ним. Больно укусил за шею, тут ты не сдержала и болезненный стон смешался с возбуждающим. Красная дорожка побежала от укуса, парень жадно слизывал кровь. Водя шершавым языком по шее, приблизился к ключице, вновь засосы, но более больные, ты стонала, последний стон был таким: — П-пре-е-е-крати… Но он и не думал останавливаться, проник рукой под майку, почувствовав ледянку руку прогнулась. Аккуратно мял твою грудь, но это продолжалось не долго, сорвал с тебя майку, «скучная картина», передавал его взгляд. Ты даже не заметила, вы в спальне, он навис над тобой. Ты старалась лежишь так, чтобы не дать ему расстегнуть бюстгальтер, но, увы, провал. Под твою спину загнал руки и ловко расстегнул его выбрасывая, ведь сейчас он совсем не нужен. Прильнул к груди и стал целовать ее, попутно оставляя метки, обсасывал соски и покусывал их, от этих дел ты очень долго и протяжно стонала не сдерживаясь, его это удовлетворяло. Возбуждение росло. В нижней части живота появилась приятная тяжесть, что заставила тебя прогнуться. Стал стягивать с тебя юбку, медленно, неспешно. Ухмылка на его лице так и оставалась зловещей. На тебе остались только трусики, которые снял. Теперь ты обнажена, твоё тело такое хрупкое и изящное, ему так кажется. Ты сдвинула ноги, не желая ничего делать. — Ну же, раздвинь ножки. — сказал он, по типу, добровольно-принудительного тона. — Я не хочу… — Тогда, я сделаю это сам. — ты не успела среагировать, он быстро раздвинул тебе ноги легким движением, ты пыталась их сдвинуть, но он удерживал тебя. — Ну-ну, аккуратней, я больно не сделаю. — улыбнулся Дадзай. Ты смирилась, все же, если даже нет, то, разве у тебя есть выбор? Пальцами он аккуратно гладил между складок около промежности, иногда по ее «губкам». Затем, уже своими губами приблизился к ней и языком проник внутрь. Ты простонала его имя: — Дадза-а-а-а-а-й~… Он аккуратно водил внутри тебя и вылизывал, как только мог, ведь он знает, как довести тебя до оргазма, до безумного. Шатен отстранился, он провёл пальцами по твоему животу, на коже появились мурашки и ты задрожала. — Т-твои пальцы, такие холодные… — Правда? Тогда, я смогу согреть их в тебе. — после сказанного им, вошёл в тебя двумя пальцами, учитывая то, — что у Дадзая очень длинные пальцы, проник достаточно глубоко, водил ими внутри тебя, слушая твои стоны, как музыку, возбуждающую его. Все таки долго двигать внутри тебя пальцами, ему наскучило. — Дадзай… Прекрати… — У тебя только два варианта, что мне сказать: «Дадзай-сан, не останавливайтесь.» или же: «Я не хочу чтобы вы останавливались.» Теперь понятно, выбора у тебя нет, от слова «совсем». Что же ты такого натворила… — Что я натворила?… — Ты сама знаешь. Тебе было приятно, ты была возбуждена, но не хотела признавать это. Сдерживать себя было максимально трудно. Его руку легла тебе на щеку. Это было последней каплей, ты взяла его за воротник и притянула к себе, попутно расстегивая его рубашку, он не сопротивлялся. Теперь на его теле остались только бинты, вы оба оголены. Он хотел коснуться своё рукой твоего лица, но ты передернула ее. — Что ж ты такая упрямая… Видимо, я и вправду давно тебя не трахал. Дадзай быстро приблизился к твоему лицу, теперь он окончательно был главным, сопротивление бы не помогло, ну, в принципе, тебе уже и не хотелось. Поцеловав губы, вошёл в тебя, от резкого движения хотелось вскрикнуть, но поцелуй не дал. С начала движения были наверное, даже немного плавными, но потом, начал набирать обороты, теперь он долбиться в тебя, кажется, что сейчас нахуй матку продолбит. Тянущая боль была по всему телу, но в то же время ты стонала от приятности его действий, комнату заполнили пошлые звуки. Последние толчки, он покинул твоё тело и кончил тебе на бедро. Ты пыталась отдышаться. Осаму взял салфетку и бережно вытер тебя. Вы решили, что уже стоит одеть пижаму, тебе безумно хотелось спать. Он лежит напротив тебя и аккуратно поглаживает по спине. Ты даже не заметила, как по щеке покатилась слеза, а затем вторая… Парень прижал тебя к себе поближе. — Ну-ну, чего же ты плачешь? Ты уперлась в его грудь и поджала кулаки. Он поцеловал тебя в лоб. — Не плачь. Возможно, ты так вылила всю тобой испытываемую боль. Закончив плакать, подняла на него взгляд. — В чем же я так провинилась? — Подумай. Ты поняла, что это всего лишь за «мумия»… Ну и дьявол, похлеще Фёдора. — Прости. — Не называй меня так больше, никогда. — И все же, — ты поцеловала его в губы, легко, но ощутимо, — Ты — моя любимая мумия. Притянулась к нему и обхватила двумя руками. Ничего не сказал, лишь улыбнулся. Так вы и уснули в пламенных объятьях этого дьявола, за маленькую грубость и такое случается.«Ты — моя любимая мумия.»