Громче

Когда шею Игоря опаляет горячим дыханием, тот вздрагивает и полустонет-полухрипит, не в силах произнести ничего вразумительного. Дракон облизывается и улыбается широко, глядя на то, как покраснели его уши, щеки, как он стыдливо прячет лицо в сгибе локтя, похрипывая на особенно глубоких толчках. Чистое искусство. — Какой же ты отзывчивый, — шипит он на ухо Грому, и тот несдержанно стонет, не поднимая головы. Слишком сильно хочется оттянуть его за волосы, заставить изогнуться в спине, чтобы стоны звучали ярче, громче, чтобы полдома Игоря знали, как тому хорошо, когда Вадим быстро вколачивается в него, чтобы крики Игоря перебивали скрип кровати и стук изголовья о стены, чтобы шлепки обнаженных тел терялись за скулежом. Игорь не умеет быть громким. Еще после их первого раза, такого неловкого, сбивчивого, неуверенного, Вадим шутил, что с его звучной фамилией это никак не вяжется. Гром должно быть слышно. Дракону хочется услышать, как Игорь полностью отпускает себя, как кричит до хрипоты, но пока такого счастья ему испытать не довелось. Кажется, крики Грома стали бы самой возбуждающей вещью в жизни Вадима. — Блядь, Вад, быстрее, — хрипит Гром, заводя руку назад и сжимая Драконову ягодицу. А тот довольно скалится и начинает двигаться еще яростнее, жестче. Игорь задыхается, руку на место возвращает и приглушенно скулит, утыкаясь лицом в простыни. Кажется, у него разъезжаются ноги, и Вадим поспешно перехватывает его за поясницу, притягивая к себе. — Боже, видел бы ты себя, — рычит он, чувствуя, как Гром сильнее сжимается, приближаясь к оргазму. — Видели бы тебя сейчас те придурки, за которыми ты гоняешься. Грозный Игорь Гром скулит, как последняя сука. Это становится последней каплей. Игорь напрягается всем телом, пачкая простыни и обмякая в руках Вадима, а тот вытаскивает все еще стоящий член, позволяя Грому упасть на простыни. Дракону всегда нужно больше, чем Игорю. Но обычно все останавливается сразу после того, как Гром впервые кончит — поэтому Вадим так старательно пытается оттянуть этот момент каждый раз. Только сегодня у него совсем другие планы. — Боже, это было… круто, — улыбается Игорь, все еще тяжело дыша, а потом бросает быстрый взгляд на член Вадима. — Давай я… — Не сегодня, куколка, — шепчет Дракон, осторожно, почти невесомо касаясь живота Грома и глядя, как тот поджимается. — Что? — изумленно выдыхает Гром. — Тебе понравится. Он осторожно касается головки опавшего члена, собирая остатки смазки, и Игорь шипит, изворачиваясь и цепляясь пальцами за простыни. — Вад, что ты… — Молчи, — жестко отзывается Дракон, и Игорь послушно замолкает. Касания почти невесомые, но даже они вызывают у Грома, слишком чувствительного после оргазма, яркие ощущения. Он дрожит, когда Вадим щекочет бока, тяжело вздыхает, когда тот проходится по лобку, не задевая член, издает нечто, похожее на писк, когда Дракон размазывает свою же сперму, вытекающую из ануса Игоря, по его бедрам. Когда Вадим осторожно обхватывает влажной от смазки рукой член Грома, тот всхлипывает. — Если будет больно, скажи. Больно не будет, Вадим об этом позаботится. Он аккуратно, совсем не сжимая, проводит рукой вниз и вверх, с улыбкой отмечая, что член чуть твердеет, слизывает с него белесую капельку, выбивая из Игоря новый вздох, и опускается к анусу, из которого уже почти перестала вытекать сперма. Стоит ему провести языком от поджавшихся яичек вниз, как Игорь крупно вздрагивает, сильнее сжимает пальцы, собирая в руках простынь и снова скулит. Вадим поднимает голову. Глаза Грома крепко зажмурены, он дышит тяжело, поджав губы, но пока ничего останавливать, кажется, не собирается. Собственный член стоит уже почти невозможно, хочется дойти до разрядки, но Дракон собирает всю волю в кулак, вспоминает годы тренировок выдержки и продолжает осторожно вылизывать Игоря, вслушиваясь в скулеж над головой. В какой-то момент звуки прекращаются, и Вадим даже пугается, голову снова поднимает, а потом улыбается, слыша приглушенный шепот: «Черт-черт-черт, Вад, пожалуйста, черт». Дракону так хорошо становится от того, как его касания влияют на Игоря, что он не сдерживается и оставляет короткий поцелуй на внутренней стороне бедра. И именно в этот момент он почти готов кончить, потому что Гром раскрывает рот и из его груди вырывается громкий несдержанный стон. — Боже, — выдыхает Вадим, ловя на себе испуганный взгляд Игоря. Тот словно сам боится того, какой звук издал, нервно сглатывает, колени пытается свести, а Дракон спешит его успокоить: — Это даже горячее, чем я думал. Гром снова возбужден. Он шумно дышит, комкает простыни, глаз от Вадима не отрывает. — Потерпи, — улыбается Дракон, приподнимая бедра Игоря и подставляя головку к пульсирующему входу. Игорь закусывает указательный палец, снова заглушая себя, и Вад хмурится, даже отодвигается немного. Гром в ответ на это скулит, ерзая по влажной простыни: — Вад, пожалуйста. — Не сдерживайся, Игорь, — серьезно просит Вадим, замирая. Гром широко раскрывает глаза, но руку все-таки убирает, снова пытаясь уцепиться хоть за что-то. А Дракон, довольно улыбнувшись, пододвигается ближе и наконец входит по собственной смазке. Игорь хорошо разработан, и Вадима ведет, когда тот стонет, стоит члену проехаться по простате. Как и просил Дракон, Гром больше не сдерживается. Он цепляется за подушку, за простыни, руки к Вадиму тянет, и тот переплетает их пальцы, продолжая двигаться сначала медленно, потом ускоряя темп, а после совсем срываясь, а у Игоря по щекам слезы текут, глаза закатываются, а изо рта вырываются уже настоящие крики. А Дракон сам разреветься готов от того, как хорошо. — Боже, да! — Игорь сжимает руку Вадима, запрокидывая голову и выгибаясь в спине. — Вад, не останавливайся! Дракон теперь точно не остановится. Не тогда, когда Игорь просит так… Они кончают почти одновременно, Вадим даже раньше немного срывается и доводит Игоря до оргазма пальцами. А потом падает рядом с ним, прижимает к себе и улыбается. Потому что этот день определенно войдет в список лучших в его жизни. Они лежат так в полном молчании, Дракон вслушивается в тяжелое дыхание рядом. Игорь теплый, даже горячий, и боже, он готов лежать так целую вечность… Тихий смешок вырывает его из раздумий. — Чего смешного? — хмурится он, внимательно разглядывая Грома. А тот качает головой, прикрывает глаза, продолжая тихо посмеиваться, его грудь дрожит от этого, и Вадим думает, а не свихнулся ли Игорь, когда тот наконец отвечает: — Да я просто подумал… и как я это своей бабушке-соседке объяснять буду? Он замолкает, прищуривается, разглядывая Дракона… А после тишину комнаты разрывает гулкий смех уже двух мужчин.