Жизнь и становление господина мага. Книга I - Детство

Просыпаюсь без будильника, в последнее время со мной такое часто происходит. Старость не за горами, — буднично проскакивает мысль, пока сонные глаза пытаются окончательно раскрыться. Давлю зевок, чтобы не разбудить Машеньку: хорошо же мы с ней вчера покувыркались. Мысленно хмыкаю. «Хорошо», ну-ну. Решил-таки тряхнуть стариной, не устоял, кобель старый. Особенно после того разговора с новенькими студентами. Разбередили душу своим «перерождением». Вот и подумал, чего ждать то? Машенька была не против. Ну... как не против? Как тут откажешь ректору, от которого зависит не только стипендия, но и твое будущее? Хотя я явно видел в глазах девушки некоторую брезгливость, да и здоровье с трудом позволяет такие развлечения. Что уж тут говорить о том, чтобы сделать девушке приятно? Пара десятков скованных движений, облапал грудь, послюнявил губы... тьфу, аж самому противно стало. Но почему бы и нет? Она уже девушка взрослая, да и принуждения с моей стороны... э-э... физического, так правильнее будет сказать. Вот именно его и не было. Хе-хе. Окончательно проснувшись, начинаю осознавать, что части пазла никак не складываются в общую картину. Это не моя комната. А ещё… это не моё тело. Пристально рассматриваю ладонь. Она маленькая и детская. Комната чужая, что за… Против воли вспоминаю вчерашний разговор. Да ну на хер! Руки автоматически ощупывают тело, обычное худое тело мальчишки. Легко нащупываю ребра и лопатки. Одет в старую вылинявшую рубашку, на ногах криво зашитые штаны с дырявыми карманами. Однако карманы, хоть и дырявые, но не пустые. Рука нащупывает бумажку, так-так, что тут у нас? Ловлю себя на том, что хочу поправить очки, которых у меня нет. Ну, если я всё правильно понял, то придется отвыкать от старых привычек. Короткая записка написана на русском языке: «Это будет интересно. Измени мир, и получишь награду. Впрочем, я не расстроюсь, если ты решишь просто начать новую жизнь. В старой-то тебя ничего не держит. P.S. память тела проснется через минуту после прочтения записки, лучше приляг. P.P.S. Есть еще порох в пороховницах, уважаю! Будет тебе за это маленький бонус». Как только дочитал последнее слово, записка обратилась пеплом, просыпавшись сквозь пальцы. Хмыкаю и отряхиваюсь. Бонус? Прилечь? Ну, почему бы и не прилечь. Ложусь и закрываю глаза. В одном записка была права: в старой жизни меня действительно ничего не держало. С женой разошёлся, теперь перебиваюсь студентками. Редко, правда, желания особого в моем возрасте уже нет, но вот время от времени... м-м, да. Дети взрослые, и общаемся только по праздникам, зачастую всё общение сводится к коротким перепискам и отправке денег. Друзья-приятели… такой себе якорь, конечно, все сидят по своим норкам, да и у меня не возникает желания что-то менять. Но вот в голову начала просачиваться память мальчика, чье тело я занял. Точнее будет сказать — персонажа, которого придумал. Вольфганг Вейбер, семи лет от роду. Чистокровный немец. Про родителей почти ничего не знает, лишь то, что они от кого-то скрывались и спрятали его в приюте Вула. В приюте на хорошем счету, так как родители оставили директрисе приюта — миссис Коул — приличное пожертвование. Также некоторые документы на сына и медальон, который миссис Коул обещала отдать ему в день совершеннолетия. Своё имя маленький Вольфганг не любил — слишком длинное, и его часто дразнили из-за него. Однако немногие приятели называли его просто Вольф. Это было ещё куда ни шло. Из практических навыков получаю знание разговорного английского, кое-какие умения письменного, а также чувство магии. С самого детства Вольф чувствовал в себе некую силу, энергию. Он мог зачерпнуть её и, например, подлечить царапину. Либо толкнуть ею обидчика. Правда, обычно он просто усиливал удары кулаков. А драться приходилось часто. С рождения в приюте... тут мало приятного для текущего времени. Что говорить, если современные приюты зачастую бывают теми еще помойками, уж я-то, кучу лет проработавший в сфере образования, знаю такое не понаслышке, но тут, в прошлом... До пяти лет идет какое-никакое внимание от воспитательниц приюта, хотя в основном они перекладывают эту задачу на старших девочек-воспитанниц, кто более-менее на хорошем счету. За свою помощь те получают дополнительные порции еды. В это время предыдущий владелец тела вел себя как типичный ребенок. Плевать, что волшебник. Гадил в штаны, ревел, играл, дрался. Память, которую я просматривал, услужливо показала моменты, где я очень сильно палился с магией, но дети воспринимали это как норму, а более старшие либо предпочитали не замечать, либо списывали на переутомление. Потом началась школа. Мысленно усмехаюсь. Образование тут было... мое почтение. Церковная школа больше тратила время на вбивание молитв и восхваление бога, чем на какие бы то ни было знания. Школа будет длиться до двенадцати лет, а потом работа. Точнее, работа начинается уже с десяти. Мелких просто загоняют на заводы, фабрики, стройки и прочие места. Люди везде нужны, даже такие мелкие и слабые. Но принеси-подай работает почти на любом месте. Тем более в это время, где технологии только-только начали робко стучаться в дверь прогресса. Ручной труд почти везде, что вы хотели? Два года на побегушках, на полдня, совмещая со школой, потом полноценная смена. И так до шестнадцати лет. А там — все, извольте идти на вольные хлеба. К этому времени воспитанник приюта должен иметь какой-нибудь доход и место для ночлега. Иначе не выжить. Платят, само собой, сущие гроши. Но на койку в дешевой ночлежке должно хватить, как и на скудные пайки, чтобы не протянуть ноги с голоду. На большее можно и не рассчитывать. Во всяком случае приютским. Для девчонок ситуация идет с некоторыми поправками на производстве. Но ключевой роли не меняет. Или иди работать, куда тебя изо всех сил толкают сотрудники приюта, которые, скорее всего, имеют с этого свои дивиденды, или ищи место в жизни самостоятельно. В таких ситуациях парни частенько идут в криминал. У девок выбор похуже, но тоже есть. Вдобавок никто не запрещает удачно выскочить замуж, что хоть редко, но встречается. А искать способ заработка тут было просто жизненно необходимо. Ведь с момента окончания школы — с двенадцати до шестнадцати лет — к тебе переставали относиться как к ребенку. Работаешь полную смену? Зарабатываешь деньги? Так изволь сам покупать себе еду. Где будешь это делать — в столовой на заводе или договариваться с кухарками приюта, уже твоя задача. Но никакой еды просто так ты уже не получишь. Вот и крутись, хе-хе, как белка в колесе. Отпахивай шестнадцатичасовую смену на заводе за пару грошей, что тут же улетают на скудный паек. Хоть крыши над головой не лишают, однако после шестнадцати лет и ее придется искать самому. Ну, либо ищи альтернативу. Силком на завод никто гнать не будет, сам побежишь после пары дней голодовки. Пробуешь отнимать еду у мелких? Ну-ну, здесь уже давно научились обламывать таких хитрецов. Телесные наказания тут в почете, даже за более мелкие проступки. А будешь огрызаться, за тебя возьмется битый жизнью сторож, довольно крепкий и умелый мужик. На самый крайний случай никто не запрещает ему привлечь подмогу, хотя на памяти моего тела такое было лишь один раз, когда группа парней сговорилась и попыталась подмять систему под себя. Подмяли... пролежали в городской больничке четыре месяца, а когда вышли, узнали «радостную» весть, что в приюте Вула они больше не числятся, так что могут идти куда хотят и делать что хотят. Больше никто о них и не слышал. Хорошо, что мне это не грозит, точнее — грозит самым краем, ведь в одиннадцать лет смогу отправиться в Хогвартс. Теперь понятно, почему Реддл так рад был. Перспективы, даже учитывая магию, у него были так себе. Но да ладно, о будущем еще успею подумать, что там с памятью дальше? Среди сверстников звезд с неба не хватал, но поставил себя на хорошем уровне. На этом моменте в голове сами собой возникают мысли, что вот он, «бонус» от неведомого... э-э... сверхсущности? В конце концов, кто были эти парни? Волшебники? Вряд ли такое доступно нынешним волшебникам, разве что величайшим архимагам. Боги? Возможно, а зачем? Эх, не буду ломать голову, во всяком случае пока. Хорошие отношения у моего тела были и с персоналом приюта, и с другими детьми. Пару раз удачно прикрыл местных «авторитетов», когда их пытались поймать за некие провинности. Помог девчонкам найти стукача среди своих, что сливала всю информацию воспитателям взамен на дополнительное питание. Тут помог талант к менталистике. Я буквально уловил ее мысли и навел остальных девочек на нычку с компроматом местной стукачки. Найдя запас еды и даже особо редкие конфеты, которые многие не ели никогда в жизни, они быстро сложили два и два, особенно когда дождались «хозяйку» этого добра, что пришла перекусить. Несмотря на хорошие связи, близких друзей так и не завел. Может, причиной был характер, достаточно отчужденный. Из-за которого не раз и не два приходилось драться. Благо что в бою неосознанное укрепление тела магией играло ключевую роль, даже при драке с более старшими мальчишками. Это тоже способствовало увеличению положительной репутации. Про свои особенности никому не говорил. «Прошлый я» не слишком доверял людям, так как при частом общении с одним и тем же человеком начинал ощущать его эмоции и оттенки мыслей. Воспитанники приюта, как и обслуживающий персонал, людьми были не шибко хорошими, хоть и держали себя в руках, по большей части. Однако на мысли это не распространялось, вот и мучился пацан одиночеством, предпочитая его постоянным негативным мыслям своих знакомых. Так, с этим понятно, а что у нас по школе? Разумеется, он вместе с остальными посещал церковную школу, где с трудом учился читать и считать. Другие науки сиротам не давали, основной упор делая на молитвы и служения, «угодные богу». Благо что я как профессор литературы и ректор крупного университета имел собственный, немаленький багаж знаний. Английский, к сожалению, не освоил. Учил в свое время немецкий, а потом французский. Так что куцые знания мальчишки пришлись впору. Главное — не показывать свою осведомленность слишком сильно. Тома Реддла Вольф знал. Пересекались в столовой и церкви. Обычный тихий мальчик. Однако если Вольфа не трогали благодаря протекции миссис Коул, хорошему отношению старших ребят, а также репутации «ровного пацана», то причину, почему не гнобили Тома, я понять не мог. То есть раньше понять не мог. Сейчас-то, зная подноготную, я всё отлично понимал. Как и то, что персонаж соответствует моей выдуманной вчера легенде. Скорее всего, этот таинственный медальон, находящийся до совершеннолетия у миссис Коул, даст какую-то подсказку по поиску родителей. Обдумав эту мысль, решаю заняться медальоном позже, возможно уже даже учась в Хогвартсе. Начинаю шерстить свою новую память более внимательно. Она идёт скорее как фильм с полным погружением и ощущением эмоций, чем просто мгновенное осознание. Начиная уже с пятилетнего возраста, мальчишки попадали в обработку более старшим «товарищам», зачастую получая ежедневные задания: в основном были курьерами, попрошайничали, иногда стояли «на стрёме», бывает, что и воровали. Хотя на воровство направляли не часто, тут нужен особый опыт, да и маленьким воришкам в случае поимки крепко доставалось. Могло и до летального исхода дойти, что привело бы к плачевным последствиям уже для умников, направивших ребенка «на дело». Конечно, в большинстве случаев таким промышляли те, кто не хотел «честно» работать. Кстати говоря, отлично понимаю их. В это время производство было крайне вредным и очень небезопасным. Получали травмы там крайне часто, нагрузка была очень серьезной, и уже к тридцати годам рабочие имели вид пятидесятилетних стариков. Тут поневоле задумаешься, что лучше уж рисковать получить пулю или заточку в брюхо, чем «честно трудиться» и сдохнуть на четвертом десятке лет жизни. У девочек были свои «сенсеи», которые учили их хоть и похожим, но все же другим направлениям. Про них Вольф не знал почти ничего. Сам он девчонками не интересовался — по причине малого возраста, а подробности у старших спросить не мог, так как они не часто пересекались, кроме пары случаев, когда ситуация сложилась сама собой. А сама ли собой? Впрочем, неважно, сейчас «персонаж» уже создан, так что на мою судьбу уже никто влиять не будет, все сам... Впрочем, это будет на руку мне-попаданцу. Памяти было достаточно много, но все удалось просмотреть буквально за час. Как раз наступил рассвет, и в коридоре послышался громкий визгливый голос миссис Петтерс: — Вставайте, бездельники! Подъём! Будильников в приюте, конечно, не было. Мой сосед, сверкая расцарапанным лицом (свалился с дерева, воруя яблоки, — мгновенно вспомнил я), быстро вскочил, натянул стоптанные ботинки, бросил на меня сложночитаемый взгляд и выбежал из комнаты. Чуть напрягаю память: ага, Ларри Джонсон, мы подрались четыре дня назад. Кулаки Вольфа, усиленные магией, неплохо прошлись по бокам тщедушного мальца, надежно отбив желание смеяться над «глупым именем». Хорошим отношениям это, конечно, помешало. Сосед мой был недавно переведенным мальчишкой. Достаточно легко влился в коллектив, быстро «понял систему», либо, что более вероятно, понял лишь самую верхушку. Большего бы банально не успел, да и умом не особо блистал, в этом я уже успел убедиться по старой памяти тела. Я жил в довольно маленькой комнатушке на двоих человек. Она считалась «элитной», вот Ларри и задрал нос, считая, что стал местным мажором. Тут самое то прессануть тихого соседа и свалить на него все повседневные дела. А еще вдоволь посмеяться над неудачником. По лицу его прошлый-я не бил. Но вот ребра обработал прилично. В конце «боя» тот, обливаясь слезами и соплями, валялся на земле, а меня одобрительно хлопали по плечам. Пол Харальдсон, один из текущих «воротил» — пятнадцатилетний лоб, ни разу не ходивший на завод, одобрительно сообщил, что «для таких людей у него всегда найдется место», что бы это ни значило. Эх, не-е, в банду я точно не собираюсь. Неудачник Ларри — его новая официальная кличка, когда оклемался, затаил зло, но вести себя стал очень аккуратно. Да и авторитета своего, какого-никакого, лишился полностью. Еще пара косяков — и станет новым всеобщим изгоем. Таких тут несколько, как среди мальчишек, так и среди девчонок. И жизни этих людей я не позавидую. Впрочем, плевать, думаю я. Аккуратно заправляю кровать — порядок начинается именно с неё. Быстро вспоминаю, где находится туалет и умывальник. Само собой, что они общие, но все уже привыкли, и места хватает. Быстро делаю все утренние процедуры, по ходу просматриваю окрестности собственными глазами, это позволит гораздо быстрее влиться в колею, чем ориентируясь лишь по одной памяти. У девчонок есть свой туалет, на противоположном конце коридора, — осознаю я, когда понимаю, что вижу тут одних пацанов. Какое-никакое разделение по половому признаку, я бы не удивился обратному. После умывания спустился на первый этаж, в столовую. Тут уже сидел народ, бренча ложками. Работающие подростки уже давно позавтракали и ушли на смену. Начинается она в шесть утра, возвращаются они уже ближе к полуночи. Времени хватает лишь на короткий сон. Выходные один раз в неделю, да и то бывает, что приходится выходить на работу во время них тоже. Что поделать, на твое место, даже такое плохое, целая очередь выстроится. Приютских на места берут лишь по двум причинам: первое — им можно платить гораздо меньше. Второе и более важное — они с самого детства в курсе работы, ведь начинают впахивать с двенадцати лет. А официально на предприятие берут с шестнадцати. Конечно, на это почти везде плюют, но смысл брать нового, неизвестного человека, если есть проверенный старый? Которому к тому же можно платить на порядок меньше, а разницу класть себе в карман? Думаю, что часть этой разницы также оседает и в карманах миссис Коул и её помощников. Короткий завтрак пролетел быстро, хоть и пришлось с трудом, превозмогая отвращение, запихивать в себя серую холодную кашу, не имеющую никакого вкуса. Впрочем, тело Вольфганга было привычно к подобному, так что мерзкое ощущение удалось подавить довольно легко. Решаю в первую очередь обжиться в приюте, окончательно став «Вольфгангом Вейбером». Потом попробовать применить магию. Осторожно и так, чтобы никто не заметил. Первая же мысль о магии слегка взбудоражила мой источник. Чувствую приятную тяжесть в груди, ощущение, что могу прямо сейчас выплеснуть этот поток вокруг. Осознаю, что сижу прямо посередине стола, полного детей, и что если дам своему вырвавшемуся магическому импульсу оттенок негативных мыслей, то может выйти знатная мясорубка. Или не выйти. Нужны эксперименты. За завтраком также узнаю сегодняшнюю дату. На стене висит большой календарь, который на моих глазах переворачивает толстая повариха, выставляя новую дату: 7 сентября 1932 год. День моего попадания. День рождения же у меня девятнадцатого апреля, он уже прошел. Мысленно прикидываю даты: Сейчас мне семь лет, в Хогвартс поступать в одиннадцать. Значит, не придётся ждать лишнее время, как Гермионе в каноне. Уже через четыре года можно пойти обучаться магии. За это время нужно успеть натренировать пару атакующих приемов, чисто на всякий случай. Ещё у Вольфа, то есть уже у меня, хорошая предрасположенность к ментальной магии, впрочем, как и заказывал. Значит, нужно и легилименцию успеть попробовать. Все же эмоции и обрывки мыслей я могу чувствовать, даже не напрягаясь. Потом ещё и Реддл. Контакт все-таки нужно наладить. Так или иначе, вместе в школу идти. Будет глупо заниматься магией порознь, ведь вдвоем прогресс пойдет гораздо быстрее. Да и план у меня... которым можно подтереться, но общая идея не должна пойти под откос. Ха-ха, как же быстро я «адаптировался». Уже погрузился в роль. Уже живу новым миром. Это моя новая пластичная детская психика? Или мне действительно плевать на свою прошлую жизнь? А может, это снова «помощь» этих парней-богов, что отправили меня сюда? — Я подумаю об этом завтра, — тихо пробормотал я, цитируя Скарлетт О`Хара, героиню романа «Унесенные ветром». Классику надо знать, не зря же я профессор литературы? После завтрака нас собирают в группу, и миссис Петтерс ведет всех в церковную школу, находящуюся недалеко, буквально через квартал. По дороге рассматриваю Лондон тридцатых годов. Удручающее зрелище. Разваленные дома, нет никакого дорожного покрытия, повсюду лужи и грязь. Или это просто потому, что приют находится в одном из самых бедных районов? Группа у нас разномастная, мальчики и девочки разных возрастов, но разбитые на отдельные колонны. Девочек тоже учат, хоть и в разных классах, да и учителя разные. Видел я ту женщину монахиню. Всепрощением, судя по ее виду, а также гуляющим слухам, она точно не страдала, та еще мегера. У мальчишек в этом плане полегче. В церковной школе нам раздали тетради (логично, кто будет отдавать их с собой, потеряют же или испортят). Девчонок увели сразу же, а потом и нас разделили на две группы. Более старших увели в другую комнату, с нами же остался священник — отец Рикардо. Тут, в поредевшей толпе, я наконец заметил Реддла. Он соответствовал памяти Вольфа — бледноватый и тощий, однако потертая одежда была чистой и аккуратно заправленной. В этом, впрочем, мы были похожи. Только одежда у меня была получше. Вот тут и играют плюсы хорошего отношения администрации. При выдаче новой одежды (такое происходит раз в год, в большинстве случаев мы получаем уже ношенную одежду от старших ребят), мне предоставляют что-то более свежее, чем большинству. Урок начался с молитвы. Память подсказывала нужные слова, произносить их было нужно громко и четко, за этим внимательно следил святой отец, прохаживаясь между рядами и крутя в руках узловатый прут. Резкий вжух прямо у меня за спиной. — Ауч! А-а! — заголосил Чарли Мэйзор, что отчетливо запинался на некоторых строках, а на других понижал голос, явно путаясь в словах. — Иисус страдал за нас, а ты даже не можешь запомнить слова благодарности?! Неуч! — раззадорив сам себя, отец Рикардо сделал еще пару мощных ударов, не стесняясь применять силу. Один из ударов прошелся по рукам, которыми парень интуитивно пытался прикрыться. На них сразу проявился четкий красный след. — Простите пожалуйста! Отец Рикардо! Не бейте больше! Я больше не буду! — отчаянно запричитал пацан. Жалко его? Не очень. Дурак малолетний, не в первый же раз, давно пора было понять, что выводит священника из себя, и не допускать таких промашек. Да и молитва уже не новая, от зубов должна отскакивать... — Бог простит, — гневно закончил с наказанием «учитель», — продолжайте! Чего ждем?! Класс послушно продолжил бубнить заученные тексты. В этот раз было отчетливо слышно, как подрагивают голоса у доброй трети всего коллектива. Больше никто не ошибся. Да, порки отца Рикардо здорово прочищают память. На уроках, как и планировал, скрывал свой уровень знаний, параллельно охреневая от той чуши, что заливал священник сиротам в уши. Буквально каждые пять минут нам зачитывали очередную проповедь на тему Господа Бога. То, что этим уроком является математика, смог понять лишь к середине занятия. Быстро решив пример, не стал поднимать руку, вместо этого незаметно разглядывая наш класс и своих одноклассников. Что тут сказать… бедно. Видимо, в это время церкви ещё не так активно обирали народ, либо я чего-то не знаю. Две следующие задачи решил в уме с ходу, но, пролистав тетрадку и вспоминая предыдущие «уроки», сделал пару ошибок, подразмазал чернила и перечиркал часть бумаги в простых помарках. Конспирация! Прошлый я был хорошистом, но звезд с неба не хватал. Вот и не будем выбиваться из колеи. Урок окончился очередной поучительной историей, сдобренной хорошей порцией религиозной пропаганды. Старался держать лицо, не морщась от такого неумелого промывания мозгов, которое, впрочем, всё равно работало, судя по лицам моих одноклассников. Кто-то ведь реально в это верит... Перемен тут не было, уроки шли нон-стопом. Было их немного, да и каждый день они были одни и те же. Математика, английский язык, литература, богословие. Последнее также негласно присутствовало во всех предыдущих занятиях. Если задача, то со святыми и апостолами. Английский — на примере библии. Литература — думаю, пояснения излишни. Богословие — просто полоскание мозгов на тему бога, величия церкви и перспективы будущего, загробного мира. Просто предел мечтаний, чтоб его... После математики следующим уроком был английский язык, что дало мне небольшую надежду изучить что-то, чего я не знал. Хотя… если урок будет столь же информативным, как предыдущий, то проще будет почитать учебники самому. Были бы они ещё в наличии, эти учебники, и решись кто-то мне их выдать. Мда, в это время с книгами дела обстояли туго. Поискать, что ли, библиотеку? А кто меня туда пустит? Они сейчас являются уважаемыми учебными центрами. Сейчас все, на что можно надеяться, — это потрепанная библия на урок, одна на двоих — меня и соседа по парте. Хорошо хоть не Ларри. Дэннис Батлер. Звезд с неба не хватает, как и остальные, но вроде не совсем пропащий. Прошлый я даже немного с ним общался. Не больше, чем на уроках, но все равно. А вот со своим просвещением... Едва не хватаюсь за голову: реакции тела стали слишком детскими, на эмоции пробивает с полтычка. Это что, мне теперь до Хогвартса быть неучем?! Должен же быть какой-то выход! Магией, что ли, библиотекарей заколдовать? Так этому нужно будет вначале поучиться, поставить эксперименты, потом ещё проверить время действия… Угу, как раз к началу Хогвартса что-то выйдет — в лучшем случае. Или нет. Вздыхаю. Пытаюсь вспомнить очень слабо освещенный по этому временному этапу канон. Молодой Том Реддл пришёл в Хогвартс, уже имея какой-то уровень знаний? Или был поглощен своей исключительностью и лишь в школе, полной магов, осознал себя всего лишь одним из множества? Что же, будем проверять на практике, — мысленно усмехаюсь я. Уроки тянулись медленно, были скучны и почти бесполезны. Из всех знаний, что тут давали, мне были нужны лишь знания языка. Остальное тлен, хе-хе. Но все когда-нибудь заканчивается, вот и нас опять построили колоннами и под контролем миссис Петтерс, что визгливо голосила, пытаясь привить детям дисциплину, повели обратно. По прибытии заметил, что старшие достаточно бодро перестроились и побежали на работу. Угу, насколько я помню, у них сорок минут до начала смены. Кто не успеет — дают штраф. Учитывая их зарплату, один штраф съедает почти треть суммы. На что тогда жить? Вот и бегут как ошпаренные. Работники приюта лишь посмеиваются на такое. Для них это бесплатное развлечение. Для своих «любимчиков» еще и не грех организовать какую-то задачу, прямо перед выходом. Впрочем, это происходит не так уж часто. Все же миссис Коул следит за посещениями, деньги с этого поступают в том числе и ей. Я бы даже сказал, бó‎льшая часть денег достается именно ей. Конечно, не факт, не факт... может быть, я все это фантазирую и дела в приюте вообще не так ведутся, но что-то мне подсказывает, что я недалек от истины. Современный человек легко видит такие «тонкие» полукриминальные схемы. После обеда было условно свободное время. Условно — это потому, что воспитатели уже не участвовали в моей жизни, школа кончилась, а работы еще не было, три года до нее. А неофициальная — это старшие ребята, что «пошли по кривой дорожке». Такие всегда в поиске новых дел, им постоянно нужны новые люди «на подхват». А работы для таких дел хватало. Прошлый я нередко участвовал во многих авантюрах, не доходя до чего-то серьезного, впрочем. Откровенного воровства, например. Хоть предложений было и немало. Как я упоминал ранее, Вольфганг был «пацаном ровным», что делало его отличным потенциальным членом банды. Ну... говоря откровенно, если бы не магия, я бы так и сделал. Все же лучше попытать счастье, имея мои знания и опыт, в незаконных, но сытных делах, чем «честно» горбатиться за копейки в прямом и переносном смысле этого слова и сдохнуть в тридцать-сорок лет от проблем с легкими, печенью и общей изношенности организма. Но сегодня я ловко избежал чужого внимания, быстро свинтив после обеда на улицу. Есть здесь у меня пара условно укромных мест, где нужно попробовать то, что я хочу с самого момента своего «попадания». Магию. Заброшенный подвал полуразрушенного дома мог привлечь много чье внимание, если бы не когда-то пробитая труба канализации. Ремонтировать никто, конечно же, не стал. Теперь тут стоял соответствующий запах. Мощный и удушливый. Впрочем, есть способ минимизировать его, встав в одном из хорошо проветриваемых помещений. Без половины стен и с разбитыми окнами. Но да ладно, глупо рассчитывать на лучшее. Теплое чувство в груди буквально желало выплеснуться наружу. Я не стал противиться этому. — Ого, — конечно же, это была попытка в люмос. Самое легкое, условно безопасное заклинание из всей серии книг. Маленький шар с мягким светом появился на кончиках моих пальцев. Это было так легко... Это нормально? Или тут играет роль мой «персонаж»? «Магически одарен на уровне Реддла», да? Мысленно хмыкаю. Если Том настолько силен, то ничего удивительного в его будущей карьере Темного Лорда. Сила позволяет. Создав шар света, я почувствовал, как незримая внутренняя пружина наконец расслабилась. Я смог. Я волшебник. * * * Следующие дни были похожи друг на друга один в один. Проснуться, отстоять очередь в уборную, потом скудный завтрак, убогая школьная программа, обед и свободное время. Уроков никаких не задавали; кажется, что отцу Рикардо было плевать на наше образование. Скорее он хотел завербовать себе новых рабов, ой, то есть, конечно же, помощников. Угу, все именно так. Уверен, что после приюта достаточно большое количество воспитанников будут не против вступить в лоно церкви. Спасибо за это нашему священнику. Свое свободное время теперь посвящаю тренировкам в своем «секретном месте». Конечно, секрет тут тот еще, поскольку уверен, что любой заинтересовавшийся моими пропажами сразу о нем узнает. Вот только я никому не нужен. Старшие ребята не особо-то и искали меня. Кто я для них? Перспективный семилетка, не более. Не попадается на глаза? Ну и ладно, других целая куча. Может, не столь умных или умелых, не столь везучих или сильных, но они сами просят взять себя «на дело». Но, несмотря ни на что, я все же чередую свои «секретные места». Есть еще одно, тоже подвал одного из ближайших к приюту домов, находящихся рядом с церковью, где мы обучаемся. В том доме живет лишь три семьи, так как он находится в аварийном виде. Чудо, что кто-то рискует своей жизнью, оставаясь там жить. Члены этих семей редко проводят время дома, лишь утром и вечером, детей нет. Это мне подходит. Сам подвал не заперт, а лишь прикрыт парой досок. Достаточно только аккуратно ставить их на место, чтобы не вызывать подозрений. Это место прошлый-я нашел случайно, заметив однажды, как оттуда выходит человек. Стало интересно, что же он там делал? Ничего не нашел. Сам подвал не был сырым, как я опасался. Тут даже не было крыс, что также порадовало. Здесь я впервые начал тренировать свою силу: зачерпнул из источника и направил этот неструктурированный выброс на стену, пожелав её пробить. Эффектов не было, как и лучей или чего-то похожего, просто от места, куда я вложил «удар», полетела пыль и немного каменной крошки. Как от удара палкой. Ну, могло быть и хуже. Теперь отчетливо понимаю, что «мясорубку» на завтраке я совершить не смогу ещё долгое время. Конечно, стуки могли привлечь нежелательное внимание, но я не ленился проверять дом перед посещением. Да и жильцы его были добросовестными, каждый день с самого утра уходя на работу. Была, конечно, опасность примелькаться... но тут уже ничего не поделать. Да и чередовал я свои места. К тому же свою роль играл возраст. Максимум — надавали бы по ушам, чтобы не шлялся где попало, на первый раз так уж точно этим бы и ограничилось. А там уже стал бы подыскивать другие варианты. Мысли не отвлекали меня от тренировки. Магический источник пульсирует в груди, стремясь выплеснуть побольше энергии. Пробую теперь не удар, а разрез — это идет лучше, на стене появляется отчетливая широкая царапина. Задумчиво киваю, в бою это будет иметь лучший результат, но приютских таким не надо бить, могут и откинуться. Пробую усилять или ослаблять атаки, получается недурно, но быстро выдыхаюсь. Нужно замерить, сколько атак я могу выполнить, и потом тренировать их, увеличивая количество и качество. Под конец тренировки пробую вызвать люмос, как и в первый раз, без слов. Слабенький и дрожащий огонек вскоре появляется в руке. Источник устал, хоть я и чувствую, что смогу применить ещё две-три «атаки», но потом свалюсь, не в силах двинуть даже рукой. Пора заканчивать. Нужно ещё отследить, сколько времени займёт восстановление. Возвращаюсь в приют. Ларри встречает подозрительным взглядом. Мы не общаемся, но его глаза, взгляд крысы... Явно хочет как-то отыграться. Ох, почему он не может просто забыть и забить? Мелкий же еще совсем, но нет, затаил обиду. Может, отвесить профилактических? Задумчиво смотрю на соседа. Тот насторожился; начинаю ощущать обрывки чувств и эмоций. Зависть, злость, голод, хм. Что-то отдаленное по мыслям... считает, что я проворачиваю какие-то дела со старшими парнями? В чем-то логичная мысль, но совершенно неверная. Крыс надо давить, а то обеспечит, чувствую, мне проблем. Но подмоченная репутация Ларри играет тут против него. Сильно против него. Ни слова не говоря, резко подхожу ближе и пробиваю прямо в «солнышко», совершив перед этим обманный размах в сторону его лица. Детская уловка, все же я не боец и нигде этому не обучался. Но в драках участвовал, как, наверно, любой взрослый мужик. — Ах ты... кха-кха, — загнулся он, с трудом удерживаясь на ногах. По лицу бить нельзя, заметят, а вот остальное... Валю его на пол и выкручиваю руку, заламывая ее до еле слышного хруста, а потом начинаю методично отбивать бока, плечи, спину. Все, по чему попадает кулак правой руки. Бью сильно, но не чрезмерно, чтобы не отбить какие-нибудь органы. От первоначального удара у пацана сперло дух, кричать он не мог, лишь едва слышно сипеть да кашлять. Это сыграло свою роль и помешало попытаться позвать на помощь. Не факт, что кто-то пришел бы, даже услышав его, но рисковать нежелательно. — Понял, урод? — прекращая бить, говорю ему. — За что?.. — плачет он, пытаясь высвободить руку, царапая пол другой. Вместо ответа отвешиваю мощный подзатыльник. Он заскулил еще сильнее. — А теперь понял? — на самом деле здесь не важна причина. Но нужно донести до него мысль, что она у меня есть. Это снимет большую часть его вопросов, заставив думать, что же он сделал не так. И самое главное — причину он найдет. Как минимум он замышлял что-то недоброе. Как максимум — действительно успел что-то сделать. Если же кто-то заинтересуется, всегда могу скормить байку. То, что поверят мне, а не ему, стопроцентный факт. — Да-да, — что и требовалось доказать, — я больше не буду, только не бей, не бей!.. Отпускаю руку пацана, который и не думает подняться, вместо этого ревет и пытается перевести дух. Ну, одной проблемой меньше. Главное, сильно его не гнобить, а то рискнет сотворить какую-нибудь глупость, в духе попытки напасть во сне. А вот если в меру осаживать, то этот трусливый шакал будет только со страхом коситься и мочить штанишки. На большее его не хватит. Так говорит мой опыт преподавателя с большим стажем, а также чувства легилимента. Остаток времени до ужина провел на улице. У приюта была достаточно большая, но крайне неухоженная спортивная площадка. Как площадка... полузаросший травой пустырь, на котором стояли старые железные ворота для игры в футбол и несколько турников. Ее мало кто посещал. Разве что для показательных драк. Для спорта подходила слабо — бó‎льшую часть года на ней была не просыхающая из-за тени от деревьев и общей сырости грязь. Из-за зарослей травы в воздухе постоянно летал гнус. Соответствующий запах тухлятины — по причине того, что кухонные работники приюта выбрасывали туда совсем уж непригодные отходы. По этой причине, кстати, можно было наткнуться на бродячих собак. Пару лет назад одну девчонку пяти лет здорово там покусали. Ее даже отправили в больницу. Выкарабкалась. Причем ей повезло, что укусы не попали по лицу. Прошлый-я видел отметки, она показывала их всем — был оторван приличный кусок с бедра, множество более мелких укусов на ногах и руках. Юный возраст сыграл роль, медики обещали почти полное восстановление. На сегодняшний день о происшествии напоминает лишь ее едва заметная хромота. Но все же, несмотря на некоторый риск, я проводил на ней время, занимаясь банальным бегом. Просто не знал, чем еще можно заняться. Учиться негде, колдовать я устал, источник показал дно. Сидеть просто так в комнате? Увольте. Раньше пошел бы играть с друзьями-приятелями либо к старшим мальчишкам, которые постоянно генерировали идеи на разные приключения, но сейчас, имея взрослое сознание, я понимал, что мне жизненно необходим базис. Я собираюсь в Хогвартс. Там будут чистокровные малолетние маги. Которых с рождения обучают всяким трюкам. Я должен быть не хуже. Хоть и не по умениям, но хоть по голой магической силе. Физические же нагрузки могут здорово мне помочь. Драться врукопашную я, конечно же, не буду, но вот в магической битве физуха не менее важна. Как минимум я не буду столь быстро выдыхаться. К тому же это единственное, чем я сейчас могу заняться. Может, позже, когда увеличу свой резерв... Полностью восстановился я через пару часов после ужина — жидкий суп с кусочками овощей, без мяса. Такое едва насыщает, но приютские дети привычные. Тем не менее после еды магия восстанавливается быстрее. Насколько? Неясно, нужны эксперименты. Но даже без них испытываю радость. Не знаю, быстрое это восстановление или нет, но таким образом я смогу опустошать источник несколько раз в день. А если благодаря регулярному обнулению источника скорость восполнения резерва увеличится? Это же будет ещё круче! После нескольких дней тренировок смог замерить свой резерв, записывая информацию в украденную в школе чистую тетрадь: сорок четыре люмоса подряд — это мой текущий предел. После сорок четвертого люмосы получаются слабыми и дрожащими, также чувствую пульсацию почти в ноль опустошенного резерва. Измерять магию решаю именно в люмосах — этом универсальном заклинании, которое применяют и совсем юные школьники, и убеленные сединами старцы. Сорок четыре люмоса — это много или мало? Кажется, пришло время подкатить к Реддлу с таким вопросом.