Здесь нет ничего святого

#Агнесса# Предрождественский город сияет разноцветными огнями. Красивые старые улочки Бергена приветствуют блудную дочь, осыпая сверху мои светлые волосы крупными снежинками. Из динамика над дверью маленького кофейного домика играет песенка о мышках. Я её помню. Мама всегда пела нам эту песенку на Рождество. Песенку, в которой говорится о семействе мышей, готовящихся к празднику, а мама мышка предупреждает своих детишек о мышеловках. Моя мама тоже предупреждала. Я не послушала и попала в капкан. Потеряла столько лет жизни. Уезжала из Норвегии молодой девочкой, а возвращаюсь взрослой женщиной с рубцами на сердце, которые кровоточат до сих пор. Два года уже прошло с нашего освобождения от гнёта "Красной розы", два года тело Альберта Бана гниёт в земле, два года по ночам меня мучают кошмары. Я, можно сказать, училась жить заново. Мы все. Я помню, какая была сенсация для общественности, когда полиция обнародовала дело Альберта Бана. Помню, многие шишки тогда потеряли свою репутацию и свободу, будучи выявлены как соучастники преступления. Пронесло единицы, которых смогли отмазать, а кто-то просто сбежал. Например, Хван Хёнджин. Парень не стал ждать расправы и уехал, но искать его полиция не горела энтузиазмом. Скорее всего, Чан подсуетился. Он в то время многим стал ангелом хранителем, даже в тюрьме имея влияние. Себя спасти не смог, а за других поручился. Благодаря ему, Чанбина даже рассматривать не стали как надзирателя. Его имя не упоминалось вообще, за что я очень благодарна, ведь Бин имеет уже судимость и вряд ли остался бы на свободе. Наверное, деньги всё-таки многое решают в этом мире, а у Кристофера были деньги и не мало. Он знал, кому их нужно дать и сколько, чтобы тот или иной избежал наказания. Кристофер не жестокий человек. Никогда не был. "Я теперь свободен, понимаешь? Даже за решёткой я чувствую себя свободнее, чем в "Красной розе"." - так он сказал мне полгода назад, когда я навестила его впервые за всё время "после". Это было спонтанное решение. Я сорвалась с работы и поехала в маленький городок, окружённый лесом, где и находится тюрьма, чтобы просто сказать "спасибо". Сказать, что не виню Криса, потому что дети не должны отвечать за деяния их родителей. Я должна была. Этот человек много сделал для нас. По его воле деньги со счёта его отца ушли на то, чтобы обеспечить бывших проституток жильём; он же оплатил лечение всех пострадавших в борделе два года назад; он позаботился о том, чтобы наши имена не упоминались нигде открыто - такая слава никому не нужна. Бан Кристофер Чан сделал всё, что никогда не сделал бы его отец. - Эй, Несс, ты чего там застыла? Слышу я обеспокоенный голос Джисона, который и приводит меня в себя. Белка с покрасневшей от мороза моськой стоит немного впереди, потому что успел уже отойти, пока я витала в облаках. Он смотрит на меня с каким-то волнением в глазах, пальцами нервно сжимая красивый бумажный пакет со сладостями, что мы приобрели на рождественской ярмарке. Он так мечтал побывать на этой ярмарке, что я была не в силах отказать, хоть и устала после перелёта. Мы ведь успели только вещи в отель закинуть и одеться теплее, потому что Норвегия не Корея. Зимы здесь суровее. - Всё круто, Сони. - отвечаю я, расплываясь в улыбке: - просто устала. - А мы ведь хотели ещё подарки Бину и Мини купить, ведь "я им хочу приобрести что-то в Бергене". - напоминает мне друг, специально выделяя последние слова писклявым голосом, пародируя меня. Я закатываю глаза. Конечно, не так искусно как моя мама, но я учусь. Маму, кстати, я увижу сегодня впервые за почти десять лет. Так и не смогла приехать раньше из-за страха быть отвергнутой. Даже позвонить боялась, но однажды выпила и набрала до боли знакомые цифры. Удивительно, но номер за столько лет остался прежним - они ждали, что однажды я позвоню. Я позвонила. А сегодня приехала, чтобы на несколько дней попасть в своё детство. Я приехала вернуть то, что потеряла по собственной глупости. Я вернулась домой. Правда, замужем я теперь за человеком, который рисковал всем ради меня. Который любил меня ещё совсем мальчишкой, Чанбин рассказал мне. - И зачем я только взяла тебя с собой, непутёвый грызун? У меня к вечеру ноги сотрутся до колен! - ворчу я, хотя на самом деле очень благодарна Джисону. Я так боялась лететь в одиночестве сюда, где столько воспоминаний и сожалений. Боялась показаться семье разбитой и одинокой, потому что стресс сожрал бы меня ещё по дороге сюда. Чанбин из-за завала на работе не смог составить мне компанию; Ликси подхватил простуду; Нини не посмел бросить больного Феликса; Мини я и не спрашивала, потому что у него и без меня всё сложно; а Сони просто спас мою нервную систему. Он отложил все планы на Рождество, чтобы полететь в чужую страну к незнакомым людям только ради меня. - Не понял, блондинка, что за жалобы и пессимизм? Оглянись вокруг, тут чудесно! Ты приехала воссоединиться с семьёй, скоро Рождество, ребята нас ждут через несколько дней дома, у нас по возвращению намечается вечеринка с подарками, тебе готовить не надо кучу времени! Ну, какой пункт тебе тут не нравится? - Я просто волнуюсь. - отмахиваюсь я, замечая очень кстати недалеко вывеску закусочной: - а, знаешь, что? Пойдём нажрёмся какой-нибудь вредной еды, а потом за подарками! Похуй на диету! - Узнаю свою дебоширку! - смеётся Джисон, срываясь в след за мной в сторону закусочной. Снег всё ещё валит крупными хлопьями, мороз и не думает спадать, а в уютном помещении вкусно пахнет какой-то выпечкой. Джисон что-то щебечет о планах на день, а я смотрю на красные волосы девушки за прилавком, активируя ненужные воспоминания. Всё же Авейра отпечаталась глубже в сознании, чем хотелось бы. Эта личность часть моей жизни, и я сама когда-то создала её, два года назад прощаясь без сожаления. Сейчас из зеркального отражения на меня обычно смотрит блондинка с неброским макияжем на лице и горящими зелёными глазами - Со Агнесса. Эта личность мне нравится больше. Она счастлива. Я счастлива. У меня есть мой Бин, лучший друг и соучастник всех "преступлений" Сони, наши заи Ликси и Чонини, названный братишка Сынмини, добрая бабушка Ким, корги Бу и кошечка Мини Салли. Теперь я верну в свою жизнь родителей, братьев, сестрёнок и познакомлюсь наконец-то с племяшками. У меня жизнь кипит, я больше не затворница борделя. Я свободный человек. Я та, кем я хотела стать. Я стала. Мы стали. И вспоминать о том, что мы пережили нормально. Хотела бы я забыть? Нет, определённо. Тогда я забуду и людей, которых мне подарила "Красная роза". Забуду и тех, кто жертвовал собой ради нас. Я не хочу забывать. Я хочу быть благодарной. Благодарной Ли Минхо, который свою полноценную жизнь променял на нас; Хван Хёнджину, ведь он вообще был нам ничем не обязан; Бан Кристоферу Чану за его умение отпускать и признавать ошибки; моему Бини, прошедшему этот путь вместе со мной с самого начала и до сих пор. Мы прошли определённый отрезок пути вместе. Каждый из них сыграл свою роль, чтобы добиться того, что сейчас я имею. "Красная роза" многому меня научила. Научила разбираться в людях и стойко преодолевать трудности. Этот бордель губил людей, но в тоже время делал сильнее. Многие тайны, сокрытые в стенах каменного здания, так и остались для нас тайнами, но я бы и не хотела их знать. Не нужно перебирать чьи-то скелеты в шкафу. Главное, что теперь каменный монстр больше никому не причинит боли. Мы победили когда-то, чтобы этого не произошло. И мы изменились. Нам больше не нужно бояться и торговать телом. Мы свободны. - Несс, ты сделаешь заказ? Я утвердительно киваю белке, улыбаюсь девушке с красными волосами и говорю на родном языке: - Добрый день! Мы хотели бы... #Ким Сынмин# Сынмин выбегает из здания университета в середине учебного дня. Ничего страшного, если он пропустит пару лекций. Всё равно наверстает позже. Он учится выше среднего, о почти пропущенном дне волноваться не стоит. Больше, наверное, стоит переживать за сохранность своего здоровья, потому что он выскочил на улицу без шапки и в расстёгнутой куртке. Времени одеться нормально нет, иначе маршрутка помашет колёсиком на прощание, а ему позарез нужно попасть на неё сегодня. Просто доказать одному идиоту, что Сынмин очень упрямый и не отстанет точно, сколько бы его не гнали. Пусть гонит, Ким всё равно будет возвращаться. По дороге парень забегает в цветочный магазинчик, что находится практически у нужной остановки, и покупает букет искусственных цветов. Бабушка просила сменить старые цветы на могилке мамы, потому что она ближайшее время не сможет попасть на кладбище, а ему как раз в ту сторону. - Молодой человек, аккуратнее! Вся жизнь впереди, а вы, молодёжь, всё куда-то спешите! - ворчит пожилой мужчина, которого Ким едва не сбивает, когда с разбега влетает в автобус. Парень спешно извиняется и занимает одно из свободных мест. Вот именно, что жизнь вся впереди, не хочется тратить её на своё моральное уничтожение воспоминаниями. Мечтать о несбывшемся. Винить себя за трусость. Пытаться найти хоть каплю похожего человека на того, кто сердце забрал без обещания вернуть. Сынмину не нужен похожий. Сынмину вообще никто не нужен, если без него. А за стеклом мелькают привычные уже здания и улочки, постепенно сменяясь деревьями, покрытыми инеем. На улице всего минус два, а веточки всё ещё пушистые от снега. Красиво. Здесь всегда очень красиво. Особенно весной, когда всё зацветает. Сынмин знает, что скоро покажется кладбище, поэтому поднимается и бредёт к выходу, чтобы снова никого не сбить. Правда, уже и сбивать некого, в автобусе только он и девушка в красном берете. Парень часто видит её в реабилитационном центре, даже здоровается при встрече. Она очень милая эта девушка, словно женская копия Сони. Кстати, нужно будет позвонить ему, иначе потом Ким попадёт под бурю обвинений, что ему пофиг на судьбинушку маленькой белочки в холодной Норвегии. Конечно, не пофиг. Как ему может быть пофиг, если Сони и Несс часть его семьи? Его большой, шумной семьи с общими воспоминаниями. Сынмин помнит данное ими обещание в "Красной розе" никогда не расставаться. Пока никто из них пятерых не нарушил это обещание. Парень надеется, что никто и не нарушит. Он уже не представляет своего существования без кого-то из ребят. Он не представляет жизни без Агнессы, которая заменила маму или, более реально, старшую сестру; без горластого Сони с его беличьими обнимашками; без Нини, постоянно подкалывающего Джисона; без Ликса и его вкусняшек. Без них, наверное, и смысл жизни пропадёт. Без него тоже. Особенно, без него. И без бабушки. Мин помнит как было неловко рассказывать старушке о "Красной розе", но он обязан был. Просто обязан был объяснить причину, почему его так долго не было? Почему позволил отдать её в дом престарелых? Сынмин не стал врать. Бабушка всегда учила его говорить правду, и он не смог солгать. И про Минхо она знает. Знает, что сердце её внука выбрало мужчину, который сначала жестоко с ним обошёлся, а потом стал жизненно необходимым. Да, бабушка знает, но не осуждает. Никогда не осудит, потому что любит слишком Сынмина. Он отвечает тем же. - Мам, у нас с бабулей всё хорошо. Через два дня уже Рождество, мы готовимся, только Чанбин-хён работает как не в себе. У него форс-мажор, как он говорит. А ещё Ликс заболел прямо перед праздниками. Надеюсь, он скоро поправится, потому что никто не должен болеть на Рождество. И...я люблю тебя, мам. - Сынмин замолкает не надолго, потому что не знает, что ещё сказать, осталось только попрощаться до следующего раза: - я пойду, ладно? Мне ещё к Минхо надо. Он, знаешь, правильный человек, понимаешь? А ты любила неправильного человека, мамуль. Я знаю, что много раз говорил это, но я хочу напоминать постоянно, чтобы ты не забывала. И мне, правда, нужно идти. С Рождеством, мамочка! Сынмин каждый раз разговаривает с мамой, когда приходит сюда, этот не стал исключением. Он надеется, что женщина его слышит. Что где-то там она счастлива, но не с Альбертом Баном. Нет, только не с ним! "Он чудовище, мам!" - говорит он постоянно у могилы покойной. Его монологи иногда затягиваются на час или два, пока он рассказывает всё, что душу сжимает или радует. Бывает, плачет, когда трудно. Сегодня он не хочет плакать, потому что успеет ещё. Он знает, что придётся. Парень ведь так и остался плаксой, а повод никуда не делся. Он всегда будет, пока Сынмин живёт и любит этот самый повод. Именно к нему и стоит торопиться, а то не успеет на последний автобус. Он присаживается на корточки, кладёт на мамину могилку букет цветов, купленный им кулончик как подарок на Рождество, ещё раз прощается и шагает дальше. Немного замерзает, пока огибает кладбище, а потом через поле, знакомым маршрутом, почти бежит в небольшой посёлок, рядом с которым находится большое здание из белого кирпича - реабилитационный центр. Вот туда ему и нужно. - Привет, Сынмин. Мне очень жаль, но он просил больше тебя не пускать. - сообщает девушка на ресепшене, с грустным пониманием поглядывая на парня. Юна хорошая. Она была всегда очень любезной и излучала добро своей улыбкой. И она действительно сочувствует людям, это правда. - Я знаю, но позволь поговорить с ним хоть пять минут! - просит Ким, делая свои фирменные щенячьи глазки. Во всяком случае, на других действует. - Понимаешь, он сам... - Юна, я прошу тебя! Помоги мне последний разок. Если прогонит, я больше никогда не приду! - Сынмин старается не заплакать, чтобы не показаться совсем слабым, каким он всегда и был: - Рождество ведь на носу, а я...как же я без него? Пожалуйста, позволь! - Только быстро! - сдаётся девушка и вбивает его в бланк посетителей, потому что так принято. - Спасибо, ты лучшая! Кричит Ким, уже убегая в глубь здания к лестнице наверх. Юна улыбается как лампочка светит и показывает кулак, чтобы он потише себя вёл. И Мин, действительно, старается тише, но получается не очень, потому что он торопится. Ему не терпится заглянуть в тёмно-карие глаза первый раз за пару недель разлуки. Ему бы обнять, уловить привычный запах лекарств, губами почувствовать каждый шрамик и родинку. Ему бы забыть жестокие слова, прозвучавшие при последней их встрече в этом самом центре. Больше он не собирается сдаваться. Не отступит. Пусть гонит, пусть говорит глупости о будущем Сынмина, пусть хоть пристрелит на месте, потому что иначе Ким не уйдёт. - Мышонок? - удивлённо спрашивает мужчина, только видит на пороге своей палаты Сынмина. Минхо выглядит устало, разбито. Под его невероятными, кошачьими глазами синяки залегли, а эти самые глаза не выражают ничего - пустые. Он сидит в своей инвалидной коляске, когда Ким показывается в его палате, и держит в руках книгу. Очки привычно сидят на его носу, а колени покрыты тёплым бежевым пледом, что Сынмин когда-то принёс для него. Он не предпринимает ничего, пока парень не бросается в его объятия, тогда мужчина слабо обнимает Сынмина в ответ. - Ну, зачем ты пришёл? Глупый мой мышонок! Дурачок мой! - прерывисто бормочет Ли, целуя Кима куда попадёт: - я же сказал тебе, чтобы ты забыл обо мне! Я же сказал! Ну, что ты не слушаешь? Зачем я тебе такой, Сынмин? Я обуза, понимаешь? Я же просил...они пустили! Юна же, да? Юна? Глупый ты мой! Посмотри на меня, мышонок, посмотри! Кто я теперь? Я же совсем никуда не гожусь! Куда я тебе больной и беспомощный? А Сынмин слушать не хочет этот бред. Он гладит чужие щёки, покрытые шрамами; жмётся к Минхо, словно ему это жизненно необходимо; смотрит, насмотреться не может. - Прогонишь, от тоски умру. Вот именно, я твой, котик! Я только твой! Я люблю тебя так сильно, знаешь? Я... - Что мне сделать, чтобы ты перестал меня любить!? - выкрикивает Минхо отчаянно, а сам дрожит весь, плакать начинает. Сынмина не отпускает, так и не разомкнув объятий. Такой нуждающийся. Такой красивый для Кима. Даже весь в уродливых шрамах, с недействующими ногами, со слабыми руками, весь разбитый морально и искалеченный физически. Самый желанный, самый лучший, самый красивый. Сынмин ещё ярко помнит момент, когда Хёнджин сказал, что Минхо жив. Помнит как сжимал окровавленную руку в неотложке по дороге в больницу. Помнит весь путь, который они прошли: кому Минхо, медленное восстановление из-за сильных ранений и разрывов, пересадку некоторых органов, бесконечные процедуры, начало реабилитации, когда Ли мог только голову поворачивать и мычать. И теперь бросить его, лишь всё начало приходить в норму!? Теперь Минхо управляет руками, пусть и не так хорошо как раньше; научился сидеть; говорит почти чисто, если не считать некоторые буквы, которые даются мужчине с трудом. Это огромный прогресс за два года, так говорят врачи. И если постараться, можно поставить Минхо на ноги, хоть прогнозов на это и не даётся. Сынмин верит. Тем более, деньги есть, Чан проплатил всё лечение и реабилитацию. Чан вообще очень помог. Сынмин даже писал ему письма несколько раз и собирал посылки в знак благодарности. - Убей меня. - шепчет Ким тихо в любимые губы, а потом накрывает их поцелуем. Он так тосковал! Две недели это не так много, но Сынмину они показались вечностью. Он много плакал, практически не спал, плохо ел, всё думал о Минхо. Думал, что, возможно, мужчина прав и ему нужно твёрдо встать на ноги самому, а потом уже думать об остальных. Тем более, у него ещё бабушка на руках, а сам он учится. Только как отказаться от человека, в котором полностью растворился? Как бросить, когда больно даже дышать без него? - Мышка моя глупенькая! Ты хоть ел сегодня что-нибудь? Ты посмотри на кого ты похож? Глазки, любимые мои глазки, совсем провалились куда-то! - щебечет Минхо, оглаживая пальчиками лицо Сынмина. Тот только жмурится от удовольствия и улыбается как дурак. И на сердце так спокойно, потому что Минхо рядом. И любовь его больная, его одержимость, снова горит ярким пламенем надежды. И ластится юрким зверьком к ласковым рукам своего хозяина. Сынмин и не сомневается, что он во власти Минхо. "Пройдёт твоя привязанность, малыш. Ты на Минхо спроектировал объект для спасения себя из этого ада, поэтому так нуждался. Ты любви ещё и не попробовал, а это не любовь, поверь!" - так кто-то сказал Сынмину два года назад в здании суда, когда он ждал своей очереди давать показания. Вроде, это был кто-то из бывших проституток, Сынмин толком и не помнит. Он помнит только, что после плакал почти час в, пропахшем резким ароматом освежителя воздуха, туалете, горбясь над раковиной как прокажённый. Не любовь? А что это тогда? Как тогда вылечить эту болячку? Почему не получается? - Не бросай меня. - жалобно просит Сынмин, сползая головой на колени Минхо, тут же чувствуя чужие пальчики в своих волосах. - Я не знаю, что я тогда сделал... Зачем я это сделал? Будто приворожил тебя к себе, не подумав о последствиях. Из-за тебя сам с ума сошёл. Это как болезнь неизлечимая, любовь наша. Мы гибнем друг без друга, мышонок. Знаешь... - Минхо прерывается, набирая в грудь больше воздуха: - я надеялся, что ты не придёшь больше и забудешь со временем, но так одновременно боялся этого! Я бы умер без тебя. - Я тоже. - вторит ему Сынмин. Он чувствует как сильно хочет спать, потому что не помнит уже, когда нормально высыпался. Пальцы Минхо в его волосах массируют нежно кожу головы, отчего ещё сильнее клонит в сон. - А ещё у меня куча новых фотографий Салли. Она такая забавная! И бабушка просила узнать у тебя, что ты хочешь на Рождество. А Агнесса... - что там Агнесса губы уже не хотят произносить, Сынмин почти засыпает. - Спи, мышонок. Я люблю тебя. - слышит парень голос Минхо, но ответить уже не может, только мычит что-то бессвязное. Ответом ему служит звонкий смех, словно переливы колокольчика звучат. Сынмин влюблён в этот смех. Сынмин влюблён во всё, что является Минхо. И он до сих пор благодарен судьбе, что она пожалела его и сохранила жизнь его котику. Он за любовь эту благодарен, потому что она изменила их, заставила дышать друг другом. Пусть кто угодно говорит гадости, называет их чувства болезнью, но только у них двоих есть то, что никогда не будет у многих других. Что-то большое ведь рождается из чего-то маленького. Их любовь родилась из ненависти, страха, желания обладать. Больные? Похуй! Пусть будет так, только не существует ещё ни одного лекарства от этой болезни и ни один врач не сможет помочь. #Хван Хёнджин# - Лорд! Лорд, парень, домой! - кричит Хёнджин, приоткрывая дверь домика. В лесу тихо. Снежные завалы блестят под светом луны, и только где-то наверху щебечет какая-то птичка. Хван ещё не совсем привык различать животных чужой для него страны. - Джини, ты свистни! - предлагает Рей. Мужчина лежит на диване в их маленькой гостиной, вымотанный дневным походом по лесу. Он егерь и присматривает за заповедником, а так же таскает по лесу группы любопытствующих за деньги. Что они там найти или увидеть зимой посреди сугробов пытаются, Хёнджин до сих пор гадает. Он здесь чуть больше года, но никак привыкнуть не может к климату Оклахомы, к людям, к этому лесу. Но тут ему спокойно, раны душевные заживают быстро. Ему, можно сказать, повезло, что папуля отправил к другу в Америку, а не сдал полиции. Хоть в этом он проявил себя как отец! Хёнджин благодарен. - Лорд! Хёнджин ещё раз пытается докричаться до тибетского мастифа, но тот не выходит на зов. Тогда Хван одевает меховые сапоги,  накидывает на плечи пуховик и выходит из домика на снеговую дорожку. Он оглядывается и замечает свежие собачьи следы, ведущие к реке. Хёнджин проходит ещё пару метров и останавливается у спуска к речке. Закуривает. Дым приятно обжигает лёгкие, а потом облачком выпархивает наружу. Парень решает подождать пса здесь, он обычно не долго исследует берег. В голове мысли вертятся о письме от Минхо, которое он получил сегодня. Значит, Чан всё же сказал Ли адрес. Наверное, и к лучшему, потому что Хван скучает по другу. Он знает от Криса, что Хо перенёс, и о его прогрессе тоже знает. Минхо молодец! И парень его тоже. Хёнджин ведь думал, что мелкий свободу обретёт и всё - прошла любовь, завяли помидоры. А нет, этот щегол остался с Хо на всех правах любящей жёнушки. Странно, конечно, полюбить чувака, который трахнул тебя против воли на грязном полу сырого подвала, но мелкий превзошёл все ожидания. Он ведь остался даже рядом с овощем, в который превратился Хо. Сейчас, как понял Хёнджин, всё намного лучше. Это отлично! Хван искренне гордится другом. И собой тоже, потому что смог побороть зависимость зелёных глаз. Ему теперь нравятся голубые как у Лори, дочери Рея. Лори хорошая женщина, с заливистым смехом и копной рыжих волос, что красиво переливаются на солнце. У неё дружелюбный характер и яркая улыбка. И пусть на её попечении две девчушки близняшки пяти лет от первого брака, Хёнджина это не пугает. Ничего, привыкнет. Тем более, он в лесу с Реем чаще, чем дома с Лори и девочками. Пройдёт ещё немножко времени и всё будет хорошо, Хван уверен. Лиззи уже зовёт его папой, это прикольно. А с Бет они вместе играют в приставку на телеке, тоже хорошо. Лучше, чем могло бы быть. Намного лучше. Его семья никогда не была такой дружной, а тут он хоть понял смысл этого слова "семья". Он, скорее всего, счастлив. А Авейра, точнее, Агнесса... Он ей так же счастья желает, которого она заслуживает. Их пути разошлись и не сойдутся больше никогда, но Хёнджин ни о чём не жалеет. Это было прекрасное приключение. Время, которое не повторится. В прочем, на хуй его, больше Хвану таких аттракционов не надо! Пусть лучше спокойствие, чем постоянная ходьба по лезвию ножа. Только жаль, что с Хо и Чаном пришлось расстаться. Лишь редкие письма, вот что от их дружбы осталось. Ну, хотя бы так! При сложившихся обстоятельствах даже так уже много. - Лорд, идём домой! - зовёт парень собаку, только видит его вдали. Хёнджин промёрз уже весь, чтобы стоять тут ещё хоть немного. И в этот раз пёс отзывается и бежит к нему, массивными лапами раскидывая снег по сторонам. - Хватит с тебя прогулок, парень! Завтра с утра едем к Лори, потому что послезавтра Рождество, понял? Я не могу с тобой гулять тут пол ночи, иначе с утра усну прямо на снегоходе! - отчитывает Хёнджин собаку, а потом они вместе идут к домику. Внутри тепло, а по радио играет какая-то старая Американская музыка, Хван не знает её. Уютно. Лорд сразу укладывается на свою лежанку у камина, а Хёнджин думает о том, что завтра наконец увидит своих дам. #_______# Он шмыгает носом и бежит в очередной магазин, потому что не успел всем купить подарки. Несс и Чонин сказали, что это не важно, но для него важно. Друзья это не просто так ведь, они для того и созданы, чтобы дарить подарки, рассказывать секреты, поддерживать в трудную минуту. Он нашёл друзей в самом ужасном месте на свете. Он убивал, чтобы мстить за всех них. Больше нет. Не убивает, и не собирается ни при каких обстоятельствах. С этим жить трудно. Иногда по ночам всё ещё приходят красочные сны, после которых сложно снова уснуть. И груз вины сердце теребит. Он с этой виной и продолжает жить. Продолжает делать вид, что всё хорошо. По сути, всё действительно хорошо, только его внутренние переживания мучают. Не страшно. У него есть мотивация жить и это ребята. Такие разные, но с одной историей на всех. Те, кто выбрался из самой преисподней, но продолжают жить, любить, надеятся на лучшее. Потрясающие люди! Для него самые лучшие. - Привет! Он сначала не узнаёт её голос и вообще думает, что это не ему, но потом поднимает взгляд от игрушек на витрине, узнавая. Сана. Что она здесь делает? - Привет. Ты разве... - А мне есть смысл теперь прятаться? Мистер Бан мёртв, борделя больше не существует, его шавки разбросаны по свету. - предугадывает все вопросы девушка, рукой убирая чёрную прядь волос с лица, выбившуюся из под шапки. Она улыбается и он отвечает на эту улыбку. Ей идут тёмные волосы. - Я боялся за тебя. Ты спасла меня тогда. Спасибо. - говорит он честно, а потом замечает в её руках плюшевого зайчика розового цвета. Мило, только она никогда не любила розовый. Он теперь тоже не любит, его волосы уже как два года тёмно-каштановые. - Я хочу, чтобы ты знал, я не считаю неправильным то, что ты делал. Зуб за зуб, знаешь? Он знает. И почему-то отпускает тянущее чувство в груди. Словно легче дышать становится. - Спасибо. - благодарит он тихо, а она берёт его руку в свою. На мгновение ему кажется, что внутри порхают бабочки, но потом доходит, бабочки давно все умерли. Это благодарность. Может, эйфория от того, что его поняли. А может, радость от осознания, что с Саной всё в порядке. И это лучшее чувство за сегодня. - Зая? Он оборачивается и видит перед собой Чонина с какой-то блестящей коробочкой в руках. И паренёк смотрит так, будто у него сейчас вселенную отбирают. Глупый. А сам он идиот. Как он мог быть таким неосторожным, чтобы не заметить Нини? Мальчик ведь всегда рядом. - Да, я уже иду. - мягко говорит он и приближается к парнишке, чтобы взять его за руку. Теперь в глазах Саны читается лёгкая грусть, но она прячет её за улыбкой. Она сильная девочка. Она лучшая из женщин, но у него есть уже лучший из мужчин. И пусть душа надвое рвётся, выбор очевиден. - Рад был с тобой повидаться, Сана. С наступающим тебя Рождеством! Будь счастлива! - весело желает он, стараясь быстрее закончить эту беседу, чтобы не давить на больное. Сана кивает головой и тоже поздравляет их с Рождеством. Не смотрит на их сцепленные руки, вместо этого бегая взглядом по витринам. Он не хочет мучать ни себя, ни её. Он просто идёт к выходу, ведя за собой Чонини. Паренёк плетётся следом, вздрагивая, когда Сана окликивает их. Чонин сильнее сжимает чужую ладонь, а он оборачивается, заглядывая в красивые глаза девушки. - Ты тоже будь счастлив, Ли Феликс! Прощай! - Прощай, Сана.