От танца до любви

      –Реджина, ради Бога, хватит сутулиться, –в очередной раз сказала недовольная женщина.       –Да, мама, –как обычно ответила девочка, исправляя осанку.       –Что я тебе говорила?       –Осанка–знак самоуважения. Если себя не уважаешь–от других уважения не жди, –повторила буднично дочь, говоря это далеко не в первый раз.       –Вот именно. Ты берёшь частные уроки у Леопольда не просто так, –женщина указала на стоящего мужчину чуть в сторонке. –Точно не для того, чтобы повторять ошибки раз за разом.       –Мне сложно сосредоточиться. Выпускной год, поступление…       –Ты можешь совмещать уроки и танцы. Ты же умная девочка, –мать провела ладонью по щеке девочки в покровительственном и в то же время властном и собственническом жесте.       –Ну что ж, –наконец взял слово учитель, подходя ближе к ученице и кладя руку на её спину. –Я думаю, она понимает и видит все свои ошибки, поэтому их исправит, –по-чеширски улыбнулся он.       –Конечно, –Реджина отвела глаза от лиц матери и хореографа, склонив голову вниз.       –Вот и умница, –улыбнулась Кора. –Мне пора, Генри ждёт меня в студии, чтобы кое-что подписать. А ты слушайся Леопольда. Встретимся за ужином.       –Хорошо, мама.       Обменявшись поцелуями в щеки, мать удалилась, оставив Реджину наедине с учителем. Леопольд Рэй был известным хореографом в Нью-Йорке. Многие пытались попасть к нему на обучение, но далеко не у всех была такая возможность. Однако, он был старым знакомым Коры, поэтому ей не составило труда попросить дать Реджине частные уроки. Но для семнадцатилетней девочки эти занятия были в тягость. Каждый раз, оставаясь наедине с Леопольдом, она чувствовала себя некомфортно. Учитель не был слишком требовательным, чего от него ожидалось. Наоборот, он был довольно мягок с юным созданием, особенно без присутствия её матери.       На самом первом занятии он присматривался к Реджине, внимательно наблюдал и слушал. Позже Рэй сам себе признался, что у девочки явный талант и смелое упорство. Она может достичь многого в данной сфере.       И теперь он снова видел упрямство юной брюнетки, пытающейся сделать растяжку на станке. Ей не нужна была помощь, однако, Леопольд всё равно решил посодействовать процессу. Он подошёл к Реджине и провёл по ноге, расположившуюся на инвентаре, останавливаясь на бедре.       –Неплохо. Но ты слишком напряжена. Расслабь мышцы, ни к чему их так напрягать, –мужчина ещё раз провёл по ноге брюнетки, смотря на её внезапно напрягшееся лицо через зеркало. В глазах девочки были различные эмоции: недопонимание, наивность и невинность. Однако он успел заметить тень паники, промелькнувшую всего на секунду, но этого ему хватило, чтобы что-то в его душе пришло в неописуемый восторг.       Реджина продолжала наблюдать за мужчиной, который бесцеремонно продолжал водить по её бедру. Уж слишком это её напрягало. По правде говоря, в любом прикосновении хореографа девочка чувствовала нечто такое, что так просто не опишешь. Однако, это не было в пределах стандартных отношений «учитель–ученица». В определённых моментах девочка чувствовала взгляд на себе, когда стояла спиной к мужчине, а после нескольких секунд его тяжёлая большая ладонь ложилась ей на поясницу или плечо. И, признаться, Реджине было это ужасно неприятно. Как бы она ни пыталась аккуратно намекнуть на то, чтобы прекратить подобный контакт, мужчина не реагировал. Само ощущение его тела на своём заставляло юную особу практически съеживаться, хотя в душе ей хотелось оторвать его наглые конечности и выбросить из окна.       Её ангельскому терпению можно только позавидовать. Так продолжалось несколько лет, пока Леопольд не умер от очередного сердечного приступа у себя дома. Для Реджины это было огромным облегчением, а для её матери–разочарованием и сожалением.       С того момента она начала лично заниматься тренировками дочери, пока муж полностью перенял управление студией в свои руки. Учитель из неё вышел жёсткий и требовательный, какой женщина была по жизни. И каждый раз Реджина ждала окончания занятия с матерью, чтобы найти отдых в объятиях отца, выпивая с ним по стакану тёплого молока и слушая его старые пластинки.       * * *       Пара дней пролетела незаметно. Наступила пятница. Всё было как обычно: репетиции, репетиции и ещё раз репетиции. До отлёта в Испанию оставалась пара дней, поэтому нужно отработать как можно больше, чтобы потом меньше тратить на это время.       На удивление, Руби больше не поднимала тему отношений Эммы и хореографа. Конечно, это странно и довольно необычно, учитывая непростой характер брюнетки, но тем же и лучше. Лукас не из тех, кто так просто сдаётся от одного только замечания. Возможно, это затишье перед бурей. Но пока что можно было более менее расслабиться.       Новый «статус» практически ничего не привнёс нового в отношения, но появилась некая уверенность в ближайшем будущем. Да и кое-какие действия были смелее и напористей. Например, поцелуи с губ и лица плавно переходили на шею или плечи, а руки блуждали по телу, изучая слабые и чувствительные места. Так Эмма поняла, что руки Реджины достаточно восприимчивы к прикосновениям, а сама девушка и не подозревала, что её чувственной зоной окажется спина. Даже через ткань пальцы брюнетки вызывали мурашки по коже.       Однако, из всего этого, наверное, самым интимным оставалось сплетение пальцев в замок. Ещё при первом поцелуе, когда хореограф взяла блондинку за руку, ощущался некий трепет перед проявленной нежностью. С тех пор это стало постоянным. При каждом моменте физического сближения: будь то студия, кабинет или автомобиль, руки девушек сначала сцеплялись, даря заряд энергии. Можно отметить, что они идеально сочитались. Кисть Эммы будто была создана для ладони хореографа. И такой контакт был, скорее, не единением тел, а душ. Как оказалось, обе девушки предпочитают именно духовную связь, правда, никто этого вслух не сказал, но подтекс в их действиях был понятен.       * * *       –Реджина? –обратилась к брюнетке Эмма, когда девушки вновь встретились в зале после рабочего времени.       –Да, дорогая?       –Я понимаю, что это не то, чем мы обычно занимаемся, но мне нужна твоя помощь с танго.       –Ты хорошо танцуешь. Вы с Киллианом подходите друг другу.       –Да… Но, знаешь, я никогда не была спецом в танго и прочих подобных танцах. Но ты можешь всё, и мне бы хотелось чему-то научиться у тебя.       –Вот как? –приподняла бровь хореограф и усмехнулась. –Ты правда этого хочешь?       –Да! –уверенно сказала блондинка.       –Тогда можно устроить небольшой приватный урок по танго. Вспомним первую встречу, –тепло улыбнулась Реджина и подошла к ноутбуку, чтобы включить песню.       Когда мелодия полилась из динамиков, хореограф подошла к Эмме и положила одну руку на её талию, а в другую взяла нежную ладонь. Девушки двигались по заданной брюнеткой траектории, кружась и ловко передвигая ногами.       –Теперь я понимаю, в чем причина, –почти на середине песни произнесла Реджина. –Расслабь поясницу, двигайся раскованнее.       –Проще сказать, чем сделать, –ответила Эмма.       –Чувствуй мелодию, она сама тебя понесёт в нужном направлении.       –Я пытаюсь. Правда.       –Плохо видно. Ну же! –подбодрила девушку брюнетка.       –У тебя так легко получается. Как ты это делаешь? Так это мужская партия.       –Немного практики и упорства. Этим мы сейчас и занимаемся. Так что хватит болтать, ты мне на ногу уже успела наступить, –возмутилась Реджина.       –Извини! Я не хотела, –всполошилась блондинка.       Быстро и ловко развернув девушку на 360, хореограф поймала, держа за талию, и склонилась над ней. Оставив короткий поцелуй на мягких губах, Реджина заглянула в зелёные глаза и нечитаемо улыбнулась. Эмма смотрела в потемневшие карие омуты и лучезарную улыбку, плясавшую на красных губах с мыслью запомнить такой вид на всю жизнь.       –Ещё раз? –улыбаясь, спросила она.       –Конечно.       * * *       Пробыв в зале ещё около часа, между прочим, очень результативно, девушки решили наконец отправиться домой. Реджина как обычно пригласила подвезти Эмму, и та согласилась. «Мерседес» быстро ехал по улицам, насколько это позволяли другие автомобили. Его салон был освещён огнями уличных фонарей, мелькавших один за другим. Люди неспешно ходили по тротуарам, сидели в кофейнях и уличных кафешках. Нью-Йорк–это город, который никогда не спит. Даже таким холодным октябрьским вечером, когда воздух был пропитан сыростью и чем-то особым, что предвещало скорые дожди и грозы. Небо уже постепенно затягивало грузными чёрными тучами, закрывающими синее звёздное небо. Здания погружались в тень, в стёклах небоскрёбов всё больше отражались огни города, что хоть как-то делало их живее.       Районы сменялись один за другим, поражая уровнем жизни людей, живущих дальше от Манхэттена. Одним из таких поражающих был Бронкс–самый бедный и опасный район Нью-Йорка. На его улицах творится хаос и беззаконие. Однако, Эмма прожила там всю жизнь, поэтому знает, какие дороги нужно обходить стороной. Ей повезло, что её улица всегда отличалась спокойствием и тишиной, чем не могли похвастаться другие. Дом, в котором она сейчас живёт, когда-то давно купили её родители, точнее, мать и её бывший муж. Денег у них тогда особо и не было, да и выбора тоже. Бронкс мог предложить дешёвое жильё, поэтому они согласились. После смерти Ингрид дом достался Эмме в наследство. Она думала его продать, но за полученные копейки и вшивой квартиры в центре не купишь, и даже в Чайна-тауне. Теперь же Эмма копит заработанные деньги, чтобы потом, когда она продаст дом, их добавить и купить что-то стоящее.       –Останови здесь, пожалуйста, –попросила она, когда машина подъехала к магазинчику. –Домой я сама дойду, здесь рядом.       –Уверена? Я не хочу, чтобы что-то с тобой случилось, –обеспокоенно спросила Реджина, всё же остановив «Мерседес».       –Конечно. Не беспокойся, –поцеловав брюнетку и попрощавшись, девушка вышла из машины и скрылась в магазине.       Реджина выдохнула, но сердце её было неспокойно. Взяв в себя руки и напомнив, что Эмма взрослая девушка, отъехала от магазина.       Через несколько минут блондинка вышла с небольшим пакетом в руках. До её дома было минут семь пешком, так что она не стала терять время и пошла вперёд, думая о своём. Не доходя пары сотни метров, Эмма почувствовала на себе взгляд и обернулась. Догадка, что за ней следили, подтвердилась.       –Свооон, –протянул её старый знакомый, окружённый ещё двумя мужчинами.       –Чак, –ровно сказала Эмма.       –Давно не виделись. Как ты, как мама? Ой, забыл, –хихикнул он. –Она же померла. Снова одна, Свон? –мужчина скользко ухмыльнулся, сделав шаг вперёд.       –Тебя это не касается, –с напором и раздражением ответила блондинка.       –Сиротка научилась давать отпор плохим парням. Прогресс, –мужчины засмеялись, а Эмма уже развернулась, чтобы уйти, как её остановили за руку.       –Ну подожди.       –Чего тебе ещё, Чак? –огрызнулась девушка.       –Раз уж ты одна, может, пройдешься с нами?       –Нет.       –А ты подумай, –продолжал настаивать мужчина.       –Я сказала нет, значит нет.       –Та че ты ломаешься, сиротка?       –Отвали, а!       –Так дело не пойдёт, –Чак с силой сжал хрупкую руку Эммы, и та немного скривилась. –Ты пойдёшь с нами, и это не вопрос.       Девушка почувствовала, как на её плечо легла рука. По её коже побежали мурашки, а сердце ушло в пятки. Внутри всё похолодело и несколько раз перевернулось. Вот и всё, подумала она.       –Проблемы, джентльмены?       Резко обернувшись, она убедилась, что та, кто держал её за плечо, не мираж, и Реджина действительно тут стоит. У брюнетки заметно ужесточились черты лица, которые были нежными и мягкими десять минут назад. Глаза горели при свете фонаря, в них будто плескалось пламя, готовое вырваться наружу и испепелить всё.       –Слышали, мужики, мы теперь жентельмены, –хихикнул Чак, и его поддержали остальные. –Чего тебе надо, красавица? С нами хочешь?       –Как думаете, сколько вам дадут за домогательства и угрозы? Пять лет где-то, да? Но это не считая того, что ещё я могу рассказать.       –Что рассказать? –напрягся мужчина.       –Придумаю что-нибудь. Полиция мне поверит, –Реджина сделала самое невинное лицо, на какое только была способна, и губы Эммы невольно растянулись в улыбке. Но буквально через мгновение взгляд брюнетки стал убийственным и жёстким. –Если хоть раз приблизитесь к ней, уверяю, вы больше не жильцы, –прошипела хореограф.       –Надо же, у сиротки появилась защитница, –усмехнулся Чак. –Ну ничего Свон, ещё посмотрим. Пошли, мужики.       Чак и те двое спешно удалились, оставив девушек наедине. Реджина бегло прошлась глазами по лицу блондинки.       –Как ты? –обеспокоенно спросила она.       –Нормально, а ты… Как ты тут оказалась?       –Переживала за тебя. И не зря. Сначала я уехала, но что-то меня остановило, и пришлось развернуться. Как оказалось, очень вовремя.       –Тебе не надоело меня спасать? –обречённо выдохнула Эмма, глядя в асфальт.       –Почему ты так думаешь? –Реджина подняла голову блондинки двумя пальцами, чтобы посмотреть ей в глаза.       –Я… Я ходячее недоразумение. То пожар, теперь это… Из-за меня ты снова была в опасности сейчас. А если бы угрозы не сработали? Если бы Чак что-то тебе сделал?       –Не сделал же. Я знаю таких людей, как он. Этот Чак боится загреметь за решётку. Он и его шайка несчастных шакалов и близко к тебе не подойдут, если пригрозить полицией.       –Ох, Реджина, –выдохнула Эмма и зарылась носом в тёмные волосы. Хореограф обняла её в ответ, даря чувство безопасности и комфорта. –Спасибо тебе. Снова.       –Пожалуйста, дорогая.       Отлипнув, блондинка крепко поцеловала брюнетку, получив в ответ удовлетворённый вздох.       –Мне пора, –сказала она.       –Куда?       –Домой.       –Никаких домой, –запротестовала Реджина. –С ума сошла?       –Но…       –Никаких «но». Переночуешь у меня.       –Реджина, я не…       –Можешь, –снова перебила брюнетка. –Давай, пошли, –она потянула девушку за руку в сторону машины.       И Эмма, как не очень послушная девочка, поплелась следом за хореографом, говоря, что ей неудобно, но Реджина не слушала и просто шла вперёд, держа девушку за руку в привычном для них замке.