Признание

Утром мать Гонхи готовит завтрак, будит младшую дочь, напоминает мужу, когда он принимается за еду: — Не забудь забрать свежее мясо из магазина госпожи Чхве, после того, как отвезешь Кёнхи в школу — я приготовлю на ужин жареную говядину. Он кивает, спрашивает: — Гонхи еще спит? — Я решила дать ему поспать, — говорит она, — они оба выглядели такими уставшими после долгой дороги. Они завтракают, мать Гонхи пьет кофе, моет посуду, пока её дочь собирается в школу, и выходит на крыльцо чтобы проводить их, когда стрелки на часах приближаются к цифре восемь. Она целует супруга прежде, чем тот сядет в машину — это ежедневный ритуал, который они оба считают хорошим способом поддержать отношения и поэтому, несмотря на то, что они вместе уже почти тридцать лет их отношения все еще окутаны нежным флером уютной привязанности и веры друг в друга и, хотя чувство игривой влюбленности и страсти давно угасло, между ними осталось глубокое чувство зрелой любви, присущей тем родственным душам, которые прожили вместе много лет. Когда её супруг садится в машину, чтобы отвезти в школу их младшую дочь мать Гонхи возвращается на кухню, убирает посуду в сушку и поднимается на второй этаж, чтобы забрать из комнаты дочери вещи, подлежащие стирке. Обычно она никогда не будит сына, когда тот приезжает погостить на пару дней в их дом и сегодня она проходит мимо его комнаты несколько раз прежде чем постучать к нему в спальню, поддавшись необъяснимому ей самой порыву. Она стучит, зовет его и несколько минут ждет ответа, и только потом приоткрывает дверь просто чтобы посмотреть на Гонхи краем глаза пока он спит — он её сын, а она его мать и безмятежное лицо её спящего ребенка, даже если он уже взрослый, просто еще одна вещь, которая делает её счастливой. То, что постель Гонхи пуста поначалу сбивает её с толку, она думает, что он, может быть, уже проснулся и спустился вниз пока она провожала в школу дочь или он проснулся и пошел в ванную, но дом развеял её предположения своей холодной утренней тишиной. Она бросает задумчивый взгляд на дверь спальни Хисон, идет к ней, по-прежнему сжимая в руках вещи для стирки, прислушивается и, терзаемая смущенным любопытством приоткрывает дверь вытянутой рукой, просто чтобы убедиться в своей догадке. Они еще спят. Оба расслабленные, спокойные, голова Сохо повернута к Гонхи, а голова Гонхи лежит на вытянутой руке возлюбленного. Одеяло немного узковато для них двоих, поэтому даже во сне они жмутся друг к другу, желая согреться. Подушка тоже всего одна, так что они спят настолько близко, что их лбы почти соприкасаются. Она торопливо прикрывает дверь донельзя смущенная увиденным, хотя сама же в этом виновата, не сумевшая побороть собственное любопытство, тем не менее увиденное вызывает странное волнение в её душе и характер этого волнения ей самой ничуть не ясен. Она спускается вниз, так и не решившись будить их и решает заняться стиркой и приготовлением обеда. Немного позже вниз спускается Гонхи, уже умытый и переодетый, она гладит его по мягкой после бритья щеке, какой же он уже взрослый, и Гонхи ластится к ней словно ребенок, истосковавшись по её нежности. — Сохо все еще спит? — спрашивает она непринужденно, Гонхи краснеет, бормочет: — Да, должно быть, наверное… Я не стал его будить. Она улыбается его маленькой лжи. — Может быть тебе стоит показать Сохо город после того, как вы позавтракаете, — под завтраком она имеет ввиду тот самый разговор, — после того, как твой отец приедет. Он повез Кёнхи в школу. Лицо у Гонхи кривится так, словно у него болит живот. — После того как мы поговорим о вас с Сохо, — добавляет она аккуратно. — Мама, — стонет Гонхи, — пожалуйста… Она ободряюще улыбается сыну: — Все будет в порядке, мой милый, — заверяет она твердо, хотя у самой у нее внутри копошится тревожное волнение, но волнение это вызвано лишь фактом предстоящего разговора, а не причиной, по которой он состоится. Совсем не тем, придется ли ей определиться правильны или неправильны отношения, которые связывают их сына и Сохо, конечно, она не была «за», но, после стольких дней раздумий она уже не была «против», просто она хотела быть уверена, что Гонхи знает, что он делает и глядя на то, как её сын смотрит на Сохо она все больше убеждалась в том, что Гонхи серьезен и что ни её мнение ни мнение её мужа не играет никакой роли в том, что происходит и будет происходить между её сыном и его любимым человеком. Это совсем немного огорчает её, потому что дает в очередной раз понять, что Гонхи не нуждается в ней так сильно, но она напоминает себе, что он уже достаточно взрослый и может сам распоряжаться своей жизнью, и она не имеет права вмешиваться в нее, а может лишь помогать тогда, когда ему понадобится поддержка. Поддавшись эмоциям она с нежностью касается его груди и говорит: — Сядь и подожди немного, мне нужно порезать овощи. На столе есть тосты и рисовая каша, если хочешь. Она ловко шинкует китайскую капусту и морковь, трет редьку, пока Гонхи ест теплую рисовую кашу с тонким кусочком тоста и джема, потом убирает овощи в холодильник, подхватывает хозяйственную сумку и говорит: — В субботу в магазин в конце улицы привозят японский бисквит, а он настраивает вашего отца на добродушный лад. Если Сохо проснется — согрей ему рисовую кашу. Когда я вернусь — я приготовлю вам двоим нормальный завтрак. Она гладит сына по голове, легко, словно девочка запрыгивает в сапожки, стоящие в коридоре, накидывает пальто и выходит из дома под ласковое осеннее солнце, наградившее их своим присутствием после недели полной бесконечных дождей. Гонхи неспешно пережевывает кашу, немного подумав съедает еще половинку тоста и идет мыть посуду под нескончаемую болтовню одного из дикторов утренних новостей, которые его мать имеет обыкновение смотреть в выходные утром, пока готовит еду или прибирается. Он улыбается Сохо, сонно потирающему глаза, когда тот входит в кухню, ставит миску в сушку, как обычно не вытерев, не сомневаясь в том, что его мать опять будет ругаться, хоть это и бесполезно, Гонхи все равно никогда не вытирает посуду и спрашивает, промакивая руки полотенцем: — Выспался? Сохо откидывает со лба взъерошенную, влажную после утреннего умывания челку, открывая лоб. — Почему ты меня не разбудил? — спрашивает он, топчась в дверном проеме, словно не решаясь пройти дальше. — Мне было страшно неловко спускаться сюда не зная, наткнусь ли я на твоих родителей или нет. Гонхи виновато пожимает плечами. — Я собирался разбудить тебя чуть позже, — говорит он, — мы оба устали вчера и поздно заснули, так что я хотел дать тебе немного поспать. Сохо тяжело вздыхает, тянется к нему и они жмутся друг к другу в робких объятиях, коротко целуются, готовые в любую секунду отстраниться, взволнованные и смущенные своими собственными действиями, может быть немного неуместными в данных обстоятельствах, но очень нужными сейчас им обоим. Они не слышат, как щелкает дверной замок, когда мама Гонхи возвращается домой и не видят, как поспешно она отступает в полутень коридора, смущенная увиденным и не догадываются о том, что она осторожно возвращается в коридор, накидывает на плечи пальто и, перекинув пакет из одной руки в другую хлопает дверью чуть сильнее, чем стоило бы, ярко обозначая свое присутствие. Когда она входит в кухню её сын вытирает полотенцем сухие руки. Сохо поспешно кланяется, подскочив с кухонного дивана, на котором только что сидел. — Доброе утро, госпожа Ли, — мямлит он и она не может сдержать улыбку. — Думаю, тебе стоит звать меня тетей, — говорит она осторожно, — раз уж вы с Гонхи встречаетесь. Гонхи издает сдавленный звук, похожий на всхлип и краснеет так сильно, что красными у него становится и уши, и шея, и ключицы. — Мама, — лепечет он, она вздыхает в ответ и принимается доставать из холщовой сумки купленные продукты. Через сорок минут домой возвращается отец Гонхи. Он, вроде бы, настроен доброжелательно, они с женой обговаривали это всю неделю и недолго прошедшей ночью — о том, что они не будут давить на Гонхи и на его партнера, что вся беседа пройдет в спокойной дружеской атмосфере и это крайне желательно, потому что они не винят Гонхи в том, что он чувствует и в том, что он встречается с мужчиной, да, они против этой связи, потому что они беспокоятся за сына и они хотят быть уверены, что Гонхи осознает, что он делает и что Сохо осознает, что он делает, и что они относятся друг к другу серьезно, раз уж так вышло, что они влюблены друг в друга. Конечно, родителям Гонхи хотелось бы, чтобы Гонхи прекратил эти отношения, нашел себе девушку и стал бы встречаться с ней, как любой другой молодой мужчина, но они не могут заставить его сделать это, потому что Гонхи уже взрослый и волен сам принимать решения. Его родители просто хотят поговорить и убедиться, что их связь, раз они не могут повлиять на нее никоим образом, не принесет Гонхи неприятностей, только и всего, но они все равно нервничают, не зная, как начать разговор и эта нервозность лишь усиливает волнение Гонхи и тем более волнение Сохо, у которого из-за переживаний все как обычно начинает валиться из рук. — Я поменяю, — говорит Гонхи со вздохом, когда Сохо роняет палочки, мама Гонхи думает, что в следующий раз, возможно, она сразу же принесет для Сохо запасные палочки, чтобы никому из них не пришлось лишний раз ходить на кухню, доброжелательно улыбается Сохо и спрашивает, стараясь, чтобы её вопрос звучал непринужденно: — Когда вы начали встречаться? — спрашивает она. — Весной, — говорит Сохо. — Кажется в сентябре, — говорит Гонхи. Она улыбается им прекрасно понимая их волнение и ей кажется милым, что они так смущены происходящим, хотя она сама смущена не меньше. Она прекрасно понимает, как им обоим сложно отвечать даже на такие простые вопросы, поэтому она старается, чтобы её вопросы звучали дружелюбно, не допрос — просто беседа, она спрашивает не только о них двоих и об их отношениях, но и об их совместном быте или о работе Сохо или Гонхи, об их общих друзьях и о том, чем они занимаются в выходные. Они прячут между бедер накрепко сцепленные в замок пальцы, она делает вид, что не видит этого и её супруг делает вид, что не видит этого, они спрашивают их о планах на будущее, насколько они серьезны по отношению друг к другу в такое время, когда гомосексуальные связи осуждаются в корейском обществе. — Мы достаточно серьезны, — говорит Гонхи и мягко улыбается взглянув на Сохо, и на одну эту секунду мать Гонхи видит в глазах своего сына бесконечную любовь к мужчине, сидящему рядом с ним, так, что у нее почти перехватывает дыхание от этого взгляда. — Как твои родители относятся к вашим отношениям, Сохо? — спрашивает отец Гонхи и Гонхи, опускает ладонь на колено Сохо, закрывая его своей рукой, защищает — думает мать Гонхи, он защищает Сохо, пусть даже неосознанно, но он оберегает его, потому что любит. — Они консервативны, — говорит Сохо сдержанно, мать Гонхи сжимает ладонь своего супруга безотчетно сплетая их пальцы. — Они страшно злились, — бормочет нерешительно Гонхи. — Гонхи… — шепчет старший. — Что такого? — злится Гонхи. — Отец Сохо жутко кричал, когда узнал о том, что Сохо-хён встречается со мной, угрожал ему, что откажется от него, если хён со мной не расстанется… — Этого не произошло, — поспешно успокаивает Сохо родителей возлюбленного видя, как вытягиваются их лица после услышанного, — он не отказался от меня, хоть мы сейчас и не общаемся. Но я созваниваюсь с мамой и вижусь со своей нуной, так что ничего страшного не произошло. — Это ужасно, — бормочет не сдержавшись мама Гонхи, — как родитель может отказаться от собственного ребенка из-за такого? Мы с папой Гонхи даже не думали ни о чем таком, когда Гонхи рассказал нам о вас, хоть нам и понадобилось много времени, чтобы хоть как-то принять это. Она продолжает хмуриться рассерженная и задетая услышанным, как любая мать тут же примерившая ситуацию на себя и решительно не понимает, как мыслят родители Сохо так поступая с собственным сыном, но разумно замалчивает собственное возмущение и переводит тему на что-то более нейтральное. Гонхи смотрит на нее с благодарностью. Они расспрашивают Сохо и Гонхи о том, как они начали встречаться, очень деликатно и поверхностно, не желая смутить ни одного из них своим интересом, о том, как они решили съехаться, о том, не раздражает ли Сохо то, что Гонхи ненавидит мыть посуду и о том, как они планируют свою будущую жизнь. Они разговаривают достаточно долго, чтобы получить ответы на почти все необходимые вопросы, не допрос — просто беседа и большинство ответов в конце концов их удовлетворяет. Они делают вывод, что хотя они все еще против их отношений, но не против Сохо и не против того, что Гонхи влюблен в него, раз уж так вышло. Они не станут им мешать или требовать их расставания, потому что Гонхи достаточно взрослый, а Сохо кажется достаточно серьезным в отношении их сына, так что это их дело как им двоим строить свою жизнь, главное, чтобы они оба несли ответственность друг перед другом — решают родители Гонхи. Они не озвучивают и половины из этого вслух, но кое-что все же говорят, давая понять свое отношение к сложившейся ситуации. Тем не менее итог этого разговора удовлетворяет всех их. Когда родители Гонхи получают ответы на большинство своих вопросов мама Гонхи поднимается с дивана в гостиной, составляет в шаткую стопку грязные чашки и просит, обращаясь к сыну: — Дорогой, помоги мне убрать со стола. Гонхи, красный, словно после интенсивной пробежки послушно собирает остатки посуды и спешит за матерью в кухню, где аккуратно составляет грязные тарелки в раковину. Она ласково улыбается сыну и мягко касается его плеч, вовлекая в короткие объятия. — Я люблю тебя, Гонхи, — говорит она отстранившись, видя, что он все еще здорово волнуется, хоть и разговор, ради которого они с Сохо приехали не был неприятным или тяжелым, — и это никогда не изменится, даже потому, что ты влюблен в мужчину, я хочу, чтобы ты понимал это. Я знаю, ты ждешь от нас с отцом немного другого решения, но сейчас нам действительно сложно принять ваши с Сохо отношения так, словно это нормально для нас, — предпочитает она говорить честно, — думаю со временем мы привыкнем к этому, но сейчас нам с твоим отцом нужно время точно так же как и вам с Сохо, чтобы научиться жить с теми новыми обстоятельствами, которые возникли в наших жизнях и я буду благодарна, если ты поддержишь нас в этом и не будешь сердиться, если я вдруг начну задавать тебе слишком неуместные вопросы, — смеется она в попытке немного разрядить обстановку и Гонхи улыбается ей почти расслабленно. — Это не значит, что мы относимся негативно к тебе или Сохо, — заверяет она, — это вовсе не так, я люблю тебя и Сохо хороший человек, который наверняка сможет о тебе позаботиться. Я вижу, как ты смотришь на него, Гонхи и раз вы с Сохо влюблены друг в друга — пусть так и будет, я не готова терять тебя из-за того, что любишь мужчину. Но я хочу, чтобы ты помнил, что ты всегда можешь обратиться к нам с отцом за поддержкой, и не нужно молчать, если у вас с Сохо в будущем может быть возникнут какие-то трудности, ведь такое случается у всех пар. Главное уметь разговаривать и хотеть слышать друг друга и тогда оказывается, что большинство конфликтов и не конфликты вовсе. Но если вдруг получится так, что тебе понадобиться наша помощь, какая угодно — мы с твоим отцом всегда на твоей стороне и ты должен знать это, хорошо? — Мама… — трет кулаками глаза Гонхи. — Мой дорогой, — смеется его мать, тянется к сыну и прячет лицо у него на плече. Потому что её глаза тоже полны слез. Позже отец Гонхи говорит, когда Гонхи и его мама возвращаются в гостиную. — Почему бы вам не прогуляться, — говорит он, — сегодня хорошая погода, а Сохо ни разу не видел город. Гонхи мог бы показать ему местные достопримечательности. — Думаю, это отличная идея, — улыбается мама Гонхи, — неизвестно, когда вы двое приедете к нам в следующий раз, а осенью в центре очень красиво. — Ты не против? — косится на Сохо Гонхи, Сохо улыбается ему: — Конечно, нет. — Тогда идите, — шлепает она сына по бедру, — и не вздумайте возвращаться до ужина, вернитесь голодными и уставшими, потому что я буду жарить красное мясо. — Побольше красного мяса, — хихикает Гонхи, она ерошит ему волосы, когда провожает сына и его возлюбленного в коридор. — Надень шарф, Гонхи, — велит она, — у тебя слабое здоровье. — Я же уже не маленький, — ворчит Гонхи натягивая кроссовки и выходит на засыпанное золотыми осенними листьями крыльцо, подставляя лицо долгожданному осеннему солнцу. — Тетя, — шепотом зовет Сохо, когда они всего на несколько секунд остаются в коридоре одни. Лицо у него красное от смущения, но мать Гонхи все равно в очередной раз отмечает какой он красивый и Гонхи явно повезло с таким красивым парнем, как Сохо, — спасибо вам. И покраснев еще больше он торопится вслед за Гонхи на улицу, оставив её в залитом электрическим светом коридоре, задумчивую, но внезапно счастливую от того, каким солнечным и светлым выдался сегодняшний день. Напевая себе под нос она возвращается в дом, чтобы продолжить заниматься хозяйством. Они возвращаются домой как раз к ужину, уставшие и продрогшие, и торопливо несколько раз целуются, прижавшись к входной двери так, чтобы их не было видно ни из дома, ни с улицы, прежде чем войти. — Так вкусно пахнет! — оповещает своим громким голосом Гонхи о своем появлении, его мать выглядывает в коридор, велит: — Вымойте руки. Они хихикают и толкаются у раковины в туалете на первом этаже, когда моют руки и потом, за ужином, украдкой переглядываются, словно два подростка, пока мать Гонхи не шикает на них и не просит вести себя приличнее, потому что они оба подают отвратительный пример младшей сестре Гонхи, тогда они затихают, а после ужина торопятся наверх, чтобы принять душ, потому что они оба устали и вспотели после активной прогулки. — Я первый в душ, — говорит по-привычке Гонхи, хотя им и нет нужды делить ванную в доме его родителей, но сегодня он хочет принять душ в комнате Хисон, просто чтобы они могли болтать, пока Гонхи, а потом Сохо, моются. — Хорошо, — решает не дразнить его Сохо, когда они заходят в спальню. Гонхи захватывает на ходу чистое полотенце, заботливо оставленное его мамой на прикроватной тумбочке и спешит в ванную, не обращая никакого внимания на аккуратно застеленную постель, на которой, свернутое в ровный прямоугольник лежит запасное одеяло и подушка. Намного позже, когда мама Гонхи идет в ванную на втором этаже перед тем, как лечь в постель, она слышит счастливый звонкий хохот своего сына в комнате Хисон и это заставляет её сердце болезненно сжаться в груди, от ощущения бесконечного счастья за то, как счастлив её ребенок. «Может быть, все это не так уж плохо?» — вдруг думает она застыв посреди коридора, а затем спохватившись торопится в ванную, чтобы наконец умыться и пойти спать. Ей еще очень о многом хочется спросить сына и о многом хочется с ним поговорить, но она думает, что не будет ничего страшного, если она немного отложит все эти разговоры. В конце концов, у них еще будет на это время. Конец.