Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают
***
Остывший кофе немного горчил на языке. Тони небрежно отставил недопитую кружку и устало откинулся в кресле. Он со своей командой битый час обсуждал, как лучше провести намеченные встречи в следующих пяти штатах. Предвыборная суматоха выматывала нещадно. Ведь теперь борьба шла за оставшиеся голоса, так как примерно треть избирателей традиционно проголосует за демократов и столько же за республиканцев. В красные штаты не имело смысла соваться, и Тони это знал, пусть и сначала хотел рискнуть, но Пеппер смогла его урезонить. — Нам не нужно на это тратить время. И не спорь! — Поттс пресекла попытку Старка как-то ей возразить. — Знаешь, иногда ты бываешь упрям. Прямо как… — она запнулась. — Ещё скажи, как осёл, — Тони широко улыбнулся. — Ты сам это сказал, — заметила она. — Видишь, я однозначно подхожу под символ нашей партии . Пеппер рассмеялась и шлёпнула Тони по плечу. Она думала, что привыкла к его шуткам, как он тут же выдавал следующую порцию. Сейчас главным было сосредоточиться на колеблющихся штатах, ведь не зря за оставшиеся голоса шла многовековая борьба. Опираясь на возрастные, расовые и религиозные особенности, каждая партия завоевывала новых сторонников в течение предвыборных гонок. Тони подкорректировал свою речь с учётом местных потребностей и проблем электората. Его соперник — член республиканской партии Стивен Роджерс, ратовал за семейные ценности и сильную мужскую руку во власти — в общем, придерживался консервативного направления. Независимые опросы показывали, что у его партии была ощутимая поддержка населения, и это неудивительно: Америка только на первый взгляд являлась оплотом прогресса и свободных нравов, а на поверку так и осталась пуританской страной. Особенно остро это ощущалось в глубинке: Алабама, Индиана, Техас. Почти весь юг принадлежал республиканцам. Но Старк не боялся трудностей. Да что уж говорить — трудности неизменно сопровождали его по жизни: смерть родителей, передел компании. И он, ещё будучи мальчишкой, волею обстоятельств встав у руля огромной корпорации, смог противостоять давлению и авторитету дяди. Обадайя дал чётко понять, что Тони нужен лишь для отвода глаз; он просто фасад, лицо, фамилия, и не больше. От Тони требовалось время от времени появляться на важных контрактных сделках, да и то, чтобы лишь поставить свою подпись. Тогда Старк не стал довольствоваться вторыми ролями и выиграл эту войну, хотя без потерь не обошлось, но он смог восстановить доброе имя его семьи и расширить деятельность компании. Продажа оружия террористам — это серьёзный промах, и никакие былые заслуги тут не помогли бы. Хорошо, что распространение этой информации успели остановить, и пресса получила только «официальные» данные, а иначе Старк Индастриз не отмылась бы от такой репутации. Поэтому трудности с президентской гонкой он считал вполне решаемыми. Дзынькнуло сообщение, и Тони тут же схватился за телефон. Питер в своей манере сообщал ему, как провёл сегодняшний день, и что скучает. Тони тут же ему ответил. Старк временами удивлялся сам себе — скажи ему кто пару месяцев назад, что он будет залипать в телефоне и обмениваться смайликами! Он посчитал бы это глупой шуткой. Но с Питером было всё иначе: он звонил, и Тони отвечал; у Тони освобождалось нескольких часов свободного времени — Питер всегда подстраивался. И Старк порой ловил себя на мысли, что на совещаниях и летучках он думает не об избирательной кампании, а о том, как Пит отчаянно к нему прижимался во время бессонных ночей, которых им катастрофически не хватало, как смотрел затуманенным взглядом или как слизывал кофейную пенку с губ, и как Тони его тут же целовал в эти губы. Однажды Питер заикнулся про Брюса Беннера и его статью, и в тот момент Тони окончательно убедился, что парень не просто привлекал его как сексуальный объект. Нет, проводить ночи вдвоём было неимоверно сладко, но помимо этого с Питом можно было обсудить новые открытия в научном мире или разработки Старк Индастриз, которые Тони продолжал курировать. Тони всё чаще казалось, что Питер напоминает его самого, но прежнего — молодого, дерзкого, с бьющим через край энтузиазмом. И в нём росло желание сделать что-то приятное для мальчишки, который, сам того не замечая, в этот период времени стал частью его жизни. Самой таинственной частью. Поэтому Тони решил сделать Паркеру сюрприз и познакомить его с доктором Беннером, ведь помнил, как тот хотел побывать на его открытой лекции. Когда они встретились, и Брюс пожал парню руку в приветствии, улыбаясь с добротой и даже немного смущенно, так как не привык к такому вниманию к своей персоне, глаза Питера светились от восторга, и Тони почему-то в тот момент ощущал себя счастливым. Это было почти забытое или, скорее, потерянное чувство. Я только освободилсяМы сможем увидеться?
К сожалению, нет: (Я уезжаю на встречу с избирателямиЖаль (Надолго?
Это займёт неделю точно Питер что-то ещё писал, но Тони почувствовал на себе взгляд. Пеппер все ещё находилась с ним в одном кабинете. Она сидела напротив, делая вид, что перебирала бумаги, хотя всё это время незаметно за ним наблюдала. — Всё в порядке? — она кивнула на телефон у Старка в руке. Тони немного поёрзал в кресле и убрал гаджет в карман. — Да. В полном. — Ты какой-то рассеянный в последнее время и дерганый. Мне стоит переживать? — Ну, не знаю. Может, градус напряжения растёт. Тебе так не кажется? Пеппер немного нахмурила свои идеальные брови. — Вообще-то мы на финишной прямой. Я могу нервничать. В конце концов, я не железный, — Тони сделал неопределённый жест рукой. — Это понятно, — мягко проговорила Пеппс. — Но ты не один. У нас целая команда. Мы все работаем на результат, Тони. И в итоге восточные штаты наши. Осталось немного. Тони чуть кивнул, задумчиво потирая ободок кружки. Осталось немного. А что потом? Нет, потом понятно. Если гонку выиграет он, то вот она, мечта и цель, к которой он шёл. Его жизнь почти не будет принадлежать ему… Пеппер заметила, что Тони ушёл глубоко в себя, вздохнула и перевела взгляд на панорамное окно. В закатном блеске солнечные лучи немного подсвечивали её медные волосы, делая цвет еще ярче. — Ладно. Но ты всегда можешь мне довериться. И если у тебя возникнут какие-либо проблемы, — она сделала паузу. — Всегда можешь обратиться. — Я это знаю, Пеппс, — Тони улыбнулся краешком губ. Потом нацепил на себя обычное выражение лица, когда хотел показать, что с ним всё отлично. — Тогда, — она встала, отряхивая и без того идеальный костюм. — Советую тебе хорошо выспаться. Наша поездка не обещает быть лёгкой. Тони проводил её до дверей и только после этого разблокировал телефон. Его ждало одно непрочитанное сообщение. Я, наверное, свихнусь за эту неделю Тони подумал про себя, что он тоже…***
Канзас встретил их испепеляющей жарой. Разгорячённый сухой воздух висел в пространстве дымкой, делая пребывание на улице просто невыносимым. Работы предстояло много, поэтому Тони засучил рукава — в прямом и переносном смысле. Ему ещё не приходилось работать, а еще быстро соображать мозгами в таком душном мареве. Он знал, что Стив был тут до него и, образно говоря, наследил, но разве Старки чего-то боялись? Сложно, непросто — это только слова. Отец не поощрял слабости, и Тони это хорошо запомнил. Говард был строг, расчётлив и холоден. Доброе слово ещё нужно было заслужить, и чаще всего Тони слышал упрёки и недовольства. Но всё это делалось во благо, как потом выяснилось. Старк-старший воспитывал в сыне лидера и видел в нём будущее своей компании. «Это твоё наследие, Тони», — говорил отец. Но не лично. Тони однажды нашёл старые видеозаписи и просидел в тёмной комнате рядом с проектором до самой ночи. Почему Говард решил записать это обращение — непонятно. Судя по дате, Тони на тот момент было пять лет. С одной стороны, было приятно осознать, что он что-то значил для отца, с другой — обидно и даже горько, что смог это услышать только после его смерти. Тони, может быть, и в президентство пошёл, чтобы доказать, что он чего-то стоит… Пребывание в южном штате было расписано фактически по минутам. Тони ещё раз оглядел себя в зеркале, поправляя галстук. Лёгкий серый костюм смотрелся на нем идеально, правда, он любил чёрный цвет, но в угоду жаркому климату пришлось выбрать более светлый оттенок. Кондиционер в номере работал на полную катушку, даря такую комфортную прохладу. Тони решил напомнить о себе Питеру, направив камеру телефона вниз, на ноги, делая очередное, уже традиционное фото выбранных им сегодня носков. Отправляя ему фотографию, Старк предугадал реакцию. Парень бурно отреагировал, заставляя почему-то сердце в груди сладко сжиматься. Подумать только! Когда-то Питер Паркер удачно и иногда не очень шутил про носки Тони с подмостков маленького клуба на окраине Нью-Йорка, а теперь просит у Старка конкретный образ. Внутренняя обстановка апартаментов-люкс напомнила ему частный дом невдалеке от Нью-Йорка, где он дожидался Питера. Та ситуация надолго отложилась у Тони на подкорке, иногда возникая в голове в ненужный момент. Ему, наверное, второй раз за всю жизнь так сносило голову. Но последствия первого он не помнил, зато второго — сейчас ему написывал, как скучает и ждёт. Дверь приоткрыл Хеппи, оповещая, что машина дожидается около главного входа. Тони быстро напечатал ответ и покинул гостиничный номер.***
В политике, как в бизнесе: держи ухо востро, действуй на несколько ходов вперёд, продавливай конкурентов, будь гибким. Тони отлично усвоил эту науку. Поэтому штат за штатом заручался поддержкой, пусть и не без труда. Он выступил в своём штабе, на местном телевидении и даже ответил на вопросы особо активных граждан. Большинство, конечно же, интересовали вопросы социальной политики. И некоторым даже было удивительно, что Старк выдвигался от демократов — от партии, которая ориентирована не на средний класс и состоятельных людей, а как раз наоборот, поддерживает бедные слои населения и лиц, которые живут за счет специальных пособий и выплат. Но Тони отвечал просто, что средний класс, в большинстве случаев, может сам о себе позаботиться, тогда как в стране полно тех, кому нужна поддержка государственного аппарата, поэтому бесплатное медицинское обслуживание, введение налога со сверхприбыли, увеличение бюджетных расходов — это прочный фундамент и основа прогрессивного общества. Старк не обошёл вниманием и меньшинства, ведь это тоже голоса, и не малые. Но не все в глубинке относились лояльно. — Получается, что вы поддерживаете «этих», — дама средних лет решила добить его своими вопросами. — Как вас зовут? — Тони посмотрел очень внимательно. — Синтия Аллен. — Миссис Аллен, — мягко начал он. — Я поддерживаю не этих, а людей. И уважаю их выбор и право быть с тем, с кем они хотят. Ведь самое главное — это любить человека. Вам так не кажется? Женщина ничего не ответила, а зал одобрительно молчал. Потом послышались аплодисменты. Тони улетал из Канзаса с чувством внутреннего удовлетворения, ведь он как кандидат в президенты и представитель своей партии приложил достаточные усилия для завоевания голосов колеблющихся штатов. Пусть здесь было немного потенциальных выборщиков, но ведь решающими могут оказаться даже несколько голосов. Родной Нью-Йорк встретил прохладным воздухом, запахом бензина с шумящих авеню и той непередаваемой атмосферой, являющейся спутницей больших городов, где ты вроде бы со всеми, но и один. Тони ехал забрать Питера; он чувствовал, что истосковался. Никакие строчки в сообщениях или эмодзи не могли заменить живого человеческого общения. А ещё тепло тела, сладких губ и тонких пальцев, так отчаянно цепляющихся за его плечи, когда Тони страстно и нежно любил Питера.***
— Старк высказался, что самое главное — любить человека, — Стив специально выделил это слово. — Ну, что ж, я не вправе спорить, тем более у него больше опыта… Тони нажал на паузу и с силой сжал переносицу. Чёртов святоша Роджерс! Иногда так хотелось по зубам ему дать. Хорошо, что он не высказывал эти мысли вслух при Пеппер. Их противостояние не обещало быть лёгким, но, кажется, Стив опять перешёл границу. Если бы они были в суде, то на слова, которые Тони только что услышал, его адвокат уверенно крикнул бы: «Протестую! Это не относится к делу». Почему? Почему этот долбанный идиот, этот солдафон продолжал принижать Тони, намекая на его прошлое. Даже не намекая, а иногда говоря открытым текстом. Наше прошлое определяет наше будущее Будучи военным в отставке, Роджерс привык делить мир и людей на чёрное и белое. Тони никогда не проводил эту чёрту. А ещё, Стив гордился тем, что добился всего сам: сначала армия, потом миссии на Ближнем Востоке и Северной Африке, а теперь глядите-ка — лидер республиканской партии. Даже удивительно, что на праймериз представители отдали голоса за него. Но Тони не собирался оправдываться. Он сделал для общества намного больше, ещё не баллотируясь, чем Роджерс со своей командой сейчас. — Тони, я прошу тебя! — Пеппер заметила у Старка воинствующий вид. — Не делай глупости. Глупости… О, нет! Тони много делал глупостей в своё время. За некоторые до сих пор прилетает. Но не сейчас. На провокации этого придурка он не поддастся. Просто Роджерс наверняка никак не мог забыть тот случай много лет назад. Это была какая-то конференция, связанная с новыми поставками вооружений для нужд армии США. Тони ещё выступал там; потом уже на банкете изрядно набрался, разговор перешёл на личные темы. И один юный капрал после совместного фото стал расспрашивать Тони, как ему удалось не пропустить ни одной модели Maxim. Тони отвечал искренне и без прикрас, чем больше воодушевлял молодого человека. Роджерс тогда осудил поведение Старка и капрала, заявив, что армия учит сдерживать свои порывы и желания. Тогда-то Тони и ляпнул: — Иисусе, как вы держитесь? Йога, мягкий джаз, бой на бонго, вагон травки? Хотя это даже больше заводит. Ей-Богу, полковник, нельзя лишать себя радостей жизни. А теперь Стив решил извратить его слова, которые он озвучил на встрече с избирателями. Но на самом деле, Тони говорил это не с целью эпатировать публику или кого-то спровоцировать. Просто он действительно так считал. Прожив достаточно, Старк понимал, что жизнь намного сложнее и непредсказуемее, и порой сердечные кульбиты могут завести туда, откуда нет возможности выбраться. Случившееся с Питером и с ним — прямое доказательство. Доказательство непреодолимой силы. Они провели вместе ночь после его возвращения. Заснули почти под утро. Питер разоткровенничался о прошлом, и Тони его поддержал. В рассветном мареве, пуская дым в приоткрытое окно, он вдруг по-настоящему осознал, что они оба поломанные жизнью и кое-как собравшие себя сами.