***
Элла шла в совятню, чтобы отправить письмо. Она накинула на себя тёплый голубой свитер, а на её ногах были серые штаны. Гостиная Слизерина была холодная, как никогда, поэтому жителям приходилось тепло одеваться. Девочка подумала, что потом пойдёт на кухню и попросит горячего какао. Она уже не раз была там. Эйвери с уважением относилась к эльфам, в отличии от своих чистокровных сверстников, а эльфы были так же милы с ней. Элла хотела остаться в Хогвартсе, чтобы найти информацию по Николасу Фламелю. Она разработала план, как проберется в запретную секцию. Перед Рождеством почти все ученики уедут домой, поэтому она не попадётся никому на глаза, кроме Филча. Меньше людей – легче дело. Для того чтобы попасть в эту секцию, надо было иметь разрешение, подписанное кем-либо из преподавателей. Элла знала, что никто ей такого разрешения не даст. А придумать что-нибудь очень убедительное ей бы вряд ли удалось. К тому же книги, хранившиеся в этой секции, предназначались вовсе не для первокурсников. Девочка знала по рассказам, что эти книги посвящены высшим разделам Темной магии, которые не изучали в школе. Так что доступ к ним был открыт только преподавателям и еще старшекурсникам, выбравшим в качестве специализации Защиту от темных сил. Миссис Эйвери она написала заранее краткое письмо, когда мама отправила печенье с шоколадной крошкой, которое Элла так любит.Мама, я останусь на каникулы в Хогвартсе. Хочу провести Рождество с друзьями. С любовью Ариэлла.
P.S. Спасибо за печенье!
Такое письмо миссис Эйвери совсем не обрадовало, но она понимала, что дочка растёт и ей пора обзавестись друзьями. Роза переживала из-за необщительности Ариэллы. Когда проходили мероприятия, все дети общались друг с другом, но не Элла. Она сидела в сторонке, тихо попивая напитки и что-то безразлично отвечая сверстникам. Родительница не раз подталкивала её на дружбу с Драко и остальными чистокровными детьми, а та отмахивалась, говоря, что не хочет с кем-то дружить. Сзади послышались приближающиеся шаги, гулкий звук которых разносился по всему коридору. — Ты поедешь домой? Элле даже поворачиваться не пришлось, чтобы узнать, кому он принадлежит. — Нет, Теодор, — поворачиваясь, ответила она. Перед ней стоял мальчик в сером тёплом свитере и тёмных джинсах. Его кудрявые волосы были привычно взъерошены. После того случая Теодор и правда неделю не отходил от Эллы. На совместных занятиях они сидели вместе. На завтраках, обедах и ужинах он сидел рядом или напротив девочки. Только вот она почти не разговаривала, в отличии от Теодора, тот старался говорить постоянно и при любой возможности. — Куда идёшь? — задал вопрос Тео, останавливаясь рядом с девочкой. — В совятню, — кратко ответила Элла без капли энтузиазма и какого-либо желания поддержать разговор. Теодор пожал плечами и перевёл взгляд на коробку, которую Ариэлла держала в руках. Заметив его взгляд, она пояснила: — Мама испекла печенье, — девочка открыла коробку и протянула её Тео, чтобы угостить, проявляя таким образом вежливость. — С шоколадной крошкой. — Нет, спасибо, — он поник и отвёл взгляд в сторону. — Позволишь мне пойти с тобой? Элла лишь пожала плечами. Медленным шагом они шли в башню для сов. Слизеринцы шли молча. Теодор выглядел грустным. Элла прокручивала в голове диалог, пытаясь вспомнить, что она такого сказала, чем обидела мальчика. Возле них царила напряжённая обстановка, даже Пивз бы смог её почувствовать. Когда ребята возвращались назад, Элла не вытерпела и всё-таки решилась спросить, что случилось: — Чем я тебя обидела? — резко бросила она, будто злится на него. — То есть... что случилось, я тебя чем-то обидела? — мягче повторила Эйвери. Тео некоторое время вглядывался в пол, полностью игнорируя собеседницу, но потом неловким движением поправил прядь волос, которая закрывала глаз и казалось вечность спустя, всё же ответил: — Мама, — он поджал губы и продолжил. — Она умерла, когда мне было восемь... Ариэлла встала в ступор. В её глазах читалась растерянность, а на душе скребли кошки, она не знала, что нужно говорить в таких случаях, да и как вообще можно поддержать другого человека, и от этого ей стало неловко. Эйвери точно не ожидала этого услышать. Не найдя ничего лучшего, Элла положила ему руку на плечо. — Прости, я не хотела затрагивать эту тему. Девочка всматривалась в глаза сокурсника, как будто пытаясь найти там подходящие слова. Тео медленно перевёл взгляд с каменного пола на Эйвери. — Тебе не стоит извиняться, — он попытался улыбнуться уголками губ, но получилось довольно криво. — Ты же не знала. — А я никогда не видела своего отца. Даже не знаю, что с ним... возможно, он... — Элла запнулась. — Ну ты понял, — отмахнулась она, не желая произносить слово «умер». Поняв, что она произнесла, девочка отвела взгляд в сторону и убрала руку с его плеча. Элла и сама не ожидала, что расскажет об этом, может, она почувствовала что-то вроде... долга? Ведь Теодор рассказал ей про свою умершую маму. Вместо слов Тео взял за руку Эллу в знак поддержки. — Я хотела пойти попить какао, — она с затруднением произнесла следующие слова. — Не хочешь пойти со мной? — Пошли, — улыбнулся Теодор. Эта улыбка была такой искренней, что Элла не удержалась и улыбнулась в ответ. Мальчик был рад, что Элла наконец приняла его дружбу, пусть даже только спустя четыре месяца.***
Рождество. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и вареного картофеля, десятки мисок с жареным зеленым горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки и башни из волшебных хлопушек. За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика. Вслед за индейкой подали утыканные свечками рождественские пудинги. Элла то посматривала на учительский стол, то наблюдала за окружающими. Её взгляд остановился на Хагриде. Тот без устали подливал себе вина и становился все краснее и краснее, и наконец он поцеловал в щеку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Эллы, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что ее цилиндр сполз набок. Эйвери тихо прыснула. Картина, которую она наблюдала, была до жути забавна. Она ещё не смотрела свои подарки, но уже отнесла их в комнату. На Слизерине было мало людей, которые остались на Рождество. Соседки Эллы уехали домой, поэтому комната была полностью в её распоряжении. Настал конец рождественского ужина, и девочка отправилась в свою комнату. По приходу она обнаружила, что Лаванда убежала. Закатив глаза и пробубнив что-то под нос, девочка принялась открывать подарки. Её внимание привлёк свёрток из коричневого пергамента, который был небрежно завернут. Развернув пергамент, она обнаружила колдографию двух парней в слизеринской форме, очень похожих друг на друга. Один легко улыбался, а другой был серьёзен. Девочка перевернула изображение и наткнулась на надпись: Т.М.Р Р.Г.Э 1946, 6 курс. — Отец, — прошептала девочка и коснулась парня с улыбкой. Черты лица были похожи на её черты, да и улыбка одна и та же. Элла слабо улыбнулась, пообещав сама себе, что не покажет это маме.***
Приближалась полночь. Коридоры были пусты, и только Элла направлялась в особую секцию для поиска информации по Николасу Фламелю. Прошмыгнув через не запертую дверь, Ариэлла оглянулась, вокруг было много полок с разными книгами, она подошла к третьей полке и услышала шаги. Выглянув из угла, Элла никого не обнаружила. «Может, показалось» — подумала она и подошла к следующей. — Поттер? — удивленно спросила девочка. Гарри, который держал фонарь, уронил его, испугавшись появления Эллы. Вдалеке послышались шаги, а Поттер подбежал к слизеринке и накрыл её своей мантией. Девочка понадобилось две секунды, чтобы понять, что это за мантия. — Мантия-невидимка, — ошарашенно прошептала Эйвери. В это же время к ним приближался голос Аргуса Филча вместе с мяуканьем его кошки — миссис Норис. Поттер взял Эйвери за руку, чтобы контролировать их движения. Девочка в этот момент покосилась на Гарри, но не смогла ничего сказать. Они медленно шли к выходу, когда Филч остановился рядом со стеллажом, где стояли ребята ещё несколько секунд назад. Наконец они вышли в коридор, но, повернув за угол, Гарри и Элла увидели весьма интересную картину: Кривелл, прижатый к стене профессором Снейпом. Профессор зельеварения, видимо, не на шутку разозлился. — Ты же не хочешь иметь такого врага, как я, — медленно проговорил профессор. Кривелл испуганно бормотал что-то невнятное. — Ты прекрасно знаешь, о чём я. После этих слов он резко повернулся в их сторону, и те, зажав рты, начали медленно отступать назад. Потянув руку, он пытался будто поймать первокурсников, но они ловко отступили. Секунду посмотрев на место где только что стояли ребята, он перевёл взгляд обратно на Кривелла. — Мы с тобой ещё поговорим. Элла посмотрела вперёд по коридору и увидела идущего прямо к ним Филча. Она легко пихнула Гарри вбок, чтобы тот посмотрел. — Профессоры, — начал он, подойдя. — Я нашёл это в запретной секции, он ещё горячий, — завхоз поднял фонарь так, чтобы им было видно. — Какой-то ученик не спит ночью. Преподаватели переглянулись и рванули в сторону библиотеки. Тем временем Гарри и Элла наткнулись на открытую дверь, а когда учителя и завхоз скрылись за углом, они вошли. Прошло несколько минут, прежде чем ребята решились обвести глазами комнату. Она была похожа на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешался в другом месте. Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi». Шагов Филча и Снейпа давно уже не было слышно, так что Гарри и Элла совсем успокоились. Но любое волнение все равно улеглось бы, потому что зеркало будто притягивало к себе, заставляя забыть обо всем остальном. Гарри медленно направился к нему, желая заглянуть и убедиться, что он невидим. Затем он резко отвернулся от зеркала. Ариэлла смотрела с недоумением на мальчика. И Гарри, все еще тяжело дыша, медленно повернулся обратно к зеркалу. Гарри снова обернулся — разумеется, позади него никого не было, кроме девочки, которая тоже взглянула в зеркало. Она увидела там мужчину, очень похожего на неё саму. Повернувшись, Эйвери никого не увидела. Но это ещё не всё, в зеркале появились её однокурсники с Гриффиндора. Девочку передёрнуло: как такое может быть? Гарри, Рон и Гермиона обнимали Эллу. Девочка перевела взгляд на стоящего рядом мальчика. Гарри стоял так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения. — Мама? — прошептал он, внезапно все поняв. — Папа? — Ты видишь своих родителей? — шёпотом спросила Элла. — Да... — задумчиво и несколько растерянно ответил он. — Я вижу папу, — она повернулась к Гарри. — Не понимаю ничего... Элла нахмурила брови и наконец отошла от зеркала. Гарри продолжал стоять на месте, всё также всматриваясь в него. В глазах девочки можно было прочитать недоумение и одновременно интерес. Она понимала, почему Гарри не отходит от зеркала, Элла сама бы осталась на месте, но смогла понять, что это всего лишь иллюзия. Это не могло быть правдой, в этом заброшенном классе они были одни, кроме них здесь были лишь пыль и старые парты. Как бы мальчику удалось увидеть своих родителей, а ей отца. «Зеркало тайных желаний» – принеслось в голове у девочки. — Зачем ты приходила в особую секцию? — внезапно произнёс Гарри, не отрывая взгляд от зеркала. Элла сначала растерялась, это ведь она подслушала их и узнала о Николосе Фламеле. Молчание затянулось на несколько секунд, а затем девочка всё же произнесла: — То, что искал ты! Она не любила врать или что-то доказывать, да и не умела этого. Гарри даже оторвал взгляд от зеркальной глади и недоуменно посмотрев на Эллу. А та, не обращая внимания на мальчика, открыла дверь и вылетела с комнаты. Её щёки пылали в смущении, а в голове пронеслась мысль: «Глупая, зачем ты это сказала?»