Ангельский поток

Брайан в своем лофте, но он не счастлив Питтсбург, февраль 2005 г. Большой косяк и полбутылки «Джека Дэниелса» не выбили Брайана из действительности так, как он рассчитывал. Вместо этого они оставили его висеть между двумя мирами — пьяного и подавленного, и все еще бодрствующего и думающего. А думать всегда было плохой идеей. Думать о том, как он облажался. Как его жизнь, казалось, разваливалась на части именно тогда, когда она должна была собраться воедино. У него были деньги, престижная работа, красивый лофт, дорогой гардероб и классическая машина. И он был сексуален, все еще в расцвете сил. Способен втрахать любого встречного парня в матрас, даже с одним яйцом. Брайан Кинни был на вершине гребаного мира! За исключением того, что он был несчастен. Глянул на часы. Было почти два часа ночи или утра пятницы. Двадцать четыре часа назад он был в центральной тюрьме и выспался там лучше, чем в своей собственной гребаной постели. И такова была история его жизни. Стоквелл надрал ему задницу. А потом Карл Хорват надрал ему задницу. А потом Гарднер Вэнс раскритиковал его и сделал ему выговор, когда он, наконец, вернулся на работу в полдень в четверг. — Это неуместно, Брайан, — строго отчитывал его Гарднер. Он говорил как гребаный директор начальной школы с его фальшивым британским акцентом! — Ты являешься партнером в этой фирме, и твое поведение отражается на «Вангарде». Реклама — это, прежде всего, имидж, ты же прекрасно это знаешь. И как бы это выглядело, если бы ты, наш старший рекламный менеджер, красовался на первой странице «The Pittsburgh Clarion» после того, как тебя забрали за непристойное поведение? Как бы твои клиенты себя чувствовали? «Браун Атлетикс»? Или «Айконикс оптик»? Или «Стейк-Хаус»? Ты тот человек, который отвечает за их деньги и секс-преступник? — Я не гребаный секс-преступник, Гарднер, и ты это знаешь! — Брайан фыркнул. — Это несправедливо! — Мэр Стоквелл уже говорил со мной, — продолжил Гарднер, — он сказал, что ты уже не в первый раз сталкиваешься с полицией. На самом деле, у тебя была весьма впечатляющая карьера, Брайан. Но ты как-то выворачиваешься из любых серьезных обвинений, либо ты сумел обзавеститсь определенными «связями». Вэнс пристально посмотрел на своего партнера. Брайан был одним из лучших рекламщиков, но доставлял больше хлопот, чем стоил. — И не забывай, что Марти Райдер сообщил мне об иске о сексуальных домогательствах, в котором ты был замешан несколько лет назад. Тебе повезло, что твоя помощница Синтия провела небольшое расследование и узнала о профессоре, которому этот молодой человек угрожал из-за оценки, когда еще учился в колледже. Но что, если бы его не убедили отказаться от обвинений? И что потом? Тогда где бы ты был? — Откуда мне, черт возьми, знать, Гарднер? — устало ответил Брайан. — Это было мое слово против его. Но, конечно, мне никто никогда не поверит, верно? Потому что я такой сексуальный хищник! Такой гребаный преступник! А я только хочу чтобы меня с моей жизнью оставили в покое! — Ты вполне можешь оказаться в одиночестве и без работы, — сказал Гарднер, прежде чем отпустить его, — поезжай домой на выходные. Подумай хорошенько о том, что ты делаешь. И возвращайтесь в понедельник утром с другой жизненной позицией. — А как же мои встречи на сегодня и завтра? — сердито спросил Брайан. — Мы позаботимся о твоих клиентах. Иди домой, Брайан, — приказал Гарднер Вэнс, — сейчас же! Джастин позвонил Брайану позже в тот же день, но к тому времени Брайан уже вернулся в лофт и успел остыть. Поэтому он просто отмахнулся от беспокойства Джастина и сказал ему, что сказанное им по телефону ничего не значит, и что Джастин должен вернуться учебе и не беспокоиться о нем. Брайан был в порядке, как всегда. Майкл зашел в четверг вечером с едой от Дебби. Дебби всегда присылала ему еду. Это было ее лекарство от всего на свете. Тарелка лазаньи или кастрюля супа. Майкл сидел с Брайаном на диване и в конце концов съел бОльшую часть еды сам, пока рассказывал о своем магазине комиксов и о чем-то, что Хантер сделал в школе, и о новом классе, в котором Бен преподавал. Но Брайан слушал Майкла вполуха. В последнее время он часто так делал. Слушал вполуха, пока его мысли были где-то в другом месте. Где-то на севере и востоке, в сотнях миль отсюда. Звонок вывел его из полубессознательного состояния. Кто, черт возьми, мог припереться в два часа ночи? Брайан с трудом выбрался из постели и заковылял к двери. Во время своего маленького столкновения с охранниками Стоквелла, ему причинили больше травм, чем он думал. По крайней мере, они не забрали единственное яйцо, которое у него осталось! Спасибо Богу за маленькое чудо. — Майки? Это ты? — крикнул Брайан в домофон. Майкл был единственным человеком, который мог притащиться в такой час. Но у Майкла был свой собственный ключ. Он сам мог войти, — какого хрена тебе надо? — Брайан! Открывай! — сказал голос. — Ну пожалуйста! Здесь холодно! Что-то заставило сердце Брайана на секунду остановиться. Затем он нажал кнопку, открывая замок. Распахнул тяжелую дверь лофта прежде, чем Джастин успел пробежать хотя бы половину лестницы. Он не хотел ждать лифта, хотя всю дорогу от автобусной остановки шел пешком по морозу. Лицо Джастина раскраснелось и застыло одновременно. Бросил рюкзак на пол и оказался в объятиях Брайана прежде, чем они успели произнести хоть слово. Брайан держался за Джастина так, словно это было последнее, что он мог сделать в своей жизни. — У тебя руки чертовски холодные! — выдохнул Брайан. — Я знаю, — прошептал Джастин, — но ты можешь придумать, как их согреть. — Я что-нибудь придумаю, — сказал Брайан, отчаянно освобождая Джастина от одежды. Сам Брайан был одет только в джинсы и футболку, но у Джастина было тяжелое пальто, толстые штаны и несколько свитеров, которые нужно было снять. — Вот, — сказал Джастин, — давай я помогу, — он наклонился, чтобы расстегнуть брюки. — Нет, — сказал Брайан, отмахиваясь от его руки, — я сам. Я хочу все сделать сам. И Брайан медленно обнажал каждый дюйм его тела, сбрасывая одежду Джастина по одной вещи за раз. Согревая холодную кожу своими горячими руками. Охлаждая горячие участки языком. Каким-то образом они добрались до кровати, хотя ни один из них не осознавал, что движется. Они просто вдруг оказались там. Голые. Вместе. А потом просто соединились под мерцанием синих огней.