Трансконтинентальный рейс Ландинум-Ревишоль

Я заснул и не видел снов. Сон мой был крепок и долог.       Проснувшись, я сел на диван. Протерев глаза, я увидел перед собой человека в сером полосатом костюме-"тройке». Он сидел на диване и читал газету, через секунду он перевел на меня глаза.       — Добрый день, позвольте представиться, Эрвин Хайнц Мюллер.        — Да конечно, очень приятно. Де’Колба-Медис Жан-Поль Филипп Даниэль.       — Так вы, значит, аристократ.        — Не совсем, я всего лишь полукровка, мой отец буржуа.       — Так, значит, не по поручение магистров вы тут. Нельзя ли поинтересоваться, зачем вы, латерский подданный, прибыли в славный Брион?       Называть Брион славным… этот гражданин идиот или тоже аристократ. Потому что они единственные получают выгоду от режима Канцлера.        — Хоть я и аристократ, но моё происхождение не помешало мне стать эпидемиологом.       — И зачем же аристократу заниматься медициной?        — Дело в том, что в наше время аристократы и буржуазия не входят в историю, а я желал прославить своё имя. Но что мы все обо мне, давайте поговорим о вас!       Время летело быстро под наш диалог. Мы пили чай и ели сладости, за окном уже стояла ночь, по окну барабанил дождь, и лампочки слегка потрескивали.       За время нашего разговора я узнал Эрвина чуть лучше. Это был мелкий чиновник, работавший в Министерстве Градопланирования, (точнее, смотритель Западного крыла хранилища второго уровня Центрального подотдела главного Брионского архива городского планирования), который оказался ярым патриотом. Жил он небогато, маленькая квартира на третьем этаже доходного дома, а с ним жила его больная мать.        — Так зачем вы поддерживаете режим? Вы не аристократ, вы не приближённый канцлера. Так почему?       — Ну ведь канцлер страну поднял с колен, и жить стало лучшее. В мире нас боятся и уважают.        — Куда поднял, Эрвин?! Сложно не подняться, имея кучу колоний, да на фоне мировой научно-технической революции. Но жить лучше не стало, это даже доказывать не надо, а в мире вас боятся только за наличие оружия на основе магии хаоса.       — Ну Баталон тоже имеет колонии и тоже может пользоваться достижениями науки, но он что-то не особо велик. И как это жить не стало лучше? За последние десять лет моя зарплата выросла вдвое, разве это не показатель? И нет, нас не за это боятся, а за то, что мы разгромили магфистов в Великой войне.        — Вы нашли с кем себя сравнивать! По Баталону Второй рейх прокатился катком сильней всех, это чудо, что там жить пусть трудно, но возможно. Вы смогли подсчитать свой доход вплоть до гран, но не знаете, что такое инфляция! А что касается магфистов... хаоситовые бомбы сбрасывали на их города вы! Четыре снаряда на четыре города, которых больше нету. Так что вы немногим лучше Рейха.       Эрвин набрал воздух в легкие, чтобы возразить, но не смог найти слов. Он повернулся в сторону окна и задумался. Думал он долго, несколько раз вновь начиная говорить, но замолкал ещё до первого слова. Тут я не выдержал и продолжил.        — Вы говорите о хорошей жизни в Брионе. Так скажите мне, Эрвин, правильно ли государство поступает с больными хворью?       — Эм… Но, Филипп, это выглядит жестоко, но позволяет быстро локализовать вспышки и уменьшает общее количество жертв! В вашей Латерии эпидемия до сих пор бушует, а в Брионе почти восстановилась прежняя жизнь!       — Бросьте! Видел я, в каком состоянии ваши города, какая там прежняя жизнь! Ну, а цены на продовольствие? Ведь надо сплотиться в тяжёлые времена, так почему канцлер не снизил таможенные пошлины на продовольствие?       — Э… м… Ну как же, времена тяжёлые и денег нахватает.        — Но ведь денег хватает на реконструкцию дворц…       — Внимание, поезд прибывает на станцию Победоносную города Гиндербург.       Спор наш мог затянуться, но, похоже, это была остановка Эрвина, он быстро собрал свои небогатые пожитки, натянул шляпу и пальто, а в руку взял чемодан. Напоследок он повернулся ко мне и сказал;       — До свидания, Филип, может, когда-нибудь ещё встретимся!       Он вышел из купе и закрыл за собой дверь. Голос его звучал задумчиво и неуверенно, похоже, наша беседа будет долго отзываться в его голове.       Я отхлебнул чаю и кое-что понял. Чай «Беседа» — гениальное название для чая почему еще никто до меня не задумался над этим?       И тут поезд тронулся скоро городские пейзажи вновь сменятся полями. А я так и не узнал, зачем он сюда ехал.       В купе никто не зашел, что ж значит, буду один до следующей станции. Я постелил себе постель, выключил свет и начал засыпать.       Конец второго дня.