От танца до любви

      Как бы хореограф ни пыталась казаться каменной, но внутри бушевал ураган, готовый вырваться на волю в любую секунду и снести всё на своём пути. Её плечи были напряжены, а на лице играли желваки. Губы сжались в тонкую линию, пока глаза бегали по всей комнате. Её нервозность передавалась Эмме, наблюдающей за сей действом. Девушка не знала, чего стоит ожидать, но предчувствие говорило ей, что, раз Реджина так из-за этого переживает, когда она обычно холодна в подобных ситуациях, значит всё действительно серьёзно.       –Пожалуй, опустим школьные годы. Там ничего интересного не происходило, –резко начала брюнетка. –Лучше начнём с того момента, когда ты начала меняться, в результате чего превратилась в суку. Эмма, она рассказывала тебе о своей первой любви?       –Да.       –Отлично. Сколько вы с Дэниелом были знакомы? –этот вопрос уже был адресован Реджине.       –Я думала, ты всё рассказывать будешь, а не вопросы задавать.       –Мне нужно заполнить кое-какие пропуски. Ну так?       –Около трёх лет, –ответила брюнетка.       –Насколько мне известно, он был твоим партнёром по танцам. Он действительно хорош собой. Здесь тебя вкус не подвёл. Вопрос в том, как он умер в таком юном возрасте.       –Приём несовместимых препаратов. У Дэниела было слабое сердце, которое не выдержало такой нагрузки. Только интересно, зачем тебе эта информация. Его смерть почти ничего не изменила в моей жизни.       –Ну не скажи. Лучше расскажи о смерти матери. Там был рак сердца, верно?       –Да.       –Как Кора скончалась, прошло немного времени, прежде чем твой отец отправился за женушкой на тот свет от сердечного приступа?       –Месяца не прошло, –призналась Реджина, выдохнув.       Для Эммы это не было тайной, но всё равно что-то в груди защемило от уязвимого голоса хореографа, которая безумно любила отца и отдала бы всё, лишь бы его вернуть.       –А вот теперь начинается самое интересное, –усмехнулась Лейси, вновь посмотрев на блондинку. –Ты приходила к Малефисент Дрэгон, чтобы выгодно продать студию родителей. На этом закончилось ваше сотрудничество?       –Нет, –хореограф боковым зрением наблюдала за девушкой, которая всячески пыталась не смотреть на неё в ответ. –У нас были…деловые отношения.       –То есть, перепихон в твоём кабинете–это деловые отношения? –прыснула женщина, а Реджина пораженно на неё смотрела. –Ты думала, что её визиты к тебе на протяжении трёх лет останутся незамеченными?       –Откуда тебе об этом известно? –злобно спросила брюнетка.       –Когда состоишь в отношениях с твоим, уже бывшим, юристом, есть привилегии по типу изымания видео с камер. Дайте угадаю, именно в один из таких моментов Эмма вас и поймала?       –Допустим. И дальше что?       –Зная тебя, ты не назвала причину, почему ты это делаешь. Несправедливо по отношению к честной Эмме утаивать столь важную информацию. Ты сама ей расскажешь?       Хореограф не могла сказать ничего, просто опустив взгляд подальше от зелёных глаз. Если бы можно было провалиться сквозь землю или закрыться в бункере–именно так она и поступила бы.       Было неважно, откуда Лейси обо всём знает. Куда страшнее было в этом признаться. Как она не хотела говорить правду. Не хотела потом ловить на себе косой взгляд, полный презрения и ненависти. Не хотела выслушивать упрёки и нотации. Гневные тирады никак не облегчили бы ситуацию. А что вообще могло хоть немного снять напряжение? По сути, ничего. Любой исход ничем не изменить. Как должно случиться—так тому и быть.       Она просто устала. Устала врать, устала что-то доказывать себе и окружающим. Куда проще не говорить ничего. Только вот молчание не всегда выход. Но какие варианты у неё есть? Куда ни плюнь–везде лишь ненависть, зависть, похоть и враньё.       –Эмма, у тебя, наверное, голова болит от этого всего. Я принесу таблетку.       –Какая забота, аж блевать хочется, –фыркнула девушка.       –Я не знаю, где у тебя дома аспирин, поэтому взяла в её сумочке.       Голова брюнетки резко взметнулась вверх. Глаза неотрывно смотрели на стакан с водой, в которую Лейси бросила обычную на вид белую таблетку, и та, зашипев, быстро растворилась. От Эммы не укрылась такая необычная реакция на, кажется, обычный обезбол.       –Одно слово, –одними губами проговорила женщина, не издав ни звука. –Выпей, и всё пройдёт, –уже обычно сказала она, подходя к блондинке и поднеся стакан к её губам.       Реджина не могла допустить, чтобы она выпила хоть глоток. Хореограф прекрасно знала действие таблеток, которые находились в её сумке. Вопреки всем разногласиям и скандалам, она не могла позволить загубить девушку.       –Нет! –выкрикнула брюнетка за пару мгновений, прежде чем жидкость коснулась бы губ Эммы. Лейси сразу убрала стакан в сторону и торжествующе посмотрела на испуганную брюнетку.       –Расскажи, зачем тебе нужна была эта связь с Дрэгон и почему ты врала Эмме всё это время, водя за нос. Расскажи, почему сейчас ты не дала ей выпить эту воду.       –Я… –попыталась начать хореограф, но слова никак не хотели произноситься, застряв большим комом в горле.       –Реджина?       Брюнетка посмотрела на позвавшую её Эмму, с надеждой смотревшую на неё. Сейчас как никогда она чувствовала себя загнанной в угол, не способной что-то сделать, не способной сбежать. Хотелось создать купол, чтобы ото всех оградиться, не слышать ничьи голоса, не видеть выжидающе взгляды. Хотелось забыться, чтобы просто не вспоминать о том, что есть кто-то, кому ты обязан, кто-то, в чьих глазах ты должен быть сильным и стойким.       Но стены рушились за какие-то мгновения. Реджина понимала, что либо сейчас она всё скажет, либо Эмма узнаёт правду от чужого человека, которая воспримется в разы хуже. Не сказать, что она на что-то надеялась, но Лейси оказалась права. Реакция девушки может всё загубить, что она так старательно держала под контролем эти три месяца.       –Это… Это было не обезболивающее. Точнее, не совсем.       –А что же тогда?       –Да, что это такое? Расскажи, нам очень интересно, –подтрунивала женщина.       –Это… Наркотик, –выдохнула хореограф.       Наступила полная тишина. Реджина боялась поднять глаза и увидеть все отрицательные эмоции на лице блондинки. Она отвернула голову, когда почувствовала, что слезы сдержать просто не сможет.       –Ч-что? –ошеломленно спросила Эмма, не желая верить своим ушам. –Ты… Я не верю. Это шутка, да?       –Нет. Серьёзней некуда. Ну же, Миллс, нам нужны подробности.       –После смерти тех, кто был мне дорог, и я осталась одна, я… расклеилась. Алкоголь стал моим спасением. Я не могла думать ни о чем другом, только лишь бы выпить и забыть ту боль, которая сжирала меня изнутри. Я не хотела ничего чувствовать, и бутылка мне в этом помогала.       –А… Малефисент стала твоим дилером?       –Когда я к ней пришла по поводу студии, она предложила вариант, чтобы наконец начать хоть что-то делать. Тогда я понятия не имела, с чем связываюсь. И с кем, –так же, не поднимая взгляда, говорила хореограф, смотря в одну точку перед собой.       –Что она сделала? –спросила Эмма.       –Тогда цена показалась мне мизерной за средство, с помощью которого я смогу взять себя в руки и подняться с грязи…       –Она… Боже! Это было насилие!       –Нет. Это было обоюдное согласие. Я получала товар, а она… меня.       –Ты позволяла ей пользоваться своим телом за дозу?! –повысила голос блондинка. –Ты… продалась за наркоту!       –У меня не было выбора! –теперь Реджина наконец смогла поднять взгляд и встретиться с серьёзными зелёными глазами. –Когда я захотела отказаться, было уже поздно. Я бы не смогла соскочить с этого просто так.       –Для этого есть специальные учреждения, где лечат.       –Если бы я обратилась хоть в один, жёлтая пресса пестрила бы заголовками о том, что дочь известных чемпионов по спортивным танцам наркоманка. Всему пришёл бы конец. Моей карьере в первую очередь. А студия? Что было бы с людьми?       –Ты всегда думаешь только о себе, –встряла Лейси. –Можно подумать, ты задумалась хоть о ком-то из работников.       –Все считают меня бессердечной. Сравнивают со Злой Королевой и, кто бы мог подумать, с моей матерью. Но они хоть задумывались, что если бы мне было действительно плевать, я бы вообще стала хореографом? Может, у меня полно от коллектива секретов, но разве это отражалось на работе? Эмма, ответь честно, я была так плоха, как обо мне многие думают?       –Нет. Абсолютно, –твёрдо ответила девушка. –Ты… лучший хореограф из всех, кого я знаю.       –Дамы, мы ушли от темы, –раздражённо бросила женщина. –Сейчас я, наверное, задам интересующий Эмму вопрос с тех пор, как вы с Дрэгон попались. Как часто она заявлялась к тебе и требовала своё?       –Раз в два-три месяца. Но это при условии, что она была занята другими делами.       –За прошедшие почти восемь месяцев сколько раз?       –Если мне не изменяет память, три. Первый раз она пришла в сентябре. Ещё до того, как мы с Эммой начали отношения.       –А второй?       –После моего дня рождения, –блондинка вспомнила ту неловкую встречу в кабинете. Это был тот самый день, когда хореограф подарила ей подвеску.       –Тогда она ушла ни с чем. Всё потому, что я не могла поступить так с Эммой.       –Но на третий раз ты не сдержалась, и была поймана с поличным. Кстати, ты бы хотела посмотреть реакцию Эммы, поймавшей вас в пикантный момент?       –Что? –в один голос спросили девушки, и брюнетка вставила в Эммин ноутбук, видимо, заранее подготовленный, флешку. Она поставила устройство так, чтобы обеим было видно, что происходит на экране.       На ней был лишь один видеофайл. В пустом коридоре сначала появилась сама хореограф, отпирающая дверь. Где-то через полчаса появилась и Малефисент. Камера располагалась так, что щель от открытой двери отлично просматривалась и, соответственно тот участок кабинета, который был из-за неё доступен.       Теперь Эмма видела и даже слышала полную картину того, что тогда произошло: Реджина, которая отпиралась, но оказалась прижатой к собственному шкафу, настойчивые руки, блуждающие по её телу и небрежные властные поцелуи. Она хотела отвернуться, как это сделала Реджина, опустив голову и закрыв глаза, но не сделала этого.       –А вот и самое интересное. Миллс, тебе стоит посмотреть на это.       Брюнетка подняла взгляд на экран и увидела медленно приближающуюся Эмму. Через несколько секунд лицо той изменилось. На нём было написано отчаяние, смешанное со злостью и непринятием. Сердце нещадно защемило от того, что она видела.       После нескольких минут перематывания записи, когда была их ссора за закрытой дверью, видео вновь вернулось на прежнюю скорость. На экране появилась злая блондинка, которая, после того, как сильно хлопнула дверью кабинета, упёрлась рукой об стену, сбивчиво дыша. Точнее, так показалось только на первый взгляд. На самом же деле девушка сотрясалась в рыданиях, к её сожалению, попавшие на камеру видеонаблюдения. Через несколько секунд блондинка удалилась из зоны видимости.       –Теперь часть для Эммы, –прокомментировала Лейси, призывая блондинку обратить больше внимания на экран за несколько секунд до того, как появились Руби, Айви и Питер.       Раздался громкий шум, похожий на то, будто откуда-то сбросили кучу книг. Только тогда появилась троица в кадре. Разговора не было слышно, но догадаться было не сложно, о чем шёл разговор. Остальное время была полная тишина до самого вечера. Около десяти часов дверь кабинета открылась и оттуда, пошатываясь с бутылкой в руке, вышла Реджина. Ругаясь, она закрыла её и, прислонившись к спиной, осела на пол, закрывая лицо руками, положа их на колени.       –Всё, мы посмотрели. Выключай свою шарманку, –недовольно произнесла хореограф, не желая больше смотреть на себя в момент слабости.       –И что вы думаете по этому поводу? –ухмылялась женщина.       –Я ничего нового и интересного не увидела, –ответила Реджина.       –Я тоже.       –Вы такие забавные, когда пытаетесь отрицать очевидное. Вам ведь не плевать, я же вижу.       –Ты переживаешь за наши отношения больше, чем мы сами.       –Просто хочу, чтобы в свои последние минуты вы поняли, что не охладели друг к другу.       –Последние минуты? Чего? –спросила Эмма, стараясь игнорировать тот факт, что пока все были увлечены просмотром видео, верёвки на руках хореографа ослабли благодаря разным манипуляциям.       Теперь же Реджина незаметно пыталась стянуть их и наконец освободиться. Было понятно с самого начала, что обезумевшая женщина, потерявшая сестру, так просто всё не оставит. Догадаться было несложно, что в живых их вряд ли оставят, поэтому нужно было придумать, что же делать.       –Жизни, идиотка. Хотя, я на вас сейчас смотрю и начинаю сомневаться, любили ли вы друг друга, или до вас это всё просто не доходит.       Хореограф лишь фыркнула из-за нелепости суждений этой ненормальной.       –Любовь–странная штука, –сказала она.       –Да что ты знаешь о любви? Ты никого, кроме себя не любила. Ты эгоистка, продавшаяся за наркотики. Постоянное враньё тоже не было плюсом к карме. Чего ты им добилась? Если бы ты хоть кому-то рассказала о своей зависимости, может, сейчас бы у тебя по квартире бегали детишки.       –Что? –прошептала Реджина. Единственное, что она могла сделать.       –Я о твоём бесплодии. Представь себе, я и твою медицинскую карточку достала. Вся эта хрень плохо сказалась на половых органах, поэтому ты не можешь иметь детей. Дай угадаю, об этом Эмма тоже не знает?       Вот эта новость действительно стала полным потрясением для девушки. Она не могла ничего сказать, не могла думать, не могла двигаться. Она могла вообразить что угодно, но только не такое.       Теперь для нее отсутствие темы о детях в любом их разговоре показалось странным. С Реджиной они часто говорили о будущем: о мечтах, о желании жить где-нибудь на берегу моря, о многих других вещах. И только сейчас Эмма заметила, что о детях они ни разу не говорили. Теперь стало ясно, почему. Эта тема больная для брюнетки, поэтому она и не поднимала её.       Вновь осмотрев Реджину, девушка увидела, что руки той уже не были связаны, но она не шевелилась, уставившись на женщину, злобно шипящей ей в лицо:       –Ты останешься одна. У тебя не будет никого, кто остался бы с тобой. И это всё по твоей же тупости. Я говорила, что убивать тебя не собираюсь, потому что одиночество куда хуже смерти, –она подошла к Эмме, смотря в глаза. –В своей смерти можешь винить её, –просто сказала Лейси, доставая нож из-за пояса джинс.       –Реджина! –никакой реакции. –Реджина!       Женщина подставила нож под её горло, надавливая так, чтобы по коже стекала кровь. Она явно наслаждалась этим зрелищем, внимательно наблюдая за стекающей красной каплей. В одно лишь мгновение её взгляд ужесточился: светлые глаза почти наяву пылали безумным пламенем, искрящимся чёрными вспышками.       Вот и всё. Неужели такой у неё конец? Боже, какая нелепая смерть… Поговорить с преступником и умереть от перерезанного горла. Эмма закрыла глаза, когда нож блеснул в свете лампы перед её лицом, готовый пройтись по нежной коже, оставляя лишь полосу и много красной жидкости, необходимой для жизни. Она затаила дыхание, но ничего не произошло.       Рука хореографа крепко держала нож за самое остриё в нескольких сантиметрах от шеи блондинки. Была вероятность того, что если она просто схватит женщину за руку, в которой находился нож, перекинуть его в другую руку и совершить задуманное труда не составит. У психов свои мотивы и цели, от которых они не отступятся. Поэтому Реджина решила действовать наверняка.       –Что ты творишь? Ненормальная! –вскрикнула Лейси.       –Клешню свою убери от неë, –повторила фразу Эммы брюнетка.       Она с силой оттолкнула женщину, что та ударилась спиной об стену, зашипев и выронив холодное оружие. Реджина быстро приблизилась к ней, хватая преступницу за горло руками.       –Одна, говоришь? Так тому и быть. Хотя бы будет что вспомнить. Например, что я любила до безумия настолько, что боялась рассказать то, что просто убьёт наши отношения. Да, я прокололась с этим, завравшись в край. Да, я в этом виновата, но пусть так, чем потерять человека потому, что он узнал, кто я на самом деле.       –Ты чудовище, –прохрипела Лейси, отчаянно хватаясь за руки в попытке вдохнуть.       –Именно так. Хорошо, что она этого так и не увидела. Думаешь, я трусиха? Нет, –усмехнулась хореограф. –Я задушу тебя голыми руками и плевать на тюрьму. Всё равно мне умирать в одиночестве. Так какая разница, где? Зато моя душа будет спокойна, что ни одна бешеная сука не причинит Эмме вреда.       –Реджина, не надо, –попросила девушка, понимая, что оно того не стоит.       Брюнетка посмотрела невидящим от гнева взглядом на неё, не ослабляя хватку на хрупкой шее, оставляя собственную кровь, выступившую от ножевой раны на ладони. Она хотела покончить с этим, пусть это и стоило бы ей свободы. Было действительно всё равно, терять нечего, так почему бы не закончить начатое?       Эмма впервые видела хореографа в таком состоянии. Вена на её лбу вздулась от напряжения так же, как и на руках. Глаза её были нечеловеческие, пылающие огромным пламенем, сжигающим всё, на что она посмотрит. Зубы были крепко стиснуты с пугающем оскале, искривляя прекрасное лицо.       –Пожалуйста, остановись. Ты выше этого, –умоляла девушка, и Реджина будто пришла в себя, резко отпустив посиневшую кряхтящую брюнетку, которая без сознания упала на пол.       Ещё раз бросив короткий презрительный взгляд в её сторону, хореограф наконец подошла к Эмме и принялась развязывать её.       –Зачем же ты приехала? –выдохнула блондинка. –Я тебя предупредила, а ты не послушала.       –Думала, я тебя оставлю, когда что-то было не так?       –Как ты это поняла?       –Я тебя знаю достаточно, чтобы уловить страх в твоём голосе.       –Что мы будем с ней делать? –кивнула на женщину Эмма, растирая красные полосы на запястьях.       –Это проникновение со взломом, как минимум. Но можно ещё много чего навесить.       –Больничка по ней плачет…       –Скорее всего, туда её и упекут.