— Сперва обязан передать, что мои родители готовы отблагодарить тебя любым способом на твое усмотрение, Поттер, — суховатым тоном начал Драко. — Они тебе благодарны за... многое.
Гарри нахмурился.
— Не сочти за грубость, Малфой, но это не то, что меня сейчас интересует. Твоя мама сохранила мне жизнь перед Реддлом, это автоматически лишает ее возможности одаривать меня.
— Моя мама — что? — как-то непонимающе уточнил парень. Гарри ответил таким же непонимающим взглядом.
Она не поделилась этим с сыном?
Добрые двадцать минут Гарри рассказывал про Дары смерти, свою смерть и спасительную ложь Нарциссы в Запретном лесу. Было приятно поделиться правдой с кем-то, кто по ходу повествования задавал интересные вопросы, а не просто смотрел в рот.
После протяжного завершающего «Вооот..» повисла неловкая тишина. Яркая экспрессия на лице Малфоя уже выдала шок, удивление, местами — зависть или восхищение, и нужды подкреплять реакцию лишними словами не было. Гарри видел, что парень хочет что-то сказать, но не решается. Оба изучали собственные мыски ботинок. Спустя некоторое время Малфой робко произнес:
— Поттер, умирать страшно?
— Страшно. Но мне было больше жалко себя, — Гарри на мгновение сверился с ощущениями. — Да, жалко.
— Понимаю.
Оба глубоко вздохнули.
— Поттер, — внезапно сказал Драко, не продолжив фразу.
Гарри вопросительно посмотрел в ответ, но Малфой не заметил взгляда и продолжил сам спустя какое-то время. Казалось, он подбирал слова.
— Обсуждать то, что между нами было раньше, после всех событий неуместно и мелочно. Но без этого, похоже, никуда.
Лицо Гарри закололо. К такому разговору он не был готов, даже если сто раз до этого убеждал себя в обратном.
— Сейчас это уже правда неважно, зачем нам это обсуждать? — с немного более ноющей, чем хотел бы, интонацией спросил Гарри.
Он почувствовал столько неловкости, что захотелось сбежать. Ногти его были грязными, волосы лежали неаккуратно, и вообще он не понимал, зачем пришел. Этот разговор должен быть не таким, не здесь. Он так плохо выглядит сейчас... Закапывая себя глубже и глубже, накрывая одеялом колючего стыда, Гарри не сразу услышал ответ.
— Зачем обсуждать, говоришь? Чтобы двигаться дальше. Или не двигаться, — Драко пожал плечами, давая понять, будто разговор пустяковый, хотя плечи его были заметно напряжены. — На этот раз я не настаиваю.
— Нет-нет, ты не так понял. Мне... блять, мне просто неловко это все вспоминать. Так по-детски все было.
— Что ты сказал?
— Ну, по-дет-ски! — растянул Гарри. Он нервничал. Так, что даже встал не в силах усидеть на месте, отчетливо слыша сердце. — Как будто в сок нам подмешали зелье отупения.
— Это единственное зелье, которое ты точно способен сварить. Ладно, — усмехнулся парень, — я все равно не про это.
— А что я сказал? Ну, неловко. Да, блять, неловко! И у меня есть смелость, чтобы это признать! — явно более агрессивно, чем планировал, выпалил Гарри.
— Ты... ты выругался? Ты умеешь? Это так... — Малфой осекся. — Сойдёмся на том, что неожиданно.
Гарри насупился. Он так не любил эти моменты, когда Малфой строил из себя кого-то более взрослого и крутого. Ему не хватало этой черты в себе. Но ругаться он умел отменно, по-взрослому.
— Поттер, а скажи-ка то слово еще раз, — с огоньком в глазах попросил Драко.
Неожиданно дверь распахнулась. Гарри моментально достал палочку. Теперь казалось, что она всегда была в его руке. Но на проходе стояла всего лишь колдомедик, давшая понять, что время вышло. И никаких «еще пять минут». Оба и выдохнули с облегчением, и расстроились. Этого диалога им было мало. Гарри достал из кармана смятый чек из метро, наколдовал ручку и что-то быстро записал, улыбнувшись. Чтобы бумажка не подверглась проверке, Гарри с озадаченным видом сказал:
— Я записал все, что ты сказал. Все куплю. Удачи! — Малфой сдвинул брови, ставя под угрозу всю задумку.
Поттер незаметно скомкал чек и бросил на кровать парня.
«Площадь Гриммо, 12. Выходи из больницы и загляни ко мне, блять. Сюда больше не могу — слушанья.».
***
Следующий период — одна неделя и шесть дней — для Гарри был более свободным, чем он описал в записке. После слушаний, которые уже подходили к концу и не вызывали ничего, кроме вежливых зевков с закрытым ртом у всех присутствующих, оставалось время на себя. И Гарри не знал, что с собой делать. Он наблюдал, как ночь за ночью от луны откалываются куски, превращая ее в месяц. Невольно вспоминал о Римусе. Гарри стыдился того, что он жив, но при том несчастлив. Не осталось тех близких людей, которые могли бы сказать, какой подвиг он совершил, дать понять, как безмерно они им гордятся. Было наплевать на остальной мир и его почести. Они не могут обнять, как Сириус, не могут улыбнуться, как мама.
Гарри отлично знал, кем он был раньше, и теперь пытался разобраться, кто он есть сейчас. За неизвестно каким по счету бокалом янтарного пива с друзьями в один из вечеров он вслух исследовал этот вопрос:
— Я спаситель. Нет! — яростное мотание головой.
— Спасатель?.. — поправляет Рон неуверенно.
— Не-е-ет. Я неплохой маг. И адвокат! Точно, ребя-ят, адвокатом буду.
Гермиона закатила глаза.
— Ты точно был хорош в этом в последнее время, но потому что тебе было не плевать на тех, кого ты защищал. С твоим чувством справедливости становиться адвокатом не вариант.
Гарри картинно надул губы:
— Мир топчет мои мечты. Идите в задницу. Оба.
На окно села маленькая сипуха с запиской, аккуратно привязанной к лапке.
— Что там, Гарри?
Поттер возился с веревкой, как обычно возится с ключами на пьяную голову. Кисти свело, когда он увидел отправителя.
Малфой.
«Добрый вечер, Поттер.
Наш дом радушно приглашает тебя и друзей на ужин. Но, осведомленный о твоей загруженности, не имею права настаивать. Почему лишь выражаю почтение с надеждой на диалог в удобное для тебя время,
Драко Малфой.».
Гарри зачитал записку вслух, прерываемый собственными смешками и гоготом Рона.
— Что вы смеетесь? Нет ничего забавного в хороших манерах, — буркнула Гермиона.
— Жаль, что они у него ситуативны, — хихикнул Гарри. — Желаете сопроводить меня?
Коллективно было решено, что нисколечки. Оказываться в Мэноре после военного опыта никому не хотелось. С одной стороны Гарри точно ощущал яркое желание снова поговорить с Малфоем, к которому так или иначе возвращался мыслями. Но мотивы, смутно ощутимые сердцем и никоим обоазом не оказывавшиеся еще на языке, пугали.
Спустя пару минут нервного терзания пергамента гриффиндорская смелость и ирландское пиво одержали безоговорочную победу, и Поттер принялся строчить ответ при друзьях, уже болтавших о своем, изредко интересуясь, достаточно ли вежливо он изъясняется. К моменту написания финального варианта Гарри был совсем пьян и надеялся лишь, что записка не выскользнет из лапок совы, потому что способность двигать руками покинула тело.
«Добрый вечер, Драко Малфой.
Благодарю ваш дом за приглашение, но, боюсь, на данный момент я и мои друзья не могут принять ваш радушный жест, потому что наши отнюдь невеселые воспоминания на данный момент являются преградой. Rover паб подойдет? Завтра в 6 вечера. Можешь не посылать сову, просто приходи.
Поттер. Гарри.».
