«…Юмор — тоже оружие души в борьбе за самосохранение. Ведь известно, что юмор как ничто другое способен создать для человека некую дистанцию между ним самим и его ситуацией, поставить его над ситуацией, пусть и ненадолго»
***
— Мне девятнадцать. Н-да, — Питер почесал щёку. — Но так ведь не скажешь, верно? Знаете, мне с каждым разом становится сложнее доказывать свой возраст. В зале послышались лёгкие смешки; Питер счёл это хорошим знаком, что можно продолжать. Ещё с детства он не очень любил публичные выступления, хотя в средней школе был записан в театральный кружок, но, опять же, — ради Мишель. Она безапелляционно заявила тогда, что Паркер заменит заболевшего Кевина. Вот как раз в то время Пит открыл в себе эту особенность: в минуты необычайного волнения его защитной реакцией становился юмор, словно сама психика решила над ним подшутить. Иногда это выходило боком, как, допустим, встреча с грабителями в магазине ночью, когда он вместо того, чтобы отдать последние деньги, начал обстёбывать их маски с изображением комиксных героев; лишь по счастливой случайности мимо проезжала патрульная машина, а иначе Питер был бы уже не жилец. Нэд представил его зрителям как нового участника коллектива и попросил, конечно же, с юмором, отнестись к новобранцу более лояльно. Питер ещё раз окинул взглядом зрителей, сидевших за небольшими круглыми столиками. Вся атмосфера напоминала собой маленький камерный театр, в который его однажды привела Мэй. Она старалась воспитывать в племяннике чувство вкуса, и надо отдать ей должное: у неё это получилось. Питер был одним из немногих людей среди его ровесников, кто мог отличить живописца Мане от Моне, и он частенько потешался над Флэшем, когда тот делал круглые глаза на уроках истории искусств. Публика здесь действительно была разнообразной: много молодых парочек, явно на свидании; небольшие компании друзей; одинокие персоны тоже присутствовали. — А кто-нибудь знает, как надо выглядеть в девятнадцать? — Питер присмотрелся и увидел, что часть зрителей с улыбкой машут головами. — Никто не знает? — он наигранно удивился. — Просто я пытался. Честно пытался выглядеть посолиднее. Ну… Хотя бы на двадцать один. Это такое грёбанное преимущество — привет, бары с выпивкой, — Пит помахал рукой. — И да, я как-то буквально недавно хотел устроиться на подработку. Мне отказали со словами: «мы не принимаем малолетних». На что я ответил: «Эй! Мне пятнадцать!». Зрители взорвались хохотом и зааплодировали. Качая головой, Питер печально добавил: — В наш век всеобщей толерантности существует дискриминация по возрастному признаку — а я думал, хуже уже не будет. Питер улыбнулся и тряхнул непослушной чёлкой, довольный реакцией слушателей. Он припомнил давний психологический приём: если тебе страшно выступать, то отыщи в зале одного человека и представляй, что обращаешься только к нему. Это действительно срабатывало раньше — в школьном театральном кружке, должно было сработать и сейчас. Добрые глаза девушки за столиком во втором ряду сделали своё дело: Питер расслабился и начал свой монолог о собственной жизни, со своими взлётами и падениями. — Хотя, мне частенько говорили: «Питер, тебе пора повзрослеть», вот я всё стараюсь. Знаете, поделюсь сейчас немного личным, семейным. Не тяжёлым, просто интересным. Значит, я живу с шестнадцати лет один. Так сложились обстоятельства. И, естественно, сначала после оформления эмансипации было трудновато. Во-первых, я сменил много мест работы. И знаете, какая была моя любимая? Питер сделал паузу и прошёлся по периметру сцены, ощущая взгляды, провожавшие каждое его движение. — Никогда не догадаетесь, — он хитро прищурился. — Выгул собак. — В зале кто-то присвистнул. — Вы оценили, да? — обратился Пит к публике. — Собаки меня так-то любят. По крайней мере, мне сказали, что, если пёс напрыгивает на твою ногу и начинает странно дёргаться, это признак доверия… кхм… Короче, было у меня много-много собак: от шпицев до доберманов. Причём одновременно. Вы представляете эту картину? Мне шестнадцать, и я со всей этой сворой прогуливаюсь по Пятой авеню, — он живо изобразил, как тянет воображаемых собак за поводок, и даже пару раз споткнулся для достоверности. — Это полбеды, но вот если какая-то псина сорвётся и убежит, а у тебя в руке ещё с десяток таких… Поверьте, эти ребята до жути компанейские, и остальные не замедлят последовать примеру. Помещение наполнилось смехом, и Питер ловил каждую эмоцию из зала. Первые минуты знакомства прошли на ура, и Паркер окончательно расслабился, продолжив рассказывать про свои многочисленные неловкие ситуации. — … а потом эта старушка попросила перевести её через дорогу. Так что прошлась она, как королева Британии, в сопровождении корги. В общем, ребята, обращайтесь, доставлю в нужную точку города с особыми привилегиями, — он раскрыл руки на манер приглашающего жеста. — Есть желающие? Компания парней за первым столиком дружно озвучила своё согласие. — Вау! Вот и первые клиенты. Но учтите: под «привилегиями» я понимаю исключительно собачье сопровождение, а то мало ли, — воодушевился Питер. Он оглянулся и увидел довольное лицо Нэда, тот показывал ему большой палец. — Но были и минусы, конечно. Я не особо умею готовить. Да и тётя раньше не баловала. Помню, пришёл я с учёбы, жуть какой голодный, а дома меня ждал дым по всей квартире и запах подгоревшей еды. Но зато мы с Мэй поужинали потом в тайском ресторане. А сейчас я сваливаю в кастрюлю всё, что нахожу в холодильнике. Вот вам бесплатный совет от меня: если на куске мяса что-то напечатано, значит, его нужно предварительно избавить от упаковки. О, и ещё один ловите: если вдруг у вас случайно… СЛУЧАЙНО, — Питер комично выделил голосом это слово, вращая глазами для убедительности. — Загорелась плита, тушить её маслом — идея так себе. Вскоре он решил рассказать, как сам чинил проводку в квартире и чуть не оставил без света весь Квинс. Зрители принимали его радушно, иногда Питер выбирал кого-нибудь из зала и уже общался напрямую: что-то спрашивая или обсуждая. Отведённое время закончилось, и Питер, чуть склонив голову, попрощался с приятной публикой. Он вышел со сцены и почувствовал лёгкий хлопок по плечу от Нэда: друг его обнял и поспешил к зрителям заканчивать сегодняшнее шоу своим монологом. Паркер плюхнулся на выцветший диван в их совместной зоне отдыха. Это был необычный опыт, и он пока не понял — стоит ему продолжать или нет. Через занавес он слышал, что Нэд что-то говорил, зрители смеялись, но ощущалось это всё как не с ним. Питер всматривался, как невесомые пылинки кружились в искусственном свете софитов и вспоминал, как нервничал перед своим дебютом. Его тогда ощутимо потряхивало — нервное напряжение брало своё, но Пит старался не поддаваться этому чувству. Вроде получилось неплохо, но он хотел ещё узнать вердикт лучшего друга.***
После Нэд заверил, что всё прошло хорошо, хоть Питер в этом сомневался; ему казалось, что он нёс сплошную околесицу; кому будет интересно слушать, как вчерашнему подростку пришлось преодолевать все тяготы так не вовремя начавшейся взрослой жизни, пускай это было действительно смешно и стёбно местами, но больше для самого Питера, чем для чужих людей. Впрочем, публика была довольна, часто смеялась, и Питер чувствовал в тот момент подъём и эйфорию. Уже позже, когда бурный коктейль адреналина перестал выплёскиваться в кровь, осталось только чувство опустошения и неуверенности. Прокручивая в голове свой монолог, он сто раз представлял, что мог выступить в разы лучше; его перфекционизм расцветал новыми красками, совсем не давая расслабиться. — Это всего лишь хобби. Ты должен ловить кайф, а не загоняться, — Нэд, как всегда, не дал ему долго рефлексировать. — В следующий раз попробуй рассказать о чём-нибудь повседневном и обыграть это в своей манере. — О повседневном? — не понял Питер. Разве он только что это не сделал? — Ну, да. Я имею в виду, посмотри новости: в мире и стране постоянно что-то происходит. Паркер думал, что «следующего раза» не предвидится. Но поддержка Нэда много значила, и, возможно, у Питера всё же вышло не так уж и плохо. Присмотреться к повседневным новостям — это был странный совет, но Питер решил попробовать. Нэд сам давно выступал, и теперь имел определённый статус и имя в данной среде, а новичку Питеру ещё предстояло окунуться в эту субкультуру. До следующего выступления оставалось две недели, поэтому он решил, что подготовкой займётся через несколько дней. Этим вечером, после шоу, он не спешил домой. Прогуливался по любимым и знакомым улочкам, заскочил в закусочную за углом. Почему-то ему так захотелось большой и сочный бургер, и чтобы побольше сыра и солёных огурчиков. После смерти тёти Мэй Пит окончательно плюнул на правильное питание. Хотя и она не отличалась особыми кулинарными талантами, как раз про этот кусочек своей жизни он и решил поведать со сцены сегодня. Как же он любил вспоминать те времена, когда они вместо домашних посиделок на кухне шли в ближайший ресторанчик. Питер прикусил щеку изнутри и отогнал непрошенные воспоминания. Очень хотелось вернуться в беззаботное детство, когда у тебя из проблем разве что ближайший тест по химии или же невозможность сходить погулять, так как тётя наказала за вовремя не убранную квартиру. Сейчас бы он с удовольствием исполнял просьбы Мэй, пусть и занудные походы по магазинам и мытьё посуды; даже такие повседневные дела роднили его с прошлым. Но прошлое отдалялось от него так зримо, превращаясь в маленькую точку на горизонте его сегодняшней жизни. Он хорошо смог замаскировать стендапом свои страхи, неуверенности и первые робкие шаги во взрослую жизнь, но как это было в реальности, лучше не вспоминать. Чаще всего подростки отчаянно ищут самостоятельности, пытаясь доказать всем и вся, что они уже взрослые. Но как раз мир взрослых с трудом принимал в свою иерархию: ты либо ребёнок, либо взрослый, а оказаться на перепутье с полной жизненной корзиной прав и обязанностей оказалось сложной ношей. Но Питер справился. Он был рад выбраться из этой засасывающей как трясина неопределённости. И, всматриваясь сейчас, как оживает вечером его любимый город, подсвеченный огнями витрин и габаритными огнями машин, он думал, что не зря прошёл весь этот путь. Он определённо сделал его сильнее.***
Питер решил всё же последовать совету Нэда, только вот, какие конкретно повседневные истории можно было задействовать в следующем выступлении, он не понимал. Пришлось заняться просматриванием новостей. Как давно он этого не делал. Паркер не стал заморачиваться и включил первый попавшийся канал. В вечерний прайм-тайм ведущая вещала что-то о том, что политическая борьба за высший пост в стране идёт полным ходом, и что кандидат от демократов — Тони Старк — всё больше и больше набирает себе очков. Политикой Питер мало интересовался, для него все эти конгрессмены, министры и губернаторы были на одно лицо. Самое главное, чтобы они работали на благо общества, и простым людям от этого было никак не хуже, а только лучше — больше от людей, наделённых властью, ничего не требовалось.***
Тони Старк был нетипичным кандидатом в президенты, поскольку являлся выходцем из обеспеченной семьи, что уже не роднило его с простым народом и добавляло ещё больше препятствий на пути к желаемой должности, ведь в общей своей массе люди не любят богачей и редко спускают им их промахи и ошибки. Его отец Говард в своё время сколотил огромную корпорацию, специализирующуюся на военных технологиях, вернее сказать — Старк Индастриз являлась почти монополистом в поставках вооружений для нужд армии США. Долгосрочные военные контракты обеспечили процветание компании на многие годы вперед. К семье Старков было неоднозначное отношение. Сам Говард был нелюдимым человеком, поэтому интересного о нём в общественном поле было известно не так уж и много, чего не сказать о его сыне — Тони. Старк-младший с юных лет проявлял недюжинные способности в инженерии и механике. В четыре года он построил свою первую монтажную плату, в шесть лет — первый двигатель v8, а в семнадцать лет он уже закончил с отличием МТИ. Но наследник семьи Старков был знаменит не только этими талантами. Он, в отличие от своего отца, привлекал много внимания к своей персоне и отлично работал на публику. Его любила жёлтая пресса, так как Тони в юные годы довольно часто попадался в объективы папарацци, занимая первые полосы скандальных изданий. Подчас гениальность в нём сочеталась с бесшабашностью. Но после гибели в автокатастрофе главы корпорации и его супруги весь мальчишеский пыл Тони угас. Нужно было принимать взрослые решения. Гулянки и путешествия были отодвинуты даже не на второй план, так как пришлось брать бразды правления в свои руки. Но на удивление он справился, и, что самое главное, со временем развернул вектор компании совсем в другом направлении, совершенно отличном от того, в котором работал и процветал его отец. Военные технологии остались в прошлом, Старк разорвал большинство контрактов с Пентагоном, а вместо этого сосредоточился на биотехнологических протезах и инновационной медицинской технике. Неизвестно, что способствовало такой перемене, но Старк Индастриз от этого почти ничего не потеряла: капитализация удержалась на прежнем уровне, а акции лишь немного просели, но вскоре поползли вверх, намекая, что инвесторам не стоит упускать такой лакомый кусочек. Компания отыграла всё назад и даже укрепилась на рынке, заняв при этом свободную нишу. Как показал тот случай, Тони Старк оказался на редкость целеустремлённым и упёртым, ведь ему удалось не прогнуться под целую систему, выстраиваемую годами его отцом. Но это всё Питер узнал много позже, а сейчас он просто бездумно пялился на то, как молодой и харизматичный новоявленный политик оставлял позади себя почти всех соперников. Паркер даже не слушал, что говорил Тони. Он зацепился взглядом за нахальную улыбку, выразительные глаза и общий облик Старка — он излучал силу и уверенность, бескомпромиссность и харизму. Но вместе с тем в нём чувствовалось озорство, словно внутри него сидел ребёнок, который время от времени пытался заявить о себе. И всё это вместе представляло собой изумительный коктейль из противоречий, но очень притягательных противоречий. Питер не заметил, как перешёл с телевизора на ноутбук и открыл для себя «прекрасный» мир политического контента. До поздней ночи он пересматривал огромное количество каналов, от официальных до блогерских. И, кажется, он нашёл тему для своего предстоящего выступления. Тони Старк цеплял, приковывал к себе внимание и заводил толпу. Питер представил его на сцене их клуба и невольно рассмеялся. Если бы Старк был стендапером, то точно имел бы оглушительный успех.