часть седьмая
откровения с оттенком сожаления
хан морщится от неприятных ощущений в спине: тело затекло от долгого нахождения в одной позе. он чуть прогибается, добиваясь долгожданного хруста в позвоночнике, всегда приносящего облегчение, пусть и временное, и с истинным наслаждением выдыхает, ложась на другой бок. джисон сворачивается калачиком и направляет свой взор на открывшуюся ему стену напротив, где друг с другом играются тени, существование которых поддерживает свет, льющийся из окна. наблюдать за ними — занятие, конечно, интересное, но лучше было бы провалиться в какой-нибудь греющий душу сон. там хоть трудности из реального мира не достают. парень, может, и желает снова отправиться в царство морфея, но он уже проспал достаточно долго, на что ему организм указывает всеми возможными способами: голова раскалывается на множество мелких кусочков, которые ни одна обезболивающая таблетка не способна собрать в единую кучу, тянущие ощущения в животе дико раздражают, и глаза, как назло, отказываются слипаться. хан нехотя проходится рукой по одеялу в поисках телефона, чтобы узнать время, и вскоре находит смартфон где-то у себя в ногах. 5:38 p.m. желудок жалобно урчит. джисон мог бы привычно залить в себя стакан воды, чтобы ненадолго утолить голод, однако где-то в самых отдалённых уголках сознания парень понимает, что вскоре собственное тело пошлёт его куда подальше за такое небрежное отношение к здоровью и неудовлетворение биологических потребностей. хотя о чем вообще говорить, если хан не помнит, когда он ходил в туалет за эти сутки: мочевой пузырь в последний раз дал о себе знать перед тем, как молодой человек собирался отключиться от реальности, но сил выбраться из постели не было. возможно, сон отсрочил бы решение некоторых проблем на пару-тройку часов, однако тот не спешит приходить к джисону. а последний лишь обречённо вздыхает, понимая, что помереть от голодных болей — не лучшая перспектива. ещё раз проверив все уведомления в телефоне, школьник вспоминает, что он собирался встретиться с друзьями: у чанбина есть какие-то хорошие новости, которыми он обязательно должен поделиться для поднятия настроения у всех вокруг. по мнению самого бина, конечно же. хану до лампочки, о чем со собирается беседовать, но очевидно одно — темой разговора в очередной раз станет феликс. иначе джи не может объяснить, что же так сильно осчастливило хёна. подросток игнорирует желание забить на общий сбор, и на то есть несколько причин. если он не пойдёт, не удастся убить одним выстрелом сразу двух зайцев — увидеться с сынмином, работающим в вечернюю смену в кафе, и выслушать заодно чанбина, который из-под земли достанет, если понадобится. кроме того, ему срочно необходимо съесть хоть что-нибудь, пока желудок не успел переварить сам себя. план на следующие несколько часов выстраивается без особых сложностей. единственное, нужна пара десятков минут, чтобы хан натянул на лицо дежурную маску мальчика-шутника, но на это у него время есть.☆
— добрейший вечерок, джентльмены! — пусть голос громок, а губы сложены в весёлую улыбку, глаза джисона пусты и ничего не выражают. — хани, блять, кто ещё может опоздать на час и завалиться как ни в чем не бывало на диван, не удосужившись извиниться, если не ты? — чанбин недовольно фыркает и собирается продолжить тираду, но чан жестами показывает этого не делать. — ладно, проехали. можешь свой коктейль забирать, но ему тоже плохо от того, что один парень, на которого мы не будем показывать пальцем, не отличается пунктуальностью. — да чего ты так завёлся? у меня от твоего мозгоклюйства уже жопа вспотела. лучше схожу проветрить её, — хан не намеревается выслушивать упрёки в свою сторону, ведь то, что он смог выйти из дома, — уже победа. даже если приставучий со об этом не знает. — ты куда намылился? вообще чужое время не ценишь? — чанбин перегибает палку, и джисон, не в силах более терпеть общение на повышенных тонах, молча встаёт с места и уходит к витринам с выпечкой и кондитерскими изделиями, где стоит сынмин. пока тот выбирает булочки с самыми разными начинками, чан обращается к бину: — вы чего такие нервные оба? может, вы поссорились, а я не в курсе? — нет, всё нормально. просто я так долго ждал воскресенья, чтобы с вами поболтать, а эта белка… как всегда. скачет вечно по своим беличьим делам где-то, а потом вот так заявляется. — забей. ты что, нашего хана не знаешь? — чан ободряюще хлопает чанбина по плечу. — я так понимаю, ты продолжишь молчать, пока джисон не придёт, да? — ага. иначе получится, что я тебя зря мучал столько времени, пока этот мелкий к нам летел. со замолкает и переводит взгляд на джисона, во всю чешущего языком рядом со знакомым бариста. чанбин не слышит, что те вдвоём обсуждают, но замечает в жестах и мимике работника нескрываемую теплоту по отношению к хану. — подарок, ешь с удовольствием, — ким кладёт на небольшую тарелку несколько кусков радужного торта, покрытого маленькими зефирками, на который джисон засматривался вечность и который всё никак не мог позволить себе из-за цены. — не смей отказываться! ты каждый раз мимо него проходишь и слюни пускаешь, сколько ещё будешь терпеть? — ура, с днём гипергликемической комы! — хан пытается шутить, но сынмин видит его насквозь. — спасибо за угощение. — ты как себя чувствуешь? — мин оплачивает десерт на кассе через свою банковскую карту. — я пока держусь, а вот родители… мама со вчерашнего дня крутится у папиной постели, пока в палату пускают. я хотел с ней в больницу съездить, но она сказала, что мне лучше отвлечься, сходить куда-нибудь. видимо, отцу совсем плохо. — главное не отчаиваться и не опускать руки. я уверен, вы сможете вместе пройти через этот этап, — сынмин наклоняется к джисону и взъерошивает его волосы, а тот сам под руку подставляется. — беги скорее есть, пока твои друзья окончательно меня взглядом не пробуравили. хан тихонько посмеивается над последней репликой приятеля и замечает повышенный интерес к персоне кима от чана и бина. последние, уже в упор уставившись на него, даже немного пугаются от неожиданности, когда джи возвращается к столику с наполненной тарелкой. — сам расскажешь или нам допрос начать? — со отчаянно желает выяснить, что же связывает двоих парней. — не слушай его. поделишься с нами, когда захочешь, правда? — чан вступается за друга, пока импульсивно вырывающиеся фразочки из уст бина не разозлили хана окончательно. — конечно, — когда кусочек торта оказывается во рту, джисону становится плевать на всяких раздражающих чанбинов, потому что до безумия вкусно. — бинни, лучше ты расскажи, по какой причине мы все сегодня здесь оказались. — о, неужели? разрешаешь? — именно так, — хан пропускает мимо ушей очередные язвительные реплики, после чего бин окончательно успокаивается. — не буду больше тянуть, так и быть. феликс звонил мне несколько раз по поводу центра, который ты продвигал, — чанбин смотрит прямо в глаза джисону. — он там был в пятницу, сказал, что ему даже понравилось. потом вскрылась информация, что какой-то парень согласился поработать с ликсом лично, они завтра встречаются. и, похоже, феликс решительно настроен меняться в лучшую сторону. план работает. — не думал, что нам реально удастся это сделать, но спасибо тебе, хани, — чан обнимает приятеля за плечи, выражая так свою признательность. — рад был помочь, — джи, может, и говорит так, но сам не чувствует, что камень с души свалился. — джисон, всё в порядке? — чан лучше со видит изменения в поведении друга. нехорошее предчувствие его не оставляет. один-единственный вопрос, адресованный лично парню, ломает его окончательно. подросток не хочет портить вечер, рассказывая о своих переживаниях, и он до последнего пытается запереть печаль внутри себя за семью замками, закрывая лицо руками. — лучше некуда. не бойся, я рад за ликса, правда. — меня сейчас не он беспокоит, а ты. крис без дальнейших расспросов обнимает хана крепко-крепко, прижимает к себе и беззвучно просит чанбина присоединиться. тот не понимает, что вообще происходит, но льнёт к друзьям. трещина проходится через всю джисонову маску, не оставляя ей и шанса продержаться хоть немного дольше: опущенные веки и уголки рта говорят за себя. — ну что, не нравлюсь я вам таким, да? слабым, злым, огрызающимся? удобнее, когда можно подмять меня под себя и забить на мои истинные чувства? — по щекам школьника катятся слёзы, падая на футболку чана. тот чувствует влагу на одежде и старается успокоить хана, поглаживая его спину широкой горячей ладонью. чанбин абсолютно точно не догадывается, почему джисон говорит подобные вещи, и потому ждёт, когда друг выскажет всё сам. — я устал, представляете? устал от того, что мы вечно обсуждаем феликса и его проблемы. хорошо, что у него в жизни появились такие люди, как вы, которые всеми силами стремятся поддержать его. но почему я перестал чувствовать, что вы можете сделать нечто подобное для меня? сейчас мне надоело поддерживать образ энерджайзера, к которому каждый из вас привык настолько, что, наверное, вообще перестал замечать, когда мне плохо. если вы не хотите с таким, как я, иметь дело, мне плевать. уже давно, — джи не уходит в истерику только потому, что использует технику правильного дыхания, которой поделился с ним сынмин. — хани, прости. ты редко открываешься нам, когда у тебя что-то в жизни происходит. сам знаешь, из тебя информацию клещами нужно вытаскивать, — фраза криса подливает масла в огонь. — из меня-то? может быть. а как я должен с вами чем-то делиться, если у вас все мысли забиты ликсом? особенно у чанбина, — чужие прикосновения становятся противны, и джисон вырывается. — не удивляйтесь только потом, что некоторые бариста знают меня лучше, чем самые близкие люди. ошарашенные парни не успевают осознать, что произошло, и видят удаляющегося джи, выходящего из кафе. сынмин, наблюдая за разворачивающейся картиной, думает над тем, стоит ли ему вмешаться и поговорить с товарищами хана или нет. потом решает, что оставлять мальчишек в подобном состоянии — плохая идея. он голосом подзывает криса и чанбина к себе, чтобы не приходилось покидать рабочее место. те, сообразив, о ком говорил джисон, хватаются за шанс узнать больше о том, что так сильно причиняет боль парню. — привет, — киму неловко начинать разговор. его выдаёт то, как он потирает свою шею. — добрый вечер, — здоровается чан за себя и чанбина, потому что у того сил обмениваться с кем-то любезностями нет. — я не знаю, рассказал ли вам джисон про меня или нет, но я тоже с ним общаюсь. — он обмолвился об этом пару минут назад, — чан отвечает спокойно, пока бин находится в прострации. — можно дать вам совет, если вы не против? не люблю я вмешиваться в чужие отношения, но мне больно наблюдать за тем, как хан ломается изнутри. — раньше бы я в морду дал всем, кто такое предложил, но, видимо, выхода нет. слушаем, — взор чанбина стеклянный, но говорит он относительно связно. — дайте ему время прийти в себя и разобраться со своими тараканами. не давите на него. думаю, скоро он раскроет вам душу. просто примите его, ладно? — мы это и без тебя знаем, — чанбин злится. и на себя сразу, и на джисона, который молчал все это время, и на сынмина, с видом всезнайки пытающегося втолковать очевидные вещи. — пойдём, — он хватает криса за руку и направляется к выходу. ким не останавливает школьников, надеясь, что те не натворят глупостей. в это время джи на огромной скорости несётся домой на своих двоих. он нисколечко не жалеет о брошенных под влиянием эмоций словах: считает, что это будет уроком для всей компании. небольшая месть. когда парень входит в квартиру, он слышит непрекращающийся плач со стороны кухни. волосы встают дыбом от того, в каком состоянии подросток находит свою мать. но не успевает он подойти к ней, как женщина произносит надорванным голосом: — м-мальчик м-мой, ты з-здесь? п-прости, твой п-папа… он умер. джисон отключается.