Любовь зла

В ушах до сих пор звенело. Звук разбитой посуды так и не прекратил стучать в голове, долбясь в неё по нарастающей. Уж лучше бы Акутагава тогда его убил. Странно, что он вообще перевернул стол, ведь по рассказам девушки, тот всегда уважал приготовленную пищу и никогда ею не брезговал. И вчерашнее происшествие показывало, насколько он мог разозлиться, что даже забыл о собственных принципах. Это заставляло бояться его ещё больше. А ему, между прочим, пришлось успокаивать Гин ещё долгое время. Она стояла, ни жива, ни мертва, прижавшись к нему, и парень медленно усадил её на колени, крепко обнимая и оглаживая тёмные волосы, пока девушка сжимала его рубашку, тяжело дыша. Пару раз телефон звенел, но абонент сразу сбрасывался. Было понятно, что Рюноске пытался извиниться, но его гордость явно была сильнее. Да и у Гин, видимо, тоже. Мафиози весь вечер прокрутила телефон в руке, иногда заходя в контакты. Звонить ему хотела. Но всякий раз передумывала. Или же нет. Этого он уже не видел. Ацуши пожалел подругу, поэтому уборкой на кухне занимался один, пожелав чтобы некоторые личности, из-за которых такое случилось, запнулись где-нибудь перед машиной. Желать такое, было нельзя, ведь это был не абы кто, а родственник невесты, но… Акутагава так много раз пытался его убить, поэтому одно пожелание смерти, сильно погоды ему не испортит. В любом случае, этот парень был слишком живуч, раз после всех событий, вокруг происходящих смог уцелеть, учитывая ещё и его болезнь. В итоге, ужин был испорчен, хотя это и предполагалось, но, конечно, не в масштабе перевернутой посуды и жениха, едва не скинутого с лестницы. Поэтому, они с Гин, мысленно передвинули дату бракосочетания на долгий ящик, осознавая всю катастрофу, если Гин придет домой не с фамилией Акутагава, а — Накаджима. Части тела Ацуши будут искать по всей Йокогаме. Детективу пришлось пообещать себе и возлюбленной, что он разберется с неприятием шурина к своей персоне и попытается сгладить все-все острые углы их общения (хотя, их было слишком много, чтобы можно было сгладить хотя бы половину). Раз уж лёд не тает сам, то надо его растапливать! Решил Ацуши, но оказывается, думать было легче, чем что-либо предпринимать. С Рюноске плошать было нельзя, ведь это не Гин, которая посмеется и закроет глаза на ситуацию. За любой промах, он выколет ему глаза, а тело повесит на кол перед зданием Агентства, чтобы другим неповадно было покушаться на его сестру. Поэтому, от таких мыслей, не хватало храбрости даже позвонить, чтобы обговорить вчерашнюю ситуацию; и добытый от девушки номер телефона, красиво пилил глаза, намекая на то, чтобы им воспользовались. Но не получалось. И Дазай, видя убитое состояние ученика, несмотря на вопли Куникиды, повел его в ближайшее кафе на первом этаже их здания, где заставил рассказать историю провального «семейного ужина». Что оно будет именно провальным, Осаму даже не сомневался; ибо уж слишком хорошо знал Рюноске, и очевидность того, что парень будет в бешенстве, предугадал сразу. — М-даа, — подложив тыльную сторону ладони под подбородок, протянул наставник, усмехаясь. — Рюноске-кун по характеру у нас явно не шурин, а настоящая тёща! Слышал эти истории, где тёщи изживают своего зятя? Отличный способ для самоубийства, кстати. Не ожидал, что ты этим увлекаешься, Ацуши-кун. — Я вообще не планировал ничем увлекаться, — сцедив зубы, ответил ему беловолосый, представляя все красноречивые эпитеты по отношению к теще-Рюноске. Его смело можно было назвать драконихом, упырем или дракулой, ведь и то, и второе и третье — было верно сказано по отношению к нему. Противный, зловредный, дышащий своим адским пламенем ненависти на всех окружающих. Любитель попить чужую кровь и нервы, и выглядящий так, будто сошел с плакатов фильмов ужасов. Ацуши решил, что будет называть его так про себя, чтобы хоть как-то преодолеть стену из собственной ненависти к Рюноске. — Да ты вроде просто планировал спокойно поговорить с ним о твоих отношениях с Гин. В итоге, ты даже в квартиру толком зайти не успел, женишок. Так и полетел вниз по лестнице. — Не преминул уколоть его детектив, видя, как мрачнеет лицо юноши.— Слушай, как пойдешь к Акутагаве в следующий раз, возьми меня с собой? Вдвоем и умирать не… — Дазай-сан! — вспыхнул Накаджима, едва не вскочив, и лишь испуганные лица работников притормозили его. — И без ваших шуток — тошно! — Прости-прости, — тот помахал рукой, улыбаясь, а в глазах не было ни капли сожаления. Грош цена таким извинениям была, конечно, но Накаджима их принял, успокоившись. Так они посидели ещё немного, и молчание скрашивали искрометные шутки Дазая, в которых они с Гин тайно обвенчались, и быстро сбежали из страны, а вслед за ними летел дракон-Акутагава, извергая огонь (в его случае, Расемон) — и пытался догнать несчастных влюбленных. То, что это было не смешно, объяснять Дазаю было бесполезно, но в чём-то он был прав. Они с Гин и так планировали тихую свадьбу. Несмотря на то, что Мафия и Агентство находились сейчас в положении шаткого мира, всё легко могло измениться. Конечно, ни одна из организаций напрямую высказывать претензий по поводу брака не будут, но относиться явно станут по-другому. Поэтому, ребята всегда отделяли себя и работу, находя в этом что-то даже уютное. Всё-таки у них не самые приятные по рассказам профессии. Единственное, чего они хотели, так это просто расписаться, провести красивый день с фотосессией, и гулять до ночи в обнимку. Правда, в отличие от своей невесты, с жениха уже вытребовали право на хорошую гулянку после свадьбы. Но Гин захотела, чтобы на церемонии бракосочетания присутствовал её брат, и вот это уже была проблема. Даже большая, учитывая вчерашнюю ситуацию. Акутагава на это ни за что не согласится. Ему будет проще зарубить себя Расемоном, чем просто проводить сестру к алтарю. Отдать в руки своему злейшему врагу. Что же делать? Это он и спросил у Осаму, мирно потягивая принесенное кофе, вместо привычно-огромного набора блюд, которые Ацуши всегда выбирал. Парень экономил с недавних пор, и старался кушать меньше, ибо сколько он не ел, то всё равно не полнел, а накопленные деньги нужны были… на будущие затраты. — Ацуши-кун, ты берешь всё слишком к сердцу. У тебя ведь и предложение получилось не очень, а Гин-тян всё равно с тобой осталась, — припомнив ему тот стыдливый случай, шатен едва удержался от смеха, видя, как заливается краской лицо подчиненного. Накаджиме до сих пор было стыдно за тот раз. — Тебе стоит быть понапористее, и уметь лавировать между состояниями Акутагавы. Вот, — он тыкнул пальцем на лежащий рядом телефон молодого детектива, — ты смог добыть его номер, но даже позвонить не можешь. — Легко вам говорить! С вами он разговаривает, а не пытается убить! — возмутился Ацуши, думая о том, что не хочет, чтобы их разговор в итоге, обернулся тем же, чем и на корабле или в той темной подворотне. Регенерация — регенерацией, но боль-то никуда не девалась. — Вот, скажите, какими вы пользуетесь методами, чтобы с ним сладить? Осаму кратко усмехается, поигрывая бровями, выдерживает театральную паузу, после чего возносит руки к небу и восторженно выдает: — Может потому…  — тот задерживает взгляд, и, усмехаясь, говорит, — что я так очарователен, что Акутагава просто не может противиться моей воле? Скажи же, Ацуши-кун, что я милашка, а? Нет, спрашивать об этом у Дазая, было глупой идеей, и Ацуши, подвыв, роняет голову на стол. Осаму, добившись нужного эффекта, ухмыляется. Всё-таки, для него, разговор об Акутагаве — это совершенно не та тема, которую хотелось бы касаться в общении. Потому что, в груди разгорались ощущения, неприятно скребущие душу. И он готов пойти на любые шутки, лишь бы избегать таких разговоров, как можно дольше. — Но, если говорить серьезно, — бывший мафиози таки решает немного помочь своему нынешнему ученику, и видя, как загораются глаза последнего, совершенно об этом не жалеет. — Мои методы общения с Акутагавой, тебе не понравятся. Ты для них слишком наивный, мальчик-одуванчик. — Тот скрещивает руки перед лицом, пронзительно смотря в светлые глаза Ацуши. У того невольно холодок пробегает по телу, от осознания того, что мафия из Дазая всё же никуда не делась. — К тому же, благодаря тебе, Акутагава утратил интерес к моей персоне, и сейчас наше общение держится на неприязненной ноте. Чистая ненависть и отвращение — не больше и не меньше. Тебе лучше, с общением, обратить внимание на Хигучи. — На Хигучи.? — переспросил Накаджима, хмуря светлые брови. Не вспомнить энергичный комок проблем, что звалась телохранительницей самого Акутагавы Рюноске, было трудно. Ещё с первой встречи, девушка оставила неизгладимый шлейф в их памяти. Особенно у брата и сестры Танидзаки. — Вот именно! — Осаму поднял палец вверх, усмехнувшись. Серьёзное состояние покинуло его, и перед взором Ацуши возник привычный образ ленивого наставника. — Она с ним столько времени. Терпит его противный, старческий характер. Всегда рядом. Скажешь, почему? — Потому что, она его любит… — задумчиво проговаривает беловолосый, думая, что вот выдержка подчиненной Акутагавы ему бы пригодилась. Но где её взять и... Что?!— Дазай-сан, вы что предлагаете мне его полюбить?! — очнулся от сказанного собой парень, судорожно покраснев. Такое и в кошмарах присниться не может, уж лучше навеки вечные любить Гин. — Возлюби брата своего! — нараспев говорит ему Осаму, выдергивая детектива из-за стола. Данные полчаса на перерыв закончились, и хоть они с Дазаем могут опоздать ещё минут на десять, лучше все-таки избежать гнева Куникиды. — Дазай-сан, нет! — кричит Накаджима, судорожно краснея и бледнея, не столь от смущающих голову мыслей, а сколько от удушающего воротника его рубашки, в которую вцепился наставник. Конечно, конфликт это не решило, но стало намного легче, и Ацуши теперь грузился над проблемой не так сильно, как полчаса назад. И даже решил, что всё же позвонит Рюноске, дабы просто предложить встречу для решения разногласия. Он не должен сидеть на месте, ведь надо было что-то делать. Иначе, парень недостоин быть рядом с Гин, если не сможет договориться с её братом. Ради этого, можно и пару оторванных конечностей потерпеть. И детективы поднялись наверх, не видя, что за ними наблюдают (ну, кроме Дазая, конечно). Большая газета, которой прикрывали лицо, свернулась. И человек, сидящий за столом, быстро вышел из кафе, перед этим оплатив счет. Этим человеком была Хигучи Ичиё, чьё волнение и забота, довели до слежки за человеком-тигром. Но, к сожалению, слежка была безрезультатной. Тигр вёл себя ниже воды и тише травы, как и положено жениху, испугавшемуся встречи с Акутагавой. А она надеялась, что увидит что-то интересное, и сможет подать это семпаю на блюде, дабы он воспользовался этим против Тигра. Сидя в машине, Хигучи вспоминала вчерашний вечер, и то, как грудь переполняла злоба за то, как обошлись с семпаем. А он сам… выглядел очень потрепано, отчего сердце болезненно сжималось, и было трудно делать вид, словно ничего не происходит. Больше ничего так и не сказав, он простоял с ней во дворе ещё минут пятнадцать, как сумела определить девушка, невольно косившая взгляд на часы. И возможно, они простояли бы так ещё много времени, но у Ичиё резко зазвонил телефон. Проклиная всё на свете, та принялась отвечать, но именно в этот момент, Акутагава бросил на неё странный взгляд, в котором девушка не смогла разобрать ни одну из привычных эмоций её начальника. Там даже не было боли или тоски. Отчего-то, юноша даже не стал дожидаться, когда подчиненная договорит, и поспешил прочь со двора. Попытка нагнать его и предложить посидеть у неё — была грубо отвергнута самим Акутагавой. Владелец Расемона вернулся в свою рабочую форму, и остатки той человечности и уязвимости, что он продемонстрировал ей, уже были упущены. Но девушка не сдавалась. Она давно смирилась с безответностью своих чувств к Рюноске, и предпочла доверительные взаимоотношения глупым девичьим мечтам. И пусть, сама мафиози продолжала думать о начальнике не в самом дружеском виде, это не помешало ей побороть свои эмоции на работе. И, кажется, сработало! Акутагава стал относиться к ней нормальнее, чем раньше. А последний месяц так вообще, даже раздражаться перестал. И отпускал иногда пораньше. Правда, взгляд, который тот на неё бросал в независимости, видит она его или нет, частенько напрягал подчиненную и заставлял невольно смущаться. Как будто, он что-то проверял. А затем сменялся на ещё более непонятный, пока вновь не становился нормальным. Смена настроения начальника, конечно, объяснялась резким изменением его смысла жизни и серьёзной борьбой с одной из организации, но Хигучи надеялась, что с ним и вправду всё в порядке, и надолго это не продлится. И чтобы восстановить душевное равновесие семпая из-за неожиданно возникших отношений Тигра и его сестры, Ичиё была готова на всё. Даже на такую мелочь, как слежку. И когда девушка с утра отпросилась ненадолго у начальства для личных целей, думая, что не терпящий недисциплинированность парень, откажет ей в просьбе, оставив с горой документов, то не ожидала, что он согласится. Кивнет, горько усмехнувшись уголками губ, и продолжит делать свой отчет дальше. Сердце отчего-то щемило. Словно её начальник испытывал боль посильнее, чем проблемы с новым родственником семьи. И это ей не нравилось. Но исправить уже эту проблему, она не могла. Ибо сердце Рюноске, было закрыто от неё темной шторой его собственных страхов и убеждений. Туда Хигучи никогда не попасть.

***

— Не думал, что ты решишь поиграть в ищейку и станешь следить за этим тигриным ничтожеством, — проговорил Акутагава, слегка склонив голову и слушая рассказ своей подчиненной. Ичиё шумно вздохнула, смутившись. Рюноске, и вправду об этом не думал. Ему казалось, что она убежала на встречу с кавалером, и ему пришлось сквозь зубы, дать добро. Девушка так много ему помогала, и в трудный момент была рядом, что отказывать ей сейчас — неправильно. По крайней мере, со слов Накахары, который отныне внимательно следил за поведением Акутагавы по отношению к его подчиненным. Так бы, он её навряд ли, по свиданьям отпустил, ибо нечего прохлаждаться. Но от осознания, что девушка снова пыталась сделать лучше для него, становилось приятно на душе. Преданность Ичиё даже без романтического подтекста, была лучшим успокоителем от стресса. Хотя, частично, Хигучи к его страданиям тоже причастна была. — Я честно хотела найти что-то, что могло бы помочь вам, — протараторила девушка, обеспокоенно глядя на начальника, чье настроение имело место — меняться с необычайной скоростью. — А надо было искать то, что может не понравиться Гин и настроить её против Тигра, — протянул он, находясь мыслями где-то далеко и задумчиво оглядывая растерянную Хигучи, у которой в голове крутилось: «Он не против моей помощи?». В это время, Рюноске думал о сестре. С Гин они так и не поговорили со вчерашнего вечера. Пару раз, Акутагава пытался позвонить девушке, но как только слышал гудки, то думал о том, как по их квартире ходит тигриное ничтожество, и тут же сбрасывал. Что было на уме у сестры, которая поступала точно так же — неясно. Ночь он провел в отеле, а утром, пробрался в пустую квартиру, переодевшись. На работе, сестра игнорировала его, а он сам — тоже не спешил идти навстречу. Ему было обидно, что от него скрыли такую тайну, и что при выборе важного человека, он оказался вне приоритета девушки. Гин же, наверняка злилась за резкость брата, едва не убившего её жениха, и конечно, за перевернутый стол с едой (за последнее ему и самому было неловко, но тогда злость была сильнее его.) Проблему с Тигром решать нужно было в срочном порядке, и без отлагательств, по горячим следам, пока Гин не решила по-тихому обвенчаться. Или же, пока тигриная душа полностью не настроила сестру против него, ибо начало было положено ещё вчера вечером. Но один вопрос: как? — Акутагава-семпай, — подчиненная решила попробовать кое-что предложить, с сомнением глядя на насупившее начальство. Сразу было понятно, что думы Акутагаву терзали серьезные. Ведь, что может быть серьезнее, когда твоим зятем может стать сам Тигр? — Могу я кое-что предложить? Тот поднял на неё взгляд, словно очнувшись от чего-то, и выражение его лица приобрело то незнакомое значение, которого Ичиё сильно смущалась, оттого вздрогнула и опустила голову вниз. Откуда ей было знать, что Рюноске в этот момент проверял свои чувства по отношению к ней? Акутагава, стоило ему бросить взгляд на девушку, всегда чувствовал, как сердце пропускает ритм, а затем больно стукается об грудную клетку, грозясь выбить её с одного удара. Это длилось последние три месяца. И началось ещё до того, как он понял, что это за чувство и принял его. А потом, как смирился с ним, узнал, что оно безответно. Этим способом, Рюноске понимал, да, я всё ещё люблю её. И страшно надеялся, что в один прекрасный день, это прекратится. Но всё почему-то становилось только хуже, и эта привязанность продолжала углубляться, впиваясь в душу острыми когтями. Видя, что Хигучи неловко замерла, тот недовольно брякнул: — И? Чего застыла, особое приглашение нужно? — с грубостью, он никак не мог бороться. Она стала его вторым я, и срослась с ним, как Расемон с одеждой. — Н-нет, просто идея отвратительная. Вы никогда на неё не согласитесь, — отозвалась Ичиё, перед этим вздрогнув от грубого голоса владельца Расемона. Акутагава местами всё же оставался прежним. — Хигучи… — тяжко вздохнул он, заставив девушку неловко покрыться румянцем. Тон голоса, которым он произнес её фамилию, обдал сердце жарким огнём. — Мне не понравится всё, что ты скажешь, ведь это будет связано с тигриным пометом, но у меня нет выбора и времени, чтобы раскидываться чужими идеями. Поэтому, давай, рассказывай, что там у тебя. Хигучи улыбнулась, обрадованная тем, что Акутагава принял помощь, хотя часто отвергал её. Видимо, в интригах и ловких мстительных хитросплетениях, он был не силен (а как по-другому прогнать Тигра? Силой явно не получится), иначе не стал бы так просто слушать. Поэтому, придав лицу серьезное выражение и сдерживая глупую улыбку, та опустилась чуть ближе к лицу начальства, не заметив, как тот дернулся, и проговорила: — Думаю, Акутагава-семпай, вам придется всё же повторить вчерашний сорванный ужин… Рюноске недовольно прищурил глаза, но продолжил слушать дальше. Выбора у него особо не было, всё равно.

***

Накаджима с ужасом смотрел на стол с едой, будто там ползала огромная кобра. Реакция для любителя поесть, была странной, но она объяснялась тем, что… Он снова был в квартире Акутагавы. Вчерашний опыт встречи болезненно ныл в спине, на которую пришлось много ударов об стену. Но отказать радостной в трубку Гин, он не мог. Осаму на это лишь улыбался, трубочкой вытягивая ненавистное «под-каб-лу-чни-ик», из-за чего хотелось ему треснуть в духе Куникиды, но Ацуши был  слишком добр, чтобы так делать. Да и, в конце концов, Гин была мафиози, пугающей и жестокой, частенько отрешенной от мира, серьёзной и не совсем доверчивой. Она тяжело прощала ошибки всех, кроме… брата. Их ссора каким-то чудом (видимо, тайные способности тещи-Рюноске) сумела улечься, и старший брат с огромным энтузиазмом (что явно было ему не присуще) ринулся исправлять вчерашнюю оплошность, предложив Гин снова позвать его на ужин. И даже пообещал не скидывать с лестницы! Ацуши был доверчивым человеком. Он легко велся на чужую игру, и всегда спешил всех прощать. Накаджима был наивным «мальчиком-одуванчиком»,  как называл его Дазай, но даже в таком состояний, почувствовал, что Рюноске всё делает не просто так. Да, мафиози одним этим действием помирился с любимой, скорей всего, сестрой, но навряд ли изменил свои взгляды на их отношения. И вскоре, Накаджима был должен в этом убедиться. Рюноске же вообще не хотел ничего делать для Тигра, но план Ичиё был неплох. Даже если, с помощью него, он не избавится от оборотня, то хотя бы с сестрой помирится. Гин была ему важна, и открещиваться от единственной нити, связывающей его с реальным миром и их общим прошлым, парень не хотел. Поэтому, пришлось в срочном порядке заказывать еду, и делать вид доброжелательного гостя, внутри мечтая изрезать глупое животное на куски, глядя, как Ацуши непонимающе смотрит на стол с едой. А вот Гин была рада попытке брата пойти ей на встречу, даже несмотря на то что она видела, как тяжело ему это дается. Девушка чувствовала себя счастливой. Главное, это то, что он не решил плюнуть на всё или не пошёл громить Агентство. Сегодняшний ужин — это большой прогресс для Рюноске, который год назад знал только язык убийств. Сама трапеза проходила, конечно, в напряженной атмосфере. Пока Гин радовалась тому, что двое дорогих её сердцу мужчин пошли на мировую, и рассказывала Рюноске то, как они с Ацуши гуляли по парку на этих выходных, где Накаджима сделал ей предложение. В это время, «дорогие сердцу мужчины» сцепились друга в друга взглядами полной ненависти. У Ацуши, правда, ещё страх в глазах иногда мелькал. Рюноске же подмечал какие-то моменты в рассказе сестры, вставляя свои острые шутки, наподобие того, что у Тигра шило в одном месте. Накаджима в это время обиженно сопел, но заставлял себя улыбаться, видя, что Гин такие комментарии вовсе не обижают. Видимо, привыкла к острому языку брата. В один из моментов, Накаджима протянул руку к какому-то угощению, так как захватить палочками его не получалось, и на инстинктах с детства, решил скушать одну штучку рукой. Но как же он ошибся в этой идее, когда ладонь  резко проткнули чужие палочки, и Ацуши ощутил острую боль. Детектив едва удержался от крика, глядя в мрачные глаза Рюноске, выражающие садистское удовлетворение. Видимо, не удержался от причинения боли. Да, не протыкать его палочками, он не обещал. Гин испуганно смотрел на скорченное лицо жениха, собиравшаяся уже было сказать пару ласковых брату, как тот перебил её своими словами: — Тигр… я ранил тебя? Прошу прощения, надо быть внимательным, — будничным тоном извинился тот, вытаскивая палочки из мгновенно заживающей руки, и съел угощение, которое как раз и наметил для себя Ацуши. — Правда, не думаю, что для нас с тобой, это что-то новое. В конце концов, мы пролили с тобой больше крови в бою. — Ну да, только вот раньше они являлись врагами, а теперь должны были породниться! — Ох, ничего, — потирая раненную руку, прошипел Накаджима, ободряюще посмотрев на Гин, которая нервно улыбнулась, — у меня всё же есть регенерация, и в кому я не впаду, если что. Это заявление было ниже пояса, и глаза Акутагавы красноречиво сверкнув, намекнули на ближайшую расправу. Ацуши аж выпрямился под этим взглядом. И стал ожидать худшего. — Гин, я чай хочу, — выпалил Рюноске так, будто он долго и тщательно готовил эту речь. Да еще и таким голосом, словно где-то котята умерли. Девушка резво подскочила к шкафчику, удивленная просьбой брата. Но в шкафу ничего не оказалось, и та нахмурилась: — Рю, у нас шкаф пустой. Разве я ничего туда не покупала? — Возможно, мы с тобой не заметили, как подъели, — проговорил юноша ровным тоном, хотя руки невольно дергались, — слушай, может ты сходишь быстренько? Я очень хочу чай. — Но… — сомнения Гин были понятны, ведь ещё вчера брат пытался убить её жениха, проткнул его палочками только что, а сейчас спокойно хочет остаться с ним один на один. Это всё выглядело подозрительно, и червячок сомнения терзал девушку изнутри, как и Накаджиму. Но тут Рюноске поднял взгляд на сестру, и та сжалась. Брат смотрел на неё с легкой тоской, как во времена до Мафии. Это было так непривычно, что у Гин резко возник комок в горле, мешающий ей дышать, и она совершенно забыла о недавних мыслях. — Гин, ты меня не доверяешь? А я ведь уже признал свою ошибку, — а это была уже коронная фраза Рюноске, которой он влиял на сестру. Особенно хорошо, она действовала после ссор, отчего всякие сомнения в виновности парня всегда отпадали. Накаджима подавился чаем, слыша эту фразу из уст Акутагавы, но ещё больше удивился действиям девушки, которая мягко улыбнулась, подходя к брату, и совсем легонько чмокнула его губами в макушку. И вместо раздраженного взгляда, который Ацуши ожидал лицезреть на лице черноволосого, тот увидел его удовлетворенно-спокойную мину. И лишь в уголках серых глаз поблескивала победа перед человеком-тигром, ведь Рюноске до сих пор имел влияние на сестру, и мог показать глупому Тигру, что его будут любить больше, чем ничтожное блохастое животное. В итоге, они остались одни. Гин хлопнула дверью, попросив не скучать. А детектив мысленно взмолился о скором возращении девушки, видя, как прожигает его взглядом мафиози. Парень ожидал любую фразу или действие, но никак не: — Хочешь увидеть фотографию маленькой Гин? — спросил юноша, смотря на напряженного эспера, который успел испустить дух от голоса Рюноске. Акутагава, не дожидаясь его ответа, черной тенью прошёл в зал, сливаясь с темнотой комнаты. Ацуши громко сглотнул, чувствуя страх, смешанный с ненавистью. Что он задумал? Для чего вытягивает его в зал? Мысли о том, что он, действительно, хотел наладить общение — не было. Это не в характере Акутагавы. Но… Фотография его маленькой милой невесты, звучала, черт возьми, очень заманчиво, и оттого детектив на негнущихся ногах выполз из-за стола, шагая вперед. Рюноске стоял в центре, держа в руках что-то маленькое и прямоугольное, и видя подошедшего Накаджиму, протянул ему фото. На нём и вправду была изображена маленькая девушка, как, если бы ей было двенадцать. Фотография была больше рабочего типа, ибо Гин сидела в официальной одежде, неестественно выпрямившись и совсем не улыбаясь. Взгляд был зашуганный, напоминающий больше загнанного в клетку зверька, чем будущую представительницу темного мира по ту сторону города. Да, по глазам было видно, через какой ад прошла девочка, и чего ей стоит улыбаться сейчас. У Ацуши перехватило дыхание. Не только от эмоций его разрывающих, но и также оттого, что Акутагава, воспользовавшись его растерянностью, отбрасывает Расемоном к стене, отчего Накаджима переворачивает пару вещей в полете. Парня ловко обхватывают ленты, зажимая и не давая вдохнуть чистого воздуха. — Что ты!.. — возмущается детектив, дергаясь. — Ты увидел. Увидел, какой слабой она была. И чего ей стоит быть сильной сейчас.— Акутагава говорит спокойно, но в словах так и плещется желчь по отношению к жениху. — Ты — ничтожество, недостойное быть рядом с моей сестрой и тянуть её на дно своими дурацкими моралями и ценностями. Лучше бы нашел себе пару по уровню самооценки. Ацуши дёргается, ему обидно и неприятно это слушать, но он старается быть спокойным. Ради Гин нужно перетерпеть все слова унижения, которые скажет шурин. Как будто, её брат первый раз поливает его грязными словами. Как будто, детектива вообще первый раз приравнивают к грязи. — Твоя сестра способна принимать решения самостоятельно. И она решает, с кем ей быть. А не ты. — Шипит Ацуши, и тут же оказывается откинут к другой стене. Попытка во что-то вцепится проваливается. Комната быстро превращается в какую-то свалку. — Верно, — вкрадчивый голос мафиози вселяет больше ужаса, чем его способность. Рюноске не может общаться нормально в обычной жизни, постоянно скалясь и огрызаясь, но с врагами, он говорит так, заставляя прочувствовать их всю боль одной только фразой. Акутагава научился бить словами, но не общаться. — Не задумывался ли ты, мальчик-тигр, что все наши решения так или иначе продиктованы кем-то, кто выше? Возможно, на твой взгляд, я ужасный брат, но я знаю все истории с ваших свиданий. И ты первый, кто начал всё это. А не моя сестра. Ленты сжали горло сильнее, Ацуши захрипел, барахтаясь. Мысль о том, что Рюноске и вправду слушал все истории о свиданиях своей сестры, была удивительна и неправдоподобна. К тому же, сейчас его должно было волновать другое. Кричать о помощи не было смысла. Молиться о возвращении Гин — тоже. Сейчас они говорят. И ему нужно будет ответить Рюноске так, чтобы тот понял. Что он не отступит. — Позлить меня захотел, блохастая котяра? — его голос стал ещё более озлобленным. Акутагава начал закипать. Мнимому спокойствию пришел конец. — Показать, какой ты ловкий. Что ты с легкостью можешь забрать из моей жизни кого угодно? Что все всё равно выберут тебя? Что Дазай, что Гин… Почему снова ты?! — злость вылилась наружу, и Ацуши почувствовал горячую волну гнева в тех местах, где его держал Расемон. — Акутагава!.. — пытался вставить хоть слово оборотень, но снова был заткнут парнем. — Я перестал желать твоей тупой бессмысленной смерти, но ты почему-то пытаешься заставить меня изменить решение, — прошипел Рюноске, и полы его плаща заметались ещё сильнее, показывая ало-красные всполохи. — Но я всё ещё могу быть милосердным. — Неужели?.. — хрипит Ацуши, чувствуя, как не хватает воздуха. Нужно выбираться. — Да. Даже не убивая тебя, я могу превратить твою жизнь в ад. Довести до состояния крайнего отчаяния. До состояния, в которым ты начнешь просить своей смерти от моих рук, — проговорил юноша, усмехнувшись. — Но ты можешь все изменить. Отступись от Гин, и я буду милосерден к твоей жалкой судьбе. В воздухе повисло молчание. Акутагава надеялся, что этот разговор возымеет эффект, о котором говорила Хигучи. Ведь, по её словам, вчерашний ужин испугал этого мальчишку, и явно припустил его свадебный пыл. На этом, можно было хорошо сыграть. Поэтому, он спрятал всё к чаю, и заставил Гин оставить их наедине. Он избавит сестру от этой блохастой проблемы, которая только и умеет, что портить всем жизнь. Правда, Ацуши был не так плох, как все думали. Он освободился от оков способности, но не стал нападать на обозленного этим действием Рюноске. И встав в боевую стойку, произнес: — Я ведь тебе уже сказал. Я пришёл знакомиться с родственниками невесты, и я хочу с ними поладить. — Парень заметил, как нахмурился мафиози, и непроизвольно сжал руки в кулаки. — Делай с моей жизнью, что хочешь. Я Гин не брошу. Я ей нужен! Ей нужен человек, который её всегда поддержит! — тут уже Накаджима вышел из себя, видя, как взметнулись ленты Расемона вверх. Но не тронули. Акутагава внимательно его слушал.— Я люблю Гин! Чисто и искренне! И если бы ты больше думал о людях, что тебя окружают, а не о том, как стать сильным, чтобы тобой восхищались, то может быть, ты бы заметил, что мы встречаемся?! И может, ты бы и многое другое в своей жизни не упустил бы! Может, и Дазай-сан бы так просто не ушел от тебя, даже не попрощавшись?! Что ты скажешь на это, высокомерный эгоист, любящий тешить своё эго?! Именно в этот момент, он понял, что произнес лишнее. Видя, как застыло лицо Акутагавы, словно его сильно ударили, тот понял, что сейчас произойдет большой взрыв. Резко зажмурившись, Ацуши прикрыл руками лицо, ожидая сильного, разрывающего кости удара. Сейчас он его разорвет Расемоном. Но ничего не случилось. Убрав руки от лица, оборотень увидел, как Рюноске с помощью способности раскладывает разбросанные по комнате вещи. Он не смотрел на парня, и Ацуши не мог разглядеть, какие эмоции сейчас испытывает мафиози. Лишь услышал тихий, но грубый голос: — Чего застыл? Я один тут убираться должен, Тигр? — огрызнулся темноволосый, заставив Накаджиму вздрогнуть и выйти из оцепленного состояния. Тот на автомате принялся убираться. Он осознал, что никогда не сможет до конца понять глубину мыслей Рюноске, и то, какая на самом деле боль гложет его изнутри. Когда Гин вернулась домой, застав парней за уборкой зала, то удивленно застыла. На вопрос, что случилось, каждый ответил по-своему.

«Акутагава показывал боевые приемы, вышло неплохо, но неудачно»  — краснея и отводя взгляды, произнес Ацуши, когда Гин спустилась, чтобы проводить его вниз. «Тигриная туша даже на полку залезть не мог за вещами. Все перевернул, жалкое ничтожество» — без нотки лжи в словах, даже не отвлекаясь от книги, миролюбиво отозвался Рюноске, когда сестра спросила его об этом уже поздно вечером.

Тяжело вздохнув, девушка поняла, что начало их общению положено, но работа предстоит большая. Им всем нужно будет пройти через многое. Их семейный уют теперь уже точно не за горами.