От танца до любви

      «Проваливай!»–слышала девушка в след крик хореографа. Сейчас она просто бежала подальше отсюда, захлебываясь в собственных эмоциях. Она бежала от собственного вранья, слетевшего с губ. Бежала от любви, кричащей ей вслед. Девушка забежала в зал, где оставила свои вещи, но, к сожалению, она там была не одна. Руби, Питер и Айви пораженно смотрели на неё, не понимая, что случилось.       –Эмма, что такое? Что с тобой? –спросила Белфри.       –Я не хочу говорить. Отстаньте! –срывающимся голосом ответила Эмма.       Через мгновение её и след простыл. Троица продолжала стоять, но что-то все-таки кричали, но Эмма их не слышала, думая лишь об одном: уйти отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Ей не нужно было знать о разговоре с хореографом Руби, о том, что теперь, вероятно, всё развалится. И она всему этому причина. Она вновь виновата. Из-за неё сейчас разрушилась чья-то жизнь. Волновало ли это девушку? Не очень, если честно. Точнее, она переживала не за каждого. Если бы можно было вернуться назад, Эмма бы никогда не ляпнула, что спала всё это время с другой. Так ещё и с кем? С Айви Белфри! Идеальный вариант она, конечно, выбрала. Нет, чтобы назвать совсем другого человека, придумав просто, но нет! Нужно было сморозить именно такую чушь. Теперь из-за этого вранья невинный пострадает, что было бы абсолютно ужасно.       Эмма собиралась поговорить с Айви и кратко объяснить ситуацию, но это было до жути страшно. Пока безопасней было бы повременить с признанием, хотя затягивать тоже нельзя, потому что Реджина даст волю самоконтролю, и всё может пойти коту под хвост. Блондинка достаточно хорошо знает хореографа. Особенно то, насколько та бывает непредсказуема, а тем более, после такого. Это её и бесило. Можно было ожидать чего угодно: хоть бездействия, хоть скорой смерти.       Девушка шла по улице как робот, на автомате. Заученная дорога как будто вообще не существовала. В голове была лишь картина, представшая около часа назад. Девушка могла бы думать что угодно. Например, что они просто стоят или обнимаются. Как бы ей хотелось, чтобы так и было… Однако, реакция хореографа на чужие прикосновения говорила громче любых слов: на лице явно выражалось полное блаженство, что было бы очень странно при обычном контакте. Так что подумать о чём-то другом было бы самообманом.       Окружение никак Эмму не успокаивало. Свежий воздух немного привёл её в чувства, но душное метро вернуло всё в своё русло. Обида и злость вернулись с новой силой, вновь овладевая девушкой. Чего было больше? Скорее всего, обиды. Блондинке почти чужда вторая эмоция. Раздражение она, конечно, испытывала, но вот злость очень редко. До сегодняшнего дня. Это разрушающее чувство она не хотела бы никогда испытать снова. Как будто тьма постепенно разливалась по венам, добираясь до самого сердца, поглощая его без остатка, пока то не захлебнется в чувстве беспомощности и никчемности. Может, так и должно было быть? Сердце, которое не получало достаточно любви, не способно на ответную большую любовь к другому. Конечно, так бывает не всегда, но всё же такое случается не так уж и редко. Её сердцу было мало этого светлого и искреннего, пока не встретила хореографа, подарившую безграничное счастье. Как жаль, что это оказалось чистой воды фарсом, длившимся все эти месяцы, за которые девушка впервые в жизни любила и, как казалось, была любима.       * * *       Скрипя зубами, девушка открыла дверь квартиры. Войдя в просторный коридор, её сразу же встретил комочек чёрной шерсти, полный слюней. Ей будет не хватать этого чудесного животного, которого она когда-то спасла, и который по счастливой случайности оказался в руках Реджины. Как тесен мир, не так ли? Эмма хотела как можно быстрее забрать вещи и уйти отсюда. В ванной она забрала свои принадлежности, кое-что было на кухне. В спальне царил полумрак из-за полузадернутых штор, за которыми виднелось тёмно-серое небо. Декабрь не радовал снегом в этом году, поэтому жители города лишь смотрели вверх, ожидая увидеть хоть несколько снежинок до Рождества.       Девушка окинула взглядом большую кровать, не желая вспоминать, как проснулась сегодня утром в объятиях брюнетки и смотрела на любимую со всей нежностью, а та в ответ сонно улыбалась своей самой очаровательной улыбкой. Это был последний раз, когда Эмма видела хореографа такую. Больше такого не будет. Никогда.       Раздражённо открыв шкаф и схватив свой чемодан, Эмма быстро бросала туда вещи, не заботясь о том, что они окажутся помятыми от такой небрежности. Летели в сторону и некоторые из рубашек хореографа, сорванные с вешалок в безумном порыве. Ей хотелось разорвать всё, но она сдержалась, ограничившись лишь этим.       Выдохнув, когда чемодан был застегнут, блондинка осела на пол, прижавшись спиной к кровати. Собака вошла в спальню, чтобы убедиться, что всё затихло. Своими глазками-бусинками животное внимательно смотрело на девушку, склонившую голову на колени, закрывая лицо руками. Истерический смех вызвал недоумение из-за странности данного звука, который после изменился до громких рыданий. Человеческие плечи содрогались при каждом всхлипе. Собака подошла поближе, утыкаясь мокрым носом в бок блондинки, и та радушно погладила её и подняла красные глаза.       Эмму умилило поведение Багиры, как-то грустно наблюдавшей за ней. От этой проявленной ласки и преданности стало только хуже. На глаза невольно попалась одна из блузок хореографа, лежащая в метре от неё. Дотянувшись рукой, девушка подтянула ткань к лицу, вдыхая такой знакомый пьянящий запах яблок и цветочный гель для стирки. Она вспомнила первую встречу на площади, вторую встречу на кастинге, первый поцелуй, первую ночь, проведённую в этой самой комнате. Всё пахло ею. Этот аромат, казалось, преследовал Эмму постоянно, даже тогда, когда хореографа не было рядом. Горячие солёные слезы намочили ткань, оставляя мокрое пятно.       Девушка просидела так где-то около часа. Оставив все чувства на несчастной блузке, она поднялась на ноги, попыталась вздохнуть и наконец взяла чемодан. Блондинке захотелось ещё раз пройтись по квартире, в которой провела все выходные вместе с Реджиной. На кухне нахлынули воспоминания о том, как брюнетка учила её готовить свою фирменную лазанью, как они пачкали друг друга мукой и соусом. Гостиная напомнила о совместном просмотре фильма, который они долго выбирали, и в итоге выбрали с помощью жребия. Эмма уселась на диван перед телевизором, утыкаясь взглядом в чёрный экран.       Смотреть в одну точку было проще, чем накручивать себя часами. Это единственное занятие, которое хоть немного отвлекло девушку от размышлений, портящих её нервную систему. Не сказать, что она вообще ни о чем не думала, но всё равно стало легче.       Спустя некоторое время таких диванных размышлений, блондинку отвлекла вибрация телефона в кармане её джинс. Это была Руби. Пропущенных звонков от неё было несколько, так же, как и от других ребят. Единственный человек, который ни разу не набрал её номер и не написал смс–Реджина. Это нисколько девушку не удивило, но было как-то неприятно. Правда, не настолько, насколько её саму гложила вина по поводу сказанных в запале слов. Даже не нужно было думать о подобном, но в тот момент эмоции взяли вверх. Она жалела о них, но делать было нечего.       Решив отвлечься, Эмма решила хотя бы почитать сообщения от ребят.       Руби: Эмма, что случилось? Миллс крушит кабинет! Что произошло?       Айви: Первая ссора влюблённых?       Киллиан: У нас выходные, Руби просила всем передать. Не в курсе, почему?       Мэри-Маргарет: Эмма, где ты? Ребята сказали, ты убежала. Всё нормально?       Руби: Пожалуйста, ответь! Нам нужно знать, что произошло, и чего ожидать от горгульи. Почему вы поссорились?       Ни на одно из них девушка так и не ответила, заблокировав телефон. Но сообщения натолкнули её на мысль, чтобы всё-таки поговорить с хореографом. Было ещё утро, но так же существовала большая вероятность того, что Реджина всё же поедет домой.       * * *       Эмма прождала брюнетку до вечера, но та так и не объявилась в собственной квартире. Тогда она решила наконец вернуться домой, в Бронкс, в район, где она провела всё своё детство. Эти серые безликие улицы чем-то притягивали девушку. В них не было суеты Манхэттена, лишь одинокие горящие фонари и тишина вокруг.       Свой небольшой домик она любила, следила, чтобы краска не потрескалась, стригла газон. Так было с самого детства, когда этим занималась мама, а девочка брала пример. Тогда дом казался светлее и радостнее. Светло-голубые стены радовали глаз, создавали идеальную гармонию во всех комнатах. Сейчас они казались какими-то бесцветными, омрачающими всё вокруг, создавая атмосферу постоянной серой осени. Окна не добавляли света, а будто забирали его. Комнаты были погружены в полумрак, как в фильмах ужасов. В тишине лишь скрипели старые половицы, нарушая её. Всё в этом доме стало каким-то чужим и неестественным, будто это сон или чья-то выдумка. Девушка не чувствовала себя в безопасности, как когда-то. Не хотелось зарываться в одеяло с головой, не хотелось заварить горячий чай и налить его в любимую кружку. Даже камин разжигать не было желания, хотя он всегда создавал уют, чем успокаивал её в холодные зимние вечера.       Кое-как разобрав чемодан, девушка плюхнулась на кровать, доставая телефон из кармана. Там снова были новые смс и звонки. И снова ни одного от хореографа. На часах было 19:27, и Эмма все-таки решила ей позвонить. Стоит попытаться, подумала она. Нужно поговорить по-человечески без всяких криков и пощечин. Да, она жалела о том, что сделала. Очень. Тот порыв был слишком большим, и девушка не сдержалась. Правда, она хотела извиниться, но её перебил истерический смех. И если тогда она хотела Реджину просто заткнуть, сейчас ей безумно нужно было услышать её голос.       «Вы позвонили Реджине Миллс. Сейчас я не могу ответить на ваш звонок…» –в динамике слышались только эти слова, но для начала и этого хватило, чтобы хоть на несколько секунд услышать знакомую хрипотцу и возвышенную интонацию.       –Я понимаю, что ты не ответишь ни на один из моих звонков, но всё же… Я лежу в своей постели и думаю о тебе. Это одержимость, наверное? С одной стороны я не хочу с тобой говорить, просто не смогу на тебя смотреть, в твои глаза, но понимаю, что это нужно. Но я пойму, если ты не захочешь. У тебя есть Дрэгон… Кто она, а кто я? –девушка нервно усмехнулась. –Хотя, знаешь, не надо. Нам лучше вообще не говорить. Это будет слишком сложно для нас обеих. Просто знай, насколько я бы ни была на тебя зла и обижена, и как бы ты меня ни ненавидела, я не смогу тебя забыть. Ты просто въешься в мою голову и не будешь отпускать до тех пор, пока я не сойду с ума. Ты по жизни такая прилипчивая. Жаль, конечно, ребят, которые точно пострадают от твоего праведного гнева. Оставь их в покое и займись чем-то полезным. Но что может быть хуже этого? Наверное, ничего. Так что… Да. Моё красноречие ты любила больше всего. Любила ли вообще? Ладно, теперь это уже не важно. Хотелось бы сказать «пока» или «увидимся», но, к сожалению, нет. Прощай, Реджина.       С противоречивыми чувствами Эмма сбросила звонок и, заблокировав этот номер, удалила. Теперь связь обрублена. Только если хореограф подкараулит её возле дома, тогда они встретятся. Но этого никогда не случится. Реджина не пойдёт наперекор своим принципам и не извинится первой. Да вообще не извинится. Эмма только вспомнила о том, что никогда не слышала извинений от брюнетки. Всё воспринималось как данное ей, стрелки переводились на другого, лишь бы не пришлось говорить «прости». Такова высокомерная её натура… С этим ничего не поделаешь, к сожалению.       Есть ведь такие люди, которые, даже если неправы, никогда вину не признают. В чем причина такой отказной линии, которую они гнут? Нежелание проявлять слабость. В душе они могут корить себя, ненавидеть за какой-либо поступок, но на людях будут держаться скалой и придумывать всякую чушь, лишь бы себя оправдать или вообще замять такую тему. Только вот они не думают о том, что одно такое простое слово может повлиять на многое. Иногда свою гордость можно и выбросить в окно, если на кону стоят отношения с тем человеком, который очень дорог. Но вот, если все-таки не выбросили, значит, не настолько человек был важен. Ради любимого пойдёшь на всё, и если отношения не настолько близки, своим принципам не уступишь, и всё пойдёт крахом, разваливаясь на глазах в один миг.       Упрямство может сыграть злую шутку с человеком. Вроде, качество положительное, тогда какой вред? Так оно и есть, если не перегибать палку и знать, где нужно стоять на своём до последнего, а где отпустить ситуацию и признать свою ошибку. Бывает же такое, когда, совершив ошибку, человек перекидывает вину ну другого, при том, что ответственность полностью лежала на нём. Здесь важно не забывать об этом, не говорить, что он мне это не сказал, вот я и не сделал. Упрямиться и гнуть свою линию нельзя, когда что-то лежит на твоих плечах, и больше никто не имеет отношения к тому, что ты делаешь.       * * *       Пару дней спустя Эмма наконец решила встретиться с Августом, заранее ничего не сказав о случившимся. С минуты на минуту он должен был позвонить в дверь. Этого звонка блондинка боялась. Она знала, что друг скажет, но от этого легче не становилось.       Через пять минут этот чëртов звонок прозвенел и, натянув улыбку, Эмма открыла дверь.       –Ну наконец-то мы увиделись! –радостно произнёс мужчина, обнимая подругу.       –Я тоже рада. Проходи.       Август устроился на диване, бегая взглядом по гостиной.       –Что-то тут не так, –задумчиво произнёс он.       –Я давно не убиралась, –попыталась отшутиться девушка.       –Дело не в этом. Просто… Раньше ты камин разжигала в это время года.       –Я забыла.       –Эммс, что такое? –встревожился друг. –Что с настроением?       –Ничего. Просто как-то непривычно домой вернуться.       –Я думал, у вас выходных не бывает среди недели.       –Я этого тоже не знала. Но так получилось, –Эмма старательно уворачивалась от наблюдательного пытливого взгляда Августа.       –Что случилось? Это Миллс?       –С чего ты взял? –быстро ответила она. Слишком быстро.       –Ты меня пригласила к себе домой. Если бы у вас всё было нормально, ты бы провела выходные вместе с ней.       –Август…       –Рассказывай. Я как лучший друг обязан всё знать.       –Ты был прав, –выпалила девушка, выдыхая. –Насчёт всего.       –Что произошло? –взволнованно спросил мужчина, напрягаясь.       –Она… В общем, в понедельник утром я решила зайти к ней в кабинет, а там… Она мне изменяла всё это время.       –Что?!       –Малефисент Дрэгон. Они вдвоём… возле шкафа, –блондинка закрыла лицо руками, не желая вспоминать подробности. –Как оказалось, так было ещё до того, как мы начали встречаться.       –Так, получается, ты их застукала на горячем… Что Миллс сказала? Начала оправдываться или сразу тебя послала?       –Придумала нелепую отмазку, что до этого дня ничего не было, и думала о том, чтобы это закончилось быстрее. И ещё говорила, что не может назвать причину, почему не могла отказать. В общем, просто несла какую-то ахинею о том, что моя психика неустойчива к жестокой правде.       –И что ты ей на это ответила?       –Ну… Физически? Отвесила пощёчину, о которой теперь жалею, хотя не должна.       Мужчина засмеялся, держась за живот. Эмма недоуменно смотрела на него, пока тот не успокоился.       –Правильно сделала. Давно надо было её на место поставить. Знаешь, я бы на это посмотрел.       –Камер в кабинете у неё нет. Кому нужно смотреть на неё и…       –А что остальные? Знают о ссоре?       –Двое как минимум. Сегодня утром я говорила с Руби по телефону. Она сказала, что от неё не было ни одной весточки за это время. И, кстати, пригласила нас отметить Рождество с ней, её бабушкой и ещё парой ребят.       –Миллс залегла на дно. Как и тогда, пять лет назад. Два года о ней почти ничего не было слышно, пока она резко не объявилась. С кем она отмечать будет? С Кэтрин?       –Вряд ли. Они поссорились ещё в Мадриде. Всё это время они не связывались, насколько я знаю.       –Ну и ладно. Зато у нас будет весёлая компания.       –Только настроение не очень, –вздохнула девушка.       –Знаешь, что может тебе помочь? Вспомни былые времена и станцуй на площади. Свежий воздух пойдёт на пользу, да и это занятие ты очень любила. Тем более такая возможность появилась.       –Почему бы и нет? Наверное, так и сделаю. Но только не завтра. У меня будет жуткое похмелье, –улыбнулась девушка, принеся бутылку коньяка и пару стаканов.       –Может быть, и не только завтра, –усмехнулся мужчина.       * * * Порою жизнь нас встряхивает круто, И мы спокойствия теряем нить, И резко, сгоряча, грубим кому-то, Так просто, чтобы нагрубить. Мы с лёгкостью любимых обижаем, Лишь потому, что настроенья–ноль. И так выходит, что не замечая, Мучительную причиняем боль. Слова–как воробьи–их не поймаешь, А ранят–точно в сердце туча стрел. И если что-то ты сказать решаешь, Подумай, чтобы завтра не жалеть. Ведь брошенное–не подумав–слово Однажды может сделать много бед, И от такой непрошенной обиды В душе останется глубокий след.

Автор: Ольга Сорокина