Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Сердце у Ани колотилось. Очень странные эмоции её обуревали. Когда она впервые узнала о Нине, её чувства были далеки от сегодняшних. Какой тогда клубок завязался внутри! Основой была ревность, разумеется. Самая что ни на есть огненная, хотя по большому разумению на тот момент права на неё у неё не было. Еще Анне не нравилась Нинина манера смотреть на всех свысока, подчеркивающая её высокое положение. И умение манипулировать мнением окружающих, особенно мужчин было очень раздражающим. А потом, когда исчез Штольман и стало ясно, что Нежинская к этому причастна, пришла злость. Аня иногда даже дышать не могла, такая ярость кипела внутри. Иметь почти все и потерять это, упав на самое дно и потянув за собой человека, который сделал для неё очень многое — каким мерзким, неблагодарным, отвратительным поступком это было. Ох, как же она негодовала! Но Анна была даже отчасти благодарна Нине. Злость отвлекала её от боли и скорби, напоминала ей, что она не вся сплетена из страданий. Со временем накал немного спал, но подсознательно Аня все равно винила Нежинскую, хотя и понимала, что не только она причина всему произошедшему. А потом пришла жалость. Жалость была самой последней. Она пришла, когда перегорело потрясение от того, что Штольман женат на Нине. После череды безумных поступков, почти приведших к нескольким трагедиям, после пелены перед глазами, застящей все. После стремления избавиться наконец от боли внутри, которое вылилось в желание уколоть побольнее всех, кто рядом, а особенно самого Штольмана. Он смог пробиться тогда внутрь. Смог сделать так, чтобы она наконец его услышала. И она в самом деле услышала. Именно тогда жесткая скорлупа вокруг её сердца треснула. Боль и злость, мучившие её долгих пять лет, перестали сжимать его и дали человеческим чувствам вернуться обратно. Она не понимала Нину, никогда не понимала. Но впервые за все эти годы внутри Анны по отношению к Нежинской было чувство, которое не разрушало её саму. Она ничего не могла с этой жалостью поделать. Как до этого ничего не могла поделать со злостью. Аня понимала разумом, что Нина своими руками сотворила всё, что с ней случилось, но сердцем, тем самым, еще не очерствевшим после потери и предательства, как она полагала, она ей сострадала. И потом, когда она впервые увидела Володю, это чувство перешло и на него. Тоненький, востроносый, с бледной россыпью веснушек на носу, он не мог не вызвать в ней отклик. Это случилось перед их отъездом в Париж, и с тех пор Анна почитала своим долгом вкладывать в те письма, которые писал Володе Штольман, записку и от себя. Яков занимался всеми финансовыми вопросами, а она сама делала то, что делает всякая женщина для ребенка, которому требуется ласка — слегка баловала. Подарки на дни рождения и праздники, новые книги, вышедшие в Париже, но еще не изданные в России, лишний комплект модной зимней одежды, дополнительные уроки танцев. Володя написал ей как-то, что в гимназии отличный учитель, но ему бы хотелось изучать что-то более современное, чем предлагает программа. Аня озаботилась этим, и у него появился частный учитель. Словом, они не были друг другу совсем уж чужими людьми. Яков иногда зачитывал что-то из их с Володей переписки, и Аня понимала, что в чем-то мальчик даже больше доверяет ей, каким странным это не казалось бы. Удивительно, как все же она не была готова к тому, что он так похож на Нежинскую. Надевая своё пальто, он наклонил голову совсем как она. — Ну что, Володя, есть у тебя пожелания какие-нибудь? — спросил Штольман, который решил, что все свои переживания проанализирует потом. Сейчас важнее был мальчик, а не призраки прошлого, в которых его вины не было. — Откровенно говоря, нет, — все еще неловко ответил Нежинский. Он пока не понимал, как ему себя вести. Ему было радостно оттого, что он видит Анну и Якова, но чувствовал себя не в своей тарелке. Одно дело — бумага, другое — говорить с глазу на глаз. — Давайте-ка вот что! — вдруг бодро сказал Аня и широко улыбнулась. Она видела, что Володе не по себе. Она понимала, что сейчас у него внутри, поэтому сделала то, что делает всякая женщина, у которой есть сердце — встала на сторону ребенка. Они тут с Яковом в конце концов взрослые, со всеми своими терзаниями они разберутся позднее! Сейчас главное — провести этот день так, чтобы им всем троим, а в первую очередь Володе, было хорошо! — Я хочу посмотреть на тот сад, про который ты мне писал! — Он тут недалеко, — улыбнулся в ответ Владимир. У него немного отлегло от сердца. Неловкость прошла. А радость от встречи осталась. — Можно пешком дойти. — Вот и замечательно! — кивнула Анна, чувствуя, что все идет на лад. — А потом зайдём в какой-нибудь ресторанчик и закажем там всё, что душе угодно! — Мне кажется, звучит весьма неплохо, — заметил Яков. Действительно, вроде бы все шло отлично. — И я так думаю, — согласился Володя. — Тогда вперед! — взмахнула муфтой Аня, и направилась к двери. Сразу два кавалера помимо привратника пожелали ей её открыть. Вышла некоторая сумятица, и все трое, смеясь, вышли на заснеженную улицу. Впереди был парк, прогулка, вкусный обед и приятная беседа. Возможно, все не так страшно, как показалось сначала!