Двоичный код: переселенцы

      «Ну почему… Почему меня так морозит, чёрт бы тебя побрал?!»       Эррор не любил лечиться. Да и в данной процедуре никогда не нуждался, потому что антипустота всегда затягивала даже самые страшные боевые ранения. Но на этот раз дрожь в костях напоминала простой человеческий озноб. Такой, который глюку никогда прежде не доводилось испытывать. Тем более на протяжении уже недели!       Миры по прежнему стояли на месте, время шло, Найтмер не возникал, наблюдая за «перемирием» двух врагов, поскрипывая зубами на всю округу, а Инк… Инк продолжал рьяно допытываться. Разрушитель может с радостью и объяснил бы отчего чешет носом землю ежедневно, но каждая косточка в теле боролась за право справиться со своими проблемами в две руки. Именно со своими, потому что только Эррор имел доступ к сердцу мультиверса. И потому что только ему поручено было зашить все дыры, которые они после себя оставили. Неужели где-то моль проела новую плешь?.. Как минимум, оттуда поддувало сквознячком нулевой бесконечности… Пугающего места с его пугающими жителями…       Мысли сводили с ума. Руки тряслись, как у пропойцы, а зрение все сильнее сдавало позиции. Психосоматика. Доигрался, вашу мать!       Нервно покрутившись на месте после очередного обхода вселенных, в результате которого не было найдено ничего подозрительного, ошибка страдальчески взвыл в небо. Невозможно было найти прореху! Ну ее просто не было! Ни сегодня, ни вчера, ни неделю назад. А холод и ужас продолжал щекотать суставы и чертоги разума. И ладно, если бы кто-то ещё мог помочь ему с такой ответственной задачей, как блокировка границ мультивселенной, но только у этого скелета перед взором рождалась интерактивная консоль со всем необходимым.       Он больше так не может — решил, да провалился в зев портала, мгновенно оказываясь дома. Дома у Инка.       Дома у Инка… что интересно, Инк как всегда не один. Остановившись на пороге, глюк случайно поймал особенно интересную часть диалога…       — Я снами развратными разбрасываться больше не буду, — недовольно ответил Дрим Инку на очередную благодарность. — Дальше сам действуешь, как хочешь.       — Вообще без проблем! — легко согласился Инк.       Два дурака совсем не подозревали, что со сползающей с лица улыбкой за ними шпионят.       — А чего это мы так радуемся, а?.. — Друг отпил из кружки и зашелестел какими-то бумагами. — Я твоего сознания к его сну вроде не подключал.       У Эррора глазницы на лоб полезли. Он хотел было потопать, чтобы звездным стал известен факт его возвращения, но не успел, потому что художник вдруг выдал навеселе:       — Мы недавно переспали! — Его лицо, не трудно определить по голосу, озарила ещё более ублюдская улыбка. — Я же говорил, что сработает.       — Оу… — тихонько ответил хранитель позитива, которого эта новость почему-то не шибко обрадовала. — И как он?..       — Доволен, как мартовский кот. Теперь мы связаны более крепкими нитями, я уверен.       — Фух, а я думал, что ты…       — Ахуел.       Друзья вздрогнули, взмахнув взгляды в сторону дверного проема, где уже минуту коротило Эррора.       Глазницы Инка стали такими огромными, что в них при особом желании можно было бы просунуть по яблоку. В левом глазу завис восклицательный знак. Виновник торжества сгрёб рисунки и заметки Инка, которые полминуты назад перебирал, и со скоростью света испарился из помещения, оставляя любовников один на один.       Художник молчал, символы во втором глазу менялись крайне лениво, что значило — краска почти выветрилась. Однако ошибке было плевать на эту условность. Он желал получить хоть какие-то объяснения тому, что только что услышал. А хранитель ни капли не хотел что-то произносить, глядя мимо него.       — Я не так понял, чернильная задница? — вовсе не по-доброму осклабился глюк. Он прирос к месту и судорожно обдумывал всё снова и снова! Будто бы какая-то мелочь могла выскользнуть из внимательной головы.       — А я-то думаю, — зашипел разрушитель после их общей паузы, — чего это ты такой упёртый стал после этого… К твоему сведению, мне никогда ничего подобного не снилось! Ты думал я идиот?       — Руру, я не думал…       — Конечно не думал, зачем тебе думать?!       Разрушитель специально оставлял большие пробелы в своих монологах, чтобы Инк мог хотя бы попытаться объяснить свой проступок, но как только тот открывал рот, его разъярённо прерывали. Но ведь он знал, что если художнику и нужно что-то донести, то он будет делать это сквозь пот и слёзы. Но он этого, паскуда, не делал!       — Я думал, это произойдёт при других обстоятельствах! Но ты позволил себе…       — Эррор, пожалуйста, послушай. — Хранитель АУ вскочил с места, с ужасным скрежетом почти опрокидывая стул.       Ошибка быстро остановил его петлёй на шее и сердитым рыком.       — Меня с-сейчас Д-даже не так волнует т-То, ч-что ты не мог н-нормА-Ально поговорить и п-подождать! Т-так ты ещё и с-с-своему аномальн-ному др-дружку всё выкладываешь!       Обречённый взгляд пленённого обрёл свои стандартные белые зрачки. Он был так опустошен! Буквально за минуту Эррор проделал в его бездушной груди сквозную дыру, где теперь гулял сквозняк по имени «чувство вины». Но это было только начало…       — Ты от-тврат-тителен, Инк-к, — вдруг разочарованно выплюнул Эррор, лая глюками. — ХР-рани это у себя в чер-репушке до конца своих д-дней.       После он отворил портал, сбегая так же быстро, как и объявился. Душа скрипела от переполняющих его нутро противоречивых эмоций, мир перед взором искажался и сжимался до размеров крошечного колотящегося сердечка. Ещё никто и ничего не окунало разрушителя в настолько испепеляющий стыд, в который погрузил его самый близкий монстр. От животного гнева некуда было девать косточки, он брёл по антипустоте, постепенно стачиваясь, как карандаш, падая на колени. Инк не мог так глупо поступить. Так грязно. Он не мог советоваться об этом с идиотом-Дримом. Он не мог заставить его почувствовать себя так гадко после того, как столкнул в буйный поток эйфории. Он не мог… Да почему вообще Эррор защищает своего врага?!       В черепе билась одна простая истина — как только начинаешь верить, так сразу же в затылке оказывается хоррорский тесак. Что тогда на крыше в Укрытии, что вчера вечером. И если нельзя верить, то что же остаётся?.. Всего перезагрузок было пять, и длился сей сеанс на протяжении четырёх часов. Ни одна из них не привела скелета в чувства. Как больно иметь душу и все эти проблемы, вроде социофобии!       — Да скормил бы её волкам, да и дело с концом… — Как только с его уст слетели эти слова…       Треск. Рёв земли. Внезапно уходящий из-под ног горизонт. Последний раз он так вопил, когда волчица перегрызла ему конечность.

«Как не проси смерти про себя, но ты попробуй это ей в глаза скажи…»

      До боли знакомые ощущения, восставшие в памяти ужасом. Он даже не успел вспомнить о том, что такого произойти больше не должно было. Успел только испугаться.       — Нет, нет, н-нет!       Эррор, едва ли что-то видящий в своей ауре помех, скользил по склону, силясь зацепиться острыми фалангами хоть за что-то, но «пол» антипустоты по прежнему был гладок, подобно плитке. Для него скелет был крохотным насекомым, которого заперли в банке и стали трясти.       Дестрой знал, что так всё и закончится. За ним шли уже давно — он чувствовал это своими сбоящими конечностями и чутким копчиком. Озноб знаменовал возвращение смерти. Той самой зловещей силы, что не так давно объединила двух заклятых врагов, которые сегодня просто-напросто рассорились. Быть может, самим Создателям не понравилась их перепалка?..       Тем не менее, глюк продолжал кричать, словно кто-то мог услышать его жалобный вой.       — Пом-мОгите! ИнК-к! И-инк!       Но он был здесь совершенно один… и если его тело все-таки провалится в пасть раскола, то падать будет тоже один…       — Аргх! — захрипел он, жмурясь от боли в стёсанных костях. — Звёзд-ды, з-з-звёзды, звёз-ды…       …один будет блуждать по лабиринтам бесконечных копий до боли знакомых локаций.       Нужно ли стремиться пережить новое падение? Заправить грохот мира за пояс, принять участие в круговерти из смертей своих собратьев, которую ему любезно предоставят теневые твари? Импрув. Импрув встретит его там почти с любовью… И с какой стати он сейчас про него вспомнил?       — Уроды! — рычал задыхающийся разрушитель, который уже ничего перед собой не видел.       Так и умрёт, потому что никак не сможет противостоять врагам один. Не часто столп мультивёрса может почувствовать себя слабым мальчишкой.       Но в отдалении раздался голос…       — Эррор…       — Нет, н-нет, НЕТ, я не отдам! — метался, как в бреду глюк.       — Эррор.       — Не отдам душу, уродцы!       — Эррор!       Распахнув зажмуренные глазницы, разрушитель не сразу понял что происходит, где он находится и кто пытается с ним связаться. Но у этого «кого-то» голос ужасно походил на Инка…       — Раду…жный?       Руки тянулись к свету, на почти что родной голос. Хотели обхватить его кости, сжать до мельтешащих ошибок, подавиться сопротивлением гаптофобии, никогда больше не отпускать. И когда пелена прошла, Эррор наконец шокировано выдохнул. Он лежал на полу родной пустоты… Поверхность больше не дрожала и не подбрасывала своего обитателя. Над головой вновь зазвенел знакомый мужской, но довольно высокий голос:       — Бедный, весь череп себе расчесал.       Его разбавлял более низкий женский:       — Бери в охапку и пошли. Ты знаешь, где этот твой?.. Как там его…       Мужской голос отвечал ей с фальшивым смешком:       — Нет, Робби, что ты. Сначала этого нужно привести в чувства.       По носовой кости шлёпнуло что-то мягкое, а перед глазами вверх тормашками появилась чужая насупленная морда. Взметнувшись на дрожащие ноги, Эррор понял, что совсем не чувствует ими землю. Что прекрасно к ней притягивается, так это задница!       Напротив, заметно отличаясь в росте, задумчиво на него глядели два незнакомых существа: скелет в каких-то ошметках ткани и… странная Тэмми?       — Тебя не учили не касаться Эрроров? — спокойно спросил скелет с пятном на щеке, смутно напоминающий Инка.       Кошка с черными, как смоль волосами, собранными в небрежный пучок, вмиг оскалила остренькие, как иглы зубки.       — Ненавижу этих недотрог! Вечно все им не так!       Но товарищ лишь покачал головой на её вздёрнутый к потолку носик.       Разрушитель моргал, а галлюцинации все не проходили. Пол под пальцами стал таким холодным, что кости покрыл горячий пот. Такого приёма своего сознания он ещё не видал…       — Хэй, Эррор, — позвал костяной незнакомец. — Прости, что напугали, но нам нужна ваша помощь.       Глюк вздрогнул, хмурясь. Что-то в образе этого чудака было знакомым. Таких потрёпанных Сансов он не видел давно. Одёжку скелета составляла грязная белая футболка, коричнево-фиолетовый шарф, широкие кофейные брюки, подобранные явно не по размеру, какой-то болотный плащ, похожий больше на плотную штору и… пустой пояс на груди. Инков органайзер. Ну просто сборная солянка из разных видов тряпья. Даже измученные фелловские кеды выглядели, как худшее дизайнерское решение.       — В-ваша?.. — переспросил Эррор. — А вы В-Вообщ-ще кто? — Он продолжал безбожно лагать, даже не пытаясь встать на ноги или попробовать применить магию. Почему-то ему показалось, что он уже куда-то провалился и пути назад нет.       Кошка, которую, по всей видимости, звали Робби, хмуро покосилась на своего друга, и тот показал ей «класс» большим пальцем. Не самый убедительный жест, но она умерила свой пыл.       — Я забыл, что наверняка не очень похож на старую версию себя. Виноват. — Отряхнувшись от пыли, которая действительно была на нём в приличном количестве, скелет расставил ладони в стороны и фальшиво улыбнулся.       — Я — это Импрув!       Брови-дуги вспархнули вверх от изумления. Коленки затряслись. Так этот говнюк жив?!       — Пускай не такой, как раньше, — тихо добавил он и указал пальцем вниз. — А это моя подруга Роббер — Импрув замялся, отводя взгляд, перекатывая вес тела с ноги на ногу. — Так вышло, что оказались здесь мы не по ошибке. И наш приход не с целью погостить. Я надеюсь, что вы с Инком сможете выслушать нас.       Слишком много событий. Несуществующие мускулы заходили ходуном под несуществующей кожей.       Новая перезагрузка не заняла больше получаса, но по ощущениям пришельцев, на самом деле длилась целую вечность.