Ты способен на большее

      Капли крови портили привычный вид демона, тот лишь улыбался входя к Дину, мужчина опирался об обугленные стены, смотрел так пристально, будто внутри охотника было что-то ещё. Может, это была умирающая душа или сердце, бьющееся в испуге или в предвкушении пыток. Аластар не мог сказать точно, что видел в Дине, но одно знал точно — удовольствие от вида окровавленного Винчестера, истекающего кровью, того гневного и презренного взгляда. О да, это то, что нужно. Жажда смерти, мести и сладостного злорадства после победы — всё это было видно, демон ожидал своей участи. Конечно, это было не скоро, так просто он не дастся какому-то охотнику, даже Дину, который ему самый малый атом нравился. Хороший, прилежный ученик, показывающий зубки при гневе, но те были столь красивы, что перехватывало дыхание, хотелось увидеть, как этот честный охотник будет вгрызаться белоснежными клыками в горло жертв, разрывая, глотая стекающую горячую кровь в рот, утопая в жажде. Кажется, Аластар придумал пытку для мученика.

***

      Мягкие ткани, как сочное и лёгкое мясо на ужин, такие податливые и лёгкие, нож легко проходит в них, охотник лишь прикусывает губу, чтобы изо рта не вышел ещё один крик. Голосовые связки не жадно ноют, кажется, что чем чаще он будет молчать, тем быстрее потеряет их, зная, какое удовольствие получает демон при его криках, он может и вовсе их вырывать. Дин не может снова поддаться, только не сейчас, лучше никогда, почему ему просто не дадут умереть, почему он попадает в Ад? За что ему это?       Никто не может ответить на вопрос, демон слизывает скатывающиеся по коже солёные слёзы, пьёт, как живительную воду, утопая в предвкушении, придумывая новое каждую минуту, если не секунду. Аластар отходит от Винчестера, смотря на красное лицо, опухшие от слёз глаза, кровавую губу, от которой Дин успел откусить кусочек, на то, как вздымаются лёгкие, рёбра побиты и сломаны, открывая кровавую картину на органы человека. Демон лишь облизывается — такие сочные мышцы, он не каннибал, но изредка показывает охотнику, с каким аппетитом он съедает его ткани, доходя до того, что впивается своими губами в губы человека, высасывая кровь из оставшейся части, глотая железную, сладостную и такую забытую часть охотника, что, оторвавшись, облизывает губы от удовольствия, прикрывая глаза.       Дин считает это верхом извращения, сколько в его жизни не было экспериментов, но такое он понять не может, это испытание, эта боль от позора, ему не выбраться, не отказаться, но и мириться с этим он не готов. Смыкая имеющимися губы, не позволяя вторгнуться в его тело, он сопротивляется, мычит, брыкается, отворачивается, но тяжёлая рука обхватывает его за шею, поворачивая к себе, смотря прямо в глаза, не открывая взгляда, поглощает всего по частям, сантиметрам и миллиметрам, заставляя смотреть в сияющие от удовольствия и азарта глаза.

***

      Дин не чувствует тела до того момента, пока оно не восстанавливается вновь, и так каждый день, каждый час, если Аластар быстро истязает его всего. Охотник надеется, верит, что вот-вот прибудет Кас, снова спустится и вызволит его из этого мрака, но время всё идёт, и надежда угасает с каждой довольной улыбкой демона, с каждым его блестящим убийством.

Дин больше не верит.

      И снова охотник стоит на коленях, его тело полностью голое, где-то оголённые мышцы шипят от упавшей на неё соли, та же, что они использовали от призраков. Мысли прекращаются, сознание понемногу приходят в себя, боль приводит в сознание, колени саднят, Аластар стоит перед ним, его лицо хмурое, и Винчестера пробирает ужас, охватывающий страх перехватывает дыхание, кажется, он задохнётся быстрее, чем демон успеет что-либо сделать. Палач подходит к человеку, смотря в дрожащие зрачки, мельтешащие мысли охотника, будто на ладони, дрожащие губы, всё так красиво и изящно. Невозможность приручения стоит перед Аластаром, он сломал его однажды и сможет снова, заставит, принудит, он сделает это снова, покажет, каково это — доставлять боль другим, мстить и упиваться жаждой крови и криков, каково удовольствие от поглощения эмоций, научит и покажет всему, что знает, сделает из него идеального ученика. Он не даст ему жертв, демон планирует испытать все пытки на себе, почувствовать, насколько он сломает его, какова будет жажда мучений у привыкшего к ним человека, будет ли он готов отдать всю свою ненависть и злобу Аластару.       Палач хочет получить удовольствие, лицезреть испытания для других от Дина было как самое лучшее кино, как картина, исписанная великим художников. Крики жертв были лучшей мелодией, колыбельной и классикой, которую хотелось лицезреть, слушать, впитывать постоянно.

***

      — Я хочу убивать тебя самыми изощрёнными способами, показать тебе прогнившую часть самого себя, очернить твои убеждения, растоптать надежды и чувства, изучить все твои повадки, сделать игрушку, которая не сможет сопротивляться, довольствуясь лишь согласием хозяина. Я поглощу тебя, измучаю и привяжу к себе самой сильной цепью, иссушу всю твою кровь, разорву тебя на куски и сдам их тебе на съедение, заставлю умолять о том, чтобы я тебя пытал, хочу видеть жажду удовольствия и наслаждения в твоих глазах, от моих рук и ножей, слышать крики счастья.