Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Аня застегнула сережку, осмотрела себя в зеркале, сочла, что для прощального ужина у Голубцова всё прекрасно, и закрыла шкатулку с украшениями. Обернувшись, она обвела глазами комнату. Анна соскучилась по детям, которые писали им каждые два дня, по родителям, которые были рады тому, что все разрешилось благополучно, но уезжать из Затонска ей было жаль. Их номер превратился из места скорби в место радости и возрождения. Затончане перестали так рьяно чесать языками об их прошлом и настоящем. В их старый особняк вернулся новый владелец, с радостью обнаруживший, что все безобразия прекратились. Полиция, недовольная тем, что в её ряды проникли два предателя, устроила многоуровневую проверку, и трое городовых были уволены за то, что брали плату с рыночных нищих. Ребушинский, размякший от того, что он стал отцом, писал только хвалебные статьи и в адрес Штольманов в том числе. Всё, словом, шло своим чередом и шло весьма неплохо. — Яша, даже не верится, что мы завтра уезжаем, — проговорила Аня, входя в гостиную. Штольман, придирчиво рассматривающий узел галстука, повернулся к ней и сказал: — Да. Странное ощущение. Здесь я слышал о себе больше небылиц, чем где-либо еще, но тем не менее я к ним отчасти привык. Даже жду, что еще я могу услышать! — Ну что же, версия с новым Бенкендорфом мне нравится, — улыбнулась Анна. — Выездное третье отделение в Париже. Великолепная версия. Яков поджал губы и укоризненно посмотрел на жену. Глава жандармов во Франции — иногда всё же больное воображение не оставляет людям шанса на нормальное существование. — Мы не опаздываем? — спросила Аня, глядя на часы. — Нет, у нас есть еще полчаса. — Жаль, что Антон Андреевич к нам не присоединится, — расстроенно сказал Анна. — Да уж, тут нарочно не придумаешь, — согласился Штольман. Коробейников вернулся из своей поездки три дня назад. Яков и Анна были очень этому рады и утром намеревались с ним увидеться, но, придя к нему домой, узнали, что по дороге домой он заболел. Страшная простуда. Сильный жар. Антон Андреевич был в горячке и общаться, разумеется, не мог. Штольманы навестили его в больнице, принесли положенные гостинцы и убедились, что с ним в конечном итоге все будет в порядке. Однако они сожалели, что поговорить им не удалось и последний вечер в Затонске пройдет без него. — Хорошо, что доктор Милц и Николай Васильевич с женой поужинают с нами, — сказала Аня. Расставаться с друзьями ей было грустно. — Не печалься, Анечка! — погладил жену по плечу Яков. — Теперь наш парижский дом открыт для их ответного визита. — Я понимаю, но все равно уезжать опять очень… странно, — пожала плечами Аня. — Мы сделали то, ради чего приехали, даже больше, надо сказать, но все равно Затонск внутри всё равно что дом, и покидать его… нет, не больно, но грустно. Штольман кивнул и поцеловал её. Тут сказать было нечего. Только поддержать. — Ну, твои родители ждут нас в Париже. Вместе с детьми. Твой кузен найден, спокойствие восстановлено. Печаль пройдёт с возвращением. Аня кивнула, а потом улыбнулась. Костя действительно вернулся в общество после того, как Сыромятников был арестован и скандал с проигранными делами немного утих. Он не будет менять своё решение. В Затонске ему делать было нечего. Они с Таисией поедут в другой город и там начнут все сначала. Константин уже послал другу письмо в Москву, он подскажет ему, где есть свободное место поверенного. А если нет, то они выберут город совершенно случайно и попробуют обосноваться там сами, без всякой помощи. Пришла пора что-то менять. Родители Таисии были потрясены тайным венчанием, Арина Алексеевна даже слегла с нервами, но сделанного не воротишь, характер их дочери был известен и молодожены проявляли редкое единодушие, поэтому ювелир и его жена в конце концов смирились. Сазонов не был плохим человеком, а то, что его выбрала Тасенька, говорило о многом. Синявский даже сменил гнев на милость и отдал Косте и Таисии положенное дочери приданое. Начинать жизнь в другом городе лучше с деньгами, чем без, это всем известно. Сейчас Костя с женой гостили у его родителей, и тётя Липа теперь вновь слала всем телеграммы, в которых сначала благодарила родных за помощь, потом радовалась тому, что её сын женился, и не могла не восхвалять такую выгодную партию, а сейчас возмущалась, познакомившись с новой невесткой поближе. Она не слушала её советов и не считала нужным это скрывать. Жить в одном с Олимпиадой Тимофеевной городе молодожены отказались, хлопотать об их дальнейшей судьбе не дали тоже. Костя в первый раз за всю свою жизнь стукнул кулаком по столу и сказал, что он не пятилетка, которому нужно утирать сопли. Он взрослый мужчина и сам в состоянии решить, как ему следует жить. Теперь тётя Липа не могла прийти в себя. Они уезжают, неотвратимо, и как теперь себя вести с тем человеком, который образовался на месте её мальчика, она не знала. Это всё она, её невестка, так плохо на него влияет. Она его увезет и ничего исправить уже нельзя. Что Таисия с ним сделает дальше, можно было только гадать! Штольман полагал, что решение уехать подальше от родных, самое мудрое, что Костя и его жена могли сделать. Глядишь, и толк будет. Якова решение Аниного кузена покинуть Затонск радовало еще и потому, что теперь Иван Бенцианов получал возможность начать самостоятельное плаванье в мире юрисдикции. Как оказалось, новый поверенный не приедет — у него сменились жизненные обстоятельства. Сазонов уехал, Урусов под следствием. Выхода не было — пришлось Ване помогать затончанам и оказывать им услуги адвоката. И получалось у него весьма неплохо. Немного опыта — и в Затонске будет великолепный юрист! — Ну что, едем? — улыбнулся Яков. Время пролетело незаметно, и пора было выезжать в ресторан. — Да, — улыбнулась Аня и взяла мужа под руку. Ужин прошел великолепно. Вкусная еда, отменное вино, приятная компания — что еще нужно для хорошего настроения? К сожалению, всегда найдется кто-то, кто его испортит. Совсем под вечер в ресторан вошел нетрезвый ротмистер. Штольман его узнал. Один из тех, кому он когда-то насолил, разбираясь с Брауном и Нежинской. Яков знал, что после его ареста в части прошла масштабная чистка. Ротмистр окинул зал взглядом, увидел Аню и Якова за столом с Трегубовыми и Милцем, скорчил физиономию и нарочито громко попросил официанта устроить его подальше от сыскных ищеек и сумасшедших истеричек. Аня растерянно заморгала, Ольга Матвеевна ахнула, мужчины заворчали, а Штольман, снимая салфетку и бросая её на стол, сказал: — Ну что же, Затонску явно нужно дать пищу для разговоров. Про нас чего только не говорили за это время, но в том, что передавалось из уст в уста, правды было мало. Видимо, пришло время запустить новый слух, в этот раз основанный на истине. — Яков Платонович, — взволнованно сказал доктор Милц, после того, как Штольман поднялся со стула. — Яша, — вторила встревоженная Аня по другую сторону. — Спокойно, — улыбнулся Штольман. — Я очень аккуратно. Так и вышло. Яков действовал крайне убедительно и весьма аккуратно. Наутро он и Аня покинули Затонск, а слухи о них множились и заполоняли все уголки города. Пройдет очень много времени, сменятся поколения, а всё равно останутся люди, которые будут готовы рассказать любопытствующим о городской колдунье Анне Мироновой, которая могла повелевать мёртвыми, и о её возлюбленном сыщике Штольмане, который всю свою жизнь её защищал. И при этом успевал работать на самого императора. Какой еще провинциальный городок может похвастаться такой историей?