Жизнь и становление господина мага. Книга I - Детство

Лили Поттер ПОВ Смотрю в глаза ребенка, у него удивленный вид, слегка взъерошенный, но это, наверное, со сна. — Как же похож на Гарри, — тихо шепчу, протягивая руку, на которую тот смотрит с опаской, а потом и вовсе начинает хныкать. — Нет-нет-нет, не надо, нет-нет, не нужно… не плачь, — хватаю его на руки и начинаю качать, — прекрати, не нужно плакать, не нужно плакать, — но это не работало. Нужно укачивать, да. Нужно качать. Руки движутся всё быстрее и быстрее, мои речи становятся неразборчивыми и сливаются во что-то однородное. На крик ребенка врываются люди. Кто это?.. «Что ты делаешь?» — Петрификус Тоталус! — палочка уже в руке, ребенок отброшен в сторону. — Петрификус Тоталус! — второе тело тоже застывает, не успев сказать ни слова. Ребенок уже не плачет, а просто истошно орет, лежа на полу. — Ха-ха, — нервно вырывается изо рта. Пора валить отсюда. Выбегаю из комнаты, начиная спускаться вниз. Темно, чёрт… — Люмос, — из-за резкого появления света меня оглушают проявившиеся цвета и мир вокруг. — Где я? — перед глазами высокая картина, на ней изображено семейство: высокий и статный мужчина, столь же высокая, но при этом изящная женщина в светло-желтом легком платье. На руках она держит младенца. Сидят в светлой и уютной беседке, на природе. У них улыбающиеся лица, а под столом развалилась большая чёрная собака, высунув язык изо рта. Идиллия. — Стоп. Большая. Чёрная. Собака. — Люмос Максима! Комната освещается целиком, замечаю в углу притаившиеся голодные глаза, в них пылает бешенство и злоба. — Секо! Мохнатая туша лениво уворачивается, скаля клыки. Огромные клыки на огромной туше. Это оборотень? — Секо-секо-секо-секо… Самым краем заклинание цепляет лапу, но чудище лишь сильнее сжимает челюсти, по-прежнему беззвучно нарезая круги. Всё ближе и ближе. — Остолбеней! Мимо! Луч пролетел сбоку, буквально миллиметра не хватило до шкуры! Молчаливый бросок, я отступаю, одновременно поворачиваясь вбок. Медленно! Какая же я медлительная, а всё из-за… — Секо! Попала! Заклинание буквально разрубило монстра, разделив его на две части. Кровь. Всё залило кровью, в том числе и меня. Опять. Ха-ха-ха! — Секо-секо-секо! — добивающие прилетели в тушу, превращая её в фарш. — Ха-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА!.. — смех душит, но я победила, я смогла! «Что ты делаешь?» А теперь на выход. Где эта гребаная дверь?! Замечаю выход, уже почти подбежала, но голову обжигает мысль — меня видели! — Меня видели, они расскажут, всё расскажут, найдут, снова найдут… — тихо бормочу, обернувшись на лестницу, что ведет на второй этаж дома. Мне нужно туда. Нужно попасть наверх! — Ступеньки не остановят меня, хи-хи, это такая малость… — Подъём идет проще спуска. Или это от люмоса? Тела по-прежнему стоят без движения. Крик ребенка затих, теперь он лишь всхлипывает, но, заметив меня, вновь разразился плачем. — Нет… — слова застревают в горле, глаза смотрят на кровь. Палочка в крови, ладонь тоже, чувствую кровь на лице. Язык высовывается наружу и касается губ. Солёные. — Хи… — давлю смех. Ещё. Сильнее! Пришлось затыкать рот кулаком, вцепившись в него зубами. Солоно. Плач раздражает: — Силенцио. Чары вылетают бесцветным лучом. Тишина. Наконец-то. — А теперь вы. — Их тела и лица застыли, лишь глаза бегают туда-сюда, сюда-туда, туда и… хватит! — Вы не обманете меня, нет-нет, не теперь, — палочка подносится прямо к лицу мужчины. На картине он был изображен получше. Может, это не он? Здесь есть ещё кто-то?! — Отвечай! — Молчание. Почему? Я же задала вопрос! — Я задала тебе вопрос? — вопросы-вопросы, слишком сложно! — Обливиэйт! — и ещё один, на второе тело. Так-то лучше. Теперь нет свидетелей. Совсем никого, никаких свидетелей… Взгляд на ребенка: — Обливиэйт! Мерлин! Вроде говорили, что на детей нельзя применять Обливиэйт, может плохо закончиться. Подхожу ближе. Сидит, пустыми глазами смотря вперед. Но это нормальная реакция на Обливиэйт. Все так себя ведут. Те люди, что стоят сзади, тоже. А Петрификус скоро кончится. Час-два. Может, три, не более. Снимать сейчас нельзя. Они могут уйти. Нельзя уходить. — Ходить можно лишь мне! — крикнула я, показывая пальцем на застывшие фигуры. Да, пора уходить. Спуск вниз — «зачем?» — и трансгрессия. Легко. Оказываюсь у входа в дом. Дом… — Любимый дом! — Фиделиус легко пропускает внутрь. Захожу, держа палочку в руках. Теперь никто не застанет меня врасплох! — Секо! — режущее врезается в диван, распарывая его и забрасывая ошметками гостиную. — Показалось? — недоуменно наклоняю голову, — но точно же что-то было… — если я не вижу впереди, значит это сзади! Резкий поворот — ох, хватаю живот рукой, как же неудобно, как же мешает… — Никого, меня провели вокруг пальца, наверняка они уже покинули это место. Иду в детскую комнату. Шаги даются тяжело, я устала. Нужно отдохнуть. Сажусь на ступень. Взгляд упирается в обувь. Хорошие, приятного вида туфли на низком каблуке… измазаны в крови. Кровавые следы идут от входной двери, показывая чёткое направление. — Ха…ха, — смех с трудом вырывается изо рта. — Эскуро. — Следы пропадают. — Репаро. — Диван снова в порядке, а мелкая крошка испарилась ещё от первого заклинания. — Я могу всё, — поднимаюсь на ноги, — я выше этого, вам не сломать меня! Медленно, держась за стенку, иду вперед. — Вам не… — шепчу я, — не… сломать меня. — Слезы текут из глаз. «Что ты делаешь?» Захожу в спальню Гарри. Моего Гарри! Он лежит в кроватке. Так мило! Колыбель зачарована, так что он ничего не слышал. Ни моих заклинаний, ни криков… хорошо. Слезы уже ручьем текут из глаз. Почему… почему мне так плохо?! — Я… — утираю лицо рукой, на ней следы зубов и крови. Ранка уже успела опухнуть, и из нее медленно течет сукровица. — Эх, — вздыхаю, — нужно сходить за аптечкой. Разворачиваюсь на выход. — Нет! Нужно закончить, иначе я никогда не наберусь для этого сил! — Авада Кедавра! — палочка уперта в висок, слова произнесены чётко и громко, но… ничего не случилось. — Может, хе-хе, я отражаю Авады? Ха-ха-ха! или просто неуязвима для них?.. Ха-ха! Или же… просто ничего не сработало? Да, это тоже возможно. Устало падаю на пол. Боком, не животом, его надо беречь… — А-ва-да Ке-дав-ра, — медленно по слогам повторяю я, направив палочку на живот. — Ни-че-го, — тихо хмыкаю. — Не всё так просто, верно? Хе-хе. — А ведь было бы так хорошо! Авада Кедавра! — палочка направлена в стену — ничего. — Авада Кедавра, — в потолок — ничего. — Авада Кедавра! — в колыбель на Гарри — ничего. «Что ты делаешь?» — Ха-ха-ха, я… делаю что-то не так, да?.. — в рот натекла кровь из прокушенной губы. Когда только успела? Сплёвываю на пол. Кровавое пятно. Как тогда, только поменьше. Такое красное, яркое… — Это ничего, ничего страшного. Просто… попытка, да. Просто попытка, — бормотала я, наводя порядок. Кровь была уничтожена, простынь у Гарри поправлена. Спящий малыш даже не проснулся. Выглядываю в окно детской — аккуратно, из-за штор. Пусто. Фиделиус защищает. — Ха-ха, да, Фиделиус… он такой, — беру палочку в зубы, — тхакой аф-ф, — разворачиваюсь на выход. Палочка… забыла очистить только её. Солёная. Проверка всех комнат не заняла много времени. Пусто. Опять пусто. Где Джеймс? Снова трахает ту потаскуху? Кобель! Мерзкое животное! Они все только и думают о том, чтобы засунуть свой член в любую дырку! Рука опускается на живот, я устала. Хватит. Нужно сесть. В зеркале отражается растрепанная рыжая девушка, с красными натертыми глазами и опухшей губой. Она достаточно красива, даже выпирающий живот и общий потрепанный вид не портит картину. — Аптечка… — достаю рябиновый отвар — простейшее зелье, отлично работающее против мелких ранок. Наношу его на губу и прокушенную тыльную сторону ладони. — Вот и всё! — Озорная улыбка появляется на моем лице. Вот и всё. Да… вот и всё… Поднимаю палочку, указывая ей в зеркало: — Авада Кедавра! Ха-ха-ха-ха, — бессильно опускаю голову, — почему… почему так?.. Из крана льется вода, смешиваясь со слезами. Я не могу себя убить? Рука хватает живот, сильно сжимает, до синяка. Почему?! Почему не могу убить?! Я же хочу! — Его не так уж и трудно скрывать, — проговариваю вслух, — всего лишь чары иллюзии и отсутствие общей постели. Это так просто. Так просто! Вновь захотелось действий, движений, полета фантазии! — Бликинг Фэррус, — чары послушно работают, накладывая иллюзию. Теперь девушка выглядит стройной. — Отлично… теперь остальное. — Бытовые чары поправляют прическу, чистят тело и одежду, слабенькая иллюзия на глаза скрывает красный от бессонницы цвет. — Я готова! Мир, жди меня! Выбегаю на улицу. Я знаю, куда мне нужно! Трансгрессия. Вроде бы говорили, что частая трансгрессия вредит ребенку? Не помню… Магловский мир. Снова. Центр Лондона? Да, в этот раз обстановка иная. Где же это? Где нужное место? Неужели переехали? Раньше здесь был самый… — Вот он! — глаза находят яркую светящуюся вывеску. Подхожу ближе, и шум музыки врывается в уши. Да, это именно то место! Небольшая очередь быстро рассасывается. — Конфундус, — шепчу я насупившемуся охраннику, который секунду после этого глупо хлопает глазами, наконец молча пропуская меня. Отлично. Захожу внутрь. Ого! Вот это долбит! Музыка врывается прямо в голову, грубо: жестко, именно так, как я и хочу! — Давно пора ощутить это… Медленно иду дальше, наслаждаясь зрелищем. Десятки, если не сотни людей, набитые в одном месте, алкоголь, сигаретный дым, наркотики, громкая музыка — да я в раю! — БУМ-БУМ-БУМ, — долбят колонки, парень, сидящий на возвышении, возится с приборами, у стенок стоят стойки, где танцуют полуголые девицы, на танцполе крутятся парни и девушки, тесно прижимаясь друг к другу. Плавно вклиниваюсь в общую кучу, уже через минуту так же прижимаясь к оголенному торсу молодого мужчины, что пошло улыбался мне, стоило лишь подойти ближе. Вот его руки хватают меня за бедра, поднимаются выше… ещё выше… Мы целуемся? Уже?.. Барная стойка, стакан, что это? Сижу у стенки, за столиком. Он рядом, а вокруг все заполнено парочками… и не только парочками, вот, например, целое трио. Слегка зависла, глядя, как два парня уже почти раздели эту красотку и теперь посасывают её грудь с двух сторон. Моё лицо нежно обхватывает чья-то рука и поворачивает в сторону. Это тот симпатяга с танцпола. Он улыбается и целует меня. — Да… Туалет клуба, упираюсь в стену, он поспешно стягивает штаны… — Да… Мы снова в общем зале. Как его имя? Он представлялся? Неважно… Стою и рассматриваю полуголую девушку, танцующую в клетке. Она призывно подмигивает, а я улыбаюсь. Ко мне подходит какой-то парень. — Хочешь? — протягивает он упакованную в пакетик белую таблетку, — всего двадцать фунтов, крошка! Для тебя скидка! — Ты способен только на скидку? — ехидно улыбаюсь ему, — сделай даме приятно! — А дама сделает приятно мне? — скалится он в ответ. Молча беру его за руку и веду в туалет, откуда вышла незадолго до этого. — Мне нравится твой настрой, — его рука гладит грудь сквозь тонкую мокрую маечку. — Не болтай, — спускаю штаны, — покажи что можешь… — Меня уговаривать не нужно, — он поспешно пристраивается сзади, — ох, как узко и горячо… Таблетка зашла на ура. Место поменяло свой цвет, звук… я вижу его! Рука пытается поймать повисшую в воздухе ноту, но каждый раз промахивается. — Я тебя поймаю… — иду за ней вверх, ещё выше, ещё… — Ха-ха-ха! «Что ты делаешь?» Осознаю себя, стоящей на крыше клуба и смотрящей на восходящее солнце. — Я… — мысли путаются, — что я делаю? — Из глаз больше не течет. — Что я делаю? — Взгляд приобретает четкость. Рука обхватывает палочку. — Чувиха! Ну ты отожгла! — ночной наркоторговец всё это время сидел рядом, — так затусить, это прям… ух! Уметь надо, — он усмехается, — слушай, а давай заглянем… — Авада Кедавра, — парень молча соскальзывает, безмолвно падая к моим ногам. — Как просто, — чуть усмехаюсь я, — и почему у кого-то не получается? Рука ощупывает живот. — Потерпи, милый, — злая усмешка вырывается на волю, — я дам тебе жизнь. Я даже не убью тебя за неё. Ты будешь жить. Может, долго, а может, не очень. Но ты никогда не познаешь моей любви. Чувствую толчок внутри себя. Да, свой шанс ты получишь, но не более. — А теперь нужно расставить все точки ещё кое над чем…

***

Дом Поттеров, взгляд со стороны — Лили, я дома, — раздался усталый голос на пороге. В дом зашёл мужчина. Он был идеально выбрит, мантия ровная и наглаженная, от него приятно пахло одеколоном, но всё портил взгляд. Он не был уставшим или злым, нет, скорее — предчувствующим, ведь всю сегодняшнюю ночь мужчина подсознательно испытывал ранее неизвестное ему беспокойство. — Лилс? — прошёл он по первому этажу, но не застал жены. Опять где-то шляется? Тяжкий вздох: частые прогулки его жены слегка напрягали мужчину. — Ещё и в такое время, — он налил себе воды, — не все Пожиратели пойманы, а криминал так и лезет из всех щелей. Ещё и снова начали нападать на маглов, — думал он, — ночью вырезали целую семью, да ещё и как изощренно! Сильные чары Петрификуса заблокировали почти все функции организма, простецы едва-едва могли дышать, пока, в конце концов, всё же не словили кислородное голодание и… через какое-то время просто задохнулись. А по ребенку прошлись Обливиэйтом, окончательно стерев ему личность. Тело забыло даже естественные рефлексы организма, став овощем. Ему уже никак не помочь, мозг полностью отформатирован. — Лучше уж смерть, чем такое, — прошептал Джеймс. Собаку просто нарезали на ломтики, залив кровью весь первый этаж. Не представляю, зачем это было нужно? Но это ещё куда ни шло, три дня назад магловское семейство было обезглавлено, а потом их головы просто поменяли местами: на женское тело прикрепили голову мужчины, а мужчине — женскую. Голову ребенка так и не нашли. А пять дней назад использованы колдомедицинские чары, убирающие кости. Их применяют при сложных переломах, чтобы не мучиться, а сразу вырастить новую кость. В тот же раз… постепенно, по одной кости, их испарили все. Это не больно, магическая медицина же! Кости просто пропадали, одна за другой, одна за другой… пока тело просто не растеклось лужицей. Конечно, не имея костей, долго оно не прожило, авроры в очередной раз не успели. Таинственный маньяк нападал лишь на магловские семьи с детьми. Всегда это был маленький мальчик, всегда использованы простые, но эффективные чары для устранения. Таинственного убийцу поймать не удается, ведь такие простенькие чары банально не фиксируются министерством. — У нас Авады-то далеко не везде фиксируются, — хмыкнул он, наконец, отложив стакан. — Пора проведать Гарри. Мужчина поднялся на второй этаж, заглянув в детскую. Кроватка была пуста. Джеймс нахмурился. — Обычно она гуляет в одиночку. Что не так в этот раз? Ну уж нет! Ребенка с собой таскать не позволю! Давно нужно было нормально поговорить, серьёзно, конкретно! Разозленный мужчина вышел из детской, на всякий случай всё же осмотрев другие комнаты. Пусто. Никого и ничего. — Экспекто Патронус, — из палочки грациозно выпрыгнул олень, — Лилс, где бы ты ни была, но это уже не смешно. Приходи домой, нам нужно поговорить. Патронус послушно выбежал из дома, но уже через секунду вернулся обратно, качнул головой и испарился. — Что? — в ступоре пробормотал он, — нет! Он попробовал снова — и опять ничего. В спешке мужчина бросился к почтовой сове, схватив чистый кусок бумаги, судорожно привязал его к лапке птицы, что недовольно ухала на грубые движения мага. — Письмо Лили Поттер! — гаркнул он, выпуская птицу. Сова вылетела в окно, но вернулась менее чем через минуту. — Поисковая магия не работает. — Бледный мужчина осел прямо на пол. — Значит, одно из двух: либо цель мертва, либо скрывается чарами. — Даже не знаю, что хуже, — нашёл в себе силы улыбнуться Поттер. Есть лишь один способ, думал он, подходя к камину. — Поттер-мэнор! Объяснения родителям не заняли много времени. Хоть они и были против его брака, но внука, со скрипом, были вынуждены признать. После того же, как Гарри стал знаменитостью, и вовсе перестали кривиться, лишь вздохнув, что всё могло бы быть лучше. Зачем же сюда пришёл Джеймс? Всё просто — ему был нужен гобелен. — Жив, — облегченно вздохнул парень, рассматривая магическую вязь, — а почему его имя в рамке? — Балда, — старший маг попытался треснуть его по лбу тростью, но аврорские навыки легко позволили уклониться, — это значит, что на него наложены чары неотслеживания. — Судя по всему, — он прищурился, оглядывая вышивку, — рунные, довольно сильные. Тут нужен поисковый ритуал. Есть какие-то его вещи? Личные только. А ещё лучше — кусочки тела. Волосы, ногти, кровь? — Конечно есть! Сейчас схожу в дом. В крайнем случае есть ещё сейф у гоблинов, мы положили туда свою кровь специально для этого… — Хоть что-то сделать догадался, — хмыкнул его отец, но парень уже мчался к камину. Вещи-вещи, личные вещи… он забежал в комнату, но… их не было. Он не обратил на это внимание в первый раз, но одеяло на кроватке было новым. Детские игрушки тоже пропали. Личные вещи, даже те, с которыми ребенок почти не контактировал, просто отсутствовали. — Они не могли знать, чего он касается! — воскликнул Джеймс, врываясь в ванную, ведь маленький Гарри во время мытья любил играть с большой бутылью жидкого мыла, что стояла на раковине. Особенно он любил выжимать из неё струйки прямо в воду и смотреть на пузырьки. Случайные похитители не могли знать такое… разве что их кто-то проинформировал об этом… но знали это всего двое, не считая самого Гарри. Он сам и… Лили. Её личные вещи тоже пропали. Конечно же, никаких волос и ногтей не обнаружено. Только её глупые статуэтки, стоящие на каминной полке. — Неужели, — его пробрал холод, — он выбежал из дома и трансгрессировал в Косой Переулок, побежав в Гринготтс. — Доступ… пх… пуф… к сейфу… рода Поттер, — едва отдышавшись, сказал он скалящемуся гоблину. Пройдя необходимые проверки, которые будто специально длились крайне долго и медленно, Джеймс смог попасть к содержимому сейфа. — А-а! СУКА! — со всей силы он пнул стену, сморщившись от боли в явно сломанном пальце. Но боль позволила немного прочистить мозги. Сейф был пуст. О чем мерзкие коротышки, конечно же, не уведомили его, перед тем как прокатить в тележке до входа. И, само собой, в сейфе не было никакой заранее положенной на форс-мажорный случай крови ребенка и его жены. Только его собственная склянка, сиротливо лежащая в уголке. Справедливости ради стоит сказать, что сейф его был не слишком богат, чуть больше тридцати тысяч галлеонов. Сейчас их, само собой, тоже не было. Сейф его родителей насчитывал более миллиона, но те деньги он получит ещё не скоро, да и своих вполне хватало. Тут всё встало на свои места. Доступ к сейфу имел лишь один человек, кроме самого Джеймса Поттера. Лили Поттер. Мужчина вытащил палочку: — Чрезвычайный приказ всем сотрудникам Аврората объявить в розыск женщину по имени Лили Поттер, а также мальчика полутора лет по имени Гарри Поттер! Национальный Герой Магической Британии пропал! Появившийся патронус-олень кивнул, исчезая из вида. Мужчина тем временем покинул банк, решив дожидаться вестей дома. Может быть, он надумал лишнего, может, всё не так, как кажется, и сейчас Лили просто вернется домой с затянувшейся прогулки?.. Дома Джеймс стал осматривать фигурки — единственное, что оставила его жена. Тут были разные зверьки и люди. Что она хотела сказать, оставляя их? Другие вещи ведь забрала, а это… явно специально. Почему? Для чего… Вытащив палочку, он стал накладывать на них диагностирующие заклинания, одно за другим. — Хм, — нахмурился мужчина, — что-то не так… Сделав заковыристый жест, он пробормотал длинное контрзаклинание, направив его в фигурку мальчика с корзинкой, полной яблок. Фигурка исчезла, превращаясь в... отрезанную голову. Джеймс поспешно отбросил её в сторону, но кровь успела попасть на мантию. — Что это? — Аврорский опыт задавил эмоции и позволил осмотреть голову более тщательно. Цепкая память подбросила воспоминание. Семья маглов, обезглавленные мужчина и женщина, пропавшая голова ребенка, фотографии ребенка… Он прикрыл рукой глаза, отказываясь в это поверить. Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Чары сорвались на вторую статуэтку, третью, четвертую… Труп, труп, замученный труп, выпотрошенный труп, порезанный труп, труп парня без четко выраженных следов смерти, очевидно Авада… ещё и ещё, ещё и ещё… — Лили, Моргана тебя дери, что ты натворила?!