Просто еще одна одинокая девушка в баре

Том проверяет часы уже пятый раз за последние две минуты — 6:55. Он расчесывает еще раз волосы, проверяет количество отстегнутых пуговиц на его светло-синей оксфордской рубашке и трижды проверяет сервировку стола. Он надеется, это не слишком формально. Он уже собирается начать проверку со стола, как раздается звонок в дверь. — Привет. Гермиона стоит у него на пороге, одетая в облегающее красное платье, её обычно неуправляемые кудри уложены так, что они каскадом спускаются через плечо. Его брови поднимаются так высоко, что Гермиона думает, они могут выйти за границы его лба. Кто знал, что Гермиона может так хорошо выглядеть, думает Том. Ее лицо нейтрально, за исключением легкого подергивания губ, когда он продолжает молчать. — У тебя же не случился приступ аневризмы, не так ли? Он фыркает и открывает дверь чуть шире. — Вряд ли. Прошу, — она позволяет ему подвести ее к столу и подвинуть стул. Когда они оба сидят с полными тарелками пасты перед ними, Том смотрит на Гермиону с бровями, сморщенными в ложной невиновности. Она невпечатлительно отвечает ему взглядом. — Так почему ты вообще встречалась с этим рыжим идиотом? — спрашивает он и в последнюю секунду добавляет, — обычное любопытство. Гермиона подавилась вином. — Это не совсем твое дело, — говорит она, как только ей удается прекратить кашлять. — Ты явно не умственно отсталая, — продолжает он, игнорируя ее комментарий, — и ты действительно красивая. Когда пытаешься, то есть. Она сужает глаза. — У тебя проблемы с тем, чтобы не лезть в чужие дела? Он ухмыляется ей. — Я многого о тебе не знаю, Гермиона. А мне не нравится ничего не знать о девушке, с которой я, притворяясь, встречаюсь. — Для тебя это обычное дело, как я вижу? — спрашивает Гермиона, поднимая бровь. Он дьявольски ей ухмыляется. — Но мы отвлеклись, — говорит он. — Ты собиралась рассказать мне о Роне. Она вздыхает и качает головой. — Мы много лет были друзьями и подумали, что любим друг друга, и так начали встречаться. Дальше обручились. Но ему не нравилось, сколько времени я провожу на работе, и мы начали ругаться. Потом расстались, и теперь он вместе с Лавандой. — Кем ты работаешь? — спрашивает он. Это не тот вопрос, который она ожидала и совершенно не чувствует, что он вообще хотел задать его. Она пожимает плечами. — Ничего интересного. Сейчас я консультирую исследования среднеанглийской литературы в университете Хогвартса. — Ты не любишь эту работу. — Что? — возмущается она. — Конечно я люблю свою работу. Если бы она мне не нравилась, мои отношения бы не разрушились из-за нее, не думаешь? Том закатил глаза. — Я не идиот, Гермиона. Любой, у кого есть хотя бы половина мозга, мог увидеть, что вы и так шли к этому расставанию, и определенно не из-за твоей работы. Кроме того тебе нужно что-то большее, чем просто библиотека с пыльными книгами. Гермиона нахмурилась на его слова. — Я люблю библиотеки и книги. — Как и я, — говорит он, указывая на книжный шкаф в гостиной. — Но в мире есть много других вещей. — Чем ты зарабатываешь на жизнь, Том? — спрашивает она и делает осторожный глоток вина. Он улыбается. — Я работаю в компании, специализирующейся на получении древних артефактов для музеев и частных коллекционеров. Сейчас мы занимаемся доставкой древних свитков Майя частному коллекционеру. Осталось только заполнить бумаги. Гермиона уставилась на него. — Это невероятно. — Хочешь взглянуть на них? — он встает и протягивает ей руку. — Ты имеешь в виду сейчас? — спрашивает она с круглыми глазами. — Да. — Конечно, — отвечает она. Он проводит ее через гостиную. Она с тоской проводит глазами по книжному шкафу. — Их так много. Он посмеивается. — Ты уже видела их. — Но тогда у меня было похмелье, — спорит она, — Я не могла оценить их должным образом. — Подожди, пока не увидишь свитки, — шепчет он, почти касаясь губами ее уха. Его рука скользит по ее спине, пока он не подводит ее к дальней части комнаты. Он раздвигает панели на стене — единственная здесь без книжного шкафа — которая открывает путь в маленький офис. С другой стороны стоит стеклянный ящик, к которому они подходят. — Сколько им лет? — задается вопросом Гермиона, не отрываясь взглядом от пожелтевших страниц. — Мы не совсем уверены, но, вероятно, где-то около двух тысяч лет. — Это просто фантастика, понимаешь? — спрашивает она, даже не взглянув на него, ее глаза все еще рассматривают свитки. — Я чувствую себя такой крошечной по сравнению с ними. — Я знаю, что ты имеешь в виду, — шепчет он. Внезапно он прочищает горло. — Десерт должен быть как раз готов, если тебе нравится шоколадный мусс, — она поворачивается к нему и замечает их близость. Если она вдохнет чуть глубже, их груди могут соприкоснуться. — Звучит потрясающе, — она взглянула на него сквозь ресницы, и на мгновение он не мог дышать. Ее глаза карие — они всегда были карие, напоминает он себе — но вблизи он может там увидеть мелькающие пятна золота и янтаря. Он вспоминает, как называл ее довольно красивой, если она постарается, но теперь он думает, что, возможно, ей даже не нужно стараться. — Нам нужно обсудить план на воскресенье, — говорит он, наконец убрав руку с ее спины и снова предложив. Она взглянула на него с внезапной серьезностью. — Да, давай. У меня есть несколько правил, которым ты должен будешь следовать.