Грань / Edge

      Он захлопывает за собой дверь, позволяя замку звучно щёлкнуть, и холодно улыбается, чувствуя, как в груди начинает разрастаться тепло.              — Прости, Грейнджер… — Его тон лёгкий, лукавый. — Я с тобой ещё не закончил. Но, возможно, если ты меня впечатлишь, я пересмотрю своё решение о Лютном. Я собирался вернуть тебя ровно туда, где нашёл, но, если ты меня удовлетворишь, может, и убедишь выкинуть тебя в более благоприятном районе.              Взгляд Драко блуждает по девушке. Её соски затвердели. Ему до смерти хочется всосать их и узнать, заставит ли это её восхитительную пизду сжаться вокруг него. Он жаждет снова ощутить её оргазм во влажном судорожном желании.              Но в животе тянет от холодной ядовитой ярости. Первые слова, сорвавшиеся с её губ, — просьбы уйти. Просьбы о том, чтобы привести её к Поттеру.              Малфой вообще по сути не должен быть добрым по отношению к ней. Он не обязан был делать этот опыт хорошим для неё. Он мог выебать её и оставить в Лютном переулке.              Драко ставит пустой кубок на прикроватную тумбу со стуком. Глаза Грейнджер устремляются к нему, и она облизывает губы. Те сильно покраснели и потрескались от пыхтения. Так не пойдёт. Ему нужно, чтобы она оставалась мягкой, сочной, мокрой.              Это наводит его на мысль.              Улыбка играет на губах.              — Хочешь пить?              Грейнджер неуверенно кивает, её глаза мутнеют, а лицо бледнеет, пока она смотрит на него, всё ещё скрюченная и прячущаяся посреди простыней на кровати. Малфой ухмыляется и наклоняется к ней, хватая её за сухие крысиные волосы и оттаскивая через кровать.              Она болезненно вскрикивает, и он засовывает большой палец ей в рот, чувствуя, как её горячий скользкий язычок пытается вытолкнуть его. Её зубы цепляются за подушечку его пальца, острый кончик укалывает его кожу. Он усмехается и впивается пальцами в её подбородок. Её кожа всё ещё мокрая от жара.              — Не кусайся, Грязнокровка.              Зажимая ей рот, Драко притягивает её ближе, наклоняется, чтобы заглянуть в глаза, наполненные отчаянием.              Омегам нужна твёрдая рука. Малфой сломает её так же, как его отец ломал лошадей.              — Если я почувствую твои зубы, — говорит он мягко, его голос обманчиво ласков, — я аппарирую тебя в стадо кентавров и оставлю там. — Он просовывает палец ещё глубже, сильно надавливая на её язык. Голос всё так же невозмутимо спокоен. — Ты когда-нибудь видела лошадиный член? Как думаешь, твоя пизда достаточно широкая, чтобы вместить его?              Глаза Грейнджер округляются от ужаса, а Драко ухмыляется, оголяя зубы, как клыки, проталкивая руку дальше и глубже ей в рот, проникая в горло. Оно сжимается вокруг его пальцев, сдавливая их мягкими бугристыми стенками. Гермиона давится рвотными позывами, пока он продолжает проталкивать пальцы дальше, ощущая, как заднюю часть её языка сводит в спазме. Зубы впиваются в тыльную сторону его ладони, пока он заставляет её открыть рот шире.              — Кентавры разорвут тебя напополам. — Он продолжает засовывать большой палец внутрь, пока не проводит им по скользкой задней стенке горла.              Какая-то часть Малфоя желает продолжить, просунуть руку дальше. Хочется пробежаться пальцами по её органам, проникнуть в те её части, к которым никто никогда не прикасался, свернуться в ядре этого лихорадочного обжигающего жара, излучаемого ей.              Хочется найти его и потрогать голыми руками.              — Им безразличны такие магические порядки, как обезболивающее или заживляющее. У них не так много женщин. Им становится одиноко, они в отчаянии. И плевать, сколько крови ты потеряешь, я уверен, что всё стадо встанет в очередь за Омегой.              Грейнджер жалостливо хнычет в его руку, эти звуки пронзают его нервы. Тёплая слюна девушки покрывает его фаланги и её подбородок, а Гермиона всё продолжает давиться и давиться вокруг него.              Драко вынимает пальцы и вытирает их о её волосы.              — Открой рот, Грязнокровка. Ты сказала, что хочешь пить.              Слёзы текут из её глаз, пока она раскрывает рот. Малфой вытаскивает член и сильнее запутывается рукой в её волосах, притягивая ближе, пока чувствительный мокрый кончик не прижимается к её мягким губам. Влажный жар дыхания Грейнджер вызывает дрожь по его позвоночнику. Драко прикусывает губу, чтобы сдержать стон, и запускает руки глубже в её волосы, пока пальцы не упираются в череп, притягивая ближе.              — Шире. Помни, что я говорил о зубах. — Драко одаривает её ядовитой улыбкой, когда головка члена проникает внутрь и исчезает в восхитительно теплом рту.              Челюсть разжимается, и Малфой вздыхает, потирая большим пальцем щёку Грейнджер.              — Мы же не хотим несчастных случаев, правда?              Он ещё крепче вцепляется в копну её волос и входит в горло до упора, чувствуя, как оно обхватывает член в тугом спазме.              Восхитительно.              Он громко стонет.              Гермиона издаёт невнятный вздох, и её горло снова сжимается, обхватывая головку члена. Драко держит её на месте, наслаждаясь ощущениями. Ледяная дрожь в животе окончательно исчезла.              Теперь Грейнджер не может умолять о том, чтобы Драко нашёл Поттера.              Её горло снова сжимает член, и Малфой сдерживает стон. Мышцы живота горят от желания отстраниться и снова вогнать член на всю глубину. Драко выгибается, шипя сквозь зубы от переполняющих ощущений.              Трахать Омегу — это невероятно. Глаза закрываются, а он наслаждается роскошью чувств.              Нос Гермионы прижат к его лобку, и Драко чувствует её горячее дыхание, когда девушка хрипит и задыхается, пытаясь отдышаться. Её руки вцепились в его бёдра, пытаясь оттолкнуть от себя и вырваться.              — Никаких зубов, Грейнджер, — повторяет Малфой в качестве напоминания, когда начинает двигаться, вынимая член из её горла и медленно вгоняя обратно. Она восхитительно скользкая, и его яйца напрягаются.              — Соси… Ты же хочешь пить.              Гермиона продолжает глотать. Её горло божественно сжимается вокруг члена, пока он погружает и вынимает его. Драко запускает пальцы в её волосы, пробираясь к основанию черепа, чтобы лучше контролировать девушку.              Каждый толчок — совершенство. Грейнджер так беспомощна в его руках. Он не обращает внимания на её мычание и хрипы, продолжая водить её головой вперёд-назад.              Драко не останавливается, пока его член не начинает пульсировать и набухать от ни с чем не сравнимого удовольствия.              Блять. Он забыл…              Он рывком вытаскивает член из её рта как раз перед тем, как тот набухает узлом.              Грейнджер шумно втягивает воздух, жадно глотая его, её рот всё ещё широко открыт. Малфой гладит себя несколько раз и громко стонет, содрогаясь, когда кончает на девушку. Сперма заливает ей глаза и нос и попадает в рот.              Грейнджер бросается в сторону и блюет на пол. Когда рвота прекращается, Гермиона опускается на край матраса, задыхаясь и всхлипывая.              Драко достаёт палочку и удаляет беспорядок на полу, прежде чем запах успевает распространиться.              Грейнджер зарывается лицом в ладони и начинает дрожать, сворачиваясь в клубочек. Её бёдра блестят, возбуждение переливается на свету, вытекая из её пизды и покрывая ноги.              Малфой наблюдает за ней с минуту, затем протягивает руку и ловит её за лодыжку. Девушка вскрикивает от ужаса и пытается вырваться, дёргая ногой и мечась по кровати. Драко насмехается и снова хватает её. С силой тащит к себе, захватывая другую ступню и разводя ноги в стороны, чтобы он мог видеть её пизду. Гермиона извивается в попытках подтянуть колени.              — Лежи спокойно! — говорит он, его рот кривится от ярости в ответ на её сопротивление. Малфой с силой впивается пальцами в кости её щиколоток и рывком раздвигает её ноги.              Грейнджер тут же послушно замирает, и её тело расслабляется.              Прилив тепла накрывает Драко, и он недоверчиво усмехается.              Он забыл об этом. Омеги почти так же навязчиво послушны, как домовые эльфы. Он знал об этом лишь в теории, но испытать на себе — значит ощутить волнующее чувство удивления и силы. Ему достаточно приказать ей что-то сделать, и она послушно выполнит приказ. Мгновенно. Отдастся по его приказу.              Малфой ослабляет хватку, хищно глядя на её бёдра.              — Хорошая девочка.              Грейнджер всхлипывает, но не двигается. Он проводит руками по её ногам, раздвигая бёдра ещё шире, пока девушка не оказывается распростёртой под его взглядом, и он завороженно смотрит на её пизду.              Гермиона зажмуривается, отворачивая лицо.              Между ног у неё заросли коричневых кудрей, которые его не интересуют. Её ареолы, пизда и рот — всё одного красно-розового оттенка. Пизда набухла, а с волос между ног капает возбуждение. Клитор настолько налился, что торчит сквозь путаницу волос, словно умоляя Драко о внимании.              Он проводит пальцем по её щелочке и наблюдает, как подрагивает клитор. Малфой нежно надавливает на него плоской стороной большого пальца. Грейнджер издаёт низкий надрывный стон, её грудь приподнимается, сиськи, покрытые мурашками, подаются вверх.              Он чувствует головокружительный прилив тепла в жилах.              — Видишь? Если ты будешь хорошей девочкой, это будет проще. — Драко раскрывает её, как бутон цветка, и просовывает пальцы внутрь. Она как тёплый мягкий фрукт. Сочная. Её липкие соки скользят по пальцам. Сердцевина напрягается и трепещет от нетерпения вокруг его пальцев.              Она такая нежная и перезрелая.              Гермиона тихонько вздыхает, и её ноги раздвигаются для него.              Малфой сгибает пальцы и стонет на вдохе от приятного тепла внутри неё.              — Вот так. Просто отдайся мне, Грейнджер, — успокаивающе говорит он и чувствует, как она расслабляется ещё больше. — Хорошая девочка, видишь? Я могу сделать так, чтобы тебе было хорошо. Это не обязательно должно быть трудно.              Выражение её лица становится окаменевшим, и Гермиона начинает слабо постанывать и поскуливать от удовольствия, пока Драко исследует её. Она перестаёт прятать лицо и откидывает голову на простыни, обнажая бледное горло, её рот приоткрывается, а бёдра непроизвольно бьются о его руку.              Это похоже на школьную фантазию. Маленькая всезнайка, распластавшаяся на его кровати. Её ноги раздвинуты настолько, насколько это возможно.              С Гермионой столько всего можно сделать. Так много способов трахнуть. Кровь пульсирует, когда Драко размышляет об этом. Он снова хочет выебать её. Член подрагивает и твердеет, когда он прикасается к ней.              Он убирает пальцы. Гермиона протестующе скулит и поднимает голову. Её глаза застилает голодное возбуждение, но она замирает, встретившись с его взглядом. Появляется проблеск ясности. Грейнджер выглядит так, словно только что вспомнила, кто к ней прикасался.              Её челюсть дрожит, рот закрывается, и она сглатывает, снова облизывая покрасневшие губы. Малфой бесстрастно смотрит в ответ. Она раздвигает ноги, отстраняясь от него, прижимается спиной к изголовью кровати и изгибается, чтобы скрыть наготу.              По крайней мере, она больше не упрашивает позвать Поттера.              Глаза Драко сужаются, когда она тянет простыню на себя.              — Разве я разрешал двигаться?              Она замирает и бледнеет. Её тёмные глаза округляются.              Малфой указывает на место, куда он её положил.              — Иди сюда.              У неё нет права голоса. Её биология и все оставшиеся в её голове здравые мысли подсказывают, что нужно подчиниться. Грейнджер осторожно ползёт по кровати к нему, опустив глаза, скользит по дорогим простыням. Она останавливается, когда достигает одеяла и гагачьего пуха, которые она разбросала, пока Драко обедал. Уголок был смят. Её тонкие пальцы аккуратно складывают одеяло и разглаживают складки.              Драко смотрит на её «работу», затем ловит за подбородок и наклоняет её лицо к своему. Пусть Гермиона и не худая, но под её кожей прощупываются маленькие косточки. У неё есть потенциал. Он может раскрыть его в ней.              — Это ты сделала такое с кроватью?              Малфой чувствует, как челюсть Гермионы дрожит под его пальцами, но она кивает. Он снова смотрит на неё. Гнездование. Для Омег это такая же компульсивная потребность, как и её безропотное послушание.              — Зачем? — Он уже знает ответ, но хочет услышать, как она попытается его объяснить. Услышать, как Гермиона Грейнджер говорит, что хочет, чтобы он её оплодотворил.              — Я… я не знаю. — Её голос сухой и слабый. — Я… я чувствовала, что должна. Я… я должна была создать… дом здесь… сейчас.              Дом.              Это слово замораживает кровь в его венах, и та толика благосклонности, которую он начал испытывать к Гермионе, мгновенно исчезает, превращаясь в ослепительную обжигающую ярость. Она прорывается через его грудь, прокладывая себе путь к горлу, пока Драко не захлёбывается ею.              Он отдёргивает руку от её пылающей кожи.              — Это не твой дом. Это мой дом, Грязнокровка.              Грейнджер вздрагивает.              Он снова хватает её за челюсть, заставляя откинуть голову назад, и с усмешкой смотрит на неё.              — Это мой дом. Ты знаешь, почему я здесь живу?              Ей удаётся покачать головой. Драко сильнее сжимает её челюсть, запрокидывая назад до тех пор, пока её позвоночник не выгибается дугой.              — Я живу здесь, — выдавливает он слова сквозь зубы, — потому что ваше драгоценное Министерство разрушило моё родовое поместье. Тысячелетнее имение превратилось в руины, чтобы освободить место для сиротского приюта, названного в честь Поттера. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе жить здесь?              Гермиона начинает дрожать в его руках. Её грудь вздымается.              — Нет… нет.              — Нет! — Он трясёт её голову. — Ты здесь только до тех пор, пока я не решу, кто будет трахать тебя следующим. Это не твой дом. — Малфой усмехается. — Эта кровать не для тебя. Ты не можешь свить гнездо в моей гостевой комнате, словно рассчитываешь остаться здесь и нарожать потомство.              Драко хочется задушить её. Какая-то дикая часть желает давить до тех пор, пока он не почувствует, как каждая её косточка хрустнет под его пальцами, а она будет кричать от этого до потери сознания.              Четыре года в Азкабане. Когда Малфоя освободили, он едва ли походил на тень самого себя, он был так голоден и дезориентирован, что с трудом мог стоять на ногах в течение минуты. Ему отдали палочку его матери и запихнули его костлявое тело в школьную мантию, в которой он был во время Битвы за Хогвартс и в которой его арестовали.              Драко заметил, что ткань была намного плотнее и теплее, чем он помнил.              Домой. Он шёл домой. Туда, где его ждала мать под домашним арестом. Там будет больше одежды. Больше тёплых вещей. В его доме. С его матерью.              Вместо этого Малфой прибыл туда, где должен был располагаться дом, и обнаружил, что его там попросту нет. Драко смотрел на большой жилой комплекс, пытаясь сообразить, не перепутал ли он адрес, но тут пришла угрюмая женщина и сказала ему, что посещение приюта только по предварительной записи, никаких блужданий.              Никто не сказал ему, что поместья больше нет.              Точно так же, как ему не сообщили, что его мать умерла от передозировки зельем через год после его тюремного заключения. Пэнси сообщила ему эту новость, после чего попросила больше не навещать её и захлопнула перед его носом дверь.              Ни дома. Ни семьи. Ни одного приличного заведения, которое позволило бы «таким, как он» помыться или переночевать.              У него были деньги. Министерство не смогло заграбастать его хранилище, но Лютный переулок оказался единственным местом, где он мог спокойно хоть что-то приобрести.              Последние пять лет он жил в магловском доме и почти не выходил на улицу. Затворник. Социальный изгой. Отшельник. Единственная причина, по которой он держит комнату для гостей, — чтобы поддерживать иллюзию нормальности для себя. За исключением его надзирателя, в квартире никогда не было других людей.              Посещения раз в два года закончились в прошлом году.              Драко грубо выпускает лицо Грейнджер, толкая её на кровать.              — Это место никогда не будет твоим домом, Грязнокровка. Неважно, что ты делаешь. У тебя больше не будет дома. Ложись на пол.              Гермиона сползает с кровати и сворачивается в клубок на деревянном полу. Её лицо бледное, как будто она захлёбывается от ужаса, но всё же продолжает тереть бёдра друг о друга и качаться из стороны в сторону.              Малфой взмахивает палочкой и со злостью уничтожает все спальные принадлежности, которые Грейнджер так старательно расстилала.              Она не получает постельного белья. Она заслуживает того, чтобы узнать, каково это — замёрзнуть до смерти.              Это сэкономит ему время на сожжение всех вещей.              Когда остаётся только голый матрас, он снова смотрит на Грейнджер. Он должен избавиться и от матраса, заставить её лечь на пустую пружину и почувствовать, как металл и проволока врезаются в тело. Драко поднимает палочку и тут же опускает её.              Он не хочет завязываться в ней узлом на чём-то настолько неудобном.              Малфой отворачивается от кровати и встаёт над ней, глядя туда, где она стоит на коленях на полу.              Он довольно улыбается, когда понимает, что она практически дрожит у его ног. Так что сухо смеётся.              — Я всегда хотел собаку. Полагаю, домашняя Грязнокровка — это примерно то же самое.              Она краснеет.              Драко опускается на колени и пристально смотрит ей в глаза.              — Ты можешь быть хорошей псиной, Грейнджер? Уверен, что можешь. — Он ухмыляется. — В конце концов, ты так хотела всем угодить ещё в школе.              Малфой видит ярость в глазах Гермионы, но её щёки снова окрашиваются в насыщенный розовый цвет, а выражение лица становится всё более голодным. Ненасытная шлюха.              — Ложись. Ложись, Грязнокровка, и покажи мне эту жаждущую пизду.              Она закусывает губу, колеблется, прежде чем послушно лечь на деревянный пол, слегка разводя ноги.              — Ещё шире, — говорит он.              Грейнджер зажмуривается и подчиняется команде. В комнате пахнет ею. Как декадентским сладострастным сексом. Драко облизывает губы и фактически чувствует слюноотделение, жидкость скапливается под языком, пока Малфой изучает влажные складки Гермионы.              — Раздвинь себя. Покажи мне, какая ты мокрая.              Она сглатывает, и её пальцы пробираются вниз между ног, раздвигая пизду и скользя бледными пальцами по вытекающему из неё возбуждению. Её пальцы блестят.              Драко завороженно смотрит, как она трогает себя. Её набухший клитор подрагивает, и Малфой видит, как сокращается её пустая, нуждающаяся в оргазме пизда, когда она мастурбирует перед ним.              Кровь бурлит в жилах. Член напрягается под мантией, даже шёлк трусов теперь ощущается слишком грубым для него после того, как он испытал её бархатную плоть, его яйца жаждут снова заполнить её. Рот наполняется слюной, и Драко чувствует, как болезненное чувство голода когтями впивается в грудь, угрожая поглотить с головой. Он снова умирает от жажды.              Малфой резко хватает Гермиону за запястье, останавливая её и поднося пальцы к своим губам. Он погружает их в рот, высасывая её естество. Идеально. Восхитительный привкус с лёгким намёком на сладость. Как будто Грейнджер была создана для того, чтобы её вкушали.              Драко стонет. Свежая волна крови приливает к его паху, будто он не кончил ей на лицо десять минут назад.              Гермиона издаёт сдавленный стон, когда его язык обводит её пальцы и ласкает чувствительные точки её руки. Малфой ласкает их и смотрит на её влажную пизду.              Ему не хватит нескольких дней, чтобы насытиться ею.              Драко вынимает её пальцы изо рта и кладёт её руки на колени.              — Не двигайся.              Костяшки её пальцев белеют, когда она обхватывает ноги, и она смотрит на него широко раскрытыми глазами, пока он сидит и изучает её. На полу под её задницей собирается мелкая лужица смазки. Какая расточительность. Может, он заставит Грейнджер вылизать её.              Малфой наклоняется, раскрывает рот и проводит языком по её пизде. Громко стонет, касаясь складок. Она невероятна на вкус. Драко хочет зарыться лицом между её ног и утонуть в ней.              Грейнджер выгибается навстречу ему, как будто Малфой ударил её током. Её позвоночник выгибается. Драко проникает в неё языком, высасывая смазку из её нутра, а затем продвигается вверх, чтобы вобрать её нуждающийся клитор. Малфой нежно проводит языком вокруг него и чувствует, как тот судорожно дёргается в ответ. Гермиона стонет, и этот звук пронзает его дрожью. Драко чувствует, как её соки свободно вытекают и покрывают его подбородок.              Если она была девственницей, то он сомневается, что она позволила бы кому-то лизать свою пизду. Малфой был первым, кто трахнул её, а затем первым, кто попробовал её на вкус. Возможно, первым, кто вогнал член в её глотку. Мысль о том, что её первый оргазм, возможно, был, когда она кончила на его члене, вызывает зависимость.              Голод ползёт по его коже. Руки пробираются под её ноги и обхватывают бёдра, сильнее притягивая её к своему рту.              Ему нравится представлять, что Грейнджер принадлежит только ему. Ни у кого больше её не было. До сегодняшнего дня она никогда не испытывала удовольствия.              Малфой научит её всему. Он овладеет каждым её дюймом, прежде чем к ней прикоснётся кто-то другой.              В прошлом Драко никогда не интересовали девственницы. Они слишком требовательны. Однажды, с Пэнси, он прошёл через это и поклялся себе, что никогда не будет трахать другую девственницу. Он не хочет иметь дело со сдержанностью и неуверенностью ведьмы, когда пытается возбудиться. Он бы предпочёл хорошо обученную шлюху.              Есть что-то приятное в девственных чертах Грейнджер. Грязнокровка. Для Драко Грейнджер всегда была истинной Грязнокровкой. Он никогда не задумывался о её невинности или её отсутствии. Девственница-грязнокровка. Почти противоречие терминов, но он полагает, что все они должны быть девственницами в какой-то момент.              Сопротивление делает её капитуляцию ещё более сладкой. Она на вкус как победа. Малфой покорил Гермиону, и теперь она беспомощна. Тёмный Лорд не нужен. Она покорена самим Драко, лежит под ним и стонет, выгибаясь бёдрами навстречу ласкам его языка. Малфой проникает пальцами в пизду и находит точку за тазом, сильно всасывая клитор. Грейнджер пронзительно вскрикивает и заливает его своей смазкой. Он пьёт её, как одержимый, облизывая бёдра и чувствуя, как она трепещет под его прикосновениями.              Он хочет и дальше пожирать её. Вывернуть наизнанку и выпить каждую каплю сладкого лакомства, вытекающего из неё. Хочет проглотить её жар и похоронить в своей груди.              Выпив всё до капли, Малфой садится и оглядывает девушку. Её тело обмякло и дрожит. Руки всё ещё послушно сжимают колени.              Глаза черны, а выражение лица — отчаянное и вожделенное. Драко улыбается.              Неважно, сколько раз он заставил её кончить, ей нужен только член в пизде.              Его член.              Он забирается под мантию и поглаживает себя, обдумывая, что делать дальше. Свободной рукой он ласкает прекрасные сиськи Грейнджер. Они упругие и напряжённые от возбуждения, но всё ещё восхитительно мягкие. Драко хочет прижаться к ним лицом и отдохнуть, чтобы её сердцебиение убаюкало его и усыпило, пока изгибы Гермионы прижимаются к нему. Её соски затвердели и налились кровью под его пальцами. Малфой перекатывает и поглаживает их. С каждым стоном и хныканьем, которые она издает, он чувствует, как натягивается струна между его нутром и членом. Наслаждение вибрирует в нём.              Драко садится обратно на пятки.              — Вставай.              Она поднимается.              — На кровать. Ложись на спину, как раньше.              Гермиона выглядит нервной и двигается медленно. Он видит мольбу в её глазах, даже если у неё хватает ума не выражать её словами.              Сузив глаза, Малфой гадает, что она сделает, если он приставит к её пизде плётку. Может быть, он купит такую, просто на случай, если когда-нибудь решит узнать.              Когда Грейнджер снова оказывается на своём месте, покорно раскинувшись перед ним, он делает шаг вперёд, обхватывает руками её бёдра и тащит к краю матраса. Она вскрикивает от его прикосновения. Драко останавливается и смотрит на неё, проводя руками по разгорячённой коже. Её густые неухоженные брови нервно нахмурены, и она выглядит испуганной.              — Ты же не хочешь, чтобы я причинил тебе боль?              Она быстро качает головой.              — Нет. Не хочешь. Я могу причинить тебе столько боли, сколько захочу, так? — Драко наклоняется к ней, чтобы внимательно следить за выражением её лица. — Я могу подвесить тебя в своем подвале и оставить там. Маленькая Омега-шлюха. Ты знаешь, говорят о том, что нашедший — хозяин. Вот как это работает с Омегами. Я тебя нашёл, я тебя и держу. Когда ты мне надоешь, я могу сдать тебя в аренду. Ты будешь приносить неплохой стабильный доход, знаешь ли.              Слёзы скатываются по её вискам в волосы, а плечи начинают дрожать.              Это заставляет Драко светиться от удовлетворения. Грейнджер заслуживает того, чтобы узнать, каково это, когда у тебя отбирают всё. Если бы Грязнокровки остались в магловском мире, где им и место, войны между волшебниками никогда бы не разгорелось. У Драко остался бы дом, родители, и он не познал бы холода Азкабана.              Малфой наклоняется ближе, вдыхая манящий аромат её кожи. Она поёт для него. Он вздыхает, прижимаясь к ней грудью. Тело Гермионы выгибается под ним, когда Драко ложится на неё сверху.              — Волшебники. Оборотни. Вампиры. Гоблины. Я сомневаюсь, что смогу спокойно оставить тебя с домовым эльфом. Думаешь, кого-нибудь из них будет волновать, какие законопроекты ты приняла, чтобы защитить их, когда у них появится шанс войти в эту горячую маленькую пизду? — Он ухмыляется.              Каковы на вкус её слёзы? Он хочет попробовать её всю. Каждая её частичка создана для того, чтобы соблазнять сейчас.              Он качает головой.              — Нет, не так. Они бы заплатили втридорога, чтобы пообщаться с тобой. Жаль, что ты не верила в Омег. Возможно, ты могла бы принять несколько законопроектов для них.              Драко негромко смеётся, а затем проводит языком по её горлу. Сладкий и солёный аромат с манящим оттенком чего-то неизведанного и необъяснимого, который появляется в его сознании, как вспышка, пьянящая и подавляющая. Он хочет обхватить Грейнджер, прижать её мягкое тело к себе, пока не почувствует её лихорадочный пульс, быстрое стаккато её колотящегося сердца, нарастающий вздох при каждом прикосновении.              — У тебя уже почти нет рассудка. — Его пальцы скользят между их телами, чтобы погладить её пизду. — Вот чем ты теперь думаешь. Ты просто отчаявшаяся дырка.              На мгновение он позволяет ей заплакать. Затем начинает водить пальцами по её бёдрам, дразня, пока Грейнджер не хнычет сквозь слёзы. Она неугомонно выгибается под ним, пока её возбуждение не заглушает страдание. Её учащённое дыхание переполняет воздух, а пальцы хватаются за одежду Малфоя.              Он отстраняется.              — Умоляй меня. Умоляй меня трахнуть тебя. Убеди меня, что ты сильно этого хочешь.              Её руки опускаются, и она замолкает. Вены на его шее напрягаются, норовя вот-вот лопнуть. Пальцы прижимаются друг к другу, когда он проводит ими по голому матрасу.              Ёбаная сука.              Драко отталкивается и встаёт, поправляя мантию.              — Через минуту я уйду на целый день. Если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя до ухода, рекомендую начать умолять меня прямо сейчас. — Он усмехается. — Если только ты не думаешь, что сможешь дотерпеть до завтрашнего утра. Ты веришь, что сможешь? — Он бросает взгляд на часы, показывающие, что уже час после полудня. — Думаешь, то, что осталось от твоего мозга, продержится до этого времени?              Её глаза следят за ним. Гермиона смотрит на часы и сглатывает, облизывая губы. Рот открывается, и она сжимает губы до тех пор, пока её челюсть не начинает яростно дрожать. Грейнджер размыкает губы, и из её горла вырывается скулёж:              — Пожалуйста… пожалуйста, Малфой. Пожалуйста, трахни меня. — Её голос едва ли громче шёпота.              Член пульсирует с каждым словом. Малфой чувствует, как его распирает от желания снова войти в её пизду, но он сдерживается. Пусть она лежит у его ног, умоляя об этом.              — После того, какой неблагодарной ты была, мне нужно больше мольб.              — Пожалуйста… — хнычет она, и это слово, как песня феникса, трепещет в его жилах. — Ты мне нужен. Мне нужен твой… — она смотрит неуверенно, — твой пенис.              Драко кривится от выбора слов. Если у него и были какие-то сомнения в том, что она ханжа, то теперь они окончательно подтвердились.              — Член. Назови это членом, ради всего Святого, Грейнджер.              — Член.              Драко закатывает глаза. Позже ему придётся научить её правильно умолять. Если он не трахнет её сейчас, то кончит в мантию, просто слушая её.              — Довольно. — Он вытаскивает член и со стоном проводит рукой по нему вверх и вниз. Даже дроча рядом с ней, он ощущает невероятное удовольствие, когда вдыхает пьянящий аромат её желания.              Возможно, Грейнджер не знает, как обращаться к члену, но её глаза вспыхивают голодом, когда она смотрит на него.              Драко упирается руками в её колени, заставляя Гермиону раскрыться и показать себя, прежде чем он проведёт членом по её блестящим складкам. Девушка охотно двигает бёдрами, пока головка не упирается в её щель.              — Это то, чего ты хочешь? — Драко проталкивает слова сквозь зубы, сгорая от искушения войти в неё, но при этом хочет, чтобы она молила о каждом дюйме его члена.              — Да, — говорит она со всхлипом, как будто признается в убийстве.              — Скажи: Малфой, я грязная шлюха. Пожалуйста, трахни мою ненасытную пизду.              Её челюсть дрожит, и кажется, что она готова разрыдаться, но её глаза остекленели от отчаяния.              — Малфой, я… — задыхается она, и её горло несколько раз сжимается. — Я грязная шлюха. — Голос дрожит. — Пожалуйста… трахни мою ненасытную пизду.              — Хорошая девочка.              Он входит в неё до упора и стонет. Она горячая, жидкий бархат обхватывает его, побуждая входить глубже, сильнее, быстрее. Её пульсирующая плоть будоражит его.              Малфой снова проникает в неё. Греховный восторг. Лицо Гермионы багровое от стыда, она покоряется разврату, умоляя о погибели.              Волна блаженства захлёстывает Драко, когда он снова вонзается в неё. Грейнджер крепко и отчаянно сжимается вокруг члена. Она лучше, чем шлюхи, лучше, чем наркотики, лучше, чем роскошная еда, ценителем которой он стал.              Удовольствие от обладания ею ни с чем не сравнимо. Он стонет у её горла.              Он — ценитель, познавший апогей плотского существования.              Грейнджер. Это Грейнджер. Драко — тот, кто нашёл её, кто попробовал её на вкус, кто обладает ею.              Он снова делает толчок, проникая глубже, и чувствует, как Гермиона выгибается, чтобы принять его. Член так глубоко внутри неё. Драко стонет, содрогаясь, уже почти готовый сорваться.              Он резко врезается в неё и замедляется. Гермиона задыхается, ногтями впиваясь в колени. Малфой смотрит, как подпрыгивают её сиськи, когда его бёдра вбиваются в тело девушки, как колышутся мягкие шарики, поднимаясь и опускаясь, как Грейнджер вся извивается под его напором. Драко склоняется, прижимая её к себе, и обводит языком сосок.              Её пизда сжимается вокруг него, как тиски, когда он сосёт. Обхватывает рукой другую её грудь и сжимает, а затем больно щипает её. Его язык продолжает теребить и ласкать нежный бугорок, и Малфой чувствует, как Грейнджер бьётся в судорогах вокруг него; её пальцы вдруг путаются в его волосах, удерживая его рот на месте, когда Гермиона неистово кончает.              Драко замирает, пока её оргазм не стихает, сдерживаясь, чтобы не переступить через грань. Он поднимает глаза, продолжая ласкать её, и наблюдает за тем, как искажается лицо Грейнджер, когда она распадается на части под ним. Её скользкий центр пульсирует, обхватывая член, посылая по позвоночнику электрические будоражащие спазмы.              Сколькими способами он может заставить её кончить? Может быть, он свяжет её и будет экспериментировать. Он хочет испытать каждый из вариантов.              Драко может подвести её к грани, сказать, чтобы она не кончала, пока не получит разрешение, и просто удерживать её там до бесконечности, чувствуя, как Гермиона дрожит и умоляет, пока не станет безмозглой под ним.              Его личная шлюха.              Малфой медленно толкается, стараясь растянуть удовольствие и насладиться им. Играя с телом Грейнджер, он нащупывает чувствительные места и ощущает, как сжимается её пизда, как Гермиона извивается и стонет под ним. Она так распутна, что это восхитительно. Драко доводит её до кульминации ещё три раза, прежде чем завязывается узлом. Малфой громко стонет, прижимаясь губами к её горлу, изливается в неё, и Грейнджер почти до боли сдавливает его узел. С трудом может удержать его.              Драко кончает так интенсивно, что его глаза закатываются, а наслаждение обжигает, как лесной пожар.              Малфой падает на неё сверху, поднимая голову и проводя пальцами по её волосам. Она в такой послеоргазменной дымке, что едва в сознании.              — Хорошая девочка. Хорошая девочка, — говорит Драко между прикосновениями. Пот выступает на его висках и между плечами. Грейнджер пылает, и пока они лежат, переплетясь, он чувствует её жар до самых костей.              Её глаза загораются от его слов. Она почти улыбается ему. Пальцы запутались в его волосах. Ноги плотно обхватывают его бёдра.              Малфой улыбается и целует её. Её губы такие мягкие и сладкие. Она отвечает ему, слегка поскуливая и постанывая, когда Драко покусывает её. Пизда трепещет и сжимается вокруг него, когда он исследует её своим языком. Гермиона прижимается к нему, такая отчаянная и нуждающаяся.              Только когда Малфой посасывает её язык, вспоминает, что не целует шлюх. Поцелуй — это личное, а трах — это просто секс. Грейнджер даже не шлюха. Она блядь.              Она меньше, чем шлюха.              Драко отстраняется и отмечает тот факт, что её руки покинули колени.              — Я не помню, чтобы говорил, что ты можешь двигаться.              Блеск в её глазах мгновенно исчезает. Как будто Малфой вылил на неё ушат ледяной воды; Гермиона замирает, всё её тело напрягается, когда она быстро отдёргивает руки. Драко чувствует, как её ноги отцепляются от его задницы.              Он наблюдает, как Грейнджер замирает, погружаясь в матрас, словно пытаясь как можно лучше спрятаться, пока Малфой заключен в её теле.              Она не заслуживает фамильярности.              В конце концов, Грейнджер отворачивается и смотрит на противоположную стену. Выражение её лица становится всё более осмысленным. Не испуганным, а подавленным.              Драко смотрит на неё с нарастающим чувством дискомфорта, прежде чем прокашляться.              — О чём ты сейчас думаешь?              Кончик её языка несколько раз облизывает губы, прежде чем зубы ловят его. Её горло сокращается.              — О будущем… — Она делает дрожащий вдох. — Я думаю о своём будущем.              Драко усмехается, глядя вниз на их соединенные тела.              — Могу представить, как ты сейчас жалеешь, что не осталась маглой.              Её дыхание снова перехватывает.              — Нет. Я думаю, я была нужна Гарри. Я думаю… я что-то изменила. Я… я старалась. Я просто… Есть так много вещей, которые я бы сделала раньше. — Её голос наполняется тоской. — Есть так много вещей, которые я откладывала, думая, что у меня есть время.              В её глазах стоят слёзы.              Она жалеет, что её не трахнул сначала кто-то другой. Вот, что она имеет в виду.              Драко стискивает зубы и вырывается из неё с болезненным рывком. Она издаёт слабый крик и мечется по постели. Малфой поднимается с кровати, натягивает мантию на всё ещё твёрдый член и с усмешкой смотрит на Гермиону.              — Как бы там ни было, трать своё время на сожаления о том, что могло бы быть. У меня есть дела поважнее. — Он смотрит на неё. — Большинство из них включают тебя, но на повестке дня есть и парочка настоящих ведьм. — Драко смеётся. — Не забудь, что спишь на полу, грязнокровка.              Он выходит из комнаты и запирает за собой дверь.              Сука.