Алый демон Хогвартса

Магический светильник чуть затрепетал и снова загорелся ровно, заставляя Салазара отвлечься от книги, лежащей перед ним. — Моя супруга и Хельга уверены, что ты человек-дракон, — мужчина даже не поднял головы, изображая чтение. — Пусть так и думают, — бархатный голос Годрика вот уже около года будил совсем не те чувства, — снова исследования в ритуалистике? — Будь добр, не отвлекай. Негромкий смешок и демон оказался за спиной, укладывая горячие ладони на плечи. В прошлый раз Слизерин сделал попытку сломать нос Годрику за его действия после такого же жеста, но сейчас, когда он слегка замерз в собственных подземельях, касание было даже приятным. — Твоя супруга уже на шестом месяце, а её состояние уже начинает волновать и меня. — Все существующие зелья я сварил, создал ещё семь против её недомоганий, но к сожалению её тошнит даже от моего запаха, какие бы чары я не применял, — Слизерин прикрыл глаза. Чужие ладони просто лежали на его плечах, позволяя немного расслабиться. — Поэтому она снова уехала к своей родне? — горячее дыхание ожгло кожу шеи, заставляя вздрогнуть, — как же ты справляешься? — Прекрати, — угрожающе произнес Салазар, — я знаю к чему ты клонишь, и нет, я не собираюсь тебе потакать. — Боишься, что повторишь судьбу принца эльфов? Или может целого рода, но в этот раз своего? — негромкий смешок и ладони проскользили до локтей, а острый подбородок устроился на плече от чего алые пряди защекотали ухо, — не стоит. Ты мой контрактор и мне очень невыгодно тебя убивать. — Тогда зачем постоянно лезешь? Тебе мало девиц и парней, что ты раскладываешь в Хогсмиде? Или может вспомнить Боунса, который не так давно уехал из Хогвартса не выдержав твоих бесконечных измен? Вы же вроде как были парой. — Чем сильнее маг, тем больше он меня привлекает, а сила твоего рода будоражит, имея в предках чистокровных Певереллов ты сплетаешься в моем виденье холодом смерти и спокойствием змеи. Меня, как огненного, так и тянет к тому равновесию, что ты удерживаешь в любой ситуации. — Это не повод липнуть ко мне без повода, я женат, — Салазар медленно закрыл книгу и сдвинул её на край стола. — Ты сколько угодно можешь быть женат, но ты молодой и здоровый мужчина, который уже достаточно давно не был с собственной женой. Ты слишком горд, чтобы использовать подростковые методы, и слишком осторожен, чтобы найти даже проститутку на пару раз. Слизерин неторопливо поднялся заставляя Годрика отойти на шаг и повернулся, смотря в золотые глаза. — Я знаю что такое честь, а ты бесстыжее порождение инферно, которому только дай повод повалять кого-то на ближайшем сеновале. — Ну, можешь повалять меня, — Гриффиндор слегка откинул голову назад и прищурился, — например, на этом столе. — Я уже не раз отказывал тебе, с чего вдруг мне соглашаться? — Слизерин усмехнулся. — Ммм, — Годрик неожиданно шагнул вперед и гибко опустился на колени, заставляя вжаться в широкую столешницу, — за многие века я научился очень многому, к тому же, никто не узнает. Горячие ладони легли на бедра, и лукавый взгляд из-под ресниц обжег Салазара, заставляя сглотнуть пересохшим горлом. — Уверен, ещё никто не пытался проделать подобного с тобой, — полы мантии, разошлись будто сами собой, и прикосновение губ, даже через несколько слоев ткани к плоти, вызвали непроизвольный вздох, — ну так что? — Я убью тебя, — хрипло произнес Слизерин. — Тогда последнее желание приговоренного, — ладони ловко скользнули по бедрам чуть выше, а завязки штанов оказались развязаны зубами, чтобы обнажить пока ещё спокойный член, — и надеюсь, палач все же смилостивится. Ответить Салазар не успел, влажный и слишком длинный для человека язык обвился вокруг ствола змеей и принялся двигаться, пока орган не налился кровью, гордо явив себя во всей красе. Вцепившись пальцами в столешницу, Слизерин закусил губу и откинул голову назад, чтобы не видеть того что творит с его телом демон, но волны жара прокатывались все ярче не позволяя отвлечься. Будто этого было мало, Годрик вобрал его плоть в рот и принялся двигать головой, с каждым разом позволяя войти все глубже, пока губы не коснулись темных завитков паха. — Что ты, ха, что… Салазар закусил ребро ладони, чтобы не застонать на все подземелье. В чем-то демоническое отродье было право, никто и никогда не делал с ним подобного, каждое действие порождало ещё большую волну жара, пока ощущения не выплеснулись с громким несдержанным вскриком. Несколько секунд в кабинете раздавалось лишь хриплое дыхание Слизерина, а затем Годрик слегка отстранился, выпуская его плоть изо рта и под растерянным взглядом мужчины довольно облизнулся. — Надо же, а я и не думал, что ты умеешь краснеть, — негромкий смешок и Годрик невыносимо плавно поднялся, — ну так что, все ещё будешь меня убивать, или же я могу послужить другим целям? — Ненавижу, — прошипел Салазар, наконец, отдышавшись. — Спокойнее, — ладони по-хозяйски прошли по бокам, — можешь оправдать себя тем, что злой и наглый демон соблазнил тебя. В конце концов, мой папочка был инкубом и именно он обучал меня искусству наслаждения. — И как твоя мать смотрела на это? — Вообще-то отец, ведь папочка и был моей матерью, но смотрел с большим удовольствием, — губы прошлись по шее, — ну так что? Твой стол по-прежнему свободен, и ты можешь сделать все что угодно. То, что тебе не позволяет твое воспитание и понимание женской хрупкости. Я же вижу, как ты сдерживаешь свою натуру, не позволяя себе ничего лишнего. Скажи, сколько раз ты мечтал сжать чью-то кожу зубами, да так, чтобы проступили капли крови, думал о том, как сможешь ударить по лицу наотмашь и вместо крика боли услышать стон удовольствия. Со мной ты можешь не прятаться, намотать волосы на кулак и не жалея тянуть на себя, подчиняя и контролируя. Дыхание и так не пришедшее в норму снова сбилось и Слизерин прокляв тот день, когда ему в голову вообще пришло вызвать демона, рывком распластал Гриффиндора на столе. — Я отрежу тебе голову, — прошипел Салазар вжимаясь в тело под собой, — и зашвырну её так далеко, что даже адские гончие не смогут её найти. — Это будет позже, а сейчас, — щелчок пальцами и одежда с Годрика осыпалась невесомым белым пеплом, оставляя полностью нагое тело, — ты можешь полностью отдаться своим желаниям. Слизерин шумно втянул носом воздух и тряхнул головой, пытаясь согнать дурман, явно навеянный демоном. Пламя магического светильника играло бликами на загорелой коже, завораживая, и Салазар не сдержавшись, впился в плечо укусом как и хотелось, до брызнувшей крови. Стон Годрика эхом отдался под сводами кабинета и пробудил внутреннюю дрожь от которой было не избавиться. Пальцы сжали бедра, на которых точно проступят синяки, и мужчина потерся всем своим телом о чужое, снова кусая, но уже ближе к шее. Стройные ноги обвили его талию, позволяя ткнуться влажной головкой в колечко мышц. — Я демон, а не смертная женщина, — уловив легкое колебание, Годрик рассмеялся, — к тому же инкуб, смелее, порвать ты меня просто не сможешь. И сам приподнял бедра насаживаясь на плоть почти до половины. Салазар охнул и прикрыв глаза толкнулся несколько раз пытаясь осознать непривычные ощущения, а затем уверенно подхватив поудобнее, принялся двигаться. Все было слишком сильным и ярким. Слишком жарко, слишком тесно, слишком возбуждающе. Демон уверенно подавался ему навстречу встречая каждое движение своим, стоны, срывающиеся с неестественно заалевших губ, подстегивали темное желание, которое до этого скрывалось в глубинах души. Снова впиться зубами уже даже не думая об осторожности. Пряная кровь брызнула на язык, и над ухом раздался глубокий довольный стон, а руки обвили его шею вжимая в рану. — Ты же помнишь, — свистящий шепот влился в уши, — все, что пожелаешь. И Слизерин сорвался. Он с трудом понимал, что именно творит, но память отпечатывала каждое действие, как под зельем запоминания. Вот излившись в тело в первый раз, он переворачивает демона на живот, пинком раздвигая его ноги и наотмашь бьет по упругим ягодицам, а Годрик лишь сладко вскрикивает и вцепляется пальцами в стол, не делая ни единой попытки уйти от следующего удара. Струйки крови стекают по его спине от слишком сильных укусов, смешиваясь со столь же алыми волосами, которые Салазар все же наматывает на руку и запрокинув голову, натягивает демона на себя. Во второй раз было ещё жарче, но семя, оставшееся с первого раза и стекающее по ногам, облегчило движение. Потянуть сильнее, заставив изогнуть спину немыслимым образом, а следом отбросить обратно, почти выходя и снова загоняя плоть на всю длину. Как и когда они оказались на полу Салазар уловить не смог, только золотые глаза в которые он смотрел и горел, горел, горел. С губ срывался пар, а с разгоряченной кожи капал пот. От своей одежды он давно избавился, но не чувствовал холода каменных плит. Годрик неспешно двигался, приподнимаясь и опускаясь, позволяя любоваться россыпью багровеющих меток и следов укусов на шее, плечах и груди. Один короткий нетерпеливый рык и демон, усмехнувшись, ускорился, позволяя вновь ощутить ту волну наслаждения от которой разум затуманивался. Пожар в крови медленно спадал и Салазар коротко хмыкнув, провел ладонью по влажной спине демона. Липкая от крови, пота и семени, кожа вызывала легкое недовольство. — Думаю, мыться мне придется у тебя, — Годрик приподнял голову, а затем коснулся губами щеки в столь невинном поцелуе, будто ничего особенного и не произошло. — Если ты в таком виде выйдешь из моих покоев, придется вводить время отбоя, как в казарме, — расслабленно произнес Слизерин, — и спешно придумывать зелье стирающее память. — Или заклинание, — Гриффиндор мурлыкнул, а затем скатился с него, садясь на каменный пол, — и да, если захочешь ещё раз, ты всегда знаешь где меня искать. — Можно подумать, ты сам не явишься, — буркнул Салазар, смотря как Годрик поднимается на ноги. — Явлюсь, — лукавый взгляд через плечо, — но может, тебе захочется раньше. Слизерин фыркнул и перевел взгляд на теряющийся в темноте потолок. Вряд ли ещё один раз будет. — Всеблагая Нимуэ, — Ровена всплеснула руками, — Елена, что же ты творишь? Одиннадцатилетняя девочка виновато улыбнулась и потупилась, ковыряя носком туфли каменный пол. — Прости, матушка, я немного увлеклась, — Елена сдула опаленную челку и озорно глянула на мать. — Тебя опять Годрик подговорил? — женщина устало провела ладонью по лицу, — посмотри, что ты сделала с книгами. Обрывки пергамента валялись тут и там, а Ровена успела до того, как дочь смогла спрятать какой-то странный предмет за спину. Закопченные стены, опаленная постель и выбитая в камне дыра с россыпью серого крошева, которая стремительно затягивалась, повинуясь магии замка. — Нет, дядя Годрик наоборот запретил мне, — Елена неловко пожала плечами, — он какой-то артефакт делал, а я понаблюдала только. — И решила повторить? — не смотря на страх за жизнь единственного ребенка, Ровена ощутила гордость. — Да, — девочка едва слышно шмыгнула носом, — дядя Годрик предупреждал, что так делать нельзя, и для поделок вручил простые полудрагоценные камни, но я захотела напитать их магией и вот. Женщина тяжело вздохнула и присела на скрипнувшую кровать с которой ссыпалось горелое дерево. — Милая, Годрик боевой маг и занимается артефакторикой, в случае неудачи он успеет закрыться щитом или же собственной мантией, которая способна спасти его даже если рухнет Астрономическая башня. Ты знаешь его сына Эдмунда, если раньше мы с тетей Хельгой зачаровывали одежду, то теперь он носит то, что создал его отец. — Я знаю, но это так увлекательно. И дядя Годрик хочет сделать вам всем подарки на десятилетие Хогвартса, и я видела, как он делает подарок для тебя. Только это секрет, — Елена так мило улыбнулась, что Ровена только вздохнула. — Я сделаю вид, что очень сильно удивлена и счастлива, а ты, видимо насмотревшись на него, решила тоже смастерить подарок. — Да, — дочь слегка кивнула, — мамочка, скажи, ведь когда двое мужчин целуются, это значит что они любят друг друга? — Когда люди целуются, не важно какого они пола, это означает, что между ними либо любовь, либо симпатия. Безразличного человека целовать не будут, — женщина плавно выдохнула, — ты ведь уже знаешь откуда берутся дети, так зачем спрашиваешь? — Ну, — Елена замялась, — ты сохранишь это в секрете? — Да, — тут же отозвалась Ровена. — Обещаешь? — серьезные карие глаза смотрели очень внимательно. — Ты хочешь взять клятву магией с собственной матери? Девочка повела плечом, а затем быстро подойдя, обняла за шею и зашептала: — Я видела, как дядя Годрик целует дядю Салазара. Но ведь это неправильно, дядя Салазар женат на тете Марии, они же не могут друг друга любить. — Кхм, — женщина неловко обняла дочь и аккуратно усадила на свои колени, — ты ведь знаешь, что такое супружеская измена? — Да, когда мужчина или женщина, находясь в браке, ложатся в постель к другому человеку, — серьезно произнесла Елена и слегка смутилась, — для того, чтобы получить удовольствие. — Верно. Салазар изменяет своей супруге, и я бы попросила тебя никому больше об этом не говорить. Это будем знать только мы, хорошо? — А то, что они делают очень плохо? — Мария очень расстроится, а ты знаешь, она сейчас ждет ребенка, мы же не хотим, чтобы она снова родила мертвого малыша. — Я помню, она год назад очень сильно плакала, — Елена кивнула, — но в этот раз все пройдет хорошо, я уверена. Ровена прижала к себе дочь и печально вздохнула. Она бы и сама рада в это поверить, но поведение Салазара выходило за все нормы приличия. Если жена не может удовлетворить твое желание из-за бремени, муж мог бы и в бордель сходить, а не начинать роман с мужчиной за её спиной. — Давай ты мне ещё кое-что пообещаешь, — женщина погладила Елену по волосам, — если захочешь поэкспериментировать с чем-то, ты придешь ко мне или к Хельге. Мы обязательно тебе поможем, но небом прошу тебя, не действуй в одиночку. Даже если это будут подарки для нас, я ведь просто не переживу, если с тобой что-то произойдет. — Хорошо мамочка, — дочь крепко обняла за шею, — я тебе обещаю. Женщина зарылась носом в темные кудряшки и прикрыла глаза. С героями любовниками она разберется позже, сейчас самое важное — это её собственное дитя.