Dark stories

30 марта 2001 года 8.30 утра — В девять утра у Вас встреча с сыном, он сам зайдет сюда, потом в десять совещание по вопросу утверждения модели колец, тоже здесь, затем в три часа дня, у Вас встреча в Монтевидео, по вопросу готовности стадиона. В три часа по-нашему, — Агнет четко без эмоций зачитывала расписание встреч на день. Септимус прикрыв глаза, сидел за своим столом и пил кофе, — мистер Чоудари хочет Вас сегодня увидеть, я записала Вас на встречу с ним на два тридцать. — С хера ему надо? — Такое неожиданное внимание президента международной федерации квиддича было странно. — Хочет понять степень готовности стадионов к чемпионату, — Спокойно пояснила Агнет. — Говорит, что только Вы ему можете сказать всё, как есть. — А, ну это да, я скажу, — ухмыльнулся Септимус. Он много, о чем сможет рассказать господину президенту. — Ладно, еще что? — Еще, не в рамках официальных встреч, Мануэла обмолвилась, что с ирландскими профсоюзами не все гладко, — Агнет многозначительно покачала головой. — Она говорила об этом в частной беседе со мной, но я подумала, Вам следует знать. — Конечно, следует, — Септимус напрягся. — Спасибо Агнет. Старые пидорасы, ладно это я решу. Если это только до Мануэлы дошло, то значит еще все тихо. Что еще? — Еще, — Агнет перелистнула блокнот, — с Вами хочет встретиться Кристофер Смит, промышленник из Трансвааля. — Это, что за хрен? — удивился Септимус. — Он занимается добычей искристого кварца, который используется при производстве шаров для предсказаний. Еще добывает алмазы, — пояснила Агнет. — О целях встречи не говорит. — Не говорит… — Септимус задумался, вытащил бумагу и что-то написав, свернул в свиток. — Что-то мутное хочет этот алмазный хер. Ну, давай послушаю его, все равно день скучный. — Я сказала, что вы заняты весь день, но он хочет пригласить Вас на обед в какой-то Йоханнесбургский ресторан. — Сразу нет! Чтобы меня там убили или Империо наложили. Нет, нет, нет. Хочет встречаться, есть отличный ресторан в Венеции, ну помнишь, который на канале Каннареджо? Беатрис его любит, — Септимус нахмурился, пытаясь вспомнить название. — Рядом с этим мостом, который прикольный. Там место тихое, но людей всегда хватает, и главное все приличные. И столы достаточно далеко друг от друга, можно не шептать секретики на ухо. Ну и шум канала помогает. Или туда или он идет нахер. — Хорошо, я передам ему и забронирую столик, — кивнула Агнет, а затем отлеветировала пару десятков свитков на стол своему начальнику. — Вот бумаги, которые необходимо рассмотреть сегодня. — Спасибо Агнет. Отправь это Конховару в Голуэй, — Септимус передал ей только что написанный свиток. — Очень срочно! И пришли сюда того умника со сложным именем, который прессой занимается. Пусть прискачет сюда, так быстро как сможет. Пусти его. В список встреч можешь не вписывать, там разговор на пару минут, но мне нужна приватность. Агнет кивнула и вышла из кабинета. Септимус вздохнул, взял первый свиток, сломав печать, развернул и стал читать. Затем отложил письмо на край стола и открыл следующее 09.00 Когда он открыл уже все письма и разложил их по двум стопкам, в кабинет после стука зашел Октавиус. — Добрый день, отец! — Добрый, добрый, — Септимус встал из-за стола и Октавиус привычно сел на его место, поставил свой портфель рядом со столом и взял верхнее письмо из маленькой стопочки. — Бельгийцы считают, что стадион в Антверпене соответствует требованиям, а вы к ним придираетесь. — Напиши, чтобы они шли нахуй, — Септимус подошел к окну. — Охереть просто! Трибуны на пятнадцать дюймов уже, чем надо, а мы придираемся. И если они до конца месяца не исправят косяки, то хуй им, а не международные матчи. — А почему ты секретаршу не просишь за тебя писать? — Октавиус взял чистый лист и начал писать ответ. — А ты думаешь, она там хуи пинает? Просто мне дохера поступает писем «лично для мистера Флинта». Мало ли что там. Вот эти, — он указал на большую стопку, — ей отдам. А на эти надо самому ответить. Пришла повестка заседания? — Пришла, — Октавиус аккуратно выводил вежливое уведомление. — Все довольно банально. Хотят какие-то улицы переименовать в честь грязнокровок. Еще хотят учредить новую медаль для героев последней войны. И снизить процент по кредитам для тех, же грязнокровок. Не знаю, как они с этим справятся, — Октавиус дописал ответ на письмо и взял следующее. — Южная Родезия присоединилась к Декларации об единообразии квиддичной формы. А у маглов название страны изменили, но я не помню на какое. Такой вот интересный факт. — Маглы ебнутые потому что. А родезийцы все-таки начали пользоваться мозгами. Чиркни им что-нибудь хорошее. Нахер было так выебываться? Столько нервов мне попортили. Но любят деньги, так же, как и все. Всегда все упирается в вопрос цены, — Септимус покачал головой, затем нахмурился. — Значит, законопроект про улицы проталкивать нельзя. А то знаем мы — сначала улицы, потом в Визенгамот этих херов приведут, а потом вообще скажут, что они такие же, как мы. Заверни его. — Ты дашь мне право вето? — Октавиус перестал писать и с надеждой взглянул на отца. — Угу, и двух шлюх, чтобы одна тебе хер сосала, а вторая на ушко шептала, какой ты охуенный. Ты ебнулся? Блять, если мы используем право вето, такой ор поднимется, что пиздец. Нет, заверни процессуально, тихо, чтобы без шума и пыли. На Теодора скинь, пусть к бумагам придирается, — Септимус что-то взвесив в голове продолжил. — Про кредиты пускай проталкивают. Поддержи, но смотри, чтобы твоего имени нигде не было. — Почему? — Октавиус, попытался скрыть разочарование. Он все еще ощущал себя мальчиком на побегушках в Визенгамоте, не чувствовал полноты власти. Все это принадлежало отцу. Он закончил писать и свернул аккуратный свиток. — Потому что они могут придумывать какие угодно условия для грязнокровок, но кредиты выдает Гринготс, а гоблинам поверь, насрать на чистоту крови, — Септимус, не обращая на сына внимания, удовлетворенно засмеялся, вспоминая гоблинов. — Они нас всех чертями считают. Нашему правительству стоит поучиться у гоблинов толерантности и равенству. Ненавидят одинаково всех. Так что ставки они не снизят, как бы авторы подобной херни не просили. Они-то думают, что смогут продавить гоблинов, поскольку будет одобрение Визенгамота. Типа есть на что ссылаться. Но нихера у них не выйдет. Поэтому закон мертвый и для нас опасности не несет. Наоборот, любители грязнокровок еще и с гоблинами разосрутся. Красота же. Голосуй смело, пусть думают, что мы на стороне грязнокровок. Если что, потом сможем предъявлять, типа, какие мы милые и толерантные. Ну, когда снова будут нас темными магами называть. Главное, чтобы гоблины не запалили, что ты к этому причастен. — Хорошо, — что-то прикинув, согласился Октавиус, затем взял следующее письмо. — Так, это оферта от какой-то мексиканской компании. Предлагают бесплатно обеспечить игроков чемпионата порошком для перчаток, если вы их прорекламируйте на Чемпионате. Образец спонсорского контракта приложен. — Бесплатно? Всех игроков? — Септимус даже подошел к столу и взял посмотреть у Октавиуса письмо. — Или только своих? Ладно, хер с ним, пусть юристы почитают сначала, что они там хотят. Я не думаю, что они смогут конкурировать с «Анти-слип от Мерфи», но напиши записку нашим юристам. Может, на их рынке сможем запустить. Надо тогда еще проверить условия спонсорских контрактов с Мерфи. В общем пусть читают и проверяют. Поставь срок до конца недели. На письмо пока не отвечай. Подождут. — Хорошо, — Октавиус быстро набросал запрос и аккуратно его свернул. — А с медалью что? — Ну, пусть принимают. Плохо, что ли? — внезапно Септимус что-то сообразил, просияв от радости. — Слушай, поугорай над ними. Спроси — положена ли медаль Нарциссе? — Не думаю, что медали будут пожирателям смерти вручать, — Октавиус попытался аккуратно обойти тему вины Малфоев. Визенгамот их оправдал, но магическое сообщество считало их причастными. — Она не пожиратель. Сын и муж да, а она простая баба, которая в отличие от многих не зассала и соврала Темному лорду, глядя в глаза, — Септимус покачал головой. — Кто бы мог подумать, что стальные яйца в их семье у Цисси. А если б не ее вранье, то хер им, а не победа. Мне похер, дадут ли ей медаль. Это так, просто поугорать. Сам только не вздумай светиться. Подговори какого-нибудь клоуна, пусть он все это озвучивает. А сам посмотри, как у этих честных и благородных будут жопы подгорать. Потом мне расскажешь. — Да, это будет занятно, — Октавиус ухмыльнулся, представляя недоумение Визенгамота. — А если ей действительно медаль вручат? — Я буду ржать часа три, представляя ее лицо и лицо Люца. Я даже к ним в гости схожу ради такого, — Септимус почти расплылся в улыбке, затем добавил. — Но не вздумай спалиться, что это твоя или моя идея. Все, ты уже уходишь? — Извини, — Октавиус встал из-за стола, и поправил пиджак. — Я только на полчаса. Повестку с тобой обсудить и наметить линию поведения. Остальные сам разбирай. Там два письма осталось. — Ненавижу отвечать на письма и вообще эту всю бюрократию, — сплюнул Септимус. — Эти хоть запечатай. Октавиус привычно взял палочку отца, лежащую на столе, достал сургуч и, наколдовав маленький огонь, аккуратно накапал расплавленным сургучом на уже написанные и свернутые в свитки ответы. Септимус достал из кармана перстень и запечатал письма большой буквой F. Затем положив палочку на стол, Октавиус достал из портфеля два свитка. — Вот, кстати, информация по Вьетнаму. Залезть можно хорошо, но законы надо сравнить с нашими. Я тут не эксперт. У нас же Касс там работает, может его подключить. Он обаятельный, может в доверие втереться. Там много женщин в правлении. — Мысль интересная. Должна быть какая-то польза от паршивца. Да, это я посмотрю, — Септимус взял свитки и повертел их, рассматривая со всех сторон. — В Визенгамоте даже не вздумай про это заикаться. Я сам с Ноттом все обсужу. Как Теодор? — Нормальный, но молодой слишком, — улыбнулся Октавиус. Он воспринимал Теодора, как еще одного своего младшего брата. Хорошего, умного брата, за которым не надо особенно следить, а только немного поправлять. Теодор ему нравился. — Дергается. Думаю, освоится. Конрад совсем не ходит на заседания. — Ну, так и я не хожу. Какой смысл рожать детей, если они за тебя на заседания Визенгамота ходить не будут? — Септимус сел за стол, потом вспомнив, спросил. — Как, кстати у тебя жена, дети? — Да все хорошо. Дети растут, жена дома сидит, — улыбнулся своей дежурной улыбкой Октавиус. — Все как положено. — Ну и отлично. Ладно, давай, — Септимус махнул рукой, показывая, что встреча закончена. — Напиши мне, как заседание пройдет, особенно про историю с Цисси. Поржу хоть. Октавиус кивнул, пожал руку отцу и, подхватив портфель, вышел из кабинета. Септимус подождал пару минут, затем вернулся за стол и, вздохнув, стал отвечать на оставшиеся письма. Через десять минут после ухода Октавиуса к нему в кабинет зашел темноволосый смуглый парень лет двадцати пяти. — Добрый день, мистер Флинт, Агнет написала, чтобы я к Вам срочно забежал. — Класс, — Септимус оторвался от бумаг и задумался. — Я все время забываю, как тебя зовут. Ты у меня везде записан, как умный парень с очень сложным именем. — К черту имя, главное, Вы считаете меня умным, — засмеялся парень. — Гильерме Матеуш. Зовите меня Мэт. — Ты молодец, мне нравишься. Так, смотри Мэт, — Септимус передал ему кусок бумаги с написанным именем, — нарой мне все, что сможешь по этому хрену. Это промышленник из Трансвааля. Меня особенно интересуют все скандалы, сплетни, про всех его жен, любовниц, детей. Все грязное белье. Может он парней трахает или единорогов ест. Ну и напиши, про что точно врут, а про что не точно и главное кто врет. Мне нужны все расклады. И мне нужно это сегодня, самое позднее в 12.30. Вот аванс. Септимус вытащил кожаный мешок, и отлеветировал его своему собеседнику. Мэт поймал, взвесил в ладони, улыбнулся и положил в карман. Септимус кивнул и продолжил: — Если все четко мне распишешь, заплачу еще столько же. И главное помни, я плачу тебе даже не за саму работу, хотя она важна и ты молодец. Я плачу за молчание. Не будешь молчать, не будет денег. Но ты умный парень и так все знаешь. — Поражаюсь Вашей способности так чувствовать людей, — Мэт улыбнулся и поклонился. — Времени немного. Поэтому поспешу. — Давай. Жду тебя не позже 12.30 здесь. 10.00 утра. В десять часов к нему в кабинет зашел невысокий худой мужчина лет сорока и молодая светловолосая девушка в дорогом бордовом костюме. Она была на голову выше своего спутника. Септимус оторвался от бумаг и, не мигая уставился на гостей, затем сказал: — Драган, я, когда говорил: «Найди себе бабу» то, я не имел в виду, чтобы ты ко мне ее приводил. Хотя да, я оценил. Очень даже. — Септимус, познакомься, это Софи Дювалье, — Драган никак не отреагировал на реплику Септимуса и, улыбнувшись, показал на девушку. — Наша сотрудница. Отработала уже год, и я решил, что пора ей познакомиться с тобой. Боевое крещение, скажем так. — Ну, привет Софи, — Септимус еще раз медленно окинул ее взглядом, так что девушка покраснела. — Из Франции? — Здравствуйте мистер Флинт, — пытаясь скрыть смущение, выпалила Софи. — Да, я из Бордо. — У меня невестка из Франции. Она хорошая, мне нравится. Смазливая, квиддич с ней всегда можно обсудить и мозг не ебет. Септимус одобрительно покачал головой, переведя взгляд на потолок, затем указал на стулья, показывая, что они могут присесть и спросил: — Ладно, в чем там такая проблема, что ты со мной хочешь посоветоваться? Что там с кольцами случилось? — Проблема есть, но не совсем с кольцами, — Драган сел на стул и, удостоверившись, что Софи также села, продолжил. — Размеры колец, материалов, цвета унифицированы. Тут проблем нет. Но мне прислали предложение от уругвайской фирмы. Она наполовину уругвайская, наполовину боливийская, там сложная система и я не хочу вдаваться. В общем, они готовы сами изготовить кольца, по стандарту. И по деньгам выйдет меньше. Я понимаю, что предложение интересное, но надо отправлять отказ. Отказать просто так я не могу, мне нужны основания. — Ой, да шли их нахуй просто, — Септимус махнул рукой, словно Драган говорил о какой-то несущественной проблеме. — Запряги отдел качества, пусть доебутся до какой-нибудь хуйни. — Вот ты и напиши в отдел качества, потому что моих полномочий недостаточно. А если ты напишешь, то к тебе прислушаются. Проблема в том, что кольца все стандарты проходят. Я их пока у себя придерживаю, не отдаю на экспертизу. Если мы отдадим их так, не предупредив, то получим положительное заключение. И мне сложно будет отказаться, не потеряв лицо. Не дай Мерлин, дойдет до прессы. — Ладно, напишу, — Септимус задумался. — Надо же какие черти хитрожопые. Прям нормальные кольца смастерили? — Вообще-то у них очень хорошие разработки. Вам нужно изучить и оценить их, — неожиданно в разговор влезла Софи. — Их не нужно заворачивать. Зачем вы обсуждаете такие вещи? — Тебя кто-то спрашивал? — Септимус посмотрела на Софи, как если бы она была его совой, которая вдруг заговорила. — Рот закрой и не мешай нам разговаривать. — Но подождите! Вы, должны сначала изучить их предложение. У меня есть бумаги, — Софи вытащила из своего портфеля несколько свитков. — Вы просто не понимаете всей ситуации. — А ты типа понимаешь, да? — Септимус пристально смотрел на девушку. — Я пытаюсь быть с тобой вежливым. Почему ты все портишь? — Да сами Вы все портите! — неожиданно разозлилась Софи. — Ребята молодцы, разработали кольца, сами все сделали. А Вы даже посмотреть их не можете. Немедленно посмотрите! — Драган, почему эта пизда говорит без разрешения? — Септимус недовольно посмотрел на Драгана. — Софи, — Драган показал ей, что стоит замолчать и не обращать внимания на ситуацию, но Софи ошарашенно смотрела на Септимуса. — Почему Вы позволяете так со мной разговаривать? Это непрофессионально. Я напишу на Вас жалобу! Септимус устало посмотрел на Драгана, чтобы тот повлиял на ситуацию. Драган снова попытался: — Софи, помолчи пока. Я потом тебе все расскажу. Мы с тобой после все обсудим. — Это неприемлемо! Такое поведение! Кем Вы себя возомнили! — Софи покраснела от злости и уже хотела встать и выйти из кабинета. Септимус молча взмахнул палочкой и у Софи исчез рот. Она судорожно начала ощупывать то место, где он был руками. Затем попыталась вскочить со стула, но не смогла. Она была приклеена к стулу. В ужасе она посмотрела на Септимуса. — Посиди и помолчи, блядь, пока взрослые люди разговаривают. Драган, ну, что это такое? Нахера ты ее притащил? Тупая и лезет, куда не следует. — А как я их еще научу? — Драган был совершенно спокоен и не обращал внимания на то, что его сотрудницу прокляли. — Только так. Сделай скидку, для нее все это в первый раз. Она перспективная, но слишком наивная. Я специально ее к тебе привел, чтобы у нее розовые очки разбились. — Я тебе учитель что ли? Септимус недовольно посмотрел на Драгана, затем повернулся к Софи, и внимательно взглянул на нее. Софи дернулась, она ощущала, словно ее грудную клетку все сильнее и сильнее сжимают змеиные кольца. Дышать стало почти невозможно. Она не могла кричать, не могла дышать и не могла встать. Только глупо трепыхаться, словно рыба, выброшенная на берег. Ей стало так жутко, что она всхлипнула. Септимус одобрительно покачал головой, словно этого и ожидал, затем медленно сказал: — Значит, слушай сюда. Я сейчас сниму заклятия, а ты будешь так же сидеть на своей жопе ровно, словно приклеенная, и также держать свой рот закрытым, как будто его нет. А говорить будешь, когда я тебе буду разрешать. Понятно? Софи испуганно закивала. Септимус взмахнул палочкой, и рот снова появился. Софи немедленно дотронулась пальцами до губ, затем попыталась что-то сказать, но осеклась, взглянув на Септимуса. — Быстро учишься. Молодец, — Септимус был доволен. — Ладно, сделаю сегодня исключение, потому что я люблю Драгана, и разжую тебе данную ситуацию. И так тебе нравятся кольца этой новой уругвайской фирмы. Почему? Сейчас можешь говорить, я разрешаю. — Ну, они дешевле, хотя по качеству не хуже, — сбивчиво начала девушка. — И в производстве задействованы местные волшебники, и прибыль останется им. Эти деньги и налоги с прибыли пойдут на развитие страны. Это ведь хорошо. Всем хорошо. А мы получим отличные кольца. — А почему у них качество не хуже, но сами кольца дешевле? — Септимус недоверчиво смотрел на Софи. — Там новые заклинания используют, — Софи подала ему несколько свитков. Септимус взмахнул палочкой, и свитки из рук девушки перелетели и оказались прямо перед ним. Он распечатал один и стал читать. Затем через пару минут он сказал: — Понятно. Ладно, теперь слушай и запоминай. И слушай очень внимательно. Потом тебе это пригодится. Итак, основной производитель колец для квиддича — «Златны круги» из Задара, — Септимус повернулся к Драгану, который хотел что-то дополнить и сразу уточнил. — Драган, это мой максимум в произношении, так что не выноси мозг. Их кольца стоят на всех чемпионатах. Они отвечают всем условиям, идеальны и стандартны. Есть и другие фирмы. В Китае делают неплохие кольца, в Мексике. Норвежские кольца до стандартов не дотягивают, но они тоже есть. И в чемпионате северной лиги они играют на своих кольцах, что конечно неправильно, поскольку противоречит нормам безопасности и правилам квиддича. Они пока не запрещены, но мы уже работаем над этим. Но это все национальные чемпионаты. А для Чемпионатов мира кольца закупаются только в Задаре. И у тебя возникает закономерный вопрос: «Почему?». А это не очень сложная загадка. Достаточно посмотреть, кто является их учредителем. А учредителем является фонд Балканской ассоциации квиддича. Учредителем, которого в свою очередь является фонд развития Международной Федерации квиддича, — Септимус покосился на Драгана. Говорить о том, что Федерация квиддича владеет только контрольным пакетом, он не стал. Имена остальных акционеров этой Софи точно не нужны. Будет чуть поумнее сама нароет и все поймет. Драган заметил его взгляд и понимающе кивнул, а Септимус продолжил. — «Златны круги» — это наша фирма. Пришлось вот такую поеботу с фондами вертеть, чтобы законы не нарушить. И вся прибыль идет в бюджет фонда. И потом деньги распределяются между разными квиддичными национальными федерациями, чтобы помочь им в развитии квиддича. И ты не поверишь, и уругвайцам и всем остальным оттуда тоже отстегнут. А что ты предлагаешь? Чтобы вся прибыль ушла левым хренам из каких-то боливийских деревень, а потом еще нам придется из бюджета фонда, который уменьшился из-за того, что кольца продали не мы, финансировать развитие квиддича в этом Уругвае и в Боливии? Понимаешь, что план очень херовый? — Я не знала, — ошарашенно смотрела на Септимуса девушка. — А вот в следующий раз, прежде чем нести свои умные мысли в массы, изучи ситуацию внимательно. Ты думаешь, что мы разбираемся в этом хуже тебя? — Септимус указал на Драгана. — Твой начальник, очень неглупый мужик и уж о квиддичных кольцах он знает все. Я не призываю доверять ему безоговорочно, но, наверное, если он думает не так как ты, стоит включить мозг и разобраться почему. Наверное, причины есть. Ты об этом вообще не задумывалась? Ничего тебя не смутило? Или, например, ты знаешь, как принято себя вести в Федерации. Как тут все со всеми общаются, как одеваются и так далее. Вот ты, одета, как положено. Выглядишь, как кукла, ходишь тут на каблуках, жопой вертишь. Продолжай в том же духе, выглядит хорошо. Но если ты будешь материться, как я, то тебя, скорее всего, вышвырнут нахер. Потому что это неприлично. Зачем нам красивая девка, которая матерится? Вместо тебя десяток таких же возьмут, которые вести себя умеют. Ну, ты это и так знаешь. Так вот, ты задумайся, раз я ругаюсь, как черт, накладываю на тебя проклятия, но при этом сижу здесь, наверное, мне это позволено. Наверное, твои жалобы выкинут в мусорку, как и жалобы многих других. А учитывая, что Драган даже бровью не повел, я так ругаюсь и проклятия накладываю постоянно, а не сегодня начал, увидев тебя. Верно Драган? — Конечно, верно, Септимус, — Драган улыбнулся. — Но я к тебе уже привык. — И вот теперь попробуй все это осознать и задумайся, если мне так позволено себя вести, то может быть я очень ценен и очень непрост? Ну, раз мне разрешают плевать на правила. А почему я очень ценен и непрост? И почему твой начальник, еще раз повторю, очень неглупый мужик, идет с таким пустяковым по твоему мнению вопросом ко мне? Не спрашивает у тебя: «Софи, как ты думаешь, может, заключим контракт, ведь ребята такие молодцы?». Нет, он идет ко мне. И если мы оба говорим, что контракт заключать не следует, наверное, мы знаем чуть больше чем ты. Не задумывалась? — Я Вас поняла, — Софи испуганно сжалась. — В следующий раз я задумаюсь. — Молодец, — Септимус снова посмотрел свиток. — А ты знаешь этих ребят из Уругвая? — Да, я с ними пообщалась, — закивала Софи. — Их трое. Двое уругвайцев, один боливиец. Производство у них в Боливии. Они очень активные и оптимистичные и вообще молодцы. — Драган, — Септимус передал Драгану свитки, — надо сходить к ребятам и выкупить у них новую технологию. Пошли парней Иштвана, они умеют вести переговоры. — Цену стандартную предлагать? — Драган убрал свитки в портфель. — Накинь сверху десять процентов, — что-то просчитывал Септимус. — Если откажутся, удвой цену. Если и на это не согласятся, то напиши мне. У меня есть хорошие знакомые в фавелах Сан-Пауло, там недалеко. Переговорщики от бога. После их работы все соглашаются. Правда все деньги, которые ты заплатишь, уругвайцам придется отдать ребятам из Сан-Пауло, но тут сами виноваты. Когда технологии выкупишь и все документы оформишь, парней пристрой к нам в отдел разработок. К чему такому таланту пропадать? — Но, — Софи не выдержала, но после тяжелого взгляда Септимуса сказала. — Позвольте мне сказать. — Ладно, валяй, — снисходительно посмотрел на нее Флинт. — Эти парни создали прекрасную фирму, — начала эмоционально рассказывать девушка. — Они вдохнули жизнь в маленькую боливийскую деревушку, многие им помогают, кто-то из их деревни на них работает. — Да, очень милая вдохновляющая история. Был бы я писателем, может, написал бы охуенную книгу, — пожал плечами Септимус. — Но мы с тобой работаем в Федерации квиддича и наша цель — сделать квиддич лучше и доступнее всем. Поэтому все самое лучшее, что есть в квиддиче должно быть у нас. — Это несправедливо, — Софи расстроилась и в отчаянии посмотрела на Септимуса. — Опять без разрешения говоришь, — Септимус указал на нее палочкой, но не стал накладывать заклятия, а продолжил. — Справедливость субъективна. Но ты работаешь не на тех парней, а на нас и ты должна отстаивать наши интересы. Ты в целом неплоха, бойкая, но говоришь без разрешения и эмоций больше чем мозгов. Значит, запомни, сначала думаешь, потом говоришь. И никогда не говори, что ты думаешь на самом деле. Особенно на переговорах. За такое там сожрут и косточки в труху перемелют. Тебя бы на Слизерин, хотя бы на пару лет, там бы змееныши тебя научили, как себя вести надо. Ладно, — Септимус опустил палочку и посмотрел на Драгана, — я сейчас письмо в отдел качества напишу. Ты можешь вытаскивать образцы колец и отдавать их на экспертизу. Они ее не пройдут. С парнями начни переговоры. Забирай свою куклу. В целом неплоха, но ей еще учиться и учиться. Драган встал и пожал Септимусу руку, кивнув Софи, которая быстро выскочила из-за стола. Они попрощавшись, вышли из кабинета. 11.20 Через пару минут в кабинет зашла Агнет и положила на стол свиток, запечатанный изумрудной печатью. — Конховар прислал ответ. — Спасибо Агнет, — Септимус взял свиток, но пока не открывал его. — На сколько столик забронировала? — На 13.00, — монотонно ответила Агнет. — Ответ от Кристофера Смита я пока не получила. — Если ему очень надо, то он придет, а если не придет, то не вижу смысла тратить на него время, — Септимус по-прежнему вертел свиток в руках. Агнет поклонилась и вышла из кабинета. Септимус взломал печать, прочитал, затем прикрыв глаза несколько раз глубоко вздохнул. Положив свиток на стол, он подошел к камину, кинул в пламя порох и окунулся по пояс в зеленое пламя. Через полминуты он распрямился и отошёл от камина. А еще через пару минут зеленое пламя полыхнуло, и из камина вышел темноволосый мужчина средних лет с трехдневной щетиной, кажущийся синей на его бледном лице. Гость был одет в черную армейскую магловскую рубашку, военные брюки и высокие кожаные сапоги. — И тебе добрый день, Септимус. Не боишься меня сюда вызывать? Могли бы у меня встретиться, как обычно. — Боишься, что тебя тут увидят и мракоборцы прискачут? Тут их юрисдикция не распространяется. Не парься, тут безопасно. Садись, что стоишь? — Септимус указал на стул. — Я тебе интересные новости расскажу. — Не думаю, что мне понравится, — сказал гость, сев на стул. — Но начинай — Мануэла, которая, занимается всей этой херней с декларацией по единообразию формы заикнулась, что вроде с нашими друзьями из славной Ирландии не все гладко. Что-то тянут с подписанием. Мануэла умная и пока эту информацию дальше не пропустит. Но если ирландцы не подпишут, то и половина европейцев с континента тоже не подпишет. Они же сидят и ждут, пока самая крутая квиддичная держава не признает, что это хорошо и правильно. Я спросил у нашего с тобой друга Конховара, ирландского пидора этого, все ли у него в порядке. И он мне пишет, что все идеально. — Ну, либо тупой, либо в доле, — пожал плечами гость. — Сюда его притащить для разговора? — Да ну нахер! Мне потом кабинет от крови сто лет отмывать будут, — Септимус посмотрел на часы, которые показывали двадцать минут двенадцатого. — Так у меня есть время до половины первого. Давай сами к нему сходим, чисто поболтать. Успеем? — Ну, если не успеем, я останусь и разговор закончу, — равнодушно заметил гость. — Ты думаешь, кто-то из них дал заднюю? — Да, просто уверен, — Септимус уже начинал злиться. — Ирландцы! Сраные пидоры! Кто-то из них решил соскочить. Я ставлю на этого мудака О’Лири. Мне он сразу не понравился. — Это который седой? — гость нахмурил брови. — Нет, это который жирный, — уточнил Септимус. — Седой это Донегол. Тоже мутный, но думаю это не он. Там еще третий есть, его вообще не помню, но он вроде и не выступает. Столько денег в них вбухано. У нас компромат на них на всех нарыт? — Обижаете, босс, — гость Септимуса выразительно посмотрел на собеседника. — Нарыто столько, что они на своих кишках удавятся, после обнародования. — Ну, и хорошо, — Септимус кивнул что-то обдумывая. — У нас есть в Ирландии выходы на журналистов? — У Конховара есть, — равнодушно заметил гость. — Ну, это я и без тебя знаю. Не, надо еще нарыть, чтобы в обход. Но я прям, чую, что этот ирландский пидор там замешан. Джонни, весь сраный мир против нас. Пошли, — он указал в сторону камина, — наведаемся в Голуэй, пообщаемся с этим козлом. 11.30 Они вышли из камина в темном старом доме. Отряхнувшись от пепла, Септимус направился вперед, открывая заклинаниями все двери. Джонни спокойно следовал за ним. Пройдя две комнаты и коридор, они оказались в уютной гостиной. Из больших окон открывался вид на зеленые поля. Вдоль светло-бордовых стен стояли книжные шкафы со старыми книгами. Небольшой бежевый диван, пару кресел. Сбоку располагался большой стол с мраморной столешницей. На столе были свалены бумаги, а посредине стояла ваза с букетом уже засохших белых роз. За столом сидел волшебник средних лет в сиреневой мантии. Сам он был бледен, а его лицо было одутловатым и заплывшим. Судя по всему, он недавно проснулся. Его длинные каштановые волосы были аккуратно расчесаны и уложены. Но все равно в его облике чувствовалась небрежность и неопрятность. Когда он увидел вошедших, то резко побледнел и неуклюже встал. — Привет, Конховар, — Септимус вошел в комнату и, взмахнув палочкой, запер дверь. — Я надеюсь, ты ждал меня каждую минуту? — Септимус добрый день! — Конховар нервничая немного заикался. Он пригладил мантию и попытался улыбнуться. — Я тебе всегда рад, что ты. А как ты сюда попал? — А ты мне давно на пьянке говорил все пароли от твоих дверей. Я так рад, что ты их не поменял, — Септимус зловеще улыбнулся в ответ. — Знал ведь, что я приду. Да? — Я всегда рад тебя видеть, но я не понимаю, зачем ты сам сюда пришел? — Конховар судорожно обдумывал, как бы ему сбежать. — Я думал, мы уже все обсудили. — Ты не поверишь, я тоже так думал. Представляешь у меня целый час свободного времени. Я мог бы поспать, полетать на метле, оттрахать свою жену, а мне приходится тратить это драгоценное время на тебя. Это вот мой друг Улфхрафн, но я зову его Джонни, ему это больше подходит. Не помню знаком ты с ним или нет, — Септимус кивнул в сторону своего спутника, а затем, вытащив палочку, наложил на Конховара обездвиживающее заклятие и строгим голосом сказал, — Джонни, забери у этого пидора палочку. Джонни подошел и выдернул из руки мужчины палочку, которую тот спешно пытался вытащить из внутреннего кармана мантии. Затем Септимус снял заклятие и, улыбаясь, проговорил: — Хреново да, когда в гостиной нет камина, а на доме чары, запрещающие трансгрессию? Волшебники очень предсказуемые, поэтому давай поговорим без палочек ты не против? А то, вдруг мракоборцы решат посмотреть, какие я заклинания использовал. Нехорошо выйдет, да? Конховар неуверенно кивнул, а Септимус схватил его левой рукой за волосы, подтащил к обеденному столу и ударил его лицом об столешницу. — Какого хера происходит в ирландском профсоюзе по квиддичу? — он поднял Конховара, продолжая держать его за волосы. По лицу Конховара стекала кровь. — Я не знаю, — прохрипел шокированный Конховар. — Неправильный ответ, — Септимус снова ударил его лицом об столешницу. — Давай думай лучше. — Да не знаю я, — заорал Конховар, пытаясь вырваться. — Почем-то я тебе не верю, — задумчиво произнес Септимус и, ударив Конховара еще раз, швырнул его на пол. Конховар попытался отползти, но Септимус подойдя, пнул его в живот, а затем присел рядом и прижал его шею коленом. — Я не понимаю, почему ты так ко мне относишься? Мы с тобой друзья, а ты мне врешь. Причем ты знаешь, что я тебе не верю, но продолжаешь врать. Это неправильно. — Но я не при чем, я не знаю, — хрипел Конховар, сплевывая кровь вперемешку с осколками зубов. — Но ты должен знать, — спокойно продолжил Септимус. — Я плачу тебе столько денег. Ты живешь за мой счет, жрешь за мой счет, трахаешь своих баб за мой счет. Все что от тебя требуется — это следить за ирландскими профсоюзами. А если ты и этого не можешь, то зачем ты мне нужен? — Я не понимаю, о чем ты? — хрипел Конховар, пытаясь освободиться. Он почти не мог дышать. — Джонни, ну что мне с ним делать? — Септимус в растерянности посмотрел на своего безразличного компаньона, стоящего рядом с дверью. — Я пытаюсь быть вежливым, пытаюсь разговаривать с ним, как со своим другом. Но он этого не ценит, не уважает меня. Это неприятно. Конховар, ты очень меня огорчаешь. Джонни подержи его. — Септимус, но я, правда, ничего не видел, и я ничего не знаю, — молил Конховар. — Это правда. Септимус рывком поднял Конховара с пола и толкнул к Джонни. Тот поймал обмякшего Конховара и заломав ему руки повернул к Септимусу. Пока Конховар пытался отдышаться Септимус подошел к нему и, вытащив свою палочку с улыбкой сказал: — Я выжгу тебе левый глаз, потому что он тебе не нужен. Ты все равно ничего не видишь. Зачем тебе два глаза? Прошептав заклинание, Септимус поднес палочку с ярким огнем, горящим на самом кончике к левому глазу Конховара. Запахло палеными волосами. Конховар попытался вырваться и завизжал: — Стой! Я все расскажу! Стой, пожалуйста. — Ты все вспомнил? — Септимус убрал палочку. — Надо же, как подпаленные ресницы действуют на людей. Ну, давай, я слушаю. — Мы платили им, как и было оговорено, платили, — запинаясь, начал рассказывать Конховар. — Я ничего себе не брал. Но О’Лири начал сомневаться. Ему казалось это не очень честным. И он начал тормозить одобрение декларации. Без согласия профсоюзов Большой Туат ее не подпишет. Остальные два лидера профсоюзов смотрят на О’Лири и тоже сомневаются. Не знают, кому верить. — Почему ты не сказал об этом мне, как узнал? Я ведь твой друг, а ты меня обижаешь. Септимус поднес палочку с огнем снова к лицу Конховара. Тот отпрянул и с надрывом простонал: — Прости меня, прости! Я думал, что сам все решу. Не хотел тебя беспокоить. — И как? Решил? До Мануэлы уже слухи дошли. Я очень разочарован, Конховар. Ты так меня расстраиваешь. Ты ведешь себя омерзительно. Пользуешься тем, что у меня доброе и мягкое сердце. Мне приходится тебя бить, а мне это не нравится. Но ты ведь не понимаешь по-другому. Ты делаешь мне больно и неприятно, — Септимус прижал горящую палочку к брови Конховара и неспешно, не реагируя на крики, провел линию вниз до подбородка. Затем взмахнул палочкой, огонь погас. Септимус отошел к столу и сказал. — Отпусти его, Джонни. Джонни отпихнул Конховара, и тот с трудом доковыляв до стула как тюк обмяк на нем. — Не очень честно? — сплюнул Септимус. — Как мои деньги брать, так ничего, а как делать, то, что мне надо, так не очень честно, — затем он повернулся к Конховару и, вздохнув от неприглядного зрелища, сказал. — Конховар, почему ты так ужасно выглядишь? Надо следить за собой. Значит так, приводишь себя в порядок и завтра идешь к двум сомневающимся пидорам и убеждаешь их одобрить подписание. Как ты это сделаешь, меня не волнует. Плати им, угрожай, шлюх притащи, хоть Империо наложи. Потом идешь к О’Лири и говоришь, что в случае, если он не подпишет, мы опубликуем весь компромат на него. И его с должности снимут, и жена от него уйдет, и деньги он свои потеряет. Мы еще помимо реального компромата какую-нибудь гнусную мерзость про него опубликуем. Джонни, какую извращенную срань ты знаешь? — Напиши, что он домовиков трахает, — равнодушно заметил Джонни. — Джонни, бля, что за упоротая хрень? Так кто-то делает? — Септимус ошарашенно повернулся к своему компаньону. Джонни равнодушно кивнул. Септимус покачал головой. — Мерлин! Какая дичь у людей в головах. Но мне нравится такой вариант — писать надо самое гнусное. Вот скажи этому пидору, что мы напишем, что он домовиков трахает. Ну, в смысле ты напишешь. Ты же понимаешь, что я тут вообще не при делах. Меня тут вообще не было, и нет. Если этот пидор по-хорошему не понимает, значит, придется по-плохому. Значит завтра, ты это скажешь, послезавтра я жду новостей о том, что профсоюз одобрил подписание. Ты понял? Конховар быстро кивал, дрожащими пальцами ощупывая разбитое и обожжённое лицо. Септимус взглянул на свою рубашку, на ней были брызги крови: — Ну, еб твою мать! Конховар, ну что это за херня? Я из-за тебя весь в кровище. Сейчас переодеваться еще. — Могу очищающее заклинание наложить, — предложил Джонни. — Нет, — Септимус недовольно покачал головой. — Оно кровь все равно не до конца очищает. Ладно, Джонни, закончи тут. Конховар, я очень буду ждать твоего письма. — Не боишься, что стуканет на тебя, босс? — не глядя на Конховара спросил Джонни. — Не, он мне давно клятву давал, что никогда меня не предаст. Да, Конховар? Договоры мне кровью подписывал. Говорю ж, мы старые друзья. Все, мне пора. Пожав руку Джонни, Септимус направился к камину. 12.20 Оказавшись у себя в кабинете, он положил палочку на стол и снял рубашку и бросил ее в горящий уже обычным пламенем камин. Рубашка вспыхнула. Септимус подвигал плечами, разминая мышцы. В это время дверь отворилась, и к нему зашел Гильерме Матеуш. — Мистер Флинт, а вот и я, как обещал. О, черт, я не вовремя? — запнулся Мэт и замер завороженно, рассматривая татуировки, покрывающие спину, грудь, живот и руки Септимуса. — Да нет, норм. Если переживаешь, что я тут с телкой, то нет. Кофе пролил на рубашку. А я не выношу, когда на рубашки накладывают чистящие заклинания. Меня прям коробит. Поэтому у меня тут запас, — Септимус подошёл к одному из своих шкафов и достал белую рубашку. — Да, понимаю. Я слышал про такое, ну что заклинания пятна не до конца уничтожают. Татуировки у Вас просто блеск. Мэт не сводил взгляд с Септимуса, застегивающего рубашку. Затем сообразив, что это выглядит странно, сказал: — Я нашел много всего и некоторые вещи довольно интересные. — Начни по порядку, — Септимус стал закатывать рукава, по-прежнему не смотря на Мэта. — У него много шахт, алмазы, кварц. Парень небедный. Есть жена и две любовницы. Двое официальных детей и внебрачный сын. Но всем платит и все довольны. Тут ничего такого. Но как я понял, у него есть квота на добычу алмазов, но реальная добыча алмазов превышает эту квоту. И очень сильно превышает. — Это интересно. И как он отмывает деньги? Что там у него? — Септимус закатал один рукав и перешел ко второму. — У него есть магазин с сувенирами в Трансваале и пара отелей, — Мэт развел руки, понимая, что этого недостаточно. — Что-то негусто, чтобы алмазы отмывать, — задумался Септимус, осматривая симметрично ли у него закатаны рукава. — Фонд какой-нибудь? Какая-нибудь херня с искусством? У жены или у детей, или у телок? — Нет, из того что я нашел все чисто. Не буду говорить, что стопроцентно нет, но я хорошо порыл, — ухмыльнулся Мэт. — Говорю же, есть странные вещи. По мне так это интересно. — Это да. Такие косяки всегда в глаза бросаются. Ладно, спасибо! Септимус взял бумаги у Мэта, просмотрел их и положил на стол. Затем вытащил кожаный мешочек из стола, подошел к книжному шкафу. После того, как Септимус произнес длинное заклинание створки шкафа, разъехались в разные стороны, и посредине появилась круглая дверца. Септимус провел рукой по дверце, и она открылась. Мэт смущенно отвернулся. Септимус хмыкнул: — Ой, не парься. Ты этот сейф никогда не взломаешь. Поэтому не изображай, что ты отвернулся, чтобы не видеть, что я делаю, — бросив в мешок несколько золотых монет, Септимус взмахнул палочкой и мешок поплыл по воздуху к Мэту. Тот, поймав мешок, снова взвесил в руке, улыбнулся, убрал во внутренний карман пиджака. — Спасибо за доверие Мистер Флинт. Там снизу в бумагах таблица по основным французским газетам, которые квиддич освещают. Можете почитать, если Вам интересно. Я подумал, вдруг Вы запросите, а я уже все принес. Ну и все в моем отделе в курсе, что я Вам эту таблицу делал. Вы же меня за этим вызывали. — Молодец, Мэт, — Септимус подошел и пожал ему руку. — Сработаемся. Мэт поклонился и вышел из кабинета. Септимус сел за стол и внимательно проглядел документы. 13.00 В 13.00 он отложил документы, взмахнул палочкой и поймал вылетевшие из шкафа галстук и пиджак. Завязал галстук, надел пиджак. Вытащил из кармана брюк перстень, надел на указательный палец правой руки, положил в карман палочку. Зайдя в камин, он бросил летучий порох и исчез в изумрудном пламени. — Signor Flint, siamo felici di vederla*! — к Септимусу подскочил молодой администратор ресторана, одетый в лазурный костюм. — По-английски, блять, говори! — Септимус отряхивал пиджак от пепла. Администратор достал свою палочку и ловкими отточенными движениями убрал весь пепел, а затем, улыбаясь, продолжил: — Как Вам угодно. Мы давно Вас не видели, поэтому очень рады, что Вы снова нас посетили. Ваш столик в дальней части, с видом на канал. Ваш гость уже пришел. Я Вас провожу. — Давно он тут? — напрягся Септимус. — Минут десять. Ему было интересно осмотреться. Администратор вел его по облицованному розовым мрамором огромному залу с взмывающими вверх колоннами. Вместо потолка наверху висели перламутровые облака. Стены ресторана были облицованы константинопольскими барельефами. Посередине огромного зала располагался огромный бассейн, в котором жили устрицы. — Ну ладно. Притащи мне воды и что-нибудь, что мне там Беатрис обычно заказывает, — они вышли из зала и оказались на затененной террасе. — Конечно, — кивал, соглашаясь, администратор, затем участливо спросил. — Может вина? Эльфийское, португальское, сиамское? — Какое вино, блять? — Септимус осуждающе посмотрел на администратора. — Я ж на работе. Нельзя пить алкоголь во время работы. Ты чего? Просто воды. А и не вздумай при Беатрис ляпнуть, что я тут без нее был. Будешь молчать, я ее сюда на следующей неделе приведу, и она закажет гору тех пирожных. Ну и чаевых оставлю больше, чем обычно. — Мы будем Вам очень рады! Ваша жена невероятной красоты женщина. Прошу, — они дошли до места. За столиком сидел подтянутый седой мужчина. Он был одет в светло-коричневую рубашку без пиджака. Верхняя пуговица рубашки была расстегнута. В высшем обществе так не одевались. Перед гостем стоял выпитый до середины бокал белого вина. Мужчина задумчиво смотрел на грязно-голубую воду канала и мост с тремя арками. Он обернулся к Септимусу, только когда администратор уже подвел его к столику. Улыбнувшись своей оплошности, мужчина встал и пожал Септимусу руку: — Кристофер Смит. — Септимус Флинт, — Септимус сильнее, чем надо пожал руку. Кристофер не дернулся. Администратор уже испарился. — Я рад с Вами познакомится, — сказал Кристофер, садясь на место. — Я много про Вас слышал. Знаете, очень красивый ресторан. Венеция. Никогда до этого не был в Венеции. Жемчужина Адриатики, Светлейшая республика. — Я тоже рад, — Септимус сел за столик и оглядел террасу. Еще три столика были заняты. — Да, место классное. Венецианцы, конечно, те еще черти. Мне они прям нравятся. А я вот, кстати, ничего про Вас не слышал. Может, просветите? — Я обычный промышленник из Трансвааля, — снова улыбнулся Кристофер, пытаясь выглядеть наивнее, чем он есть. — Занимаюсь добычей кварца и его дальнейшей обработкой. Из Африки выбираюсь нечасто, а уж в Европе бываю совсем редко. — У вас в Йоханнесбурге же все рынки, да? — Септимус внимательно следил за собеседником. — В основном там. И в Блумфонтейне, — уклончиво ответил Кристофер и отпил вина. — Бриллианты из Блумфонтейна, я слышал, — Септимус ухмыльнулся, рассматривая собеседника и пытаясь прочесть его мысли. Без палочки было сложно, но отдельные отрывки он улавливал. Какой-то жести он не чувствовал. Обычно ощущения его не обманывали. Если бы этот промышленник был маньяком или чокнутым отморозком, как Джонни, то Септимус смог бы это считать. Но вроде все было чисто. — Ну а кто же про них не слышал? — удивился Кристофер, затем продолжил. — Хорошие камни, чистые. Часто попадаются довольно крупные экземпляры. В Драконовых горах есть прекрасные кимберлитовые трубки розовых алмазов. Очень редкие. — Я дарил своей жене украшения оттуда, — Септимус продолжал внимательно смотреть на собеседника. Сделки, бриллианты. Сделки бриллианты, телки, бриллианты, поездки, сделки. Ничего жесткого не проскакивало. — Бриллианты из Блумфонтейна. Еще на всех коробках эти ваши горы нарисованы. — Да, Драконовы горы. Это правильно, — вдруг закивал Кристофер. — Такие красивые камни должны носить самые красивые женщины. Я бы хотел пригласить Вас к себе, показать производство, шахты. У нас отличные ювелирные магазины и цены ниже, чем в Европе. Вы могли бы выбрать новые украшения в подарок. — Идея занятная и я ее обдумаю, — Септимус откинулся на стуле, расстегнув пиджак. — Жарко тут блин. Вот все в Италии хорошо, но жара бесит. У вас там жарко? — У нас жарко, — вздохнув, покачал головой Кристофер. — Не так, как в Намибии или Ботсване, но жарко. Поэтому здесь я даже слегка мерзну. Но Венеция бесподобна. Думаю, я сегодня погуляю по городу. У нас не такая богатая история и не такая удивительная архитектура. — Погуляйте. Тут реально неплохо, — согласился Септимус. Он любил здесь гулять, о чем всегда препирался с Беатриче. По ее мнению, Флоренция была гораздо лучше, а Венеция — город торгашей и пиратов. — Даже я соглашаюсь, что тут красиво, хотя я вообще к этому не близок. Слушайте, я херовый специалист по архитектуре и в алмазах особо не шарю. Нахера Вам со мной обедать надо было? — Люблю такую прямоту, — Обрадовался Кристофер и начал объяснять. — Знаете, мне Вас порекомендовал мой хороший приятель — Дэвид Мур. — Септимус отметил себе фамилию, планируя после узнать, кто это, а его собеседник не заметив продолжал. — Последнее время я что-то увлекся квиддичем. Смотрел матчи, изучал правила. Даже появился какой-то азарт. Но я все-таки промышленник, люблю что-то делать и мне сложно что-то любить просто так. Я сразу во все включаюсь. Вот и с квиддичем такая история. На столе появились новый бокал белого вина рядом с Кристофером и графин воды, и стакан у Септимуса. Септимус достал палочку, взмахнул, и вода из графина оказалась в стакане. Затем перед ними возникли тарелки с морепродуктами. Септимус отпил воды, подцепил вилкой маленького осьминога и, съев его сказал: — Давай напрямую — что ты хочешь? — Гипнотизируя собеседника, спросил Септимус. — Игрока, какого купить или акции? — Давай напрямую, — согласился Кристофер и, отпив вина сказал. — Я хочу купить клуб. — И поэтому ты решил обратиться ко мне? — Септимус съел еще одного осьминога и, не мигая уставился на собеседника. — На каких рынках можно купить алмазы или кварц я знаю, а вот на каких продаются квиддичные клубы — это вне моего разумения, — Кристофер нахмурился и, посмотрев в свою тарелку, спросил, — Что я вообще ем? — Каракатиц. В этом ресторане любят всякую морскую дрянь готовить. Ты считаешь, что я знаю, на каких рынках клубы продаются? Я ж занимаюсь чемпионатами. Еще в сборных ориентируюсь, но клубы — это не моя тема, — Септимус удивленно поднял бровь. — Мне сказали, что ты умеешь решать проблемы в квиддиче. И ты в этом превосходен. У меня есть проблема — лишних двадцать миллионов трансваальских золотых фунтов. И я хочу обменять их на неплохой квиддичный клуб. Можешь ли ты решить такую проблему? — Становится по-настоящему интересно. Умеешь ты увлекать людей Кристофер, — Септимус засмеялся, затем поправил перстень и, поставив оба локтя на стол, подался вперед. — Страна тебя не очень волнует, да? Ну, то есть я понимаю, что хотелось бы, чтобы налоги были пониже, а финансовый сектор проверялся пореже, так? — Мне бы этого очень хотелось, — Согласился Кристофер, а потом, задумавшись, пояснил. — Но и клуб должен быть нормальным. — Я конечно не в курсе, но, чемпионов тебе не подгонят, сразу обозначу, — Септимус поднял ладонь. — Но крепкого середнячка с хорошей заявкой на выход в топчик, наверное, попробовать найти можно. Тебе нужно на них ориентироваться. Так-то свой клуб прикольная тема. Перед друзьями сможешь понтоваться. А если в клуб вложить деньги, то можно ускорить их взлет. Обновить тренировочную базу, нанять нормальный штат. Они станут играть лучше, болельщиков станет больше. Отобьешь деньги на билетах и мерче. Заключишь рекламные контракты. Можно фонды разные создать, околоквиддичной тематики. Там молодежи помогать или еще для всякой срани. Короче, всем будет лучше. Было бы у меня свободное время и свободные деньги, я бы тоже себе клуб купил. Чисто для души. — Да примерно этого я и хочу. Помогать людям, — Кристофер с опаской съел каракатицу. — Ну, и себе тоже. — Но я тебе ничего пока не обещал, — Септимус прожевал еще одного осьминога. — Мыслей только накидал. А то времени мало, обед к концу подходит. Мне нужно заниматься чемпионатом, все дела. Да и не могу я так сходу ничего обещать. Тем более мы с тобой еле знакомы. — Конечно. Да мы тут с тобой в целом делимся своими мыслями. Но когда есть мысли и деньги, это стимулирует деятельность. А познакомиться мы успеем, все эти обсуждения такое небыстрое дело, — Кристофер съел еще одну каракатицу. — Слушай, а на вкус неплохо. Выглядит страшновато. — Это тебе с непривычки страшновато, — ухмыльнулся Септимус. — За те деньги, которые они просят за эти блюда, это обязано быть вкусным. Знаешь, они подают пирожные, посыпанные реальным золотом. Типа золотой стружкой. У меня жена любит. Говорит, что вкусно, но я к сладкому равнодушен. Поэтому верю на слово. — А я от высокой кухни далек, хотя интересно. Слушай, а с чего мне начать прогулку по Венеции? — неожиданно спросил Кристофер, допив вино — здесь столько всего, что я даже запутался. Каналы, площади, дворцы. — Попроси этого парня, который администратор, чтобы тебе гондолу подогнал. Скажи, что хочешь город посмотреть и домами повосторгаться. Септимус встал, застегнул пиджак, положил на стол горсть золотых монет. На попытку Кристофера что-то сказать, Септимус пояснил: — Я тебя пригласил сюда и я плачу. Короче, я тебе через пару недель чиркну. Дело-то не очень быстрое, сам понимаешь. Но задумка мне в целом нравится. Ладно, хотел бы с тобой еще потусить, но дела. — Понимаю. Спасибо за увлекательную беседу, — Кристофер встал и пожал Септимусу руку. — Ты интересный волшебник. Может быть при следующей встрече у нас будет больше времени. До скорого. Септимус слегка поклонился, вошел в большой зал, дошел до камина, бросил летучий порох и через минуту оказался у себя в кабинете. Там он вытащил палочку, снял пиджак и галстук, отлеветировал их в шкаф. Положил перстень в карман брюк. Подошел к столу, достал безоар и проглотил его. Затем просмотрел несколько документов, взял два из них, свернул и положил также в карман брюк. 14.15 Посмотрев на время, Септимус вышел из кабинета. Подошел к столу Агнет, сел на кресло для посетителей и сказал: — Этот хер хочет отмывать деньги через квиддичный клуб. И просит, чтобы я ему нашел такой. Где у нас самое лайтовое финансовое законодательство? — Это Вам у Юдзу нужно спросить Мистер Флинт. Но она сегодня занята, — Агнет оторвалась от бумаг и спокойно посмотрела на Септимуса. — Да? Ну как будет свободна, назначь мне. Ладно, пойду к Чоудари. Все, что Октавиус пришлет, оставь у меня на столе. Завтра гляну. Если кто ко мне придет, шли всех нахуй. На сегодня у меня времени нет. Выясни, кто такой Дэвид Мур и откуда он меня знает. Я потом сразу в Монтевидео, наверное, отправлюсь, так что завтра свидимся, — Септимус встал и кивнул ей. — Все, пока Агнет. — До свидания мистер Флинт, — автоматически ответила Агнет в спину уходящему Септимусу. 14.30 Он прошел через стеклянную стену и завернул в коридор с огромными арочными окнами. Сотрудников было мало, но увидев Септимуса, они старались вжаться в стены и испуганно шептали — Добрый день, мистер Флинт. Септимус кивнул пару раз, завернул в другой коридор и дошел до огромной деревянной панели во всю стену, на которой золотым буквами было написано «Fédération Internationale de Quidditch». Пройдя сквозь эту панель, он оказался в большом светло-голубом холле, где повсюду стояли бирюзовые диваны, на стенах висели флаги всех стран, участвующих в чемпионате, а также располагались уменьшенные копии самых известных стадионов. Пройдя мимо четырех столов секретарей, которые увидев его в один голос сказали: «Добрый день, мистер Флинт», он дошел до центральной двери и, уже открыв дверь, постучал, а затем вошел внутрь. Кабинет президента был огромный. Стены с двух сторон отсутствовали. Вместо них открывалась прекрасная панорама на заснеженные горы, зеленые луга, на ярко-голубое озеро, лежащее у подножия гор. Три огромных золотых квиддичных кольца стояли на самом краю кабинета, словно это был стадион. Внизу постамента красовались буквы «ZК». Сразу за кольцами начиналась пропасть. Сбоку у стены находился большой стеклянный стол. За ним сидел усталый смуглый мужчина с проседью в волосах и седой бородой. Он был одет в классический темно-синий костюм и пурпурную мантию сверху. Увидев Септимуса, он встал и, подойдя к нему, пожал руку: — Я тебя ждал. Рад видеть — А я тебя, — Септимус подошел к столу, дождался, пока президент сядет на свое место и присел в кресло напротив. — Фигово выглядишь, Арджун. Видок у тебя уставший. — А как тут быть не уставшим? — мистер Чоудари покачал головой. — Мне кажется, что эти проблемы никогда не закончатся. Разгребаем их, разгребаем, а все появляются новые. Ты сам не устал? — Ну, такова жизнь — пожал плечами Септимус и улыбнулся. — Не, мне нравится, когда все вертится и крутится, все бегают. Это ж хорошо. Прям бодрит. — Меня иногда поражает, что все это делаем мы. Чемпионат, Федерация, квиддич. Что все это реально только благодаря нам, — задумчиво произнес мистер Чоудари. — Знаешь, я, когда в семнадцать лет подписал профессиональный контракт со «Скитальцами» даже как-то подофигел от себя, — неожиданно начал рассказывать Септимус. — Не, я всегда знал, что я крутой, но когда ты видишь реальные доказательства своей крутизны, то это впечатляет. Отец, помню, был этим недоволен, но я подумал, что и хер с ним. Моя жизнь, что хочу, то и делаю. Играл я офигенно, поэтому, когда говорят о победах «Скитальцев» или «Торнадос», я понимаю, что это я их создал. Это моя заслуга. Потом после травмы меня пригласили в Британскую Федерацию квиддича, и я немного напрягся, потому что я этим не занимался раньше. А оказалось, что я во всем этом организационном дерьме бог и король. Кто бы мог подумать. Уже через полгода передо мной все на цыпочках забегали. И знаешь, мне понравилось. Британский квиддич создал я. Так я, когда ушел, у них все посыпалось. Даже с ирландцами о тренировочной базе договориться не смогли. Пришлось мне самому заниматься. Ну, тут я был немного пристрастен — у меня сын в сборной. Хотелось, чтобы они поехали на Чемпионат. Но в сборную он без моей помощи отобрался. Я против устройства в команду через связи. Без меня в Британии квиддич бы скатился в говно. А потом, после того, как я в Британии занимался всем к Чемпионату, ты меня позвал другие чемпионаты организовывать. И теперь я создаю чемпионаты мира. Знаешь, поначалу это прям нереально звучало. Чемпионат это что-то такое глобальное, что охереть. Почти недостижимое. А в итоге создаю их я. Уже три чемпионата организовал. Насчет 2006 уже все обговорено, так что там уже дело техники. Блять, я стою на вершине, а весь мир, — Септимус взглянул на пропасть под кольцами, — весь мир ниже, у моих и у твоих ног. Если бы мне в семнадцать лет сказали, чем я через тридцать лет буду заниматься, я бы подохерел. Папка мне всегда говорил, что квиддич — это мой потолок. Ну, пусть так, я не против. Септимус ухмыльнулся, а мистер Чоудари засмеялся, а потом сказал: — Кто бы знал, что тогда, пойдя против воли отца в семнадцать лет, ты сделаешь правильный выбор. Я всегда привожу тебя в пример тем, кто не верит в своих детей. — Угу. Еще с женой я тоже благодаря квиддичу познакомился. Я только играть тогда начал, и меня на выездном матче, как самого мелкого отправили в подсобку ящики с бладжерами принести. Тренер наш что-то дергался, что их не хватит. Я идти-то нихера не хотел, но пришлось. А в итоге я в этой подсобке встретил свою жену. Она вообще первый раз в жизни на стадион приперлась хер знает зачем. Ну, у нее бывают странные идеи. И какого-то хера заблудилась, не нашла вход на нужную трибуну и пришла в эту подсобку. Я ее, когда увидел, сразу понял, что я на ней женюсь. Что вот моя жена. Такая красивая баба, — Септимус покачал головой, вспоминая. — До сих пор смотрю на нее и думаю — какая красивая баба. И не постарела ни на день, в отличие от меня. И все это у меня благодаря квиддичу — Все благодаря квиддичу, — повторил за ним мистер Чоудари, — а квиддич существует благодаря тебе. — Это да, — довольно улыбнулся Септимус, — без меня тут все в дерьме погрязнет. Только я тут все и разгребаю. — Как хорошо, что ты у меня есть. Умеешь ты решать проблемы, — мистер Чоудари прищурился. — Ирландцы все подпишут? — Подпишут, — спокойно кивнул Септимус. — Родезийцы же подписали и эти подпишут. К концу этой недели они закончат и дальше дело техники. — Как ты их уговорил? Мистер Чоудари пристально посмотрел на Флинта и попытался прочесть мысли. Септимус поставил еще один блок в сознание и снисходительно спросил: — Зачем тебе такие знания, Арджун? Как там: «Большие знания, большие горести». Подпишут. Я умею договариваться с помощью разных средств. Цель оправдывает средства. У нас же хорошая цель, правильная. — Иногда я думаю: «Может, мы ошибаемся, может это никому не надо?», — мистер Чоудари задумался и посмотрел в сторону колец для квиддича. Он казался безобидным и добрым мудрецом. Большинство волшебников его таким и считали. Но Септимус знал, что это только хорошо отыгранная роль. Добряки на верхушку не попадают. Поэтому подобные разговоры скорее развлекали, но Септимус терпеливо слушал. — А потом выхожу на стадион на открытие Чемпионата мира, смотрю на все это и думаю: «Нет, мы правы. Это великое дело. Оно помогает миллионам волшебников во всем мире. Это и рабочие места, и подъем экономики и развлечение и мечта. Мы даем им мечту и веру в лучшее. Это стоит всего, всех усилий». Как там, в Уругвае, все готово? — Честно? — Септимус тяжело вздохнул и многозначительно взглянул на мистера Чоудари. — Они проебали сроки и нихера у них не готово. — Ты уже был там? — в голосе мистера Чоудари послышалось напряжение. — Я был на стадионе в Кортиносе и в бухте Дьявола и еще на том, который в лесу. Все плохо, везде отставание от плана. Я их, конечно, взбодрил, как мог, — Септимус ухмыльнулся. — Они даже по-английски стали понимать. Но я в план изначально закладывал, что эти пидорасы вовремя не успеют. — Как Эктор все это объясняет? Ты был в Монтевидео? — нахмурился мистер Чоудари. — Нет, сегодня на 3 договорились, — Септимус взглянул на недоверчивого собеседника и пояснил. — На три нашего. Будет, чувствую, сегодня цирк. Другие три стадиона не достроены и вообще косячные. Я не подписал им акты, отправил доделывать. Обещают, что этот идеален. Типа, если я этот стадион допущу, то они и остальные три протащат. Такой у них думаю план. Но они мне такое письмо прислали, типа как они меня ждут и в лучшие рестораны сводят, и пляжи покажут и даже телок подгонят. Вот скажи, если бы у них был готов стадион, стали бы они такой херней заниматься? — Но стадионы ведь будут готовы? — уточнил мистер Чоудари. — К тому моменту, когда я прибуду? — Септимус ухмыльнулся. Цель всегда оправдывала средства. Он кивнул: — Да конечно будут. У меня все будет в срок. Не парься. — Хорошо, — задумался мистер Чоудари, затем вдруг спросил. — Мы распределяли прибыль из фондов уже? — Ну, мы часть распределили. Остальную пока не трогаем, — Септимус нахмурился. Сметы были подготовлены. Куда этот черт собрался деньги тратить? В любом случае сейчас было не вовремя, поэтому он обозначил. — Подожди чемпионата, там видно будет. Надо кольца унифицировать. Давай после чемпионата этим займемся. А то кто-нибудь убьётся нафиг. Северяне упоротые, это да, но мы получим ушат дерьма от прессы. — Да, давай. Но позже, сейчас вообще не до того. О проблеме с кольцами мистер Чоудари уже слышал. Если и Септимус про это вспомнил, то надо было что-то решать, но не прямо сейчас. А то если запретить до Чемпионата, то северяне взбесятся. После уже можно: — Напиши мне, как там с уругвайцами прошло. — Напишу, но давай завтра — Септимус подошел к мистеру Чоудари, и они обнялись. — Все, я пошел. Ты бы поспал что ли. Или тебе зелья подогнать? — Есть у меня зелья, — устало улыбнулся мистер Чоудари и махнул выходящему Септимусу рукой. — Спасибо! 14.59 Обретя равновесие после перемещения через портал Септимус огляделся. В большом кабинете стоял накрытый стол, высокая девушка в голубом коротком платье держала поднос с бокалами. Какой-то дешевый балаган. Музыкантов только не хватало. К Септимусу немедленно подскочил худой темноволосый волшебник с длинным носом, в сшитом по последней моде белоснежном костюме: — Септимус, день добрый! А я уж думал, ты не придешь. Как мы тебя ждали. — Ага, и пропущу инспекцию стадиона? — Септимус поведя плечом, высвободился из объятий и внимательно посмотрел на суетящегося мужчину. — Странные у тебя мысли Эктор. — Ой, ну это же все формальности. Давай мы сядем, выпьем эльфийского медового вина. Blanca, sírvenos un poco de vino**, — крикнул Эктор испуганной девушке. — И у меня потрясающие стейки из наших местных коров. Говорят, аргентинские стейки лучшие. Это ерунда. Ты попробуй наши. Мясо прям тает во рту. Начнем день с хорошего. Мы поговорим, обсудим, как дела в Федерации, как в Уругвае. Бланка сможет нам спеть. — Она еще и петь умеет? — Септимус оценивающе оглядел Бланку. — А я думал, где музыка, а вот оно что. Ты нашел смазливых шлюх, которые ртом еще и поют. Вот ты золото Эктор, умеешь, где не надо все организовать, — затем вздохнув, Септимус строго посмотрел на Эктора. — Значит так, Бланка, мне налей воды и не отсвечивай. Переведи девушке Эктор. Стейки свои оставь себе. Я не голоден. Это у вас тут утро, а у нас уже давно день и я уже пообедал. И мы с тобой сейчас пойдем инспектировать стадион. Вот там и обсудим и про Федерацию, и про то, что у вас тут в Уругвае творится. Эктор сник, и раздраженно махнул девушке рукой, чтобы она убрала бокалы. — На каком мы там этапе должны быть? — Септимус словно что-то вспоминал, а Эктор, обрадовавшись этому радостно заговорил: — Ох, ну я так сразу и не скажу. Этапов-то много. Одно на другое наслаивается. Где-то мы опережаем график, а где-то отстаем. Надо смотреть по результату в целом, а не по этапам. — Угу, именно поэтому мы этапы отдельно прописали. Ну ты не переживай, я приложения со сроками этапов захватил. Переживал за твою память, знаешь ли, — Септимус вытащил документы из кармана и развернул. — Так, каркас должен быть закончен и обшит. Траву уже должны были начать растить. Ну, пошли, посмотрим. Давно не был на квиддичном стадионе, даже грущу. Весь в делах. Вот если бы все выполняли свою работу в срок, я бы мог не стоять у них над душой, а взять своего внука и сходить посмотреть, как например, мой сын играет. У меня ж сын прям офигенно играет. — Давай переместимся на стадион, сразу в чашу. У меня портал есть, — нервно предложил Эктор. — Глянем, а потом сюда. Посидим, отметим. Ты так редко заходишь. Про сына вот расскажешь. — Нет, мы сейчас с тобой трансгрессируем на улицу перед стадионом и посмотрим чашу снаружи. А потом зайдем внутрь. Бланка, ты идешь с нами, будешь мне воду носить, а то у вас жарко. Так что захвати с собой графин со стаканом. Давай, — Септимус махнул головой, затем с хлопком исчез. Эктор вздохнул, крикнул Бланке, чтобы она взяла воду с бокалом и, схватив ее за запястье последовал за Септимусом. Подойдя к стадиону Септимус нахмурился. В наружной обшивке стадиона виднелись дыры. — Это что за херня? — Это просто еще не доделано, — нервно пояснил Эктор, пытаясь, сосредоточится после трасгрессии. Рядом стояла обескураженная Бланка с графином воды и винным бокалом. — Это в процессе. — В процессе? — Септимус удивленно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, шутит тот или нет. — Ты понимаешь, что это дыры в обшивке. В обшивке, которая уже должна быть готова. Знаешь, что это означает? Вы проебали обшивку! Вы ее не сделали. — Формально, мы ее сделали, — пытался оправдаться Эктор. — Недоделали и не сделали — это разные понятия. Мы ее сделали, просто сейчас последние штрихи заканчиваем. — Нет, Эктор, — Септимус покачал головой. — Обшивка может быть или сделанной, или нет. Ваша не сделана, значит ее нет. Посмотри. Там дыра с двух взрослых мужиков. Это пиздец! Я не подпишу документы по этому этапу. Пошли, посмотрим внутри. Они подошли к стадиону и поднялись по лестнице. Септимус с усилием отодрал кусок внешнего покрытия стадиона рядом с входом: — Это что блять такое? Это, на какие заклинания вы крепили? — заорал Септимус и бросил кусок в Эктора. Тот увернулся и попытался объяснить: — Мы накладываем заклинания послойно. Просто в этом месте не все слои наложили. Это поправимо. Вот в других местах уже все в порядке. Ты просто к неудачному краю подошел. За пару недель все заклинания будут на месте. — За пару недель? — продолжал орать Септимус. Эктор вжался в недостроенную стену. — Ты уже сейчас должен иметь все нормальные заклинания. Ты уже должен блять скамьи делать! Что это за хуйня! — Слушай, мы успеем к началу… — пытался хоть как-то оправдаться Эктор. — Я ненавижу, когда так говорят! Есть утвержденный план! Ты обязан ему следовать! — орал Септимус. — Для чего мы, по-твоему, совещались, утверждали этот план? Чтобы ты на него хер положил? Ты так ценишь наше время? Ты так ценишь мое время? Значит, слушай, мой котик! — Септимус подошел к нему вплотную и спокойным голосом продолжил — Через неделю я приду сюда и стадион будет сверкать. Слои будут наложены идеально, обшивка будет такой ровной, что я не смогу найти ни одной зазубринки. — За неделю мы не успеем, — попытался возразить Эктор, понимая, что у него срывается голос. — А меня это не ебет, — парировал Септимус. — Тебе придется подумать, как решить эту проблему. Найми больше волшебников. — Я не могу нанять больше! — заныл Эктор. — У меня смета! У меня деньги выделены под определённое количество. — А ты проебал смету! Как и сроки, — Развел руками Септимус, прожигая взглядом собеседника. — Поэтому плати из своих и ищи деньги, где хочешь. Шлюх своих в бордель продай, сам там отработай. Но чтобы через неделю тут все сияло. А если нет, то я тебя посажу. Компромата у меня на тебя выше крыши. Я оболью тебя дерьмом и посажу, понял. Пошли, посмотрим на газон. Так, Бланка, налей мне воды. Бланка стараясь не расплескать, осторожно налила воду в бокал и подала Септимусу. Он раздраженно вздохнул, но не стал комментировать, что воду ему наливают в винный бокал. Немного отпив, Септимус вышел на трибуну и начал спускаться вниз чаши. Эктор понуро плелся за ним. Бланка на высоких каблуках, держа в руках графин, ковыляла позади. Дойдя до поля, Септимус оглядел изумрудный газон, покачал головой. Затем вытащил палочку и направил ее на поле. Серебряный свет заполнил собой все пространство, но, когда он рассеялся, вместо сочной изумрудной травы оказался песок. — Чары иллюзий! Серьезно! Ты хотел наебать меня этими чарами? МЕНЯ?! — заорал Септимус, и его голос отразился от недостроенных трибун и эхом разнесся по всему стадиону. Эктор вжал голову в плечи и зажмурился. А Септимус отпив воды продолжал: — Ты знал, мудак, что стадион не готов, но не стал говорить, мне об этом. Не стал просить помощи. Нет, ты решил наебать меня! Решил, что я тупой, что можно тратить мое время, сколько тебе потребуется, — пиджак на Экторе начал дымиться, а Септимус испепеляя его взглядом продолжал. — Ты не уважаешь меня и не уважаешь Федерацию. Ты не достоин проводить тут чемпионат! Септимус подошел к Эктору, всучил ему пустой бокал и стряхнул у того с пиджака пламя, которое немедленно погасло. Потом приобнял Эктора за плечи и развернул к тому месту, где должны стоять кольца одной из команд и начал рассказывать: — Смотри, это должно было стать великим стадионом, на котором пройдет открытие Чемпионата. Я люблю квиддич, я мечтаю, чтобы это игра проникла во все уголки нашего мира. Чтобы у всех детей появилась возможность играть в него. Чтобы люди приходили на матчи и радовались победам и оплакивали поражения. Я пытаюсь создать что-то прекрасное в этом мире, что-то совершенное. Чтобы волшебники пришли на этот чемпионат и охерели от того, как все идеально. А ты все портишь, мудак ты сраный! Ты портишь мою мечту! Тебе дают план, как нужно все делать, а ты кладешь на него хер, и вместо того, чтобы воплощать эту охерительную задумку в жизнь, на которую я убил столько времени, ты трахаешь своих шлюх, пьешь вино, спишь до обеда и не делаешь нихера. Но при этом врешь мне, что ты с нами на одной стороне. Хотя тебе насрать на меня, на квиддич и на Федерацию! — Септимус, все не так… — попытался вырваться из объятий Эктор. Он начал задыхаться, словно его обнимал не Септимус, а огромный змей, сжимающий свои кольца все плотнее и плотнее. — Я на твоей стороне, просто это сложно. Ты слишком давишь! Ты же подавляешь любую инициативу, любую волю. Ты подминаешь под себя все. — Потому что это единственный способ создать что-то нормальное! Я управляю этим миром, блять. Солнце встает и садится, потому что я ему позволяю, погода меняется, потому что я ей это позволяю, и ты сука, дышишь, только потому, что я тебе позволяю! Ты думал, что ты будешь в красивом костюмчике туда-сюда бродить, а за это время твои работники стадион выстроят? — Септимус развернул Эктора к себе и крепко сжал рукой его шею, с маниакальной радостью наблюдая, как тот задыхается. — Хуй тебе! Никто ничего не делает. Хочешь работать с нами, будешь пахать и пахать. Без сна и отдыха. Ты мне принадлежишь. Ты жить тут должен и следить, чтобы эти мудаки все вовремя делали. Ясно? Я даю тебе неделю. Септимус разжал хватку и отпихнул кашляющего Эктора. Тот упал на песок. Испуганная Бланка застыла, держа в руках графин. — Ровно одну неделю. А насчет газона я даже не знаю. Через неделю я должен прийти сюда и даже не вспомнить про это дерьмо, — Септимус пнул песок, обдав лежащего Эктора волной пыли. — Хоть, Империо на них накладывай. Мне похуй. Меня не интересует процесс, меня интересует только результат. Септимус развернулся и пошел к лестнице. Эктор неуклюже встал, попытался отряхнуть свой костюм и поплелся за ним. Септимус дошел до верха и, собираясь выйти со стадиона вдруг спросил: — А куда ты собрался? Пиздуй вниз и вызывай работничков. Снимай пиджак, закатывай рукавчики и начинай делать стадион. Бланка тебе споет пока. Неделя не очень большой срок и начинать нужно было три минуты назад. Затем с хлопком Септимус трансгрессировал. Бланка так и стояла на одном месте. Эктор сел на ступеньки и обхватил голову руками. 18.20 Появившись у дома, Септимус прошел через цветущий сад, зашел в дом и направился к выходу во внутренний двор. — Септимо, ты сегодня что-то задержался, — Беатриче с двумя заплетенными косами подошла и поцеловала его в щеку. — Я уже начала злиться, что ты про меня забыл. — Беатриче, если я задерживаюсь надолго, я предупреждаю. Через сколько ты там ужин планировала? — Через час, — Задумалась Беатриче, потом стала, загибая пальцы, перечислять. — Будет спаржа и равиоли и… — Охуенно. Я устал, не грузи мне мозг. Я пойду пока полетаю, а то такой день скучный, в бумагах сидел, что задолбался. Надо мне как-то развеяться. — И что, никаких интересных историй? — Беатриче разочарованно вздохнула. — В твоем квиддиче хоть что-нибудь интересное происходит? Я просто не понимаю, зачем ты туда каждый день ходишь и бумаги разбираешь. — Милая, у меня скучная работа, ты что! — Септимус улыбнулся жене. — Я лучше послушаю твои байки про платья. Нормально там у тебя с этими козлами прошло? Они согласились, что они продали тебе платье не того цвета или мне вмешаться? — Да, согласились. Я, конечно, не понимаю, как можно не видеть, что это не берлинская лазурь, что это даже не близко. Там они все странные. Помнишь, я тебе говорила. И у меня много вопросов к ним, — поймав недовольный взгляд мужа, Беатриче вздохнула. — Хорошо расскажу позже за ужином. — Слушай, — вдруг задумался Септимус, — а я же дарил тебе бриллианты из Блумфонтейна? — Да, — кивнула Беатриче вспоминая. — Серьги и еще ожерелье из розовых бриллиантов. Довольно красивое. Помнишь, я надевала его на прием к Люциусу. Ну в тот раз, когда я в его гардеробной тебе минет делала? — Да это ж дохера раз было? — Септимус озадаченно посмотрел на жену. — Так что я не вспомню. — В гардеробной только один раз, — начала рассказывать Беатриче. — У него там такие мантии невероятные висят, с вышивкой, такая красота. Я помню, что прям драгоценными камнями расшиты. Он потом еще все спрашивал, что мы так долго там делали. Люциус смешной. — Угу, так начинаю припоминать, — кивнул Септимус. Потом взглянув на жену, сказал — Надень эти бриллианты к ужину. — Тогда мне нужно другое платье, — Беатриче посмотрела на свое серебристое летнее платье и покачала головой. — К этому бриллианты не подойдут. Пойду переодеваться. — Нет, не надевай платье, — возразил Септимус, внимательно осмотрев свою не постаревшую ни на год жену. — Надень просто бриллианты и все. Гостей же нет сегодня? — Нет. Только бриллианты? — Беатриче хитро прищурилась. Септимус удовлетворённо кивнул головой. Она обняла его, прошептала на ухо: — Все, как ты скажешь, — и укусила за мочку. — Я обожаю, когда ты мне приказываешь, так возбуждает. Септимус ухмыльнулся, покачав головой и выйдя во внутренний двор, пошел в сторону сарая для метел.